История Муслюмово напоминает историю Чернобыля. В отличие от катастрофы на ЧАЭС в Муслюмово за это время почти ничего не было сделано для спасения местных жителей.
Производственное объединение "Маяк" работает в Челябинской области с 1947 года. Предприятие очищает отработанное ядерное топливо с АЭС и атомных подлодок и выделяет из него плутоний.
Процесс наращивания производства плутония на ПО "Маяк", а также отсутствие надежных технологий переработки и хранения радиоактивных отходов привели к тому, что с 1949 года часть сточных вод, содержащих радиоактивные вещества, удалялась в реку Теча, причем до июля 1951 года сбросы были практически бесконтрольными, пока там не произошёл взрыв емкостей радиоактивных отходов, приведшего к радиационному заражению значительной территории Урала, облучению речной системы и жителей прибрежных населенных пунктов.
Однако и после этого население прибрежных сел подвергалось хроническому многолетнему радиационному воздействию, обусловленному как внешним гамма-облучением, так и внутренним за счет употребления речной воды и продуктов питания местного производства.
Для предотвращения переоблучения населения было переселено около 8 тысяч человек, проживавших на наиболее загрязненных территориях бассейна р. Теча.
Однако жители села Муслюмово (около 4 тыс.человек) не были переселены, в отличие от сел ниже и выше по течению реки. Таким образом в настоящее время с. Муслюмово является на реке Теча ближайшим населенным пунктом к месту сброса радиоактивных веществ.
Фактически только в 2008г жителей села начали переселять на новое место, расположенное всего в 1 км от старого, но подальше от реки.
Интересно, что на картах в навигаторах до сих пор отмечены дома и улицы. Испытываешь необычные ощущения, когда смотришь на экран телефона, видишь названия улиц и дома, поднимаешь взгляд, а тут – пустота. Чем ближе приближаешься к болотцу и воде у конца дамбы, тем выше были значения на приборе: 200, 400, 600, наконец почти 800 мкР/ч… И это не предел! По свидетельствам очевидцев, здесь есть участки, где радиация доходит почти до 2000 мкР/ч. Напомню, что безопасным считается уровень радиации до 30-50 мкР/ч
В старом Муслюмове сохранились живописные развалины мельницы XVIII века, в которой в прошлом столетии размещался эвакуированный из Ленинграда во время блокады завод по производству казеинового клея.
Это огромное пятиэтажное здание из красного кирпича и бутового камня. К сожалению, старинное здание постепенно разрушается. Часть стены обвалилась (а может начинался демонтаж). Кстати, здание мельницы такой же архитектуры сохранилось в Екатеринбурге на берегу городского пруда (Симановская мельница).
Поблизости сохранились руины красивого здания двухэтажной заводской конторы. До 1974 года в здании размещалась школа-интернат. Дети находились на берегу реки Течи более двух десятилетий после её радиоактивного загрязнения. А ещё неподалёку сохранилась часть старинного кирпичного забора.
Выбор места для переселения людей многократно подвергался критике со стороны экологов. Они говорят, что в такой близости изолировать людей от зараженной реки невозможно и тем более невозможно проконтролировать детей и домашний скот, который тянется к водопою. В Тече свободно плавают домашние гуси. Что уж говорить о детях, если даже взрослые собирают на берегах Течи землянику, цветы, купаются и постят все это в Instagram.
Сейчас от колючей проволоки вокруг Течи остались одни клочки. Через реку по-прежнему перекинут мост, открытый для машин и пешеходов, на котором дозиметр фиксирует 200, 160, 120 микрорентген в час при норме 30. С моста спускается лестница, которая будто бы приглашает к реке — здесь, у самого берега можно зафиксировать несколько тысяч микрорентген в час. Но жители деревни до сих пор удят в Тече рыбу и везут ее на продажу в Челябинск.
Символично, что Новомуслюмово построили поближе к старому кладбищу. Из жизни здесь еженедельно уходят люди (в том числе и молодые). Ни одну семью не обошли смерти близких и собственные болячки.
Так что же все-таки такое это Муслюмово - мертвое село или село мертвых.? Вопрос - риторический.
Осторожно осмотрев ускорители, я направился дальше и наткнулся на ещё одну ракету, на этот раз целую. Ракета стояла внутри того, что некогда было деревянным ящиком. Подойдя вплотную, я с сожалением понял, что это лишь макет – об этом говорили деревянные крылья и неаккуратно приваренная к корпусу арматура. Ракета была огромной, она подобно киту возвышалась над окружающей местностью, и я внезапно понял, что именно эти ракеты запускались подземной установкой. По всей видимости, ракеты так же хранились под землёй, а во время стрельб, загружались внутрь установки, крыша отодвигалась, пусковая труба поднималась в открывшийся проём и разворачивалась в сторону цели. Затем шла команда на запуск и ракеты, оставляя за собой огненный след, уходили в воздух. Затем, пусковая опускалась обратно, где её ждала следующая пара ракет.
С сожалением, оставив макет позади, я двинулся дальше и вдруг заметил медведя. Он был весьма далеко и мне кажется, если бы он оставался неподвижным, я даже не обратил на него внимания. Он, по всей видимости, меня не видел и не чуял. Я остановился, и некоторое время наблюдал за ним, пытаясь совладать с нахлынувшим страхом. Я пытался внушить себе, что мишка далеко и даже если он бросится на меня, я успею скрыться внутри подземелья. Там мы и шли некоторое время - я не мог позволить себе уйти в сторону и потерять зверя из виду. Вдруг он остановился и повернул голову в мою сторону. Я замер, и быстро опустился на землю, но косолапый, по всей видимости, меня учуял, поскольку начал двигаться прямо ко мне. Я позволил ему подойти ближе, надеясь на то, что он меня не видит и просто идёт по каким-то своим медвежьим помыслам. Уверен, что медведь полагался лишь на обоняние, ведь я почти полностью был скрыт окружающей местностью. Он приближался медленной, но уверенной поступью и когда преодолел половину расстояния, я запаниковал. Приподнявшись, я судорожно вращал головой, пытался оценить, куда мне бежать, но вокруг расстилалась лишь открытая поверхность, на которой я сразу бы стал лёгкой добычей. Медведь тем временем, уставился на меня, а затем низко наклонил голову к земле и глухо зарычал. Не дожидаясь, пока когда прыгнет, я вскочил с места и рванулся назад к бункеру.
