Джон Гордон. Ночная смена
Весь день в замке прошел в трудах. Сейчас, когда летнее солнце начало проваливаться за горизонт, Мартин Гловер стоял на зубчатой стене и смотрел на город. Золотой петушок на остром шпиле собора в лучах заходящего солнца сверкал так, что он, глядя на него, высунулся в бойницу, как будто собирался полететь к нему над городскими крышами. Представляя, как летит, он даже приоткрыл рот, чтобы почувствовать порыв ветра.
— Не нужно, сэр. — Грубый хрипловатый голос заставил его вздрогнуть и повернуть голову. — Мы же не хотим вас с улицы соскребать, верно, сынок?
Доктора Мартина Гловера, ученого, удивило подобное обращение. Он был молод, но не настолько. Впрочем, он понимал, что со стороны выглядел как школьник, перевесившийся через парапет, чтобы покрасоваться перед девочкой.
— Просто любовался видом, — сказал он.
— Все они так говорят, сынок… А потом все равно прыгают.
— В самом деле? — Мартин не слышал, чтобы кто-нибудь из самоубийц прыгал со стен замка.
Человек только усмехнулся.
— Да. Такое бывало, и не раз.
— Но, наверное, это случалось давно? — Мартин раньше не видел этого мужчину, но он явно принадлежал к обслуживающему персоналу замка. Вид у него был властный, и все посетители к этому времени уже разошлись.
— Может, и давно, но мы записываем всех, кто приходит сюда, чтобы свести счеты с жизнью.
— Как странно… Я и не знал о таком.
— Мы ведем специальную книгу. — Мужчина был худ, лысую голову и впалые щеки покрывала седая щетина. — Записываем в нее имена, и кто-то ставит подпись, дабы засвидетельствовать, что это действительно случилось. Это наша обязанность, мистер Гловер. — Слово было намеренно выделено интонацией, и его улыбка как будто приглашала доктора Гловера, ученого, поправить его, но Мартин просто улыбнулся в ответ. Было уже слишком поздно, чтобы беспокоиться об ущемленном самолюбии, да и он знал, что выглядит слишком молодо для человека, который может иметь докторскую степень.
Как историку ему позволили свободно распоряжаться всеми записями, которые хранились в замковом музее, и рабочее место ему выделили в помещении, которое когда-то, похоже, служило темницей. На стену он забрался, чтобы подышать свежим воздухом перед уходом. Взглянув на часы, он увидел, что уже позже, чем ему казалось.
— Замок уже, наверное, давно закрыт! — воскликнул он.
— Закрыт и заперт, — подтвердил человек. — Может, вы просто не хотели услышать нас, когда мы делали последний обход… Или закрыли уши руками. — Улыбка его сделалась настороженной.
— Почему это я не захотел бы вас услышать?
— Кто его знает, сынок. Некоторые не хотят слышать, как я подхожу.
Мартин рассмеялся.
— Такие люди, как я, вы имеете в виду. Слишком занятые делом, чтобы отрываться от него.
— Если вам хочется об этом так думать, то пусть, сынок.
На мужчине была темная, немного потрепанная одежда, не такая, какую Мартин ожидал увидеть на музейном смотрителе; особенно странным казался просторный кожаный камзол без рукавов и местами затертый до блеска. На то, как одевается ночной персонал, тут явно смотрели сквозь пальцы.
Мартин, вдруг устыдившись того, что так долго рассматривает наряд своего собеседника, сказал:
— Прошу прощения. Вам, наверное, пришлось задержаться, чтобы меня выпустить.
Смотритель удивился.
— Вовсе нет, сынок. У нас тут ночная смена.
— И все равно… — начал было Мартин, но сменил курс. — Что ж, мне пора уходить. Не буду мешать вам заниматься ночной сменой… Патрулировать, или что еще вы тут делаете. — Он кивнул на увесистую связку ключей в руке мужчины. — Запираете двери и всякое такое.
— Запираете двери… — Тонкая улыбка сложила кожу на лице мужчины складками, превратившими его глаза в водянистые щелочки, которые вспыхнули в последних лучах солнца. — Да, этого хватает.
Мартин слегка улыбнулся в ответ, чувствуя себя несколько неловко под прицелом поблескивающих золотом глаз.
— Я надеюсь, вы двери не только запираете, но и отпираете, а то я сегодня не попаду домой.
— Наслаждайтесь воздухом, пока есть возможность, мистер Гловер. — Человек снова произнес его фамилию с насмешкой, как будто нарочно не называя его ученую степень.
Мартин попытался осторожно поправить его.
— Вы не прогнали меня с крыши, — сказал он, — поэтому я думаю, что мое имя числится в списке тех, кому позволено заходить за кулисы.
