Вступление от ТС *prof.Voland*:

Да, вот такой неординарный и "жизненный" во всех смыслах пост появился в этой рубрике.

Да, я решил поделиться информацией, а одновременно и проблемой, которая порой касается всех нас, как бы мы этого не хотели.

Когда я прочитал эту статью я был поражен и даже не осознавал масштабы этой проблемы, которая, как оказывается, не терпит отлагательств по ее решению.

Безусловно, я не ребенок и знаю как разрастаются погосты, появляясь раз в год на могиле отца, и вижу как из года в год ограждение городского кладбища все переносят и переносят.

Если кому то по некоторым причинам эта публикация крайне не приятна,  проходите мимо, однако не обманывайте сами себя!

Приобщать фотографии к посту я не буду, причины вполне понятны, не стоит лишний раз смотреть на огромные площади, где стоит вечная тишина и царит безмолвие, оставлю только текст!

Так как же обстоят дела с этой проблемой у нас и заграницей?

Рассмотрим...

Аватарку прицеплю для оформления.

Население нашей планеты растет не по дням, а по часам. В современном мире все меньше места для мертвых, земли под захоронения не хватает. По всему миру ищут новые способы избавиться от тел: от распространенной кремации до компостирования и «небоскребов мертвых». О том, что делать живым, когда не будет места для покойников.

Процесс урбанизации охватил почти все страны мира. Население массово перебирается из сельской местности в густонаселенные города с развитой инфраструктурой. Город предлагает насыщенность и тесноту связей, большой выбор работы, отдыха, общения.

Принято считать, что урбанизация способствует экономическому росту. Этот фактор отмечают, говоря, например, о Китае.

В современном урбанизированном мире с высокой плотностью населения и застройки не оказалось места для мертвецов. Кладбища заполнены, и в большинстве случаев нет никакой возможности увеличить их площадь. С этой проблемой столкнулась и Москва — в столице тесно становится не только живым.
Под завязкуСогласно данным Московской городской ритуальной службы, в столице 136 кладбищ. На многих кладбищах свободных участков под захоронения нет «в связи с исчерпанием резервов земельных площадей», указано на сайте службы. На них разрешены лишь погребения в родственные могилы, их можно купить через аукцион или напрямую. Открытые торги могут занять месяцы, напрямую — быстрее, но гораздо дороже.

Бесплатно похоронить умершего можно лишь на четырех открытых кладбищах Москвы.Поскольку большинство кладбищ столицы не могут расширяться, такие некрополи называются закрытыми. Бесплатно на закрытом кладбище можно упокоиться только за особые заслуги.
Стоит помнить, что платные участки покупателю не принадлежат. Правом собственности на земельные ресурсы кладбищ обладает государство. Иными словами, речь идет о бессрочной аренде места. Поэтому продавать участки на кладбище незаконно.
На юридически ничтожных сделках по «приватизации» могилы наживаются мошенники.

Аферисты то и дело пытаются продать место на кладбище. В интернете можно встретить объявления о продаже участка за 30−50 тысяч евро. Часто мошенник использует легенду о том, что в этом месте захоронен дальний родственник, санитарный срок в 15 лет прошел, а ему это место не нужно. При этом незаконные услуги часто предлагают работники кладбища. Мошенничество в этой сфере — распространенной явление, поскольку спекулянтам легче обманывать убитых горем родственников.

В Москве сведения обо всех участках, предназначенных для размещения семейных захоронений, размещены в специальном электронном реестре. Согласно ему, похоронить человека в столице — очень дорого. Так, например, в реестре нашлось место на Богородском кладбище за 370 тысяч рублей (это начальная цена в рамках аукциона), а на Троекуровском есть место, которое стоит 2,5 млн рублей.

Наиболее экономичная форма похорон — это кремация. Захоронение урны с прахом в нишу колумбария позволяет значительно сэкономить. Услуга кремации взрослого человека через специализированную городскую похоронную службу *****.ru стоит 10 770 рублей.

Сейчас нарастает количество кремаций, поэтому люди в любом случае не остаются не похороненными. Есть и погребение урны с прахом. Православная церковь сейчас относится к кремации лояльно, если в этом есть необходимость.

