ЗАПАДНЯ. МАЙКОПСКАЯ БРИГАДА ПОД УДАРОМ.
Приказ майкопцам занимать вокзал сложно назвать тактически оправданным. С вокзала они не могли контролировать прилегающие районы. Более того, ближайшие пятиэтажки подступали буквально на десятки метров, вокруг находилось множество высотных зданий, а кроме того вокзал просматривался и простреливался из частного сектора. Чтобы занять все эти позиции у комбрига Савина попросту не имелось достаточно людей. Выстроить такой оборонительный периметр, который мог бы изолировать привокзальную площадь и само здание от доступа боевиков, майкопцы не могли, а само старинное строение имело огромные окна, так что обороняться сидя в нем было крайне трудно. Правда вопрос, почему не был занят хотя бы дом прямо перед вокзалом, четкого ответа не имеет. У Савина уже не спросить…

Момент начала активных боев с чеченцами точно указал подполковник Юрий Клапцов: «С наступлением темноты, часиков с 17–18». Самого Клапцова пытался выманить под огонь местный не очень мирный житель, приняв его за комбрига, однако офицер вовремя укрылся за БТРом, чем и спас себе жизнь. Из пятиэтажки и недостроенной гостиницы по вокзалу открыли огонь из автоматов, пулеметов и гранатометов. Комбриг Савин был здесь в первый раз ранен — осколком гранаты РПГ в ногу. Техника начала гореть.

Через некоторое время, когда на вокзале скопилось много раненых, возникла идея вывезти их на БМП, но назначенная на роль госпитальной боевая машина была быстро подбита с фатальными последствиями для тех, кто в ней был. До полуночи обстрел не прекращался. В таком же положении находилась часть бригады и небольшой отряд самарцев на товарной станции рядом. Из-за слабой подготовки солдат офицеры должны были действовать за всех разом и быстро оказывались убиты или ранены.

Под непрерывную пальбу наступил Новый год. Кто-то принес из разваленного киоска бутылку шампанского для комбрига. Бутылка так и простояла нетронутая.

Короткий перерыв в стрельбе произошел как раз около полуночи. Затем бой возобновился и уже не останавливался.

Бронегруппа самарцев тем часом маневрировала неподалеку от площади, обстреливая огневые точки боевиков. Сами самарцы вели бой в полуокружении, разорванные на две части, и их положение было не лучше, чем у майкопцев.

«После выстрела, чеченцы сразу выпускали по танку от 2 до 5 выстрелов с противотанкового оружия, щедро поливая огнем со стрелкового оружия, не оставляя шансов на спасение экипажам. При залповом огне они не могли одновременно стрелять по всем танкам роты, а во время сосредоточения чеченцами огня по одному танку, мы совместно с другими экипажами определяли местонахождения их огневых точек и беглым огнем из танковых пушек, ПКТ (спаренный пулемет с танковой пушкой), НСВТ их уничтожали», — описывал танкист-самарец свои действия.

Часть полка была окружена вместе с майкопцами, часть — на перекрестке Маяковского и Хмельницкого. Радиочастоты забивали боевики, требующие у танкистов капитуляции. Капитан Игорь Вечканов, командир танкистов, загнал свой танк прямо в вестибюль вокзала и палил оттуда с кинжальной дистанции. Все танки получили по несколько попаданий из гранатометов. Майкопцев обстреливали и дудаевские танки: Вечканов насчитал четыре боевых машины на стороне дудаевцев.

Как ни опасно было на вокзале, медпункт майкопцев в «слепом» помещении без окон был самым надежным укрытием, поэтому раненых самарцев с товарной станции отправили туда под прикрытием брони. Вечканов потерял два танка из пяти на этом перегоне, но дело сделал. Один из спасенных им раненых говорил прямо: «Мы вылезли оттуда только благодаря «Катку» [позывной Вечканова], так бы нас оттуда бы хрен выпустили бы, потому что раненых у нас было до е… мамы просто».