Не помогло.
— Всегда есть список, мистер Гловер. Всегда.
— Хм, я рад, что оказался в правильном. — Мартин все никак не мог перестать думать о самоубийствах. — Но, простите, я не знаю вашего имени, мистер…
— Меня зовут Джек, но это не важно… Когда я появлюсь в следующий раз, вас здесь уже не будет.
Что ж, вполне возможно. Историк Мартин уже почти закончил работу с хранившимися в старой темнице документами. Но грубость ночного сторожа была довольно неприятной.
Человек в камзоле отвернулся так, что солнце перестало освещать его лицо.
— Свою порцию света мы уже получили, — сказал он. — Теперь пора уходить.
Очередной приказ, но у Мартина не было причин не подчиниться. День сегодня прошел плодотворно, и в его ноутбуке собралось множество файлов, которые он использует для исследования.
Он прошел по крыше и начал спускаться по лестнице в замок. Над головой звякнула связка ключей и закрылась дверь. Эта предосторожность показалась ему излишней — ни одному вору не под силу взобраться по стенам, чтобы проникнуть в музей, но, возможно, это делалось для того, чтобы никто не поднялся на крышу изнутри…
— Самоубийства… — Голос ночного сторожа ворвался в его мысли. — Вы удивитесь, как часто они об этом думают, когда я привожу их сюда.
Мартин повернулся. В прямоугольнике светового люка ночной сторож, спускавшийся по крутой лестнице, казался приземистым, как лягушка.
— Раз вы работаете в ночную смену, — заметил Мартин, — туристов вы сюда не водите, так что, я полагаю, на крышу разрешается заходить не многим, таким, как я.
— Это верно. Точно таким, как вы… Но следить надо за теми, кто отвык от света, если вы понимаете, о чем я говорю. — Нет, Мартин не понял его, но спускавшаяся фигура надвигалась, так что ему пришлось развернуться и продолжить путь. — Я делаю доброе дело, вожу их наверх, чтобы они увидели мир, простирающийся вокруг, но тут-то мне и приходится смотреть в оба… Да напоминать им, что судьбу все равно не обманешь!
Ночной сторож, смеясь, сошел с лестницы в помещение, которое некогда было большим залом замка. Мартин выбросил из головы мысли о самоубийстве, но на какой-то миг на краю огромной пустоты он почувствовал себя маленькой букашкой, и по телу его прошла дрожь. Без толпившихся здесь днем туристов замок казался слишком таинственным, и хотя все еще освещенные музейные витрины с экспонатами источали знакомое успокаивающее сияние, потолок высоко над головой был окутан мраком.
Он повернулся к сторожу.
— Было бы неплохо, если бы вы оставляли здесь свет на ночь.
— Это не по моей части, сынок. Лампы сами выключаются.
— Вам, наверное, здесь очень одиноко, Джек. — Он впервые назвал сторожа по имени, но это прозвучало как-то заискивающе, словно он искал его расположения, по-детски испугавшись темноты.
— Я бы не сказал, что мне одиноко. Моя работа мне всегда нравилась.
— Я хотел сказать, здесь так много разных необычных вещей. Есть где воображению разгуляться. — Мартин развернулся и быстро вышел на середину зала, где в пол была встроена железная решетка. — Возьмите это, например.
Они встали у решетки и посмотрели на прорубленную в скале дыру. Длинный колодец был оснащен лампами, но глубоко внизу таилась темнота.
— Я знаю, это просто колодец, но, когда вижу тьму там, внизу, у меня мурашки по коже бегают. — Мартин содрогнулся. Колодец всегда внушал ему страх, даже в детстве, когда он в толпе других детей стоял на коленках у решетки и бросал монетки в темноту. Отступив на шаг, он сказал: — Слишком глубоко для меня.
Сторож как будто не услышал его. Он стоял, опустив голову и созерцая темные глубины. Свет, идущий из колодца, подчеркивал его тяжелый лоб, широкие ноздри и строгую линию рта.
— Да, — промолвил он и мрачно усмехнулся. — Я видел, как люди разрывались в колодцах вдвое меньше этого.
— Разрывались? Что это значит?
— Не спрашивайте… А то расскажу. — Сторож поднял голову, и свет из скважины причудливо исказил его усмешку. Он явно злорадствовал оттого, что внушил Мартину недобрые мысли. — Молодому человеку лучше не знать о таких вещах… В вашем положении так уж точно.
— А какое у меня положение? — Мартин рассердился и ждал ответа, но его не последовало.