Я бежал изо всех сил, боясь обернуться, лишь бы бежать и спрятаться. Тут я увидел перед собой ворота, в которые заскочил при самой первой встрече с медведем. Они меня и спасли – я влетел внутрь словно ошпаренный, буквально обгоняя бурую смерть, несущуюся по пятам. Я не стал останавливаться у лесенки, а рванул дальше, но пробежав вслепую, столкнулся с чем-то твёрдым, больно ударившись плечом. Не оставляя времени на удивление внезапным препятствием и забыв про саднящую боль, я нащупал в темноте узкий проход и забился в него, словно таракан под плинтус. Только тогда я нашёл в себе смелость обернуться и увидел на фоне светлого пятна входа, силуэт медведя. Я попытался залезть как можно дальше, но куртка зацепилась за что-то и мешала двигаться. Рванувшись, я услышал треск рвущейся материи, но тело было свободно. Упираясь с боков во что-то холодное, я протискивался всё дальше и дальше, пока не уперся в какой-то предмет. К тому моменту, я немного успокоился, и до меня дошла мысль, что медведь не сможет пролезть в эти узкие щели. Силуэт, тем временем, стоял на границе света и тьмы, принюхиваясь и присматриваясь, а потом внезапно развернулся и скрылся из виду.
В этот момент я ощутил, тепло на правом бедре, а прикоснувшись к штанине, ощутил влагу. Но в те минуты меня не заботил возможный позор и физиологические проявления страха. Все мои мысли были лишь о медведе – попытается ли он влезть ко мне, караулит ли он у входа, ждал ли он меня там с самого начала. Мысли скакали, словно табун коней, отбивая дробь в моей голове. Лишь успокоившись, я понемногу обрёл способность мыслить последовательно. Конечно, я здесь в безопасности, но где это здесь? Почему пустой туннель стал внезапно заполнен какими-то железными предметами? В этот момент я вспомнил про фотоаппарат, так и болтающийся на плече. Его осмотр при том тусклом свете идущем от входа, показал что ему здорово досталось. Бленда была потеряна, сам объектив получил множество царапин, хуже всего что одна из них пришлась на само стекло. Но он включался, заряд аккумулятора показывал треть остатка, а это значит, у меня по-прежнему был свет.
Подняв фотоаппарат над головой, я сделал снимок. Посмотрев, на результат, я понял где нахожусь и что меня окружает. Весь туннель, начиная от меня и до самого конца, был заполнен серебристыми тележками. Достаточно длинные и массивные, она напоминали уличную стоянку колёсных корзинок около супермаркета, расставленные не ровными рядам, а как попало, в том положении, в котором их бросили.
Дабы чем-то занять себя, я углубился в боковые помещения. Они выглядели идентичными с теми, что я уже видел, но всё-таки не они. Думаю, каждой пусковой установке прилагались свои комнаты для размещения оборудования. Две установки, два комплекта. Если так, то я знал дорогу к выходу. Пройдя коридорами и лестницами, я внезапно наткнулся на остатки человеческой жизнедеятельности, а именно свалку. У стены были свалены пустые картонные упаковки от соков, пластиковые бутылки и другой мусор. Рядом стоял большой красный баллон, от которого шли резиновые шланги к ручному газовому резаку, какие я видел у сварщиков в автомастерских. Это было уже интересно, ведь если есть вещи, то где-то рядом могли быть люди, местные жители, которые придут мне на помощь и прогонят медведя. Я принялся громко кричать и звать людей. Крики вернулись многократным эхом. Покричав так некоторое время, я понял, что здесь никого нет и всё бесполезно.
И тут, разглядывая очередной снимок, я заметил стоящий на старом столе грязный портфель. Раскрыв его и осветив содержимое фотовспышкой, я обомлел от радости – внутри меня ждал аккуратный ряд гаечных ключей, отвертка и, что самое главное, карманный фонарик! Взяв его в руки и нажав на кнопку, я почувствовал неземное блаженство от возникшего на стене тусклого кружка белого света. Да, свет был неярок, но зато я мог передвигаться по темноте более свободно и быстро, не ощупывая стены, словно слепой старик.
Тщательно осмотрев все углы комнаты и не найдя больше ничего полезного, я двинулся дальше. Отвёртка так же перекочевала в мой карман – может быть и не нож, но всё же, какое-никакое оружие. С найденным фонариком я стал замечать куда больше вещей, нежели со вспышкой. У лестницы, которая должна была привести мне в комнаты с механическими компьютерами, я нашёл ещё один фонарь, куда больше и тяжелее имеющегося. Это было ясно не современное китайское изделие, а настоящий военный аппарат. Но увы, за годы он насквозь пропитался влагой, лампочка была разбита, батарейка превратилась в белую оплывшую массу.
Оглядевшись, я заметил узкий лаз, который привёл меня в небольшую круглую шахту. По её стене вертикально вниз шла железная лесенка. Лесенка спускалась до площадки заваленной какими-то коробками и тубусами, но не заканчивалась там, а уходила ещё глубже, на нижние этажи. Я подумал, что там могут находиться целые фонари или запасные части к ним, для чего решил спуститься и посмотреть. По стенам вокруг лесенки были развешены непонятные красные цилиндры. Вначале я решил, что это трубы вентиляции, но после, поскольку они обрывались у пола и потолка, изменил мнение. В воздухе ощутимо пахло сыростью и плесенью. На самом нижнем этаже шахты стояла вода, сквозь её толщу было видно дно и разбросанные по нему предметы. Средний этаж стоял сухим и использовался в качестве склада. Моё внимание привлекло множество разбросанных металлических жёлтых цилиндров.
Открыв один, я извлёк на свет непонятное устройство, завёрнутое в тонкую промасленную и шуршащую бумагу. Сняв её, я принялся разглядывать находку. Определённо это был не фонарик. С одного из торцов находилось много электрических клемм, а с другой несколько колёсиков с нанесёнными цифровыми шкалами. Колёсики легко вращались, издавая небольшие пощёлкивания. Мне вдруг стало любопытно, что же за прибор мне достался. На боковой стороне я заметил два переключателя с надписью «готовность». Они меняли свои положения с заметным усилием, будто преодолевая упругость пружины, и когда я перевёл оба из них в одно положение, непонятная штуковина внезапно ожила. Боковые колёсики начали вращаться, с громким шумом. Звук был похож жужжание детской механической игрушки. Я посмотрел на шкалы - всего на корпусе присутствовало три колёсика, первое из них показывало ноль и было неподвижно. Оставшиеся два вращались, причём второе показывало цифру 2, а последнее 7. Прибор несколько раз щелкнул, и цифра на последнем колесе перескочила на 6. Ещё несколько щелчков и оно уже показывало 5, затем 4 и продолжало уменьшаться. Дойдя до нуля, оно перескочило на цифру 9, но вместе с ним переместилось и третье колесо – теперь оно показывало единицу. Для чего бы ни служил этот прибор, цифры явно стремились дойти до нуля.
Внезапно я ощутил нахлынувшее беспокойство и, казалось бы, беспричинный страх. Повинуясь интуиции, я отбросил от себя устройство и рванул вверх по лестнице, стараясь скорее покинуть узкую шахту. Корпус ударился о стенку и упал вниз низ, в воду, издав глухой всплеск. Выбравшись из шахты, я едва успел выбежать в коридор, как позади раздался многократно усиленный эхом хлопок. Жужжащая коробочка, которую я недавно держал в руках, взорвалась!
