Это ведь не моющее средство. Что-то пищевое? Натюрморт я рисовала в 90-х из наших домашних предметов.

Кто из вас уже смотрел в глаза волку, который живёт не в лесу, а в твоих снах? Дмитрий Траенович, белорусский художник из галереи «Айн-Меваас», написал шедевр, который не отпускает даже после закрытия вкладки.

«Волчье логово» — это не просто картина. Это портал в мир, где зима дышит, а тишина кричит. Масло на холсте (60×75 см), сюрреалистическая мистика, ледяной пейзаж… И этот волк. Он не выглядывает из пещеры — он проверяет, готовы ли вы увидеть то, что спрятано за видимым.

Что заставляет сердце биться чаще?

- Ветки деревьев будто рисуют карту, которую никто не может разгадать.
- Снег под лапами волка — слишком чистый для леса, где царит вечная зима.
- И этот взгляд… Вы уверены, что он смотрит на вас, а не сквозь вас?

Пикабу, ваш ход:

1. Что, по-вашему, скрывает волк? Тайну человечества? Или просто ждёт, пока вы наконец поймёте, что сами — часть его логова?

2. Кто-то сказал, что если смотреть на картину 10 секунд, в пейзаже появляется тень человека. Вы проверите?

P.S. Тот, кто напишет самый неожиданный комментарий, получит виртуальный «рык одобрения» от автора. А если захотите увидеть детали — [переходите по ссылке]
https://ain-mewaas.ru/tproduct/817168379372-kartina-volche-logovo-syurrealizm-maslo. Но будьте осторожны: волк не любит, когда за ним наблюдают.

P.P.S. Если вдруг ночью услышите, как царапают по стеклу… не открывайте. Это он.

Галерея Айн-Меваас (Минск) | Масло на холсте | Сюрреализм

Леонид, тяжело дыша, отворил люк на чердак. Пыльная прельность старого дерева и сухого картона ударила ему в ноздри. Ремонт в гостиной застопорился — где-то тут должен был валяться ящик с электророзетками и уровнемером, отправленный сюда на временное хранение, пока суетились мастера.

Чердак был застывшим временем. Контуры зачехлённой мебели проступали из полумрака. Он пробирался вглубь, раздвигая руками невидимые паутины, и вот, у самой стены, нашел запылившийся ящик с инструментами. Но взгляд его скользнул мимо и ухватился за что-то большое, стоявшее в углу, завернутое в старую простыню.

Леонид потянул за угол ткани. Простыня, с шелестом осыпая хлопья пыли, сползла и открыла картину. Он отшатнулся, будто увидел призрака. Мольберт, холст... Он же сам его писал, лет тридцать назад, может, больше. Ему было тогда двадцать с небольшим, полный амбиций и жажды жизни.

Он отнес холст к люку, в полосу света, падающую из окна мансарды. Да, тот самый. Горы на заднем плане, застывшие великаны. По бокам — густой, темный лес. Внизу, серебряной змейкой, извивалась речка. А в центре — солнечное поле, где паслась одинокая лошадь, золотистая на изумрудной траве.

Леонид провел пальцами по шероховатой поверхности краски. И тут произошло чудо. Картина не дрогнула, не изменилась, но в его сознании она вдруг рассыпалась на большие, лоскутные детали мозаики. И каждая деталь задышала, зажила своей отдельной, забытой жизнью.

Нижний левый угол, темно-зеленый, почти черный у обреза холста. Он писал его поздним вечером, когда за окном шел дождь. А на кухне сидела бабушка и вязала носки. Он приехал к ней на выходные, привез всего лишь коробку ее любимых конфет. Она улыбалась своей доброй, уставшей улыбкой, и запах яблочного пирога смешивался с запахом масляной краски. Ее давно уже не было. Двадцатьпять лет, как минимум.

Правая боковушка, где лес спускался к самой воде. Эту часть он писал глубокой ночью, один, в пустой квартире. Жена, тогда еще молодая и амбициозная, уехала в командировку. Ему было одиноко и тревожно. А на диване, рядом с мольбертом, сидела Белка, одна из их домашних крысиков, и внимательно, умными черными глазками-бусинками следила за движением кисти. Тихий шелест, далекий гул машин за окном и это маленькое, теплое существо, разделявшее с ним ночное бдение.

Правый верхний угол, небо над горами, легкое, с перистыми облаками. Оно напомнило ему не о картине, а о том, что было после. О подготовке к походу с друзьями. Они тогда большой, шумной компанией собирались в лес, к речке, с палатками, гитарами и удочками. Он только закончил картину, и предвкушение приключения, костра, песен под звездами смешивалось с чувством выполненного долга перед холстом.

Леониду было почти пятьдесятпять лет, его взгляд был наполнен тоской и тихим счастьем. Все это ему напомнило как он любил, творил, грустил и радовался.

Он не нашел в себе сил снова завернуть картину в пыльную простыню. Он взял картину с собой иосторожно спустился вниз, в жилой, пахнущий свежей краской дом.

Вечером картина висела над камином. Большая, немного наивная, но живая. Каждая ее деталь теперь молчаливо рассказывала свою историю, и только он знал их все.

К нему тихо подошла жена и обняла его за плечи, положив голову ему на спину.
—Нашел свое сокровище? — тихо спросила она.
—Нашел, — кивнул он.
Она смотрела на лошадь в центре поля.— Да, я тоже помню это. Помню, как ты писал ее, когда мне нужно было уезжать, наши походы.

Он взял ее руку в свою, и их пальцы переплелись, шершавые от лет и нежной привычки друг к другу.
—Ностальгия — это хорошо, — тихо сказал он.
—Но мы только вчера вернулись с похода с друзьями, — улыбнулась она. — Давай хоть неделю дома посидим. Мне ещё надо свою картину дорисовать, да и твоя уже давно стоит в мастерской. Новый сюжет, новые воспоминания.

Он рассмеялся, и грусть окончательно отступила, уступив место простому, ясному счастью настоящего.
—Договорились.
И, обнявшись, они пошли на кухню пить чай.

Стройные берёзы, окутанные сизой дымкой, перешёптываются о чём-то своём, тихом и неспешном. Таинственные следы на пушистом снегу ведут взгляд к призрачному лесу на горизонте, растворяющемуся в перламутровой дымке. В этом царстве безветрия и молчания слышен лишь хрустальный звон морозного воздуха.

Серия: Окно в тишину

Масляная пастель, бумага, лак

Рама МДФ

Миниатюра, диаметр с рамой 15см.

2025

Всех приветствую, хочу представить вам одну из своих недавних летних работ под названием "Облачный полдень"!