Андрей Стосков.президент Союза организаций ритуального и похоронного обслуживания Москвы

Безусловно, Москва не единственный российский город с проблемой дорогих могил и черных дельцов.
В феврале 2019 года женщина из Тольятти не смогла похоронить своего мужа и привезла гроб с его телом к зданию правительства Самарской области. Сообщалось, что сначала женщина не могла собрать средства на захоронение, а, по ее словам, некие лица не давали раскопать могилу. К слову, за место предлагалось отдать 30 тысяч рублей.

В Ярославле единственное рабочее на сегодняшний день Осташинское кладбище заполнено почти под завязку. Городские власти намерены построить новое. Аналогично количество свободной земли на кладбищах уменьшается в Сочи, Ульяновске, Красноярске, Челябинске и многих других городах.

А что у них?В 2001 году особый резонанс вызвала ситуация с крупнейшим в мире американским похоронным бюро Service Corporation International. Сотрудники были пойманы на осквернении могил и надругательстве над покойниками. Они вскрывали могилы и выбрасывали останки. Причины довольно простые — чем больше свободных мест, тем больше прибыль. Если продавать одно место несколько раз, то тем более.

Из-за кризиса нехватки мест большинство британцев выбирают для себя и родственников кремацию, рассказывал BBC директор Института управления кладбищами и крематориями Тим Моррис. Лондонские кладбища будут полностью заполнены в течение следующих 20−30 лет, писал The Guardian.

В Германии практикуется многократное использование могил через определенный промежуток времени.К этому методу в целом часто прибегают в Европе. Но в Норвегии, например, с этим возникли трудности.

Трупы не разлагаются из-за закона, принятого после Второй мировой войны, который предписывал хоронить тела, завернутые в пластик. Эта практика уже не используется, но теперь у Норвегии около 500 тысяч мест, которые нельзя повторно использовать.

В Испании и Греции есть вариант поместить тело в погребальную нишу, а через несколько лет перенести его в общую могилу, освободив нишу.

В прошлом году украинский кабинет министров зарегистрировал в Верховной Раде законопроект, согласно которому умерших можно будет хоронить в парках и скверах на территории городов и других населенных пунктов. По этому документу парламентарии пока не голосовали.

В другой части земного шара проблема еще более насущная. Тысячи семей в Гонконге хранят пепел родственников в мешках на специальном складе — они ждут места в колумбарии. В 2018 году в юго-восточной провинции Китая Цзянси запретили похороны в гробах. Таким образом власти хотят сохранить земельные ресурсы. В Японии крупные компании, такие как Panasonic, уже покупают корпоративные участки на кладбищах для некоторых своих сотрудников.

Что касается цен, то, например, средняя цена за место на немецком кладбище — 2 400 евро. На самом большом кладбище Парижа, знаменитом Пер Лашез, можно похоронить человека более чем за 10 тысяч евро, при этом аренду можно оплатить за 10, 30 и 50 лет. На другом известном и красивом кладбище — Rose Hills Memorial Park в Калифорнии — место обойдется примерно в 10 000 долларов.

Бывший мэр Нью-Йорка Эд Кох купил свою собственную могилу на Манхэттене за пять лет до своей смерти в 2013 году за 20 000 долларов.

Если не на кладбище, то где?В мире каждый год умирают примерно 58 млн человек, а места все меньше. Так какие варианты «избавления» от тел предлагаются?
Один из способов — многократное использование могил.Останки из старых могил зарываются как можно глубже, а сверху освободившееся место используется для погребения нового тела. В Бразилии и Израиле экспериментируют с высотными зданиями, построенными специально для того, чтобы в них покоились мертвые. Иными словами — это вертикальные кладбища. В Бразилии есть Necrópole Ecumênica из 14 этажей.

Совсем недавно Вашингтон стал первым штатом США, разрешившим компостирование тела. Это процесс, в котором тело превращается в почву. Разложению подвергается все, включая зубы. Считается, что это способ экологичнее кремации, ведь при сжигании выделяется углекислый газ. Труп помещают в специальную капсулу и зарывают в землю под травяное покрытие. Микробы, находящиеся в теле, нагревают капсулу до температуры 65 градусов по Цельсию. В течение месяца тело умершего естественным образом превращается в 0,65 кубометра удобрений. Если близкие хотят, они могут использовать их для выращивания растений. Человеческие останки, разлагаясь, будут служить земле богатыми питательными веществами.