Я стоял опираясь рукой о стену и с трудом сдерживал дрожь. Меня не покидало ощущение смерти прошедшей так близко. Единственным желанием было как можно скорее убраться из этого места, однако тут я вспомнил о медведе, до сих пор поджидающего меня где-то на поверхности. Решение возникло в голове внезапно. Некоторое время я сомневался, пытаясь уверить себя, что есть другое решение, но чем больше я раздумывал, тем больше лишался сомнений. Я спустился в шахту, где снял куртку и аккуратно сложил в неё четыре жёлтых тубуса. Затем, осторожно перенёс их в подземный зал с тележками. У входа я не заметил ни чьего силуэта, что меня несколько ободрило. Сперва, мне нужно было провести небольшой тест. Вытащив из цилиндров коробочки, я сложил их в одном из боковых помещений. Выглядели они точно так же как и самая первая, цифры у всех показывали три ноля. Установив на одном из устройств значение 0-1-0, я глубоко вздохнул и одним движением перевёл боковые переключатели в режим «Готовность». Коробочка ожила, послушно зажужжав, колёсики завращались. Не ожидая, пока они остановятся, я размахнулся и бросил коробочку к выходу, сам спрятавшись за толстой стальной дверью комнаты.
Через десять секунд раздался громкий хлопок, словно в тоннеле взорвали новогоднюю петарду. Выглянув в туннель, я не обнаружил никаких разрушений, дыма или огня. Да, эти устройства взрывались, но не так как гранаты или мины. Скорее всего, они никогда не предназначались к использованию в качестве боеприпасов. Думаю, это были устройства самоуничтожения ракет или крылатых мишеней. Небольшой заряд взрывчатки мог легко разрушить двигатель и взорвать топливо, что гарантировано, разрушало ракету в полёте. Колёсики со шкалами вращались на протяжении всего полёта и, если ракета не взрывалась штатно, при попадании в цель, то система самоуничтожения разрушала её после завершения выделенного на полёт времени.
И хоть у меня не было ракет для уничтожения, я рассчитывал отогнать медведя громкими хлопками. Распихав оставшиеся коробочки по карманам куртки, я ощутил себя ходячей бомбой. Мне было страшно, но одновременно я ощущал и силу, силу подвластную мне и управляемую.
Подойдя к выходу из туннеля, я достал одно устройство, уставив время на 5 секунд. День уже клонился к вечеру, с неба накрапывал мелкий дождь, дул порывистый ветер. Медведя у входа не оказалось и я, постоянно оглядываясь по сторонам, поспешил прочь. Отойдя на приличное расстояние, я наконец-то заметил зверя. Медведь стоял возле небольшого озера и, по всей видимости, был занят рыбалкой. Думаю, он даже не видел меня с такого расстояния. Не стал искушать судьбу, я пригнулся и ускорил свой шаг. Вскоре, сделав петлю вокруг посёлка, я вернулся на холм, откуда начал своё путешествие. Внизу плескалось море, недалеко от берега, пришвартованный к плавучей бочке, стоял наш баркас. Спуск к воде был весьма крутым, а мокрые от дождя камни стали такими скользкими, что пару раз я едва не упал. В конце-концов я вышел на берег, предвкушая рассказ о своих приключениях друзьям. Устройство, взведённое на пять секунд, как и два не активированных, по-прежнему лежали в моих карманах.
Эпилог.
Через шесть лет после произошедших событий, путешествуя с племянником, я вновь попал в те места. Местные мужики, услышав, что я собираюсь сходить на руины ракетного комплекса, сообщили, что там весьма опасно, а несколько лет назад медведь напал там на шведа, отгрызя ему руку. Тем не менее, мы собрались и на следующее утро поехали на место. Время не пощадило подземный комплекс. Сдвижная крышка одной из пусковых установок обвалилась, почти все тележки исчезли, а в электрощитовой погулял пожар. Зато из дизельной ушла вода, правда и самих дизелей там тоже не оказалось. Я смотрел на руины, ставшими некогда мне спасительными, руин, а в глазах наворачивались слёзы.
Спустившись, я наткнулся на ряд дверей, какая не поддалась мне ранее. Коридор повернул на девяносто градусов влево и перешёл в узкий коридор, дальний конец которого терялся в темноте. Фотовспышка высветляла лишь ближнюю часть. По левой стене тянулись красные и зелёные трубы.
По мере моего медленного продвижения вперёд, справа открывались многочисленные комнаты, заставленные жёлтыми аппаратными шкафами. Шкафы были по большей части выпотрошены, на полу валялась их бывшая начинка. В детстве, на нашей улице в Тромсё, располагалась часовая мастерская. Одну из её стен украшали десятки механических часов, со снятыми корпусами. Помню, как мы с младшим братом, подолгу стояли на улице перед стеклом, разглядывая вращающиеся шестерёнки. Ныне мне показалось, что я вновь оказался в той мастерской. Большие блоки, вытащенные из шкафов, подобно часам, состояли из десятков зубчатых колёсиков. Местами проглядывали круглые циферблаты, клеммы, а из глубины шли электрические провода. Я попытался перевернуть один из блоков и удивился его тяжести.
На циферблатах преобладали цифры, но присутствовали и надписи. Я не слишком удивился, разобрав слова «К залпу готов», «К бою готов», «Береговой режим», «Морской режим», «Залп произведён». Очевидно, это были детали системы наведения той штуки, что стояла в главном туннеле. Будучи возбуждённым, я даже не задумался о том, что в блоках не было ни капли электроники. Это были исключительно электромеханические устройства, с множеством моторчиков, потребляющих огромное количество энергии. Лишь спустя месяцы, обдумывая то, что случилось со мной в те часы, и, изучая военные справочники, я пришёл к пониманию того, что эти устройства создавались для ведения ядерной войны, а значит нечувствительные к первичным поражающим факторам атомных взрывов, в частности электромагнитным импульсам. Эти тяжёлые нагромождения шестерёнок и реле могли сохранять работоспособность даже тогда, когда полупроводники в микросхемах обычных компьютеров давно бы выгорели, а радиосвязь нарушена.
Длинный коридор перешёл в зал с рядом силовых шкафов и очередным поворотом. За ним путь вёл мимо трёх дверей с круглыми штурвалами, выходя в большой зал, с желто-красными скелетами каких-то здоровых устройств.
Зал стоял подтопленный водой, и я, мучимый жаждой, было рванулся пить, но вода оказалось полной разлившегося машинного масла или топлива. Поверхность цвела радужными интерференционными разводами тонкой масляной плёнки. Судя по форме оборудования, здесь находились генераторы электричества, питавшие весь обширный подземный комплекс. С потолка свисали крюки небольших кранов, а из воды, подобно костям древнего животного, торчали остатки коленвала.