Из-за непрерывного боя ближе к утру начали заканчиваться боеприпасы. Вытащить раненых не было возможности, и они могли только ждать своей участи в медпункте, истекая кровью. В этот момент самарцам и майкопцам прислали приказ Пуликовского о переходе в наступление в сторону пресловутого Президентского дворца. Назвать этот приказ иначе как чудовищным язык не поворачивается, и он свидетельствует, конечно, о полной утрате командованием связи с реальной обстановкой на поле боя.

Утро не принесло облегчения. Техника горела на площади и на подступах к вокзалу. Бой не останавливался. От отчаяния одна из зенитных «Тунгусок», исчерпав боекомплект пушек, палила по окнам ракетами «земля-воздух» прямой наводкой. Ее сожгли восемью попаданиями из гранатомета.

Удивительно, но на вокзал приходили мирные жители, которым казалось, что более надежного места в пылающем городе нет.

Все это время комбриг Савин запрашивал помощи от соседей и командования. Запрашивал и не получал. Бригада слишком глубоко забралась в Грозный, колонны помощи пробивались слишком медленно, а в поддержке вертолетами по неясным причинам было отказано. Первый отряд для прорыва к окруженным составили из немногих майкопцев, до сих пор остававшихся в тылу, и частей 276-го полка. Эта группа к окруженным пробиться поначалу не смогла. В конце концов часть людей 276-го сумела пробраться к товарной станции. Интересно, что во время этих попыток прорыва двоих отбившихся от своих солдат спас чеченец, бывший милиционер Юсуп Хасанов, спрятавший их в подвале.

Из-за многоэтажек, закрывающих обзор, Савин не мог даже корректировать огонь артиллерии. Оставалось надеяться только на собственные, постоянно уменьшающиеся силы.

Днем на выручку майкопцам попытались прийти два батальона десантников Псковской и Рязанской дивизий. В глубину Грозного они пытались пробиться весь день. Спасти майкопцев им так и не удалось: дудаевцы пропустили бригаду до вокзала не для того, чтобы легко выпускать. Определенного результата крылатая пехота, однако, добилась: в парке имени Ленина к 16:00 были деблокированы мотострелки, окруженные там вечером 31-го числа. Однако проблемы осажденных на вокзале этот успех не снимал.

ОТСТУПЛЕНИЕ МАЙКОПЦЕВ.
Во второй половине дня комбриг Савин, поняв, что никто его не спасет, начал выручать себя сам. В этот момент связи с командованием на вокзале не имели. Примерно в то же время начала, также сама по себе, выходить группа, окруженная у товарной станции (солдаты Майкопской бригады, самарцы и пробившийся к ним небольшой отряд 276-го полка). С этим отрядом произошел любопытный эпизод. На связь с окруженцами вышел депутат и правозащитник Сергей Ковалев и от имени боевиков предложил сдаться, обещая вывоз автобусами.

Попутно депутат спросил о точном местонахождении отряда, чего ему, конечно, никто не стал сообщать. Позднее Ковалев продолжал попытки уговорить те или иные группы солдат и офицеров сдаться. Как описывал одну из таких бесед А. Черкасов, «для десантников разговоры о том, что им позволят с оружием в руках выйти из города, были не только неприемлемы, но и непонятны».

Окруженцы, естественно, не поверили правозащитнику и предприняли самостоятельный рывок к свободе. Дорогой отряд распался. Некоторые машины были подбиты, а пытавшиеся спастись солдаты застрелены. Другие выходили с боем. Один из солдат проявил изрядное хладнокровие: столкнувшись на улице с тремя боевиками, он ответил на их приветствие зычным криком «Аллах акбар!», после чего перебил успокоенных собеседников одной очередью. Одна из групп ненароком утопила БМП в Сунже, но сами солдаты и офицеры сумели переплыть холодную речку и добраться до своих.

