Это был понедельник. Я предполагаю, что началось все с того, что я с друзьями пошел выпить и тем самым отдохнуть от прожитого, но не тяжелого дня. Мне показалось, что выпил я не много, всего полтора литра, а значит, это меня просто расслабит. Но это всего лишь предположение, т.к. почти ничего не помню.
Память моя проясняется в тот момент, когда я сижу возле маленького магазина, который обслуживает весь район, в котором он находится. Район не большой, даже можно сказать, что очень маленький, но в нем заметно как кишит жизнь. В два ряда стоят двухэтажные дома выцветшего оранжевого цвета. Кирпичей видно не было, один лишь толстый слой штукатурки, который еще штукатурили при стройке самого дома. Между этими домами обычно сидят все те, кто рос здесь либо тот, кто хоть как-то имеет отношение к этому району. Все друг друга знаю, дети гуляют, играют среди подростков. Подростки гуляют среди взрослых, а взрослые среди стариков. Все хорошо, гармония соблюдается, но конечно бывают моменты, когда «дети» этого района могут повздорить между собой, но это мало что меняет. Потом весы балансируются и гармония восстанавливаемся.
На улице еще было темно, около шести утра. Дул прохладный ветер, ловко проникая сквозь листву и ветки, пытался быть осторожным и с азартом не задевал ничего того, что попадало ему на пути. Но как бы он не старался, мою футболку он все же задел. На футболке появилась рябь, которая поднялась вверх до груди, где и утихла из-за потери своей силы. Чуть впереди справа от меня, под карнизом светил фонарь, который освещал не то, для чего он изначально был установлен, а микромир, в котором маленькие существа, живущие всего пару дней, жили подлинной жизнью, без сомнений и лести, без ликования и страха. Белые, мохнатые, размером с палец жаждущие повиноваться воле своих инстинктов, а легкий, но в то же время жесткий, как и их судьба, шорох крыльев сливался с окружающими звуками других существ, чья жизнь не легче, в которой существует смысл и не существует таинств.
Я помню, что я сидел на корточках и медленно тянул из стеклянной бутылки пиво, которое продолжало одолевать мою кровеносную систему, повышая уровень алкоголя в крови и принося мне псевдо удовольствие. На душе не было эмоций, был только я и кто-то еще, с кем я делил те мгновения, которые я проживал, на сей момент. Бутылка стояла на пыльном гравии, вся охвачена конденсатом, который стекал вниз под силой гравитации и давал надежду, что когда-нибудь земля под камнем пропитается влагой и зародится новая жизнь, взамен моей…
За спиной послышались шаги двух людей, которые прошли мимо с разных сторон от меня. Я обернулся вправо, чуть не упав от потери равновесия связанным с алкоголем в моей крови и увидел, как сквозь темноту проходит парень, которому не было интересно, как выгляжу я, и судя по всему тем более как выглядит он сам. Рост его был примерно под два метра. Высокий такой, худой. Лицо овальное и одежда его была цвета топленого молока. А может и белого, просто тот свет, что освещал ночных бабочек попадал на него под таким углом, что теперь… Хотя какая разница? Он ведь в тот момент, когда проходил мимо, как будто делая экскурсию по этому району, рассказывал второму «кто есть кто» и «кто чем живет», а что касается меня, он сказал: « - А этот отброс и он просто сидит». Естественно меня возмутило то, что он сказал и в любой другой момент я бы промолчал, но я был не один и, проявив свою гордыню в том виде, в каком я хотел показать своему соратники по времяпровождению, я возмутился вслух сказав: « - В смысле отброс?». Я не помню, что я услышал в ответ, но мы решили, что сейчас будем драться. Помню, как встал на гравии в стойку и как я не мог держать равновесие перед ним. Помню как я стою перед ним, а меня шатает из стороны в сторону. Я его обошел вперед, а он только стоял и улыбался. Я наношу удар с правой, но меня шатает вправо, с левой, но тут же шатнуло влево. Удары проносились мимо, он даже не уклонялся, это я промахивался. Свет светил мне в глаза. Лица я снова не увидел, да и вообще, в глазах было все расплывчато.
Провал в памяти. Я иду в темноте. Вокруг было не видно из-за отсутствия луны и звезд, которые не могли пробить свой свет сквозь листву. Снова провал в памяти. По моим расчетам прошло два часа. Уже пробивается свет сквозь листья деревьев. Теперь я стою перед девочкой лет восьми, и она смотрит на меня. Волос ее был светлый, заплетенный в две косички которые периодически бились о локти под порывом легкого ветра. Её я не узнал. Мы стояли друг перед другом, и ее взгляд был устремлен в мои глаза, я же тем временем смотрел на неё. Мы стояли на асфальтированной дороге, которая обхватывала изгибом на девяносто градусов двух этажный дом сделанного из красного кирпича. Всего два подъезда, балконы, на торце здания 4 окна и деревья. Вроде это был тополь, я его вспомнил по тому, как в детстве рядом с этим домом, когда только проложили асфальт, поджигал тополиный пух, который останавливал свой полет, заносясь в рельеф оставленный, будь то камнем или лужей. Мы тогда покупали спички и всем двором бежали искать залежи пуха. Было очень здорово показывать новым друзьям в компании как ты сжигаешь этот пух у себя на руке. Всем кажется, что это невыносимо больно, но на самом деле ты чувствуешь только мимолетное тепло. Вокруг только природные краски бросаются в глаза, это зеленый цвет от растений и коричневый смешав цвет дома и земли, которая виднелась сквозь траву.