Вместо этого сторож жестом предложил ему продолжить путь. Мартин, уже готовый возмутиться, заколебался секунду, время было упущено, и он смолчал. В спокойном взгляде сторожа было что-то недоброе, чувствовалась в нем какая-то непонятная злоба, вынудившая его проглотить гордость и подчиниться. Мартин двинулся через комнату, но понял, что это ошибка. Он чувствовал себя как школьник… или еще хуже. Позвякивание ключей на поясе заставило его думать о стороже как о своем тюремщике, кем он, в сущности, и был. Без него из замка не выйдешь.
Неожиданно в витринах погас свет, и он споткнулся. Это выдало его нервозность, и он почувствовал себя глупо, потому что сквозь длинные узкие прорези в стенах замка внутрь попадало достаточно света, чтобы найти дорогу в другой зал. Он извинился за то, что споткнулся.
— И они еще называют меня неуклюжим! — В голосе сторожа послышалась горечь. — Кое-кто кличет меня растяпой, но ни один из них с моей работой не справится. Духу у них маловато.
— Наверное, им просто не нравится работать по ночам, — с сочувствием заметил Мартин, но в ответ раздался такой грубый хохот, что у него волосы зашевелились на голове.
— Нет, это не ночь им не нравится… Им не нравится утро! То, что нужно сделать с первым лучом солнца. Вот от чего они бледнеют, как полотно.
Мартин отступил чуть в сторону, чтобы сторож находился не совсем у него за спиной.
— А что им нужно делать… утром?
— Открывать замок, что ж еще? Но здесь есть одна дверь, которую они открывать не хотят. — Голова, покрытая седой щетиной, повернулась к нему. — И я думаю, вы знаете, о какой двери речь.
Мартин знал. Вдруг ему стало совершенно ясно, что здесь происходит. Ночной сторож почувствовал его волнение и решил вовлечь его в то, что случалось тут когда-то несколько раз в день. Старый замок прежде был тюрьмой, и в недавние времена по немногочисленным сохранившимся с тех жестоких времен в первозданном виде помещениям водили экскурсии. Это было своего рода развлечение. Проводники старались нагнать страху на экскурсантов, и в замке было одно место, где упоминание об отпирании двери особенно пугало туристов.
— Это дверь в комнату, где проводились казни.
— А вы храбрый человек. Многие люди на вашем месте не хотят ничего знать об этом.
— На моем месте?
— Вы так спокойно разговариваете об этом, зная, что нас ждет.
Мартину не было известно, что его ждет. Это его проводник знал, что случится в ближайшие минуты.
— Я, открывая эту дверь, ничего не чувствую, — сказал сторож. — Но другие упираются.
Этот человек явно любил свою работу. Ему доставляло мрачное удовольствие заставлять людей бояться себя. Страх остаться с таким человеком наедине в пустом замке, очевидно, отразился на лице Мартина, и Джек заметил это.
— Не нужно волноваться, сынок, — сказал он. — Я свое дело знаю. — И он рассмеялся резким каркающим смехом, как будто прочищал горло. — Никто из моих клиентов не жаловался… пока.
Слишком много разговоров о смерти. Мартин угодил в мир ночного сторожа. Его охватили тревога и ощущение беспомощности, как будто он стал маленьким мальчиком. Ему захотелось оказаться в безопасности, дома… с мамой и папой, если бы они были живы.
Они с ночным сторожем вошли в ту часть замка, которая беспорядочным расположением ведущих друг в друга комнат напоминала соты.
— Уже очень поздно. — Во рту у Мартина пересохло, и ему, как испуганному ребенку, каким он и стал, пришлось облизнуть губы, чтобы продолжить: — Пожалуй, я не стану забирать свои бумаги, которые остались внизу. Буду уходить.
Он пошел через комнату, но вдруг понял, что не знает, в какую сторону идти. Соты представляли собой настоящий лабиринт, и он не знал, какая арка ведет в коридор к выходу из замка. Если он свернет не в ту сторону, положение станет еще хуже.
Он остановился и оглянулся. Сторож стоял неподвижно и смотрел на него.
— Потерялись?
— Если бы вы подсказали, куда идти…
— Вы бы все равно далеко не ушли без этого. — Улыбаясь, он поднял связку ключей и покачал ими в воздухе.
Находились они в картинной галерее, где темноту рассеивало только голубоватое свечение ламп аварийного освещения. Мартину показалось, что мрак сгустился вокруг него. Он оказался в ловушке. Тут заговорил ночной сторож:
— Беспокоиться нечего. Вы покинете это место через несколько минут, это я гарантирую.
Мартин с облегчением опустил голову. Джек просто играл с ним в игру. Он все еще вел себя так, будто проводит экскурсию с посетителем, чтобы дать ему понять, что это место означало для тех, кто попадал сюда не ради научных исследований.