От зала шли боковые коридоры, так же затопленные, но всё моё внимание было привлечено квадратом дневного света, пробивающегося из дальнего конца зала. Свет позволял видеть дорогу без вспышки, но я никак не могу пройти воду, не замочив ног. Поначалу глубина не превышала мои высокие туристские ботинки, но нога нашла невидимую яму, и я внезапно провалился по колено, с трудом удержавшись на ногах. Уверен, если бы я не успел схватиться рукой за корпус дизельного генератора, то, несомненно, упал. Ругаясь вперемешку по-русски и по-норвежски и больше не обращая внимания на воду, я широкими шагами добрался до сухого места, где наконец-то смог перевести дух.
Сразу за электрогенераторной, находилась квадратная комната, с потолка которой и лился притягательный дверной свет. К нему шла прикреплённая к стене металлическая лесенка. Кроме того с потолка торчало три серебристых, цилиндра, напомнивших мне коровье вымя.
Поднявшись по лестнице, я с замиранием сердца и радостью увидел небо и зелень. Но тут в голову вернулись мысли о караулящем меня медведе. Несколько минут я прислушивался и осторожно осматривался, прежде чем решил выйти наружу. Я двигался медленно, в любой момент готовый ринуться обратно, в спасительную тьму. Но вокруг никого не было. Место, откуда я вылез, оказалось небольшим бетонным домиком, из которого торчало с полтора десятка толстых и ржавых изогнутых труб, с навершиями похожими на шляпки грибов. Чуть поодаль, высилось точно такое же строение. Не понимая, где именно я вылез и нахожусь, мне показалось весьма разумным подняться на крышу домика и оглядеться по сторонам. Кроме того, мне ужасно хотелось снять насквозь промокшую обувь, дабы выжать носки и вытереть ноги.
Так я и сделал, однако с крыши было трудно понять, где я оказался. С одной стороны обзор закрывал небольшой холм, по всей видимости, искусственного происхождения, а с другой тянулся однообразный пейзаж из остовов деревянных ящиков и обломов зелёного железа, позади которых, на горизонте проглядывала синяя полоска моря. Медведя не было видно, и я вскоре решил начать двигаться в сторону моря. Пригибаясь, я вскоре дошёл до остатков ящиков. Там я с удивлением заметил остатки самолёта, но подойдя ближе понял, что, скорее всего, ошибаюсь. Да, это было похоже на самолёт с обломанными крыльями, но на самом деле не было им. Одно из крыльев валялось на траве и было маловато для того чтобы быть самолётным. Уже будучи дома, я узнал что то было советской крылатой ракетой П-35. Я смотрел на мёртвый корпус с благоговением, как мальчика смотрит на настоящий пистолет. Это было что-то животное – восторг от созерцания смертоносного железа. Я погладил голубоватый корпус ракет и удивился, что металл оказался тёплым. От ракеты осталось не так и много деталей – я мог различить двигатель и воздухозаборник, но всё остальное было отломано. В стороне, на деревянных поддонах, лежали толстые сигары с раструбами на концах. Эти штуки были мне смутно знакомыми. Напрягая память я вспомнил, что видел подобные в книжках посвящённых космонавтике. Ими обвешивали стоящую на старте ракету, они изрыгали столбы пламени и служили реактивными ускорителями движения.
Эта история произошла со мной много лет назад. В те годы я учился в Петербурге по программе студенческого обмена между нашими странами. Девять месяцев в году я усердно занимался науками, а летом, после окончания экзаменов отправлялся с моими русскими друзьями путешествовать.
В тот год они пригласили меня на морскую рыбалку и я, ни долго думая, согласился. В Норвегии отец часто брал меня с собой на ловлю форели, благодаря чему я весьма умело обращался со спиннингом. Родители моего одногрупника владели небольшим баркасом, на который мы загрузили наше снаряжение, алкоголь и продукты. У меня не было своих рыболовных снастей, только тёплая одежда и фотоаппарат. Три дня мы ловили рыбу и крабов, пока мне не надоела рыбалка и я, оставив своих друзей на берегу, отправился на прогулку вглубь побережья. Первым делом я поднялся на небольшую сопку, с вершины которой открывался отличный вид на побережье. Сделав несколько фотографий и слегка перекусив захваченной из лагеря копчёной рыбкой, я двинулся к видневшимся вдали бетонным строениям, которые принял за посёлок.
Чем ближе я подходил к посёлку, тем яснее приходило понимание того, что людей здесь не было уже давно. Кирпичные дома стояли с выбитыми окнами, во многих проёмах отсутствовали не только стёкла, но и рамы. Миновав посёлок, я наткнулся на множество небольших холмиков, из которых торчали обрезки труб. Здесь же была ровная бетонная площадка с большим железным квадратом посередине очень похожим на крышку. С одной стороны от него, бетон загибался вверх, подобно трамплину в скейт-парке. Неожиданно я услышал позади себя какой-то шорох и глухое рычание. Обернувшись, я увидел здорового бурого медведя, выходящего из тени полуразрушенного барака. Он стоял на четырёх лапах и смотрел прямо на меня, а затем поднял голову вверх, с шумом втягивая воздух носом. Страх пронзил всё моё, ладони мгновенно пропитались потом, ноги внезапно объяла частая дрожь.
Я знал, что в России полно медведей, но совершенно не был готов к тому, что они свободно ходят вблизи человеческого жилья. Мои друзья рассказывали истории про шарящих в мусорных баках или заглядывающих в окна мишек, но эти рассказы я относил к области фольклора, разумно считая их обычными небылицами. Но здесь, медведь был реален, он был куда реальнее, чем тролли из норвежских сказок.
Я попытался закричать, но мой крик потонул в спазме мышц, выйдя из горла лишь небольшим стоном. Услышав это, медведь, продолжая принюхиваться, сделал шаг ко мне. Я попытался попятиться, но ватные ноги не слушались. Тем временем, зверь постепенно приближался. Когда до медведя оставалось около двадцати метров, он издал громкий шипящий звук. Неожиданный порыв ветра донёс до меня отчётливый запах зверя. Не знаю, - придало это мне сил или ещё больше напугало, но я внезапно почувствовал, что вновь обрёл контроль над своими ногами. Не долгим думая, я бросился бежать прочь и, о ужас, медведь погнался за мной!
Конечно, я поступил глупо. Скорее всего, медведь проявлял простое любопытство, а я своим бегством спровоцировал его, разбудил охотничий инстинкт. Однако меня никто никогда не готовил ко встрече с хищником, и в то время я не мог размышлять трезво и здраво. Как медведь отдался своим инстинктам, так я отдался своим.