Скоро, мимо меня прошел папа этой девочки. Она обернулась в его сторону и сразу после того как отключил сигнализацию она открыла дверь и вскочила на заднее сиденье которое было мягким не смотря на то, что оно было оббито искусственной кожей. Я обернулся в сторону машины, она была малогабаритным внедорожником, который у нас именуется «Паджеро». Я сел следом за девочкой на заднее сиденье. Мы куда-то тронулись и мы стали с ней разговаривать, но это общение было каким-то странным. Она часто оборачивалась в сторону отца на переднее сиденье, а то в свое время ехал молча и просто посматривал на неё в зеркало заднего вида. Поговорив с ней, я начал заводить диалог с её отцом, но он меня игнорировал. Я его толкнул в плечо, чтобы он обратил на меня внимание, и тут из-за отдачи рука его дрогнула, машину повело в правый кювет. Увидев в зеркало заднего вида его лицо, которое было напугано и пытавшееся любыми силами исправить ситуацию, я испугался тоже, но за себя, а за девочку, к которой я обернулся и увидел, что она спокойна. Она смотрела вперед, как ни в чем не бывало. Я обернулся обратно к отцу, который, так же как и раньше вел машину, и как ни в чем не бывало, игнорирует меня дальше.
Я совсем запутался. Я спросил у девочки:
- Что произошло?
- Ничего.
- Но как же? Я ведь только что нас всех чуть не убил!
- Нет.
- Почему? Ведь я видел, как я толкнул твоего папу в плечо, а он не справившись с управление повел машину в кювет.
- Ты видел лишь то, что хотел бы увидеть.
- В каком смысле? Ведь твой отец был напуган, а почувствовав угрозу смерти, хотел тебя прикрыть собой, чтобы избавить тебя от неё! Мы чуть не умерли!
- Мы нет, а вот ты уже мертв…
И тут я связал все те нити, которые были действительно между собой переплетены, но которые я не замечал. Отец не видел меня, т.к. не обладал этим даром и огладывался он в зеркало заднего вида, чтобы присмотреть за дочуркой и убедится, что она все так же продолжает играться с игрушкой в руках. Себя я чувствовал хорошо, т.к. был освобожден от земных факторов, которые присутствуют в физическом теле, т.к. не было ни похмелья, ни тяжести в спине из-за силы гравитации. У неё был некий дар, который давал ей возможность общаться со мной. Я её расспросил, как много она видит таких душ как я, она ответила, что не многих, лишь тех, у кого остались незавершенные дела на земле. Спросил, что мне делать, она ответила, что уже ничего и не сделаешь, т.к. это не в моей компетенции в данной ситуации. Тогда я попросил её о помощи. Я хотел попросить, чтобы она написала за меня письмо, в котором я скажу всем своим близким и знакомым то, что я жив, но она с таким же безразличным лицом, с которым мне отвечала, сказала что нельзя.
Я её спросил:
- Но почему?
- Если я расскажу всем про то, что ты жив и смогу доказать это, то мой дом окинет пламя.
Я понял, что она сказала. В моей голове возникла картина того, как её дверь в квартиру охватывает пламя, которое нагоняет беду на всех, кто живет в этой квартире и то, что она перестает обладать своим даром. Я смерился, но стало так обидно. Обидно от того, что я не успел попрощаться, что я не оправдал все надежды не только свои, но и своих родителей, родственников. Я не успел ничего. Обычно люди после себя оставляют для других, что-то важное, ценное или просто память, но физическое, а я оставил лишь обиду и страдания. У меня навернулись слезы, и я не мог их сдерживать. Раньше не было смысла их пускать, проявлять перед всеми, т.к. ни кто не поддержит в трудную минуту кроме себя самого, тем более я парень, я мудр, достаточен и у меня была своя точка зрения и мнение на все происходящее, даже когда очень было обидно. Но теперь, когда все кончено, когда ни кто кроме тебя и этой девочки не разделяет твои мысли и страх перед неизведанным, ты не можешь сдерживать их. Их не приходится как-то выдавливать, напрягать свои слезные железы или просто думать о плохом, Они сами, будто живя своей жизнью, впитав в себя, все те воспоминания, которые у тебя копились за всю твою жизнь, впитав твои мечты, амбиции, планы, страхи и все остальное, что теперь не совершиться или просто не имеет значения, вытекают из тебя, как когда-то вытекла из тебя жизнь.
Я не мог поверить в происходящее, ведь я здесь, в машине, а девочка рядом со мной меня слышит, а отец просто играет со мной злую шутку, которая снимается на видео камеру. ВСЕ! Это уже не смешно! Вы переступили границу, вы добились своего, я испуган, а все остальное действительно было правдоподобно! Я вам напишу хороший отзыв на сайт, ко