— Я устал. — Он зевнул и закрыл глаза.
Сторож играл свою роль. И голос у него был как нельзя более подходящий — грубый, беспощадный.
— Некоторые говорят мне, что будут рады, когда все закончится. Побывав в темницах, они выходят смирные, как овечки. Им уже даже не хочется погулять по крыше, как мы с вами только что гуляли. Все знают, что я всегда предлагаю, но некоторым просто не хочется, чтобы я их забирал.
Последовало молчание. Глаза Мартина все еще были закрыты. Ночной сторож должен увидеть, что ему не страшно. Игра закончена.
— Вы знаете, где находитесь.
Он знал. Больше ста лет назад этой картинной галереи не существовало. Это помещение было частью тюрьмы.
Он почувствовал, что ему на плечо легла рука. Джек заговорил другим тоном. Теперь он отдавал приказы.
— Идите. Пора.
Пальцы на плече сомкнулись сильнее, и Мартин открыл глаза. Свет в комнате изменился, но, вероятно, это объяснялось тем, что его глаза были какое-то время закрыты. Теперь свет походил на бледно-желтое сияние свечей. Стены как будто посерели и сдвинулись. Потолок тоже опустился, а в самом центре комнаты находилось нечто такое, чего он до этого не замечал. Сначала ему показалось, что это открытая дверь, но, присмотревшись, он понял, что это не более чем дверная рама, стоящая посреди пола.
Он открыл рот, чтобы задать вопрос, но тут откуда-то сбоку тесной группой вошли несколько человек. Бесшумно скользнув по комнате, они остановились за рамой. И тогда он понял, что это была не дверь. Это была виселица. С верхней перекладины свисала петля.
Все это был ловкий трюк. Фигуры — не более чем представление, игра теней, специально спроецированных на стену для развлечения зрителей, и включить проектор мог только ночной сторож. Мартин двинулся, чтобы сказать ему об этом, но не успел он даже повернуться, как его руки завели за спину и связали.
Он открыл рот, чтобы вскрикнуть, но шнурок, перетягивавший его запястья, впился в его кожу с такой силой, что он выгнул спину, запрокинув голову.
— Не дергайся, приятель, — произнес ему в самое ухо хриплый голос ночного сторожа. — Ты же знаешь, тебе придется через это пройти.
Мартин заскрипел зубами.
— Пройти через что?
— Не нужно было тебе делать то, что ты сделал, — сказал Джек. — Ты знал, что тебя ждет.
И в этот миг Мартин понял, что будет дальше. Каждая мышца в его теле натянулась, и он извернулся. Почувствовав, как рвется рукав рубашки, он попятился назад, но прошел не больше шага. Его спина уперлась в каменную стену. Холодные камни. Пол тоже был каменным, весь, кроме деревянного люка посередине, прямо под петлей.
— Бесполезно. — Это был голос Джека.
Выхода не было. Он провалился из одного века в другой. Даже одежда на нем уже была другая. Тюремная роба порвалась в борьбе. Ступни липли к холодной коже башмаков. Виселица стояла прямо передним, и бежать было некуда.
— Ты же знаешь, что должен пройти через это. Ты был плохим мальчиком, верно?
Мартин сжался от этих слов, потому что это была правда. Он был мальчиком. Он был плохим. Он сунул тощие пальцы в чужой кошелек и украл монету.
— Ты это сделал и знал, чем это закончится. Я позволил тебе погулять на крыше, верно? Я всем, с кем имею дело, разрешаю. Я дал тебе подышать воздухом, разрешил посмотреть на город, но потом ты должен был прийти сюда.
В глазах его появились слезы, но заплакать он не смог, потому что тяжелая рука зажала ему рот.
— Ты же не хочешь, чтобы я тебе заткнул кляпом рот, верно, сынок?
Пальцы на лице разжались, и Мартин прекратил сопротивляться.
— Так-то лучше, сынок. Теперь пройди вперед.
Мартин услышал свой всхлип, а потом голос палача:
— Три шага… Этого хватит.
Его схватили за плечи и толкнули. Он увидел контур встроенного в пол люка. Его пинками загнали на деревянную дверцу.
Ноги его были связаны. На голову, на которую не надели колпак, опустилась веревка. Под ухом затянулся узел. Веревка грубо сжала шею. Не произнося ни звука, он начал выворачиваться, по-кошачьи извиваться всем телом, дергаться, как повешенный, хотя ноги его еще стояли на твердом люке. Тут на его голову набросили колпак, и наступила темнота. Грубая ткань закрыла рот, заглушив последнее дыхание, люк под ним распахнулся, и он полетел вниз.