Захоронение в США в среднем стоит от 8 тысяч долларов до 25 тысяч долларов(*ХЕРА СЕ). Кремация — 6 тысяч долларов. Компания-разработчик надеется взимать около 5,5 тысяч долларов за компостирование человека. Кроме того, в нескольких штатах США законна ресомация или технология растворения трупов. В результате процедуры остается белый порошок.
Существует также «зеленое захоронение». Оно предполагает отказ от длительной консервации тела.
Для этого используются гробы из вторичной целлюлозы, хлопкового, бамбука и прессованной засушенной кожуры банана. По аналогии с компостированием они полностью разлагаются за считанные месяцы. Еще есть урна Bios, которая позволяет из праха вырастить дерево.

За счет вот таких ноу-хау на мертвецах хорошо зарабатывают. Есть предложения сделать из останков умершего (пепел) коробку карандашей. Также практикуется изготовление винила из пепла и праха и текстильных вещей. Другое похоронное бюро создает мемориальные рифы с прахом мертвого. Простых и понятных, изощренных и странных методов много, в конце концов выбор — за каждым отдельным человеком. Пока он жив.

P.S. Ну набор цветных карандашей из праха бабули, по мне так это - перебор. - ТС.

Спасибо за внимание.
На этом ВСЁ!

До встречи, надеюсь)))

https://news.mail.ru/society/37492995/?frommail=10

Константин Симонов - писатель, поэт, военный корреспондент, свидетель отступлений 41-го года. Дневник писателя о начале войны, опубликован в середине шестидесятых под названием «Сто суток войны» и являющийся основой первой части романа «Живые и мёртвые».

«Живые и мёртвые» - роман состоящий из трех частей: «Живые и мёртвые», «Солдатами не рождаются», «Последнее лето». Также по двум первым книгам были сняты два художественных фильма, небольшой пост о фильмах.

Таня Овсянникова персонаж данного романа, реальный прототип - Валентина Владимировна Тимофеева.

Далее представлен текст из опубликованного дневника Константина Симонова «Сто суток войны»

«Врач, который шел с ними, оказался крошечной, худенькой женщиной»

Воспоминание об этой мимолетной встрече в лесу под Могилевом оказалось для меня впоследствии первым толчком к тому, чтобы написать «маленькую докторшу» Таню Овсянникову — одно из главных действующих лиц романов «Живые и мертвые» и «Солдатами не рождаются».

Тогда, в июле 1941 года, вернувшись из-под Могилева, я написал очерк о встрече с этой женщиной-военврачом — «Валя Тимофеева». Он был напечатан во фронтовой газете с одними купюрами, а в «Известиях» — с другими. Во фронтовой газете под моей фамилией, а в «Известиях» — под псевдонимом С. Константинов, потому что рядом шел другой мой фронтовой материал за собственной подписью.

Я считал, что эта женщина погибла. Может быть, это шло от общего ощущения тяжести обстановки под Могилевом, а может, еще и оттого, что из всех людей, с которыми я столкнулся в ту поездку, мне потом за все годы довелось встретить только одного человека.

Готовя записки к печати, я вдруг обнаружил, казалось, безнадежно потерянный старый блокнот, бывший со мной в той могилевской поездке, — а в этом блокноте свою тогдашнюю запись о встрече с женщиной-врачом. В виде исключения я полностью приведу эту запись. Она может дать известное представление о том, как вообще первоначально, во фронтовой обстановке, велись записи, на основе которых — в тех случаях, когда они сохранились, — я диктовал весной 1942 года свои записки. Вот эта запись:

«223 с. п. 53-й дивизии.

Начали нас бомбить в роще. Наши тылы полка. Справа и слева от нас были батареи.

Женщина, зубной врач, Валентина Владимировна Тимофеева, 23 года, вылезала из укрытия и доставала и перетаскивала раненых.

— У нас не было комплекта врачей, мне самому приходилось перевязывать, и я попросил, дайте хоть зубного. Вот и дали. Я сам, когда была сильная бомбежка, полз в щель, а она перевязывает на открытом месте. Говорю: „Убьют!“ — „Нет, говорит, пока не убили, надо работать“, а сама перевязывает.

