Часть 7

ИЗЮБРЬ

Красавец, ближайший родственник благородного оленя, достигающий двухсот пятидесяти килограмм веса. В сентябре, у изюбря «гон». Огромные быки вызывают на бой конкурентов, доказывая, что только он должен быть продолжателем рода. Говорят, что бои изюбрей впечатляют, ничего сказать не могу, не видел. Но я слышал. Слышал трубный зов, раздающийся над хребтами. Папа сделал из бересты рог и, имитируя рев изюбря, частенько получал ответ. Но, так как был в другой весовой категории, до боя дело не доходило. (Рассказ об охоте на Изюбря на солонцах, готовится к публикации под названием: «Бурят по имени Ендон»).

Вечерком, услышав зов изюбря, звучащий над распадками, Егорыч взял дробовик, открыл замок и поднеся ствол ко рту, издал звук, ничем не отличающийся от того который мы слышали перед этим. Изюбрь не ответил, видимо помешал ветерок, дувший в нашу сторону. Дед хитро улыбнулся чему-то своему, и отложил ружье. Эта сцена повторилась и на следующий вечер, ветер был боковым и гораздо слабее вчерашнего. Изюбрь ответил, он принял вызов! Проверив, крепко ли привязаны собаки, повторно протрубив в ствол, и убедившись, что ответ прозвучал гораздо ближе, старик подхватился и заспешил вниз по распадку. Егорыч не возражал против моей помощи, и я пошел с ним вооруженный Витиной одностволкой. Как я понял, место будущей схватки он присмотрел заранее. Поставив меня за ствол дерева, изрек:

- Ты, паря, раньше то на зверя ходил?

И услышав мой отрицательный ответ, добавил:

- Стреляй только тогда, когда он выскочит на полянку.

И пряча смеющиеся глаза за кустистыми бровями, что то пробормотал. Я не разобрал, что именно, но то, что там были слова: «Горожане» и «на.уй не годны», это точно. Сам отошел немного в сторонку и снова потрубил. Я вздрогнул от неожиданности, ответ прозвучал внезапно громко, зверь был рядом. Пока мы устраивались на позициях, олень времени не терял, и искал своего противника. Еще раз, сердито рявкнув в ствол, Егорыч поднял толстый сук, валявшийся под ногами, и стал ожесточенно тереть его о ствол дерева. Сумерки очень быстро сгущались, темнота наползала из распадка, и мне казалось, еще немного времени, и я просто не увижу того, в кого надо было стрелять. Старик опять взялся за палку, но шаркнуть он успел только пару раз. Сбоку и сзади от меня, родился звук. Звук этот ширился и нарастал. Трещали кусты, казалось, ураган прорывался через подлесок, сметая все на своем пути. Появление оленя не с той стороны, откуда я его ждал, выбило меня из колеи. Когда огромная черная масса пронеслась от меня в десяти метрах, я просто забыл о том, что у меня в руках оружие. Старый охотник не растерялся. Раздались два выстрела, они практически слились в один. Отойдя от оторопи, я кинулся к старику, и опешил, наткнувшись на тушу добытого Егорычем оленя.

Раздался шорох кустов, и из темноты вынырнула собачья морда. Старик потрепал собаку по голове.

- Все-таки отвязалась, шельма!

На таборе услышали выстрелы, немного погодя послышался звук шагов, появился Витя с моим отцом, ведя в поводу лошадь. На мой вопрос:

- Витек, ты как узнал, что добыли зверя? Лошадь притащил, а если бы мы промахнулись?

- Егорыч… Промажет? – Витек, от души рассмеялся.

Пока разделали, пока погрузили на коня, наступила ночь. Вернувшись на табор, обмыли удачную охоту, и конечно закусили еще теплой печенью. Не нужно говорить, на следующий день был выходной, все мы с удовольствием уплетали свежину, тушенка порядком уже поднадоела. Егорыч наварил ведро чаю, и строго настрого запретил после свеженины пить сырую воду. Свое требование он мотивировал:

- Паря, слушай! В верховьях Ингоды, с двумя горожанами рыбу добывали. ( Как я понял, «горожане» у старика, было матерным словом). И так ловко сладилось, что на старом солонце с сидьбы, козенку стрелил. Говорил, дуракам, не пейте сырую воду после свежины! Нет же! Два дня окрестные кусты обс.рали, ладно бадан нашел, отпоил. (Бадан это растение, очень хорошо помогающее от поноса, его заваривают, как чай, но горькииий…). Засохшая палочка бадана, в Забайкалье, была почти в каждой семье, особенно с маленькими детьми, лучшее средство от поноса. Во всяком случае, в своем детстве я помню, как мама строгала стружки от корня и заваривала их кипятком.

На следующий день, с утра, Егорыч начал собираться домой.

- Мясо добыл. Чего без дела валандаться?

Погрузив стегна мяса в сумы, взял повод верной лошадки, и растворился в распадке. Вроде как его и не было. Напоминанием о нем, был запас мяса на таборе, стойкий запах его крепчайшего самосада, и кружка с остатками чая, сиротливо остывающая возле костра. «Чай остывал, значит, становился плохим».