А потом ничего…
Пустота…
Темнота…
Боль сверкнула в мозгу белой вспышкой. Заговорил какой-то голос.
Палач не справился со своей работой. Шейные позвонки не сломались. Он попытался высвободить руки. Шнура на запястьях не оказалось.
Снова раздался голос:
— Доктор Гловер… Вы слышите? Мы вас искали. Вас не оказалось в вашем кабинете, и мы нашли вас здесь…
Он лежал на твердом полу. Пошевелил рукой, не связан. Свет фонарика ослепил его, и он прикрыл глаза рукой.
— Мы думали, вы поднялись подышать на крышу, но вас там не было.
Он быстро оттолкнулся от пола и сел. Над ним склонились двое.
— Кто вы?
— Ночная смена. Мы только что нашли вас здесь.
Он принялся дико озираться по сторонам. Картинная галерея. Вокруг темно, только луч фонаря светит прямо в глаза. Никакой виселицы. Он провел рукой по полированным половицам. От люка не осталось и следа.
— Где он?
Мужчины присели на корточки и спросили, о ком он говорит.
— Джек, — сказал он и с трудом поднялся на ноги. — Где тот, кого зовут Джек?
Минуту мужчины молчали. Потом один сказал:
— Здесь нас только двое, доктор Гловер: Морис и Фред. Мы вместе дежурим ночью.
Тишина. Он перевел взгляд с одного мужчины на другого. Морис и Фред. Он открыл рот, но не смог ничего сказать.
— Вам, наверное, стало плохо, доктор. Вы не ударились?
— Нет… Нет. Со мной все в порядке. — Окинув взглядом галерею, он осторожно повернулся к ним. — Когда-то давно, — сказал он, понимая, что выглядит довольно нелепо, — этот зал, кажется, использовался для других целей. Это так?
Мужчины улыбнулись.
— Вы имеете в виду, когда здесь была тюрьма? — спросил Морис, главный. — Кто-то вам рассказал эту старую историю. — Он кивнул в сторону угла. — Да, это так. Здесь, в комнате для казней, когда-то стояла виселица.
Во рту Мартина сделалось так сухо, что он не смог пошевелить языком. Он покачнулся, что не укрылось от Мориса.
— Давайте спустимся в вашу комнату, доктор Гловер. Мы найдем вам что-нибудь выпить.
Сидя за своим столом в компании двух музейных работников, он начал приходить в себя.
— О виселице я не знал, но почувствовал себя очень странно в этой комнате, — сказал он.
Оба работника кивнули.
— Да, уж нам-то с Фредом известно, что в таких местах сохраняется что-то, какой-то особенный дух. А если вдобавок вы себя не очень хорошо чувствовали, то… — Морис пожал плечами.
Мартин пока что только намекнул на свой кошмар, но ему нужно было разобраться в том, что с ним произошло.
— Мне сказали… — начал он и, подумав, поправил себя: — Говорят, здесь часто самоубийства совершают… Люди прыгают со стен замка.
— Никогда о таком не слышал, — возразил Морис. Фред подтвердил.
— Но есть список, — не сдавался Мартин.
Мужчины непонимающе покачали головами, и тогда Мартин, не выдержав, выкрикнул:
— Джек сказал, что в замке велись записи! — Снова этот Джек. Но ведь никакого Джека не было. Он отвернулся. — Простите.
Фред, более немногословный из двух, поерзав на стуле, встал и подошел к шкафу для хранения документов в углу крохотной комнаты, которая когда-то служила камерой. Порывшись на полках, он достал нечто похожее на старую бухгалтерскую книгу и положил ее на стол перед Мартином.
— Не знаю насчет самоубийств, — сказал он, — но вот это, по-моему, что-то вроде журнала.
Мартин раскрыл книгу. Это действительно оказалась бухгалтерская книга с начертанными красными чернилами колонками на страницах. В первой колонке стояла дата, напротив нее — имя, под ним еще одно имя, и потом денежная сумма. Везде суммы были одинаковые — одна гинея.
Мартин оторвался от книги.
— Это не могут быть самоубийства.
— Нет, доктор. Это не самоубийства, но все эти люди умерли здесь, в замке. Они были казнены. В основном это были убийцы.
Он снова посмотрел на колонки. Имена повешенных, возраст, и напротив каждого — род занятий. На строчке под каждым именем значилось: «Одна гинея. Выплачено Дж. Кетчу».
— Это ему платили за хорошо выполненную работу, доктор Гловер. — Оба сторожа улыбались. — Джек Кетч — так в этом городе называли палача, который вешал преступников, чтобы никто не узнал, кто это на самом деле.