Около пяти часов вечера от вокзала начали уходить остатки майкопцев. На уцелевшую технику загрузили раненых. Многих бойцов-срочников, одуревших от шока и ужаса, пришлось буквально выволакивать силой. Во время прорыва остатки бригады продолжали нести потери. В плен попал, например, тяжело контуженный подполковник Зрядний. В плену его серьезно избивали, а несколько месяцев спустя расстреляли. Один из бойцов описал свое пленение так:

«”Чехи” нас голыми руками, как говорится, взяли. Из всей БМП только я и подполковник Зрядний (Царство ему Небесное) остались в живых. Остальных добили. Я просто убитым притворился, когда они раненых ходили добивали. Меня тоже двое нашли, потому что подо мной бушлат дымился. Сначала один подбежал, молодой, весь в черное одет. Я перевернулся, на пятую точку сел. Один спрашивает: «Что, раненый? Где оружие?». Я говорю: «Нет». Он мне: «Не пиз…, найду — расстреляю». Я ему: «Нет, ищи». Обыскал меня, по земле рядом пошарил, тут другой подбегает. Первый ему говорит: «Вот раненный, вообще-то, добить надо». Второй ему: «Да, надо». У меня чуть не вырвалось: «Да ну на х…» — уже на языке вертелось. Если бы сказал, наверное, точно прибили».

За первые дни было захвачено порядка 70–80 солдат и офицеров. Многих содержали в центре города под присмотром находившейся там группы депутатов госдумы. В плену настоящее азиатское коварство продемонстрировал прапорщик майкопцев Магомед Карим-заде. Предусмотрительно уничтожив документы, он сам себя «повысил в звании» и вызвался написать продудаевское открытое письмо Ельцину. Набив текст трескучей риторикой о борьбе за свободу чеченского народа, прапорщик тихой сапой «подписал» письмо всеми пленными, которых сумели сыскать, передав таким образом на свободу первый список захваченных дудаевцами людей.

Последней из вокзала отошла группа капитана Рустема Клупова. Этот офицер прикрыл уход остальных и покинул с небольшим отрядом вокзал, когда внутрь уже проникали чеченцы. На прощание один из бойцов арьергарда, сержант Майоров, обрушил выстрелом из реактивного огнемета кусок торца дома напротив — вместе с засевшим там гранатометчиком. Позже Клупов, командовавший последними уходящими с вокзала, получил задание на вывод остатков сводного отряда Майкопской бригады из Грозного. Полковник Савин, возглавляя прорыв, уже с несколькими ранениями, отправился лично забрасывать гранатами обнаруженную дорогой огневую точку, и сумел это сделать, однако тут же погиб от осколка уже чеченской гранаты.

Позднее на мертвого полковника пытались «повесить» все недочеты операции Майкопской бригады, в том числе сам марш к вокзалу, но это откровенная попытка спихнуть на безответного убитого офицера собственные недоработки. Как бы то ни было, умер Савин куда как достойно. Остатки группы сумели выбраться к своим кружным путем.

Сводный отряд Майкопской бригады потерял за два дня 162 человека погибшими. Самарцы потеряли сопоставимое число людей: в середине января полк считался лишившимся 63 человек убитыми и 75 пропавшими без вести. Из «вокзального котла» к своим вышло 147 майкопцев и около тридцати самарцев. Это были очень высокие потери, но ими кровопролитие далеко не исчерпалось. Всего Объединенная группировка потеряла погибшими и пленными около пятисот человек за сутки.

Тогда же боевикам удалось окружить 137-й парашютно-десантный полк, однако десантники не дали себя разбить, а вскоре даже расширили свои позиции и время спустя заняли место боя Майкопской бригады.

Штурм Грозного начался для российской армии с зубодробительного удара. Однако возможности для отдыха не было. Нужно было подниматься после нокдауна.

Первая глава здесь:

https://pikabu.ru/story/zapiski_inspektora_dps_chast_pervaya...

Предыдущая глава здесь:

https://pikabu.ru/story/zapiski_inspektora_dps_chast_sorok_s...