Расстояние между нами стремительно сокращалось, как вдруг под моими ногами возникла решётка, прикрывающая то ли яму, то ли проход вниз. Лишь в последний момент мне удалось прыгнуть, дабы не провалиться ногами между прутьев. Приземлился я неудачно – запнулся обо что-то и покатился вниз по склону. Не замечая, расцарапанную до крови ладонь и плечо я спешно вскочил на ноги, в любой момент, ожидая удара медвежьей лапы, однако рядом никого не было. Я спешно оглядывался по сторонам, и спустя несколько ударов сердца увидел медвежью морду, показавшуюся на вершине холма, с которого я недавно скатился. Думая лишь о спасении, я рванулся бежать дальше, но тут лямка рюкзака соскользнула с плеча, что замедлило мой бег. Инстинктивно сбросив с плеча вторую и тем самым избавившись от мешающего груза, я ускорил темп. Медведь тем временем сбежал по склону, но тут я резко повернул вправо и он скрылся из виду за камнями.
За поворотом моему взору открылась боковая часть холма, которая оказалась не склоном, а входом. Двое огромных, втрое выше моего роста, ворот вело куда-то вглубь, под землю. Понимая, что это моя последняя надежда спасти свою жизнь, я бросился в спасительную темноту.
К моему удивлению, темнота царила лишь у входа, а в глубине было достаточно светло. Свет пробивался от зарешеченного окошка в потолке. Стены, пол и потолок образовывали квадратный туннель, кое-где виднелись распахнутые двери со странными ручками в виде колёс, по бокам шли железные лестницы. Стремглав, подбежав к первой из лестниц, я, словно кошка, взобрался наверх и замер, вглядываясь в пятно света, обозначающее вход.
Не знаю, сколько я просидел на лестнице, думаю около часа, пока страх не унялся в груди, а к голове вернулась способность разумно мыслить. Рана на руке уже успела засохнуть и не кровоточила. У меня не осталось ничего кроме фотоаппарата – всю еду и воду я потерял вместе с рюкзаком. Я пошарил по карманам куртки, но обнаружил там лишь половину шоколадки. Сотовый телефон, на который я так наделялся, выпал во время моего бегства. Понимая, что не могу просидеть в этом подземелье вечно, я спустился вниз и заглянул за угол, в сторону входа.
К счастью, в туннеле никого не оказалось и я осторожно, двинулся к воротам. Когда до выхода оставалось несколько метров, мои глаза увидели картину, от которой упало сердце. Недалеко от ворот на траве лежал преследовавший меня медведь, а рядом с ним разодранные остатки моего рюкзака. По всей видимости, зверь добрался до моих продуктовых запасов, полакомился и теперь дрых, подставляя косматую шкуру солнечным лучам. Его морда была повёрнута от меня, так что я не знал, спит он в действительности, отдыхает или караулит убежавший двуногий ужин. Проверять на себе совершенно не хотелось и мне ничего не оставалось делать, как вернуться назад в туннель, где попытаться найти иной выход. Одна моя половина наделялась, что друзья обеспокоятся не отвечающим телефоном и примутся меня искать. Другая половина говорила, что они совершенно не подозревают о медведе и сами могут стать жертвами дикого хищника.
Рядом с входом и под потолочной решёткой света было вполне достаточно, что бы разглядеть высокую полукруглую дверь, разделявшую туннель на различные части. Дверь была открыта и я, прикоснувшись к ней, удивился, что она полностью железная. Я не мог предположить для чего здесь установили такую дверь, что за рукотворное чудовище некогда обитало в этом подземном гараже. Друзья рассказывали, что некогда на побережье стояли военные, но туннель значительно превышал размеры необходимые для автомобиля или танка. Позади первой двери обнаружилась точно такая же вторая, за которой царила полная темнота.
Я сожалел, что в карманах не нашлось даже зажигалки или спичек, но затем вспомнил о болтавшемся на шее фотоаппарате. Он почти не пострадал от падения, я снял с объектива крышку, поднял фотовспышку и сделал снимок. Яркая белая молния за мгновенье разогнала тьму. Человеческий мозг бы не успел за такое короткое время что-то запомнить, однако электронная память сохранила картинку, и спустя секунды я с интересом разглядывал на экранчике окружающую обстановку.
Оставляя позади дверь, туннель уходил далеко вглубь холма. Его полукруглый свод опирался на стены окрашенные зелёной облупившейся краской. По бетонному полу шли желобки, внутри которых были натянуты цепи. Фотографируя и сверяясь со снимком, я осторожно продвигался вперёд в полной темноте, ощупывая руками холодный металл. По сторонам туннеля время от времени появлялись боковые проходы, уходящие наверх лестницы, тупиковые закутки, но я не останавливался, а упорно шёл вперёд. Я почувствовал, что этот туннель стал для меня не просто убежищем от медведя, я ощутил дыхание истории и тайны. Я не знал, для чего было построено это подземелье, но страстно хотел это выяснить.
Наконец, я достиг конца туннеля. Здесь стояло ещё две огромные зелёные двери. В отличие от первых, они не отворялись нараспашку, а выдвигались из стены. Первая стояла полностью утопленная в проёме, вторая выглядывала на четверть своей ширины. А за дверьми на меня глядело два огромных круглых глаза. Глаза принадлежали громадной стальной конструкции, состоящей из соединённых труб, похожих на бинокль без линз. Установка покоилась на стоящем в яме, круглом основании, а потолок над ней имел форму рифлёного ржавого металла. По краям ямы шли желто-черные ограждающие заборчики.
Сперва я подумал, что это стволы огромного орудия, но приглядевшись, понял, что это не так. По крайней мере, я ничего не слышал об орудиях с негладкими стволами. Внутри стволов виднелось множество направляющих, свисали кронштейны и провода. То, что вставлялось в эти стволы, не могло быть обычным артиллерийским снарядом.
Обойдя трубы сбоку, я обнаружил лесенку, ведущую наверх и, недолго думая забрался. В темноте это оказалось непростой задачей. Сверху установка оказалась испещрена различными углублениями и выемками, а над всей ней раскинулся стальной потолок крышки. Что это крышка, я понял далеко не сразу, свет практически не проникал в боковые щели. К сожалению, я не обнаружил никакой ведущей наверх лестницы, а посему был вынужден спуститься обратно вниз.
Осмотр ямы, из которой возвышалась установка, так же не приблизил меня к выходу. Я лишь понял, что в прошлом бинокль-переросток мог подниматься вверх и вращаться по кругу. Стрелки на манометрах показывали, что в системе до сих пор сохраняется давление.
Перекусив долькой шоколадки, я приступил к осмотру боковых помещений. Все двери были распахнуты, на дверях вместо ручек присутствовали круглые штурвалы, какие устанавливают на корабельных дверях. Я подумал, что в прошлом здесь, вероятно, служили моряки. В помещениях царил полнейший разгром. Очевидно, что когда-то они были полны аппаратуры, но ныне я видел лишь гниль и разруху. Пустые корпуса и обрывки проводов образовывали завалы, перебираться через которые без фонаря было весьма непросто. Я достаточно неплохо знал русский язык, чтобы разобрать надпись «Аварийный выход» на красном круглом люке. Однако, к сожалению, лаз был завален железным мусором и совершенно не пролезаем.