— Говорят, что Джек всех своих клиентов заставлял мучиться, — сказал Морис. — Любил поиграть с ними перед тем, как вздернуть. И он никогда не вешал правильно, из-за чего они страдали гораздо дольше и умирали от удушья.
Мартин кивнул. Его глаза снова опустились на страницу, на колонку с именами и на одно имя в самом низу: «Мартин Джоунс, двенадцать лет, вор»; ниже значилось его ремесло — «перчаточник».
Автор - Джон Гордон
Продолжение историй из жизни. Во французской стороне
Не ожидал такого отклика на мою первую опубликованную историю. Значит, не зря она томилась почти 10 лет. Спасибо тем, кто подписался, оценил или прокомментировал. Приятно знать, что людям это интересно :)
Во втором посте, как и обещал, постараюсь поведать о произошедшем со мной «из ряда вон выходящего». Целый день пытался вспомнить, что же такое стоит вашего внимания, но в голову пока лезут только недавние события. Одно из них очень похоже на описанные в комментариях к предыдущему посту моменты между сном и реальностью. Впрочем, я просто расскажу вам то, что было со мной, а вы решите – верить этому или нет.
И ещё – я не умею в краткость, так что тут длиннопост вырисовывается. А это на любителя :)
Следует заметить, что мы с семьёй давно живём во Франции. Так что сейчас я расскажу вам три небольших истории, произошедших этим летом (2018) и летом 2015 (потому как в промежутке между этими случаями, как мне помнится, ничего такого не происходило).
В хронологическом порядке это выглядит так:
Почти уверен, что июнь 2015-го. Мы тогда гостили у друзей в старом замке в пригороде Парижа. И замок этот уже давно был перестроен под свои нужды, хотя некоторые аспекты строения и близлежащей территории напоминали век эдак 17-й. В общем, так вышло, что ночевать на выходных в замке остались только я и мать. И комната наша была на 3-м (и последнем) этаже. Замок был просторным и в дневное время было классно бродить по комнатам, смотреть в огромные окна, обедать в большущей обеденной зале. Но наступала ночь, и хозяин должен был ехать на работу. Он посоветовал закрыть дверь в коридор (коридор, который отделял наши комнаты и уборную от остальной части третьего этажа) на защёлку (при том, что на всех окнах и дверях стояла сигнализация), якобы мало ли что. Я закрыл дверь, последовав его совету и отправился играть в Варкрафт в «своей» комнате.
И вот было уже немного за полночь, как ко мне постучалась мама, сказав, что в дверь в коридоре кто-то как будто ударил ногой (знаете, когда руки заняты и тарабанить в дверь получается только плечом или коленкой (может кто ещё как стучит, но мне это на ум пришло)). Мать моя спит крепким богатырским сном, и чтобы её разбудить, нужно как минимум стукнуть не в дверь, а стукнуть дверью её саму. Но она проснулась от этого звука, а я элементарно не слышал, сидя в наушниках и сконцентрировавшись на прохождении очередного подземелья.
Я встал, и мы прислушались к тишине – ну тихо, обыкновенно тихо, как бывает ночью за городом. В общем мы сошлись на том, что ей послышалось/приснилось, а я и вовсе не слышал этого. И она пошла к себе. Ещё через минут 40 все повторилось, но на этот раз я уже услышал стук. Мы одновременно вышли в коридор, осторожно подходя к двери. С другой стороны двери было слышно, будто кто-то шуршит пакетом или роется в сумке. Мама осторожно спросила что-то типа «Антон, это ты приехал?» и из-за двери раздался голос дяди Антона, причем абсолютно нормальный, какой я слышал несколько часов назад «да». Мама, видимо, успокоившись на мгновение, начинает в шутку уже рассказывать что-то дяде Антону, попутно открывая замок и саму дверь. Дверь открывается – темнота, я нащупываю включатель на стене около двери, свет загорается – комната пуста.
Сложно передать эмоции чем-то кроме «мы знатно обосрались».
Я беру телефон, звоню дяде Антону, который говорит, что он на работе и вообще там быть никого не может, потому что дверь снизу закрыта, а ключи только у нас. Ещё раз обосравшись, мы решили ретироваться и оставаться в комнате. Вдруг всё-таки обоим показалось, хотя оба в это не верили.
Только закрыв дверь, я услышал лёгкий такой топот от лестницы, ведущей вниз, через всю комнату, к нашей двери. Но стука не было. Маме решил не говорить, чтобы не пугать. Мне почему-то ещё в тот момент показалось, что это воры/злодеи/извращенцы, но никак не что-то потустороннее. И вообще, все три истории у меня связаны с тем, что непосредственно в момент их «происхождения» я и мысли почему-то не допускал о том, что это что-то из категории «крипового».