Хочу напомнить вам, дорогие читатели, что в моем повествовании нет выдуманных сюжетов. Всё описанное происходило лично со мной. Так же как и события этой главы. Я готовился к её написанию с самого начала повествования, но всё равно это далось мне нелегко, ибо пришлось заново пережить тот день. Надеюсь вам понравится)

Глава 47

Следующий день был выходным. Старший лейтенант А. сначала мудро дождался приезда супруги и только после её ухода начал наводить в квартире порядок. Выкинул валявшиеся по всей квартире пустые бутылки из-под пива, кое-как вымыл пол и даже оттёр плиту от жирных пятен – следов неудавшихся кулинарных экспериментов. На этом он счёл свою миссию выполненной и отправился в магазин, где купил бутылку вина (Братьев Сурили 415 года) и кое-каких продуктов.

Вечером приехала Марина. Она очень удивлялась спартанскому убранству квартиры старшего лейтенанта А. – после переезда жены у инспектора остался только диван, компьютер, холодильник и плита. Ну не рассказывать же ей правду! Пришлось соврать. Впрочем, не смотря ни на что, вечер прошёл великолепно. Молодые люди пили вино, разговаривали, под конец вечера даже посмотрели какую-то весёлую комедию, скачанную с торрента. Марина ожидаемо осталось ночевать.

Стоит ли говорить, что такие ночёвки со временем стали регулярными. Старшего лейтенанта А. всё устраивало – главное было не приглашать Марину, когда в квартиру приезжала жена. И, что немного, конечно, напрягало, тщательно убирать квартиру после посещения каждой, но это были мелочи.

Так продолжалось довольно долго – около двух месяцев, однако, согласно закону Мерфи, этот день всё-таки настал…..

Ничего не предвещало, как говорится, – это был обычный пятничный вечер. Марина, как и всегда по пятницам, заканчивала работу на час раньше. У старшего лейтенанта А. был в этот день выходной. Он забрал подругу после работы и, немного покатавшись и заехав в магазин, они, как обычно, поехали в «холостяцкую берлогу» инспектора. Вино стояло в холодильнике, очередной фильм был уже скачан, солнышко светило, птички пели – в общем, вечер обещал быть неплохим.

Старший лейтенант А. успел откупорить бутылку и разлить вино по бокалам, когда в дверь позвонили. Сердце сразу бешено заколотилось – кроме супруги прийти больше никто не мог. Но она же всегда предупреждала о своём приезде! Хотя, может быть, что-то понадобилось соседям? Затаив дыхание, инспектор подошёл к входной двери и посмотрел в глазок. За дверью стояла жена. Старший лейтенант А. лихорадочно соображал, что ему делать в такой ситуации. Но голова была, на удивление, пустой. В мозгу отчаянно билась только одна мысль: «Это пиздец!».

Инспектор вернулся в комнату – Марина, закинув ногу на ногу, спокойно пила вино.

- Кто там? – спросила девушка

- Я ….не знаю – единственно, что нашёлся ответить старший лейтенант А.

«Может она уйдёт, а Марине я совру что-нибудь?» - мелькнула мысль.

И, как бы в ответ, раздался ещё один звонок, на этот раз более длинный и пронзительный.

- Открывай, я знаю, что ты дома – раздался из-за двери крик жены – Я не уйду, пока ты не откроешь!

Вариантов не было – нужно было открывать. На негнущихся ногах старший лейтенант А. подошёл к входной двери и открыл запиравшую её задвижку. Супруга буквально ворвалась в квартиру, даже не разувшись. Первым делом она бросилась в комнату и замерла на пороге, уставившись на девушку.

- Женщина, вы кто? – стараясь сохранять спокойствие, спросила Марина. Хотя, безусловно, она уже обо всём догадалась.

-Я кто? Я КТО? – супруга старшего лейтенанта А. даже слегка задохнулась от такой наглости – Я жена, а вот вы кто?