— Я перевязывала раненого, а он рядом, гадина: „Тала-ла-бала“ — и подползает близко. Я раненого накрыла палаткой и говорю: „Милый, лежи спокойно“. Шесть ран у него. Безнадежный, худощавенький такой. Безнадежный, а перевязать все же надо. Он говорит: „Милая, все же подползи ко мне…“

Они осветили нас ракетой. Потом ракета потухла. Я поползла, кричу: „Где вы?“ Но поползла неверно, он кричит: „Я здесь, здесь!“

Я поползла, говорю: „Милый, как же вас?..“ А он говорит: „Я поднялся, а тут ракета — и скосили“. Шесть ран. Перевязала его полотенцем. Вижу, что безнадежный, но чтобы ему легче было, перевязала грудь полотенцем. Он чувствует, что безнадежное положение, спрашивает: „Насмерть?“ Я говорю: „Нет, что вы“… Тут и подполз немец. Я вынула наган и выстрелила. Он упал. Наверное, убила, потому что он потом бы меня сам застрелил. Я была на месте, и мелькали белые бинты… А потом его лежа тащу и прошу его: „Милый, ну как-нибудь, ну еще шаг“… Он говорит: „Не могу“. А я все же прошу. Тяжело, сумка тяжелая, разве мне ее бросить? Все-таки дотащила.

Кружку 9-го осколком выбило из рук.

— Как приехали, всего раза три и пришлось открывать свой кабинет. Ни у кого зубы не болели. Я спрашиваю: „Что же буду делать?“ Говорит начальник штаба: „Найдется“. И правда, нашлось.

Рукава у гимнастерки завернуты. Правая рука натерта в кровь.

— Почему же вам форму не дали лучшую?

— А у меня своя есть, по росту, да разве на меня напасешься? Вся в крови была.

С 8 марта 1940 года в армии.

— У меня лялька была, год десять месяцев, она сейчас умерла. Только жив сын, четырех месяцев. С мамой сейчас. Мама говорит: „Воспитаю сына, только прогоните немцев“. В военкомате спрашивают: „Ничего, что лялька?“ Говорю: „Ничего“, ну и пошла в армию.

Кончила Саратовскую зубоврачебную школу в 1936 году.

— Теперь уже едва ли придется зубы лечить, буду работать по новой профессии.

Ее дразнит капитан: „Приказано вас при наступлении не брать“. — „Это почему же?“ — „Во-первых, женщина, да, во-вторых, еще такая маленькая“.

Детское курносое лицо, как у мальчишки. Сама уроженка Аткарска, жила в Саратове.

— Я в Берлине сама хочу быть. А то что же это, вы уедете туда, а меня оставите?

— Сначала перевязывала тех, что были в тылу, а потом стали присылать по три машины из батальонов, ни одного раненого не оставила без перевязки.

Когда фотограф начинает снимать, просыпаются женские инстинкты. „Погодите, я же в беспорядке“. — „Вам не надо зеркальце?“ — „Ну, конечно же, надо!“ Очень обрадовалась.

Ласковая, спокойная, а главное — никогда не падала духом».

В блокноте оказались сведения, о которых я забыл и которые могли помочь мне найти Тимофееву, если она жива: возраст, место рождения, название учебного заведения, дата ухода в армию.

В архиве среди сотен тысяч личных дел личного дела на военврача Валентину Владимировну Тимофееву не оказалось. Тогда я обратился к своим товарищам по профессии — саратовским журналистам. Сообщил все имевшиеся у меня данные, и в неправдоподобно быстрый срок, буквально через три дня, Валентина Владимировна Тимофеева нашлась. Оказалось, что она живет в Риге со своим мужем, подполковником запаса, и с тремя детьми. Старший из них, сын Лев, которого она, уходя на войну, оставила четырехмесячным «лялькой», уже успел вернуться с действительной службы в армии.

Хочу привести часть письма, которое В. В. Тимофеева прислала в ответ на мое. Письмо лучше, чем мои слова, даст представление о последующей военной судьбе этой встреченной мною в июле 1941 года женщины, да, пожалуй, и о других схожих с нею судьбах многих других замечательных женщин, надевших в сорок первом году военную форму.

«Не буду многословной, но отвечу на Ваши вопросы. Вы правы: в 41-м году о существовании очерка я, конечно, ничего не знала, да и не могла знать, так как шесть месяцев не имела связи с большой землей (так мы называли ее тогда). Да и когда прочла, то интересовалась, жив ли С. Константинов, но так ничего и не пришлось узнать.