За всю ночь это повторилось ещё 1 раз, прямо перед рассветом. Хозяин по этому поводу ничего не говорил, ну оно как-то и забылось. И только на новый год 2015-2016 он рассказал по телефону, что каждый раз, когда он ночует в замке, он слышит бег и постукивание по всем дверям. Сам уже не обращает внимания, а нам не рассказывал, потому что не хотел пугать.
Кстати, такая же история приключилась уже и в этом году, но с моими родителями и в совершенно другом замке. Но там никто не ломился в дверь, а только ходил по коридорам, которые раньше были предназначены для прислуги. Сколько же тайн хранят в себе такие места?
Не подумайте, что мы тут по замкам ездим. Просто так получается :)
История вторая, плавно переходящая в третью – лето 2018, август.
Я все лето проработал в одном замечательном Парижском отеле. Если вдруг кто-то оттуда узнает меня, то передаю вам привет и самые теплые пожелания :)
Работа моя заключалась в ночном ресепшене, и очень мне нравилась, несмотря на то, что я недолюбливаю ночные смены. Все было хорошо, дело шло к концу рабочего контракта и никаких странностей не происходило, несмотря на то, что я достаточно мнимый (или пугливый). Я спокойно лазил в подвал, когда это требовалось, так же спокойно делал все ночные обязанности.
Тут стоит обратить ваше внимание на то, что ресепшн, как и комната персонала, находится на 0 этаже. То есть, если я выгляну с койки в комнате персонала, то я вполне увижу улицу в окне, как и часть холла, но меня особо видно не будет. В комнате же (прямо напротив койки) находится и монитор, который передает изображение от 4 камер с холла. Они равномерно охватывают всю территорию этажа, и одна из них направлена на входную стеклянную дверь, в которой, при недостаточной освещенности, отражается лестница, ведущая вверх/в подвал. В принципе, я нашел это очень полезным, так как ночью можно легко увидеть, что к тебе спускаются и вовремя встать за стойку.
Как я уже сказал, дело близилось к концу лета и к окончанию контракта. Август – месяц тихий, постояльцев почти нет, и каждую ночь можно буквально отдыхать, чего не сделаешь, например, в июле. А на днях я ещё и купил себе Нинтендо, который Свич, так что ночи я собирался коротать в интересной компании Линка.
Первую неделю спалось просто отлично, несмотря на то, что обычно я очень плохо сплю по ночам. Я даже удивлялся, как я могу без проблем вырубиться, да ещё и выспаться в итоге. И вот числа 13-го, в очередной раз уснув, завершив все дела, я открыл глаза, глянул мельком на монитор с камерами, на котором показывалось время (04:49 кажется). В отражении входной двери я увидел, как кто-то в белом (клянусь, фигуру даже разобрать нельзя было, не то, что цвет одежды) поднимался вверх по лестнице. Я подумал, что постоялец, не найдя меня на рабочем месте, решил вернуться к себе. И я просто выскочил в холл, чтобы дать знать, что я здесь. Но там никого не было. Я подошёл к винтовой лестнице и посмотрел вверх – пусто и тихо, ни шагов, ни лифта, ни скрипа двери я не услышал. Я даже ничего такого не подумал, потому что был сонный. Ну и списал этот случай на свой недочёт и промах и вообще на то, что надо бы работу работать, а не сон спать.
Следующую ночь 14-го августа я, как обычно, намеревался провести в тишине и покое. И где-то в 2 часа ночи уже был готов спать, и уснул с приставкой в руках. Проснулся я от какого-то стука, как будто кто-то с грохотом ударил по стене/столу/двери. Я сразу посмотрел на камеры – ни души, 04:43. Я списал это на кого-то, кому на улице не скучно. Мне почему-то очень показалось, что кто-то постучал в окно и я отрубился до звона будильника.
Я не помню, работал ли я 15-го августа, но кажется что да. В общем, либо 15-го, либо 16-го августа, я, уже готовый к тому, что меня разбудят около пяти утра, решил проверить это ради интереса. Благополучно засыпая в очередной раз, около 02:30 в холле что-то упало, как будто кто-то нарочно завалил стойку с посудой, потому что грохот стоял очень сильный. Сон как рукой сняло. Я посмотрел на камеры – все нормально, никого нет. Но как это может быть нормально и что тогда упало? Я, вооружившись слабоумием и отвагой, вышел в коридор, включив свет на всем этаже. И что, вы думаете, я там нашел? Ни-че-го. Я обошел все этажи, заглянул в подсобку, вышел даже на улицу – ну ничего подозрительного. Я так сильно оттягивал поход в подвал, в единственное место, которое я не проверял. Ту ночь я решил не спать, да хотя я бы и не смог.