Воздух холодит, бодрит. Пахнет сыростью, последними грибами. Из падушки лёгкий утренний ветерок приносит терпкий смолистый запах багульника.

Торжественно и величаво возвышаются хребты Хэнтэ-Чикойского нагорья.

Тишина.

Вдруг из-за дальних хребтов раздаётся могучий то-ли рев быка, то-ли вой зверя. Густой низкий голос постепенно повышается, долго вибрирует между сопками, постепенно замирает. Ему откликается более молодой звонкий голос. Потом второй, третий.

Это ревёт изюбрь - благородный олень забайкальской тайги. Начался осенний гон изюбря.

Рев изюбря слышно за 5-6 километров

В Забайкалье сохранился в северных районах: Каларском, Тунгокоченском,Тунгиро-Олекминском.а также в южном Забайкалье, на территории Сохондинского заповедника. Там, где ещё есть тайга, не тронутая человеком. Склоны сопок, равнинные леса, кустарниковые заросли вдоль рек - вот кормовая база благородного оленя.

Во время гона изюбрь забирается на вершины сопок, своим ревом он привлекает самок и вызывает на бой соперников.

Где же ты, моя любимая. Отзовись скорей...

За время гона молодой здоровый самец может отбить в свой гарем до десяти, а то и до пятнадцати самочек.

Соперники

В высокой траве, не шелохнувшись, лежит олененок. Он спит, пригревшись, под горячими лучами солнца. Его совсем не заметно, светло-рыжая шерстка сливается с прошлогодней травой.

Невдалеке пасется мать, щиплет свежую траву и молодые побеги. Она всегда настороже, прислушивается к каждому шороху. Чтобы резко броситься в другую сторону, уводя хищника от своего малыша.

Пройдёт 5-6 лет и станет этот малыш прекрасным оленем.

Однажды, на заре, выйдет из лесной чащи молодой Король-олень. Закинет корону-рога на спину, и забайкальская тайга услышит новый молодой голос. Зов любви, зов жизни.

Забайкальский бэмби

Густой зелёный ельник у дороги.

Глубокие пушистые снега.

В них шёл олень, могучий, тонконогий.

К спине откинув тяжкие рога.

Вот след его. Здесь натоптал тропинок.

Здесь ёлку гнул и белым зубом скреб.

И много хвойных крестиков, остинок

Осыпалось с макушки на сугроб.

Вот снова след, размеренный и редкий,

И вдруг - прыжок! И далеко в лугу

Теряется собачий гон - и ветки,

Обитые рогами на бегу...

О, как легко он уходил долиной!

Как бешено, в избытке свежих сил,

В стремительности радостно - звериной,

Он красоту от смерти уносил.

Берегите природу.

Встретил на днях знакомого. Лет сто не видел. Стоит гордый такой. «На охоту собираюсь, изюбря добуду», - говорит. А как добывать будешь?» - спрашиваю. Говорит рог купил у одного народного умельца. «Дуну в него, изюбрь на меня выйдет, тут я его и хлопну» - и для убедительности показывает, как он зверя хлопать будет.

«А, ну ежли в рог, тоды другое дело», - говорю и рассказываю ему вот эту историю, что приключилась со мной несколько лет назад аккурат в такое же время – в середину октября #уй пойми какого года.

История начиналась как в сказке. Пятница. Вечер. Трезв аки стекло. С небес накрапывает п#здопротивный дождик. Настроение, тем не менее, в норме. Иду слушаю музычку. Обозреваю давно приевшиеся глазу достпримечательности. Мимо по улице проносится Isuzu Bighorn. На каком-то расстоянии от меня тормозит с визгом и сдает назад. Из окошка торчит счастливая мордаха Татара. По жизни он Стас, но все зовут Татаром. На переднем пассажирском такой же счастливой мордахой светится Володя. Если судить по блуждающей улыбке на его лице – пятница у него задалась.

- Олега, здорова, - хором.

- Привет, - говорю. – Куда путь держите.

- Слушай, тут такое дело, - Татар нервно перебирает пальцами на руле. – На охоту я собираюсь. Дело есть одно. Поехали…

Поехали. По ходу Татар рассказывает в чем собственно говоря состоит дело, а Вова наливает водки в пластиковый стаканчик. Чокаемся, выпиваем за успех дела, а состоит оно в следующем…

На охоту Татар в этот раз решил подготовиться по-взрослому, обычно у него все это заканчивалось мега-пьянкой на лоне природы и двумя, максимум тремя убитыми рябчиками, но сдается мне бедные птички погибали не от дроби, а от испуга, наблюдая как на них с ружжом наперевес надвигается в усмерть пьяный Татар.

В этот же раз Стас зарекся пить водку на охоте, это важно, а кроме этого договорился с каким-то народным умельцем на изготовление берестяного рога, имитирующего рев изюбря.

- Зайду я с этим рогом на полянку, дуну в него. Изюбрь подумает, что это какой-то охуевший от безбабья изюбрь, захочет с ним сразиться и пойдет ко мне и тут я, с карабином, - в этом месте рассказа Татар даже сощурил глаз, типа, прицеливается.

