Итак, завел я на прогулке по горной дороге разговор о детективной литературе, и особенностях женского бытового (иронического) детектива. Не знаю, правда, есть ли такой жанр.
Говорю жене, почему вот интересно детективы зачастую пишут люди, совершенно не разбираясь в материале, я понимаю, что подробности процедуры судопроизводства вероятно не важны и не сильно интересны, но грубые ошибки в понимании работы и устройства органов предварительного расследования, огорчали меня не только как преподавателя в прошлом, но и как рядового читателя, делая авторское изложение дико оторванным от реальности, из-за чего в повествование просто перестаешь верить, а иногда, у некоторых авторов, оно и вовсе выглядело откровенно глупым.
Маринка, согласившись со мной, заявила, мол, а чего бы тебе тогда взять бы и не написать бы самому детектив без всех подобных недостатков бы. А что, все равно торчим в Утесе, и, судя по ситуации на рынке труда (предложений работы нет вот совсем), торчать будем тут еще долго. Агаша и Буся со своей стороны ничего не сказали, но одобрительно завиляли хвостами. И тогда я подумал: а действительно, было бы неплохо, прогуливаясь долгими отпускными вечерами осуждать с женой героев, и перипетии сюжета, а может Агаша, или Буся что-нибудь подскажут тоже, на Джокера то надежды нет, все такое ему до лампочки.
И с того момента начался у меня этот самый увлекательный процесс, который мы обыкновенно называем «творчеством». Первым делом я придумал героя, сразу как-то в голове была концепция, что нужно писать серию книг, а любим мы с женой зверюшек всяких, поэтому мой главный герой должен был стать детективом по розыску домашних животных, и первая книжка задумывалась, как детективная предыстория с заделом на будущее. Далее в голове сложились антураж и сюжетная завязка, как молодой следователь приезжает в провинциальный городок после окончания университета, какая там обстановка, время действия, какие персонажи ему встречаются. Часть из них, кстати, как положено, имела свои прототипы в реальной жизни, часть были собирательными, либо совершенно выдуманными.
Имена героям мы с Маринкой дали так: в банку из-под не помню чего положили бумажки с именами и фамилиями, наобум надерганными из памяти, книг и интернета, потом вытаскивали один имя, другой фамилию и записывали результат в тетрадь. Если уж сильно не нравилось, корректировали или вытаскивали новый вариант. Помню было весело, мы хохотали над результатами рандомного выбора, а все три собаки сидели в ногах у дивана, и недоумевали, чем это банка с бумажками могут нас так веселить.
Дальше началось самое сложное: нужно было придумать весь целиком сюжет, интригу, детективную загадку, а лучше какую-нибудь тайну. С одной стороны, я не ставил себе цели создать что-то из ряда вон выходящее и потрясающее, понимая, что писать буду развлекательное чтиво, а не литературный шедевр, поэтому задача могла бы показаться не слишком сложной. С другой стороны, детективные поля так сильно истоптаны со времен Эдгара По и Конана Дойля авторами всех мастей, гражданств и политических позиций, что казалось уже более выдумать совершенно ничего невозможно. Я долго подбирал и комбинировал в голове разнообразные варианты, и вот решение, которое показалось забавным, наконец пришло. Не буду спойлерить, что я придумал, возможно, кто-то из моей аудитории еще захочет прочитать эту книжку.
Когда подготовительные этапы прошли, началось самое вкусное. Мы с Маринкой на прогулках по санаторию, а иногда с Агашей, Джокером и Бусей на прогулках по поселку, подолгу обсуждали, каким должны быть мои герои, что они ощущают, почему и как поступают. Мне кажется в любом креативном процессе самое здоровское – это придумывать что-то «с нуля», создавая вещь, историю, или даже целый выдуманный мир. Это как заядлый кулинар, испробовавший десятки рецептов, и теперь отчаянно экспериментируя, создает лично свой. Как художник, рисующий на чистом холсте образ в своей собственной эстетике. Как архитектор, который придумывает, каким может стать здание его мечты. Согласен, это пафосно звучит, ну и пусть. Счастье творчества пьянит не хуже, чем власть, любовь, богатство. Оно на моменты может захватить тебя полностью, лишая аппетита и даже сна, и вот ночью ты вскакиваешь, чтобы хоть «в осях» записать сюжетный ход, идею, образ, ловя его за тонкое полотно эмоции и мысли, и понимая, что удерживать долго никак не получится.
Конечно, удовольствие от процесса - далеко не все, что ожидало меня тогда. Уверен, вы и без меня знаете, что творчество – это далеко не одни моменты мечтаний и сахарных грёз. Банально и много раз уже сказано, что всегда в первую, вторую и третью очередь, оно – напряженный труд, и я могу лишь стать очередным, кто абсолютно подтверждает эти слова.