Теперь о себе. После встречи с Вами наша группа соединилась с остатками 110-й стрелковой дивизии. Командовал этой дивизией полковник Хлебцов В. А. В общем, Вы правы, когда назвали это кашей, там действительно была каша.

В составе 110-й стрелковой дивизии пробовали прорвать кольцо окружения, но безуспешно. Полковник Хлебцов организовал около себя партизанский отряд и возглавил его. В составе этого отряда была и я в качестве врача-бойца. Отряд рос из остатков разрозненных частей и местных работников. У нас была задача простая и в то же время важная: не давать спокойно жить врагу на нашей земле и продвигаться на восток, что мы и делали. Трудно вспомнить мне те места, где были бои или стычки у нас с врагом.

Снабжались мы за счет местного населения и в основном за счет немцев. То отобьем обоз немецкий, то машину подобьем. Вот так и жили. Однажды огнем из пулеметов ребята подбили низко летевший самолет. Немецкий летчик приземлился на парашюте, его взяли, разоружили, допросили, узнали необходимые для нас сведения и расстреляли, так как тыла у нас не было. А из парашюта я пошила ребятам рубашки, и они этим были очень довольны, ведь у нас не было смены белья, приходилось и об этом думать. В отряде больных не было, т. к. за этим я строго следила, при первой возможности старались просушить, постирать белье и верхнюю одежду, следила, чтоб в отряде не было паразитов, — для этого часто ребят осматривала и обязательно устраивала банные дни.

Местное население ненавидело врага и во всем нам помогало, и мы не чувствовали себя, что мы в тылу врага, мы были дома.

Люди рисковали своей жизнью, помогая нам, но как говорят: „в семье не без урода“, так и у нас были случаи, когда староста пытался предупредить немцев и навести их на наш след — расправа была одна: собаке — собачья смерть.

В одном таком бою меня ранило — пулевое ранение правой ноги. Я вынуждена была жить в деревне, как будто бы Князевка, Смоленской области, у крестьянина. Очень хорошая семья, не помню даже, как их звать, но им сердечно благодарна. Ребята из отряда меня навещали, а когда я поправилась, меня взяли в отряд. Продвигался наш отряд ночью и редко днем лесом. Вооружены были немецкими автоматами, были немецкие ручные пулеметы и даже был один наш пулемет „максим“.

Это позволяло нашему отряду осуществлять ряд удачных операций. Как-то мы узнали, что немцы собираются перегонять пленных из деревни на станцию. Ребята устроили засаду и, когда колонна втянулась в этот район, открыли огонь по конвою, а пленные бросились врассыпную — часть пошла к нам в отряд, а более слабых посадили на подводы и отвезли в более глухие места — куда немец боялся вообще показываться. В этом бою потерь мы не имели, но не всегда проходило так гладко. Были случаи, что из разведки или с задания люди не возвращались, их находили или убитыми, или повешенными.

Однажды я пошла на связь в село, зашла к жене партизана, местного учителя (он был у нас в отряде и принес радиоприемник с питанием, что дало возможность слушать Москву). В это время в село въехало две машины с карателями. Всех жителей выгнали на улицу, в том числе и меня.

Построили в один ряд, и немец отсчитывал каждого десятого и убивал. Десятыми были не только взрослые, но и дети. Картина была жуткая: слезы, крики, проклятья, но ни одного слова о пощаде — убивали как заложников за действия партизан. Я была шестая.

Наши, узнав о таком зверстве, перекрыли дороги из деревни и всех немцев уничтожили, не дали возможности даже слезть с машин.

В начале зимы я простудилась и некоторое время не могла участвовать в жизни отряда — жила в деревне, ребята достали у местного населения шкурки, и я пошила им партизанские папахи и рукавицы. 7 ноября мы слушали речь Сталина на Красной площади, а позже нам население передало сброшенную с самолета газету, где была речь тов. Сталина, Да, велика была вера у советских людей в этого человека!

Сплошной линии фронта не было — и наш отряд удачно вышел в район г. Тулы с небольшой разведывательной перестрелкой на соединение с нашими частями.