Вернувшись в зал с установкой, я углубился в коридоры и помещения противоположной стены. Там обстановка сохранилась немногим лучше. Вспышка осветила батарею гигантских чёрных газовых баллонов, десятки рубильников. Повсюду под потолком шли толстые белые трубы вентиляции.
В другом зале я наткнулся на колёсный автомобильный прицеп, с которого глядело множество круглых глаз приборных шкал. Некоторые из них светились салатно-зелёным светом. Судя по надписям, я понял, что это какое-то газовое оборудование.
Позади зала с прицепом, помещения переходили в проход, заканчивающий бетонной лестницей, ведущей наверх. Лестница привела меня к приоткрытой рифлёной полукруглой двери, из-за которой лился дневной свет. Я надавил на дверь всем телом, но там не сдвинулась не на йоту. То ли петли заржавели, то ли позади что-то мешало, но пять минут попыток расширить проход ни к чему не привели. С огромным сожалением, я был вынужден признать, что здесь мне не выйти и я вернулся в коридор. Тут я заметил поворот, который пропустил ранее. Он уходил лестницей куда-то вниз.
Как жил и погибал один из крупнейших советских заводов «Орловский завод управляющих вычислительных машин (УВМ) имени К.Н. Руднева».
Давайте же вспомним как жил и погибал один из крупнейших советских заводов «Орловский завод управляющих вычислительных машин (УВМ) имени К.Н. Руднева».
Работа инженеров завода, 1980 год. Фото: архив Орловской областной библиотеки им. Бунина
В самом центре Северного района города Орла на десяти гектарах земли стоит комплекс многоэтажек. В них сдаются в аренду офисы, и находится районная администрация. Но около 17 лет назад здесь был один из самых крупных заводов страны — «Орловский завод управляющих вычислительных машин (УВМ) имени К.Н. Руднева».
Рождение
В 1967 году в городе только и говорили что о строительстве нового завода. В ту пятилетку эта стройка была одной из самых крупных. Проект завода разрабатывал многочисленный коллектив орловского института «Гипроприбор». Он предполагал, что предприятие будет разделено на три зоны. В первой должны были располагаться складские и вспомогательные сооружения, сосредоточены грузовые операции. Во второй — размещаться основные площади: одноэтажный многопролетный корпус и два трехэтажных здания широкой застройки. В одноэтажном планировалось сосредоточить все производственно-заготовительные цеха, в многоэтажных — цеха сборки, откладки, учебные базы. Третью зону хотели отдать под инженерно-лабораторный корпус. Там же должен был быть организован вход на предприятие и предзаводская площадь.
Кроме того, на территории завода для рабочих и членов их семей собирались устроить четыре столовых, магазины полуфабрикатов, поликлинику, бытовые мастерские, спортивный комплекс, конференц-зал на 700 мест и даже кинопроекционную и звукозаписывающую комнаты. В общем, хотели построить город в городе.
– Кучи песка, камня и плит формировались очень шустро в завод при помощи техники. Быстро построили, очень быстро, — рассказывает местная жительница Любовь Татаркова. — Уже в 1968 году он начал работать.
Все планы воплотились в реальность. Весь город в ожидании его открытия жил: все же рабочие места, интерес, что там к чему. Завод нам дал многое: и парк, и стадион, и магазины, в общем, новый район.
В шаговой доступности от завода к 1968 году выросли и многоэтажные дома. Квартиры в них получали рабочие завода и их семьи. Жилье давали бесплатно в порядке очереди.
– Если бы не завод, я не знаю, где бы сейчас жила. Мои родители поженились и встали в очередь на квартиру. От УВМ через полгода где-то ее получили. И как раз к этому времени я родилась, а потом еще мои две сестры. У родителей были сложные отношения с родственниками. Доходило до того, что они в дом пускать не хотели. Но свой угол появился, причем немаленький, двухкомнатный, — рассказывает жительница дома №4 по улице Бурова Анастасия Корнюкова.
Всего с 1967 года справили новоселье в квартирах от УВМ больше полутора тысяч семей.
Юность
Первой продукцией, которую выпустил УВМ в 1969 году, стали электронно-вычислительные машины «Орбита». Введенные мощности были освоены в два раза быстрее, чем предполагалось по нормативам. Годом позже начался выпуск небольших клавишных ЭВМ «Искра-111т» — электронных калькуляторов, выполненных на микросхемах. Их производство также было освоено на год раньше, чем планировалось. Калькулятор «Искра-111т» помогал выполнять учетно-статистические и простейшие планово-экономические расчеты.
– Разработчики трудились как нужно.
Наладить производство и освоить какую-либо новую продукцию — было делом всеобщим. Мы стремились первыми добиться всего: первыми разработать и начать выпускать. Пусть и трудно было немного, но справлялись, — рассказывает бывший начальник цеха №5, инженер, Сергей Щербак.
В 1980 году перед заводом была поставлена задача: от простейших ЭВМ перейти к более сложным. Для этого было создано специальное конструкторско-технологическое бюро УВМ. На работу приняли еще 500 специалистов, общее количество сотрудников завода перевалило за пять тысяч человек. И вот простые калькуляторы сменили сложнейшие вычислительные комплексы.– Продукция наша отправлялась большими партиями по всему бывшему Советскому Союзу. Особенно пользовалась спросом и за границей: Чехия, Куба, Румыния, Венгрия, Болгария и другие страны у нас ее закупали, — вспоминает Сергей Щербак.
Рабочие места на заводе решили оснастить особым образом, гарантировавшим высокую надежность выполнения той или иной операции. С помощью электроники. На заводе появились специальные стенды, помогавшие регулировщикам находить место неисправности, вводя те или иные сигналы. Однако полностью автоматизировать производство возможности тогда еще не было: вводить данные и анализировать их должен был человек. В последние годы работы завода качество выпускаемой продукции проверяли уже с помощью техники, созданной здесь же.
С 1980 года на заводе начали разрабатывать и внедрять автоматизированную систему управления качеством производства. Вырос уровень контроля и учета. В эти же годы продукция УВМ начали использовать в космической промышленности, а работники завода постоянно ездили в командировки на Байконур.
– В 1990-х годах мы начали выпускать разные печатающие устройства — принтеры. Подобной продукции не выпускалось ни на других заводах страны, ни за рубежом. Это было что-то с чем-то. Мы были королями. В 1992 году, когда УВМ наладил массовый выпуск нового принтера, который назван был УПЗУ «Экспресс», из-за рубежа в страну только начали ввозить обычные принтеры. Они уже были устаревшие для нас. Кстати, цены на них были очень высокими, смысла покупать привезенный товар не было, — вспоминает токарь пятого разряда Николай Плахов.