Я старался писать по утрам. Может быть, это и не правильно, поскольку мое вечернее и ночное мышление в разы креативнее утреннего, но это было обусловлено простой вещью – необходимостью в дисциплине. По вечерам, а особенно в длительном отпуске, мы часто способны дать себе поблажку, пойти на компромисс с самим с собой, и даже не без удовольствия. Повторить за Кэти-Скарлетт О’Хара Гамильтон Кеннеди Батлер: «я подумаю об этом завтра», потому что сегодня любимый фильм, усталость, плохое настроение, а много - много - много разнообразных занятий, не терпящих отлагательства: помыть посуду, ответить на e-mail, почесать Джокера, почесать Агашу, погладить Бусинку.
Утро в этом отношении полезно тем, что разум еще не замутнен информационным потоком и обстоятельствами дня, можно полностью погрузиться в процесс, а кроме того, всевозможно-разнообразные психологи и многочисленные коучи-тренеры настоятельно рекомендуют самую сложную работу производить с утра и в самую первую очередь.
Хотя утром есть, конечно, свои проблемы: сонная апатия и лень, долгий «прогрев» двигателя собственного организма, прежде чем он заработает в нормальном мощностном режиме.
А самое неприятное, наверно, это то, что утром как никогда обостряется проблема чистого листа. Если вы пишете тексты, знаете что это, если нет, вспомните, как писали школьные сочинения. Начинать любой текст всегда очень сложно, ну или, во всяком случае, сложнее, чем продолжать абзац, от которого ты оторвался на пять минут водички попить. Утром же даже более-менее понятные вчера ход и направление мысли оказываются основательно заваленными событиями предыдущего дня и вечера, да еще зацементированным эмоциональными образами ночных сновидений. И вот тебе нужно выкопать где-то в «чертогах разума» (привет, Шерлок!) отбойный молоток творческих идей, подключить его одной клеммой к силе воле, другой к стаканчику кофе, или чая, и начать вскрывать этот пласт. И сделать это очень быстро, пока воля не иссякла, а чай не остыл.
Так, или иначе: то летая на потоках творческих порывов, то продираясь сквозь колючие кусты авторских сомнений и творческих кризисов, книжка моя продвигалась. Прогулки с обсуждениями становились все дольше, ежедневные отрывки текста уже давно в разы превышали изначально установленную самому себе норму: одна вордовская страничка единичным интервалом, двенадцатым шрифтом в день, что составляет от шестисот до семисот слов приблизительно.
Наконец, дело стало подходить к сюжетной развязке. Мое волнение нарастало. Темп написания ускорялся вместе с динамикой сюжета. И вот однажды вечером (а к тому моменту я уже писал не только утром, но и все свободное время) я закончил последнее предложение, поставил в вордовском файле значок точки, и откинулся на спинку стула с чувством выполненного долга.
Моя первая книжка была готова.
Маринка читала все отрывки по мере их написания, и участвовала во всех этапах их обсуждения, поэтому, хваля меня всегда, что и полагается хорошей жене и замечательному другу, как мне думается, не могла составить цельного и объективного мнения. Я передал текст целиком папе, зная его суровый характер и любовь к литературе истинного библиофила. Его отзыв меня смутил и обрадовал, он сказал что это очень неплохо, но только не понятно зачем было «стрелять из пушки по воробьям», то есть настолько стараться создать образным текст для такого простого жанра. До сих пор не знаю справедливо ли это замечание. Лично я был просто счастлив.
Ну и поскольку уж эта глава отдельная, позволю себе и отдельный к ней эпилог. Книжку мою мы с Маринкой долго редактировали, потом не знали, куда ее пристроить, после, через полтора года, не без помощи добрых людей, ее взялось напечатать маленькое самарское издательство, совсем небольшим тиражом в пятьсот экземпляров. Реализация книги провалилась просто конкретно, несмотря на то что обе ведущие самарские книготорговые сети «Чакона» и «Метида» взяли их на реализацию, а мы с Маринкой развезли в отдельные не сетевые маленькие магазинчики по несколько экземпляров. Причем «Чакона» предоставляла преференции местным авторам в виде хорошо расположенной в магазинах полки и места для размещения рекламного постера книги бесплатно, а «Метида», насколько я помню управлялась вообще филологами-лингвистами, которые читали каждую книгу, прежде чем решить взять ее в продажу или нет.
Мы ждали ответ долго, и были уверены, что нам фактически отказали, пока однажды они не пригласили меня на встречу в свой офис, и сказали, что редакция и коррекция книги чудовищны, равно как и грамотность автора, но текст очень не плох и они мою книжку берут.
Тем не менее, коммерческого успеха книга не принесла. Крупные российские издания не удостоили меня ответом на предложение переиздаться у них (права на книжку остались моими). Через год мною было написано продолжение, но оно, на мой взгляд, вышло не таким забавным, и до сих пор нами не отредактировано.
Пара экземпляров от того тиража, пара сканов заметок в местных газетах, организованных для промоушена книги, немного личной гордости, отзывы друзей и знакомых, да теплые воспоминания – вот те плоды, которые мне удалось пожать с моего первого литературного опыта