Нас так же построили, как Вы описываете в книге „Живые и мертвые“, разоружили, сказали нам красивые слова и отправили в тыл, но вот как наши добрались, я не знаю. Меня как медработника направили в резерв медсостава в г. Тулу.

Я впервые за шесть месяцев увидела электрический свет, и это так на меня подействовало, что это была для меня самая счастливая минута — я жива, опять по-прежнему — жизнь идет!

В г. Тула — первое, что я сделала, это послала домой письмо — с первой полевой почтой, ведь у нас почты не было. Можно понять мое состояние. Я писала домой, что жива, здорова, очень о всех соскучилась, как растет сынка? А вот обратного адреса у меня еще нет.

В резерве медсостава Западного фронта получила назначение в группу для эвакуации раненых с поля боя в районе Тургенева за г. Истра — проезжала его ночью: город — трубы, ни одного дома.

Но на дорогах уже были регулировщицы, чувствовался порядок движения, это уже было не то, что у нас. Здесь я видела разрушенные здания, в них раненые, но они были накормлены и как-то согреты. Я брала их в машину и перевозила в эвакогоспиталь. В одной из поездок меня контузило — не помню, то ли артобстрел, не то бомбили с самолета. Около месяца провалялась в госпитале, не помню, где он находился и как назывался. После госпиталя меня направили в резерв, и оттуда я получила направление в эвакогоспиталь Владимирской области — станция Камешки, где работала зубным врачом, потом госпиталь перешел в ведение Наркомздрава, меня, как кадрового командира, откомандировали в резерв, а там, когда узнали, что у меня есть полуторагодичный сын, направили в Москву, а оттуда в Приволжский военный округ, там мне не нашли должности, и меня демобилизовали. И так я приехала в Аткарск, где жил с мамой мой сын Лева. В Аткарске я встретилась с мужем, который ранее прибыл с частью из Смоленска. Я устроилась работать в госпитале».

Валентина Владимировна Тимофеева пробивалась к своим под командованием командира 110-й стрелковой дивизии полковника Хлебцева В. А.

Далее текст Симонова:

Полковник Хлебцов в свою очередь вспоминал о враче Тимофеевой. В своей записке «О действиях в тылу фашистских оккупантов», написанной после соединения его отряда с нашими частями, он рассказывал, как, тяжело заболев в дни окружения, пролежал трое суток на чердаке какого-то дома в деревне Черевицах, и как его лечила женщина-врач Тимофеева, и как потом они переправились с политруком Макаровым и врачом Тимофеевой через реку Сож.

Вскоре после этого встретившись с заместителем председателя Ершичского райисполкома Смоленской области Рыковым и председателем Сухомлянского сельсовета Федосовым и несколькими другими местными коммунистами, Хлебцов принял участие в создании партизанского отряда и взял на себя командование им. 12 октября в отряде было тридцать шесть человек, к 1 ноября — сто восемьдесят.

Дальше в своей записке Хлебцов перечисляет, что было сделано их отрядом: произведено крушение четырех эшелонов в районах Орши, Кричева и Рославля, взорван железнодорожный мост на 34-м километре линии Рославль — Орша, пятьдесят девять раз обрезана связь, в селе Кузьмичи сожжен самолет, захвачено три орудия с расчетами, уничтожена одна дрезина, 37 автомашин и 13 мотоциклистов.

В своей записке Хлебцов считает, что его отрядом за три месяца действий было убито 208 немцев, не считая погибших при крушении эшелонов.

Хлебцов пишет, что он вывел 161 человека, из них — 102 рядовых и младших командиров, 47 средних и старших командиров и политруков и 13 гражданских лиц. Видимо, недостающий 162-й — сам Хлебцов.

Судя по списку сданного вооружения, отряд Хлебцова вышел хорошо вооруженным: только пулеметов в отряде было 18.

Василий Андреевич Хлебцов за свои боевые действия в 1941 году получил два ордена, что было тогда большой редкостью; в 1942 году после выхода из окружения он вновь командовал дивизией, затем был заместителем командира кавалерийского корпуса. 7 мая 1942 года получил звание генерал-майора, а 25 мая погиб на Изюм-Барвенковском направлении Юго-Западного фронта.