Новейшие билетопечатающие принтеры завод начал выпускать, ориентируясь на конкретных потребителей: Сбербанк и Аэрофлот.
На устройстве можно было быстро вводить, изменять исходные данные, а после распечатывать их. «Экспресс» умел печать билеты не только российского, но международного образца. Новый принтер был предназначен не только для кассовых операций. Он мог на предприятиях, где применялась бланковая продукция, свободно распечатывать этикетки, марки и артикулы изделий.
– Был даже заключен договор с Италией о сотрудничестве в совместном производстве печатающих принтеров, — вспоминает бывший библиотекарь завода Ольга Понаморева.
«Наши вычислительные машины, – вспоминает в книге «Выстрел в десятку» В. Афонин, – работали на тренажерах в учебном центре космонавтов, в машинных залах атомных электростанций и доменной печи Череповецкого металлургического комбината, принтеры — в железнодорожных кассах и банках. Заводу неоднократно присуждались первые места и красные знамена Министерства и ЦК КПСС».
Зрелость
– Я годы работы на УВМ вспоминаю с радостью. Это было самое лучшее место. Девять лет я отработала на заводе радиомонтажницей. Делала информационные регистраторы. Их в страны Европы, насколько помню, продавали, — вспоминает экс-сотрудница завода Людмила Головко. — Коллектив у нас был замечательный. Дружный. Если брак детали, то брак не по вине какого-то человека, а всей бригады, всего цеха. Все друг за друга горой стояли.
– В годы, когда завод гремел, мы еще и наставничеством занимались. Была на территории завода школа. Ребятишек учили тому, что сами знали и умели. Интересно было. Они после школы сразу на завод бежали. Сразу рвались за столы начать работать. Даже те, кто уже уходил с завода на заслуженный отдых, все равно не могли расстаться с наставничеством и приходили, как Людомир, ветеран партии, учить молодежь. А что дома сидеть? Тогда не по сердцу посиделки были, — вспоминает Николай Плахов.
В 80-х годах, на которые пришелся расцвет завода, рабочие не только усердно трудились, но и неплохо отдыхали: УВМ имел свой санаторий в области, базу отдыха на Черном побережье, а также пионерский лагерь «Ветерок» в деревне Ивановское Орловской области.
– Все могли свободно поехать отдыхать. Не совсем бесплатно, правда. Нужно было 50% внести от стоимости путевки. Но все вносили без претензий, — говорит Людмила Головко.
А по праздникам, вспоминает она, на заводе постоянно устраивали концерты и смотры художественной самодеятельности.
– Мы все были задействованы в чем-то, всегда какие-то конкурсы проводились. Помню как-то я участвовала в одном. Выбирали лучшего чтеца. Я им, правда, не стала — второе место заняла. Дали мне большую хрустальную вазу. Радости то было! — говорит Людмила.
Нередко на УВМ работали семьями или создавали их, познакомившись на производстве.
– Я вот со своим мужем и познакомилась, работая на УВМ. Еще одна причина любить то время. Он работал инженером. Пришел как-то в цех в наш, ходил все, высматривал что-то, а тут я. Вот и познакомились так, поженились. Потом мы в очередь на жилье встали, я в декрет ушла, квартиру получили. Вообще, много пар создавалось на работе. Моя коллега работала вместе с мужем на заводе, а потом их сын, когда закончил институт, тоже пришел работать к нам, — рассказывает Ольга Понаморева.
В 1981 году гендиректором производственного объединения «Завод УВМ имени К.Н. Руднева» становится умный, требовательный и заботливый хозяин В. Котович. Завод успешно продолжает развиваться как промышленное предприятие приборостроения и создает инфраструктуру микрорайона, строя девятиэтажные дома на ул. Блынского, в микрорайоне Прокуровка, возводит детские сады № 22 и 77, загородный пионерский лагерь «Ветерок».
Старость
В декабре 1992 года на базе АО «Орловский завод УВМ имени К.Н. Руднева» было создано акционерное общество открытого типа «Орловский завод УВМ имени К.Н. Руднева». Теперь акционеры завода могли свободно переводить свои акции в дочерние предприятия. Спустя два года советом директоров завода была принята новая структура АООТ. Она предусматривала создание производственно- технических комплексов и управлений с последующим их выделением в самостоятельные дочерние предприятия. Так появились научно-технические центры «Коммутатор», «Модуль», «Злата», «Торис» и другие.
В 1994 году кредиторская задолженность АООТ составляла уже 7,7 млрд рублей. С предприятия из-за задержек зарплаты стремительно уходили рабочие.
В это же временя в страну начали массово везти импортную технику. Стало ясно, что продукция УВМ неконкурентоспособна не только на мировом, но и на внутреннем рынках. В те годы Япония, по словам Сергея Щербакова, «начала выдавать» новые образцы вычислительной техники почти каждые восемь месяцев.
Завод начал заниматься выпуском товаров народного потребления. Их производство составляло 50% от всей выпускаемой продукции. Среди них были: водонагревательный котел, работающий от сети, холодильник «Снежок», кухонный комбайн «Орлея».
Но средства от их продажи не могли погасить долги завода.
– Работа велась на устаревшем оборудовании. Выпускали один брак почти. Все что делалось, выбрасывалось. Машины грузили и вывозили на свалку. Того что продавалось, хватало лишь на частичную выплату зарплаты. Купить новое оборудование было нереально. Еще и работал завод то два, то три раза в неделю. Рабочие понимали, что все, конец, — рассказывает Сергей Щербак.
В начале 1995 года было принято решение о выходе АО «Орловский завод УВМ имени К.Н. Руднева» из состава учредителей дочерних предприятий и начата процедура его банкротства. После распродажи имущества предприятия удалось выручить 24 млн рублей. они ушли на уплату долгов, в том числе, по зарплате.
– То что так и будет, было понятно еще в 91-м году. Готовились. Кто-то сразу уходил, как только начались первые задержки по зарплате, кто еще трудился, но уже что-то подыскивал. Я, например, подыскивала и потом уже работала по совместительству. А когда сказали, что все, конец заводу, то сразу и перешла на вторую работу — диспетчером на пульт милиции, — рассказывает Людмила Головко.
Смерть
– Я после увольнения просидела дома десять лет. Во-первых, потому что библиотекарем не везде устроишься. Во-вторых, потому что дети маленькие были. У меня их трое. Я привыкаю к одному месту, к одному коллективу, а тут раз и надо менять все. Такой завод был! Такое время! — вздыхает Ольга Понаморева.
Инженер Василий отработал на УВМ с 1989 по 1996 годы. То, что происходило на заводе в его последние дни, он называет мародерством.