Марина молчала, видимо не зная, что ответить. Ожидая ответа, молчала и супруга.

Время для старшего лейтенанта А. замедлилось и стало похоже на жидкое стекло, медленно стекающее по стенкам вечности. Сознание отделилось от тела, и инспектор, находясь в некотором оцепенении, отстранённо наблюдал за происходящим как бы со стороны – три человека, замерших напротив друг друга, не знающих, как им вести себя в данной ситуации и лихорадочно соображающих о том, что же делать дальше.

Наконец затянувшаяся пауза прекратилась, отразившись в сознании старшего лейтенанта А. хрустальным звоном разбившегося стеклянного купола. Комнату наполнили громкие звуки выясняющих отношения девушек, слившиеся в голове инспектора в один непрерывный гул, сравнимый с набираемым обороты самолётным двигателем.

Наконец старший лейтенант А. смог выйти из оцепенения и примирительно поднял вверх руки:

- Стоп, хватит! – почти выкрикнул он – Предлагаю обсудить ситуацию цивилизованно. Давайте доедем до ближайшей кафешки, сядем там и обо всем поговорим.

Это единственное, что инспектор смог предложить. Во-первых, в публичном месте девушки постесняются орать, во-вторых, пока они едут, у него будет время подумать, в-третьих, он уже физически не мог находиться в квартире, которая превратилась для него в западню.

Обе его пассии замолчали, молча согласившись с ним. Также молча, все трое вышли из подъезда и сели в машину. За время недолгой поездки до проспекта, где находилось кафе, никто также не проронил ни слова.

Старший лейтенант А. сел за столик первым, его супруга села напротив, Марине ни чего не оставалось, как сесть рядом с ним. Собственно сам разговор был недолгим и ничего нового в ситуацию не привнес. Единственное, что радовало, так это нормальная тональность беседы. Первой не выдержала супруга инспектора – она перевернула на стол недопитый стакан с кофе и гордо удалилась, бросив коротко на прощание:

- В понедельник я подаю на развод

- Поехали допивать вино? – после недолгой паузы спросила старшего лейтенанта А. Марина, слегка приобняв его за плечи.

- Я лучше водки возьму – мрачно ответил тот – Поехали.

Солнышко уже не светило и птички не пели – старший лейтенант А. накачивал себя алкоголем и мрачно пялился в монитор компьютера – содержание включенного фильма протекало мимо его сознания. Марина тоже молча пила вино и смотрела фильм. И, только когда на экране стали мелькать финальные титры, она наконец спросила:

- А твоя жена прописана здесь?

- Здесь конечно, где же ещё – мрачно ответил старший лейтенант А.

- Ты же помнишь, что это мой судебный участок? А заявления от граждан принимаю и регистрирую я.

- Точно, об этом я и не подумал – инспектор хрипло засмеялся – Она же тебе лично в руки заявление отдаст – он продолжал смеяться, не в силах остановиться – испытавший сильнейший стресс мозг требовал разрядки.

Того цирка, который происходил в мировом суде Дз-кого района в понедельник, старший лейтенант А. лично не видел, о нём ему всё подробно, в красках, позже рассказал Петя – судебный пристав, который сидел на входе.

Разумеется, вся эта история, произошедшая в пятницу, практически сразу стала достоянием всего коллектива суда, на 100% состоящего из женщин. И пришедшую с заявлением супругу старшего лейтенанта А. моментально окружили десятки любопытных глаз. Некоторые судьи, специально для этого, сделали перерывы в своих заседаниях.

- Красной дорожки только не хватало – хохотал Петя – Лично я думал, что они подерутся, но вроде обошлось.

Марина же на вопросы старшего лейтенанта А. о том, как всё прошло, отвечала односложно и крайне неохотно.

Впереди у инспектора был ещё развод и раздел имущества, но по крайней мере ситуация хоть как-то разрешилась и жизнь потихоньку стала возвращаться в свою колею. По крайней мере уже не нужно было врать всем подряд.