Заехали к умельцу. Татара долго не было, торговался, наверное. Татар татаром, но жид он еще тот. Пока сидели-ждали, приговорили 0,5 с Вовой.

Татар вернулся с берестяной трубой.

- Вот жид, этот умелец, - говорит Татар. – Договаривались на одну цену, а он мне ее в вдвое поднял, да еще и делал рог в два раза дольше. Ну, и чё, куда едем?

- За водкой, разумеется, - говорит Вова.

Едем за ней, окаянной. Потом смотрю подъезжаем к нашему городскому зоопарку.

- Татар, ты чего зверушек решил посмотреть?

- Сейчас рог испытывать будем.

- ?

- Там в зоопарке есть изюбрь Кеша. Я в рог дуну, он откликнется, значит, все работает, - раскрывает Татар свой замысел.

Городской зоопарк заслуживает отдельного разговора. Какой гений решил его воткнуть в самом центре жилого массива, сегодня уже хрен догонишь, но вся семечка в том, что все это учреждение жутко воняет круглый год и по ночам издает леденящие кровь звуки, то волки завоют, то медведи реветь начнут, то верблюд пердеть. Но самое страшное, когда начинают «петь» павлины… До сих пор с ужасом вспоминаю как попал под павлинов.

Иду как-то поздним летним вечером домой изрядно вкепанный. Шторки периодически закрываются, но упорно бреду. И надо же было такому случиться, что в том самый момент, когда сознание практически полностью меня покинуло, прохожу мимо зоопарка. Раздался в этот момент то ли крик, то ли рев. Мало того, что с меня весь хмель как ветром выдуло, так еще чуть кирпичей не наложил целую грядку. Стою, соображаю, что бы это могло быть и тут понимаю, что стою рядом с забором зоопарка, за которым слышится хлопанье крыльев, какое-то бульканье и снова крик.

- Йоптыть, долбанные вы фазаны, - выругался я на павлинов и пошел дальше.

Как с таким соседством живут, в окружающих зоопарк домах, ума не приложу. ЯП давно умом тронулся.

- А давай я первый дуну? – говорит Вова. – Вот только сначала выпью.

Выпиваем. Вова берет рог. Крутит его, заглядывает в одно отверстие, во второе. Прикладывается к меньшему по размеру. Шевелит губами.

- Эх, вспомню детство пионерское, когда горнистом был, - и начинает дуть. Вместо рева на выходе получается какой-то сип.

Татар сидит ржет.

- В #уй дунь, там тоже дырка, - из Татара полез его армейский юмор.

Выпили мы еще.

Начинаю вспоминать пионерское детство и я. Опять ни #уя, ни рева, ни даже жалкого его подобия.

- Эх, бля, пионэры. Дайте сейчас вам покажу, как это делают настоящие мастера.

Берет рог, смешно шевелит губами и… опять #уя. Только жалкое сипение. Теперь наша с Вовой очередь ржать. На Татара больно смотреть. Он пробует еще раз. Тот же результат.

- Вот он хуепутало залупоглазое, все-таки на#бал, - Татар в сердцах бросает рог. – Давай наливай.

Татар выпивает. Через какое-то время еще… и еще раз.

- А руль, - спрашиваем мы.

- Обещаю ехать тихо и аккуратно.

Смеркалось. То бишь совсем стемнело. Водка не кончалась. Мы ж не дураки, сразу две взяли.

Сидим. Выпиваем. Про рог и изюбрей забыли. Ведем светские разговоры про баб и вообще. Разговоры периодически прерываются звонками от жен.

Ближе к полуночи, замахнув очередной стаканчик, Стас схватил с торпеды рог, повертел его в руках.

- Эх, ты хуева дудка, - говорит Татар, прикладывается к нему и…

…тут раздается такой мощный рев, от которого водка из моего стакана покончила жизнь самоубийством, бросившись мне на куртку, Вова вместо сигареты подкурил кончик носа. Татар сам охреневший сверх всякой меры глазами, каждый размером с фару тепловоза, смотрит на нас, на свою дуду.

Еще какое-то время казалось, что рев носится вокруг машины, по всему жилому массиву и всему городу. Затем устанавливается такая тишина, что слышно, как в зоопарке, обосравшийся от страха, дикобраз трясет своими иглами.

Постепенно звуки вновь начали наполнять пространство, а в окружающих домах друг за другом загораться окна, раздался шепот Татара:

- Все равно на#бал, изюбрь то не отвечает.

- Да хрен с ним с изюбрем, - таким же шепотом говорю я. – Тикать надо, ща сюда на рев менты приедут, а тут мы.

- Аха, - Татар заводит двигатель и, не соврал же, тихо и аккуратно уезжаем. Где-то вдалеке слышится звук полицейской сирены.

В субботу утром первый звонок раздается от Татара.

- Я знаю, почему Кеша не ревел!

- Почему!

- Его там не было! У него гон начался. Он сначала всех самок перетоптал в вольере, а потом на верблюдицу начал косо поглядывать, вот его в загородный питомник и увезли, от греха подальше. Это мне в зоопарке сегодня сказали.

Но изюбря в тот раз Стас так и не добыл.