Следующие ночи проходили в таком же режиме: я пытался лечь, сесть, выйти из холла – что-то падало, громыхало, перебегало. И вот наступила ночь, когда нужно было идти в подвал, чтобы достать дополнительную раскладную кровать для ребенка одного из постояльцев. Я без особого энтузиазма спустился в подвал и включил свет. Лестница в подвал у нас была винтовая, со стенами (нести кровать – та ещё задачка, особенно когда ты делаешь это один посреди ночи). Мой страх шел впереди меня, в общем. Я в некоторые комнаты и коридоры даже не заходил, хотя судя по лучу фонаря, уходящему вдаль, там было, куда пойти. Кровати, вентиляторы и прочее добро было в одной большой комнате посреди подвала, из которой в разные направления уходили коридоры. И вот сейчас, на этом моменте я вообще не убеждаю никого в том, что это правда, но я увидел то, что увидел – когда я включил свет в большой комнате, он погас на секунду, но свет фонарика на телефоне метрах в 15 ухватил именно что-то белесое, как прозрачный дождевик. И свет включился – впереди меня ничего нет, обычный темный коридор, ведущий из комнаты в темноту. Естественно, никакой белой фигуры теперь там не было.
Ну, делать нечего, хоть и страшно. Я же не скажу, что кровати у ребенка не будет в мою смену, потому что там что-то страшное? Я кое-как схватил каркас этой кроватки, и потащил на выход, идя спиной вперёд и освещая все впереди себя. Ничего не произошло, как мне показалось, но так быстро я ещё не взбирался по ступеням, тем более с неудобным грузом.
Все это продолжалось вплоть до моего последнего дня там. Но в последний день не происходило вообще ничего. Я спокойно просидел ночь, и, попрощавшись с боссом, отчалил в сторону метро. Какое продолжение у этой истории – не знаю, как не знаю и то, что это было. Но мне поверили, когда я рассказывал утренней смене.
Кто-то может найти эти истории глупыми, выдуманными, или какими угодно, но я просто рассказываю то, что происходит со мной. Мне интересна эта тема и я делюсь тем, что вижу сам.
Всем крепких нервов :)
Замок Крживоклад
Как-то в конце XVI века, английский алхимик Эдвард Келли приехал на выходные в Прагу. Все как сегодня, когда толпы англичан, немцев, австрияков и прочих американцев, приезжают в Прагу побухать и повеселиться, потому что это гораздо дешевле, чем бухать и веселиться где нибудь в Лондоне или Вене. Вот и Эдвард Келли гулял и веселился от души. А когда пришло время платить, выяснилось, что случился овердрафт и погасить задолженность он не может. Тогда Келли пошел к императору Рудольфу II и попросил денег в долг. Рудольф Келли был человеком известным и уважаемым, поэтому пусть вас не удивляет, что он вот так запросто пришел к императору.
Рудольф II оказался хитрецом и предложил отработать долг. Путем создания философского камня. Умно, я считаю. Это какой же нехилый профит получить можно в случае успеха! Однако, что-то пошло не так... Несмотря на практически неограниченный бюджет, создание всех условий, не выходил у Келли каменный цветок философский камень. В пичали Келли забухал...
Наконец Рудольф понял, что идея вложить немеряно бабла в непросыхающего алхимика, была, мягко говоря не удачна. Философа заточили в замок Кршивоклат, несмотря на уверения последнего, что вот-вот и он таки получит тот самый камень. Два года Келли сидел в камере в Кршивоклате, интернета тогда в камерах не было, поэтому он писал труды...
Есть мнение, что секрет философского он все таки открыл, но не желая ни с кем делиться спрятал формулу где-то в замке, а сам попытался сбежать. Попытка не удалась. Вернее удалась, но результат философа не удовлетворил. Видимо потому, что во время побега Келли свернул себе шею. Насмерть. То есть формально, Эдвард сбежал, но насладиться этим не смог.
А в замке до сих пор ищут формулу философского камня...
P.S. Данная история хоть и имеет некоторые исторические совпадения, но все же, не стоит воспринимать ее буквально...
Зловещее сияние
В этот раз я очень долго выбирала варианты цветового решения (они ниже), и пришла к выводу, что хочу холодную луну и Зловещее сияние от земли. Надеюсь атмосферу передать удалось! Сегрдня решила выложить еще и фото в процессе.
Формат 30/42, акварельная бумага Canson 300г, акварель, карандаши.
Замок Гилнеас
Вдохновили на эту работу локация Воргенов Гилнеас (WoW) и музыка группы Septic Flesh.
42/26 см, бумага акварельная Canson 300 г, акварель и смешанная техника.