Пост о прототипах генерала Серпилина из романа «Живые и мёртвые»

История о том, какими видятся взрослые ребёнку из неблагополучной семьи, и почему мёртвые приятнее, чем живые

Как всё начиналось - читайте здесь: https://pikabu.ru/story/komnata_s_vidom_vovnutr_pereezd_5272...

а про маму и её семью есть здесь: https://pikabu.ru/story/komnata_s_vidom_vovnutr_ot_pyati_do_...

В одиннадцать лет я впервые увидела мертвеца. Он был зелёного цвета, с дряхлым и очень спокойным лицом, в красивом костюме и галстуке. Это был умерший от старости отец одного из наших богатых соседей. Его несли на руках в открытом гробу. Он таинственно плыл параллельно земле, возвышаясь над головами, слишком большой из-за окружавших его белых цветов. А лежал он, не двигаясь. Только слегка подрагивая из-за покачивания несомого на руках гроба.

– Не смотри, уйди оттуда, тебе будут сниться кошмары, – такими словами мама попыталась отогнать меня от окна.

– А он не страшный!.. – почти весело возразила я, и осталась. Я никогда не видела похорон, и мне было всё интересно.

Процессия из толпы мужчин в таких же чёрных костюмах, как и у зелёного старика, двигалась медленно и была очень длинной. Она заполонила нашу узкую улочку от и до – уже успели скрыться за левой рамой окна первые из шествовавших, а из-за правой рамы окна всё ещё не был виден «хвост». Яркие солнечные лучи озаряли торжественное действо. Казалось, что все эти люди несут мёртвого прямиком в рай.

Мне было любопытно, долго ли будут они идти. Я очень хотела проследить за ними, потому что мечтала узнать, далеко ли от нашего дома до рая. Может быть, это не так далеко, и я смогу туда дойти, если всё же сбегу – хоть когда-нибудь…

Лелея эту мечту, я зазевалась, и очнулась только тогда, когда показался хвост процессии. Пышно разукрашенный гроб к тому времени уже скрылся. Я попыталась снова поймать его взглядом и прижалась справа к самой притолоке окна, чтобы видней было в противоположную сторону. Виднее особо не стало. Тогда я обернулась к матери. Мама сидела на диване и штопала.

– Мам, можно я выйду и посмотрю?

– Не смей показываться даже из окон!!! Оставайся здесь!!! – разозлилась от страха мама.

Я огорчилась (она опять не давала мне смотреть интересное!..) и отпрянула чуть подальше от гардины, чтобы сделать маме приятное и показать, что я слушаюсь её странных и непонятных приказов. Ну что могло быть плохого в том, если бы кто-нибудь из этих людей вдруг отвлёкся от своего горя, и заметил меня, обычную любопытную девочку, пялящуюся в окно? Но никто из них не отвлекался, и не замечал…

– А куда они идут? – решила спросить я.

– В свою церковь, – помявшись, ответила мама.

У нас в районе было несколько разных церквей. Одну из них мама почему-то звала «нашей».

– Я хочу с ними.

– Тебе там нечего делать.

– Мама, я хочу посмотреть. Пойдём тоже со мной.

– Ну вот ещё. Никуда я с тобой не пойду.

Это звучало обидно, кроме того, меня всегда раздражали запреты.

– Тогда я пойду! Отпусти меня! – я ринулась ко входной двери. Мама загородила мне дорогу.

– Не смей выходить из дому, слышишь, что я сказала!!! – мама перешла на истошный неистовый крик. Чем больше она пугалась, тем злее всегда становилась. А пугалась она всякий раз, когда не понимала моих действий. Но мама ни разу даже не спрашивала меня об их причине, а потому – никогда их не понимала.

– Не хочу с тобой больше сидеть! Ты плохая! – крикнула я, и ушла дуться в соседнюю комнату. Перед тем, как скрыться в дверном проёме, я успела бросить полный отчаяния взгляд на последние чёрные костюмы, направляющиеся не в ту церковь, и навсегда унёсшие от меня с собой своё тайное знание о том, где начинается рай…

Перед сном, лёжа с закрытыми глазами, я снова и снова вспоминала, как сегодня несли по улице заваленного цветами невозмутимого старика. Он очень понравился мне – прежде всего тем, что был неопасен. Сейчас попробую объяснить вам это своё чувство. В отличие от ходящих и говорящих – то есть «живых», он точно не мог встать, подойти к тебе со спины, нависнуть сверху неотвратимой горой и наорать колких гадостей в самое ухо. Он не мог двинуть тебе затрещину или же дать ремня. Он не мог приказывать и запрещать, и даже не смог бы испуганно одёргивать тебя от окон, и без того занавешенных плотной гардиной, запрещая смотреть на что-нибудь.