– Там тащили все: кто что и кто куда. Подъезжали КАМАЗы и в них грузили и мебель, и технику, и непроданную продукцию, и даже горшки с цветами. Днем и ночью вывозили. Местные из окон наблюдали. Вывозилось все то, что содержало элементы золота. Куда везли — непонятно. Растащили даже бракованные изделия, которые никому, в принципе, и не нужны то были, — рассказывает Василий.
Ольга Понаморева подтверждает:
– Там творилось необъяснимое. Так жалко было. Хоть фильм про это снимай!
К слову, фильм на территории завода действительно снимали. Было это в 1977 году. Называлась эта производственная драма «Собственное мнение», а главную роль в ней сыграл Владимир Меньшов.
Для завода 90е годы становятся драматической страницей биографии. Как и многие промышленные предприятия страны, он «не вписался» в рыночную атмосферу.
В главном коридоре сейчас складируют различный хлам и остатки от оборудования, а боковые помещения закрыты на замки. Интересно, осталось ли что-то за этими дверями...
Любой советский НИИ работал на оборонку, все это уже знают, наш - не исключение:
Допустимое время для прогулки подходит к концу, пора возвращаться на этажи:
Решил подняться сразу на самый верх:
Немного фото с каждого из этажей:
Удивил тот факт, что в одном из корпусов есть вот такое:
Очень жаль, что когда-то секретные места становятся общедоступными и о прошлом напоминают лишь уцелевшие таблички да рассказы старожил...
Пройти удалось не везде, возможно, что секреты этого места ещё полностью не раскрыты. В заключении вот Вам такое большое сооружение недалеко от здания:
Данная коробка похожа на эвакуационный выход, но помимо лестницы там есть и какая-то шахта. При включении мощного фонаря - даже он не смог достать до дна, вот и думаешь, везде ли ты побывал и всё ли узнал. Ох уж эти НИИ...
В качестве бонуса - небольшой рассказ всё от тех же старожил, которые работали здесь: "Шёл я как-то с нашего НИИ в соседний - надо было бумаги отнести и подписать. Конечно же, меня направили в конкретный кабинет и я не имел права шастать где попало, но молодой был - интересно же! Вот и решил прогуляться немного не в том направлении. И тут выходит мне на встречу бабушка в белом халате, на руках у неё кошка с выбритой полоской на голове, а посередине - стоит что-то типа небольшой схемы. Увиденное я не решился рассказать кому-либо из друзей или знакомых. Сейчас это вспоминаю, но до сих пор не могу понять, что же это было. Может, какие-то опыты ставили? Чёрт его знает! У нас и своих секретов хватало..."
Любой советский НИИ интересен сам по себе, а когда замечаешь громадные вентиляционные шахты - интерес возрастает вдвойне! Всего тут три корпуса: физики, биологии (нейрокибернетики) и химии. Наша цель - первый из них:
К сожалению, остальные два здания отремонтированы и вся интересность в них сводится к нулю, одно и тоже, что посетить какой-либо офис: евро окна, пластик и ещё раз пластик. НИИ физики ещё хранит в себе дух былой эпохи и секретов...
Раньше это место было стратегически важным объектом - прохожий с улицы просто так не смог бы попасть сюда, а если бы и попал, то с последующими серьёзными проблемами... На проходной суровые охранники, разный допуск секретности, а на входе в подземелья - вооружённые люди. Но, союз рухнул, всё пошло по пизде, как и наш НИИ. Слава богу, но он выжил в тяжёлые времена и сейчас отчасти принадлежит ЮФУ, некоторые этажи выкупили сторонние компании, фирмы... О былых секретах не осталось и следа, почти.
Для начала прогуляемся по зданию. Как не странно, но тут ещё помнят о своих руководителях:
Советская эпоха сохранилась во всём - плитка, лестницы, перила, лифты, отделка...
Даже настенные часы и те "оттуда". Кстати, очень интересный случай: когда я посмотрел на свои наручные - они показали ровно 3 часа, спустя минуту я как раз заметил и Стрелу. Был удивлён, что время так совпало точь в точь, хоть они и не работают уже 13 лет:
Небольшой коридорчик на первом этаже с каким-то оборудованием:
Но больше всего порадовали плакаты и стенды ГО:
Прошло уже 30 с лишним лет, а они всё равно висят на своём месте:
И куда же без ТБ с причудливыми картинками:
Первый этаж осмотрен, пройдём в самое интересное...
Всё это - большая подземная система под тремя НИИ, но сейчас они разделены. На фото выше можете увидеть остатки от вентиляции, представьте, сколько тепла вырабатывало оборудование, которое стояло в помещениях.
Подземности НИИ физики уже давно используются не по своему прямому назначению:
Уровень понижается, спускаемся дальше:
Обычный обыватель сказал бы, что это простые подвалы, но если "копнуть" чуть глубже, то выяснятся интересные вещи. Например, что всё это было когда-то одним большим убежищем, заодно и закрытой лабораторией:
Сложно себе представить, что стоишь в том месте, куда могли попасть только по особому доступу... Как быстро летит время и всё меняется! И правда, сейчас это выглядит как обычный подвал, а когда-то здесь трудились лучшие умы города.
Опять-таки повторюсь, вся крутость этого места (как и обзора) не в настоящем, а в осознании того, что тут было раньше.
На улице послышались голоса, но никого там не оказалось, можно продолжать:
Небольшой коридор, который соединяет два корпуса. На подоконниках не первый год сохнут когда-то зелёные растения...
И вот, одни из самых интересных помещений, которые мне встретились за всё время прогулки:
Транзисторы, резисторы, чего только не было:
Выпускал заводик, выпускал... А потом бах, никому это нафиг стало не нужно, а в наше время и подавно:
В углу соседствовали наша Тюмень и Зингер:
Затем шли унылые и полу-пустые помещения, на дверях которых было указано, что это склады:
Интересные обозначения на полках:
Напоследок заглянем в душ, который находится в подвале, где я надеялся найти бомбарь...
Уже на выходе из здания, меня окликнул мужичок, с которым у меня завязалась небольшая беседа. Как выяснилось, это директор этого завода. Он оказался простым и общительным человеком, с которым мы поболтали о прошлом, о других заводах канувших в лету, ну и немного про наш объект. К сожалению, этим фотографиям уже как год или два, поэтому его рассказ вылетел из моей головы, но точно запомнил несколько вещей: название, которое указал в заголовке поста; год основания - 1930-е; во времена ВОВ и после неё делал патроны и гранаты; обанкротился в районе 2010-го года и продаётся по частям.
Сегодня больше половины уже продано и переделано под офисы, склады и прочую мутотню, а оставшуюся часть почти купил один частник, который решил оставить все станки, которые Вы видели на фотографиях. Новые гальванические ванны - тоже его рук дело, как и лаборатория. Так что можно сказать, что завод не до конца умер, будет работать дальше и даже частично на том же оборудовании, но уже в других масштабах и совсем для других целей.