С раннего детства из-за злорадства родственников я привыкла бояться людей. Во взрослой уже жизни я заметила за собой странную особенность: на улицах города я всегда чувствую себя неудобно и скованно, кроме редкого случая, когда вокруг меня в радиусе моего зрения никого нет. Или (дома): если комната, в которой я нахожусь, заперта мною ото всех изнутри. Только когда я остаюсь в одиночестве, я начинаю чувствовать себя по-настоящему в безопасности. Если рядом со мной находится хотя бы один живой человек – мне, как странно бы это ни прозвучало, неуютно. Всякий раз в разной степени, но обязательно неуютно. Кем бы находящийся рядом со мной человек для меня ни был.

В этот день перед сном я лежала и размышляла о том, чем же на самом деле различаются жизнь и смерть. Умением двигаться и орать на других? Вряд ли.

Я была жива не потому, что могла ходить, всегда направляясь куда поведут, и разговаривать, всегда умалчивая о важном.

Я была жива потому, что могла мечтать. Потому, что любила своего дедушку, которого могла обнимать (кроме нас двоих, в нашей семье так не делал никто). Любила мои растения на подоконнике, рыбок и хомячков, за которыми могла поухаживать. Потому, что могла читать книги и думать о чём-то по-настоящему интересном, а не только, как мои родители, о бытовых и рабочих хлопотах (что давалось им через отвращение и усилие).

Кроме того, родители не могли оживлять своё выражение лица, вечно сурового и смурного – только разве что не зелёного!..

Сравнивая старика в гробу с моими несчастными родственниками, я неожиданно пришла к выводу, что мои бабушка, мама и тётя (да и папа, пожалуй, тоже) мертвы так же, как он.

Но если явление Смерти – это то, что отличает мертвецов от живых, то почему, как, какими силами, каким образом они, не имея в себе ни малейшей тени живого, до сих пор живы?! Это было невероятно. Необъяснимо. Недопустимо. Мёртвые не должны ходить, делать и говорить. Так они принесут куда больше вреда, чем пользы. Которая если и будет, то будет едва ли значительной.

Проведённая аналогия показалась мне очень верной. Может быть, даже слишком. Несколько дней после этого случая я не могла сдержать дрожь при приближении кого-либо из родителей. Они казались мне настоящими зомби из голливудских фильмов – унылыми, злобными, не отдающими себе отчёта в своих бессознательных действиях, и потому – опасных, бессильных собой управлять…

Мама заметила мою оторопь и неделю поила меня перед сном валерьянкой, ежевечерне отругивая за увиденное в тот день в окне - как будто бы я была виновата в том, что его там несли. В какой-то степени мама была права – я росла слишком думающей и чересчур впечатлительной.

Случилось так, что работали в нашей бригаде 2 гробокопателя (начало 2000-х).

Один раньше работал 7 лет на питерском кладбище, другой 3 года на новоторском (Тверская обл.).

Про различные тонкости этой работы я раньше не задумывался (и не хотел даже).

Но после того, как эти коллеги подпили, оказывается это целая «наука».

Они могли часами с друг другом спорить, как нужно рыть могилы. Выкидывая при этом: "Да ты лошара, кто же так копает!?"

Мы воспринимали их диалоги как анекдотичные.

Приехали на следующий объект, а там нужно КОПАТЬ. Много. Ибо трубы засыпало мокрым песком СОВСЕМ. Бригада белорусов роет, но не справляется.

Наш прораб даёт зелёный свет суперпарням.

«В изоляцию пошел, чтобы не копать, - изрекает один из них, - но что тут поделаешь, МОМЕНТО МОРИ»

Берут лопаты, начинаю странные манипуляции с ними. Измеряют локтями, при помощи ножовки обрезают. Потом молотком делают «нужный угол» металлической части лопаты.

Прыгают в канаву и показывают мастер класс. Белорусы в шоке.

«Два солдата из стройбата - заменяют экскаватор»,- гласит народная мудрость. Но тут - каждый из них экскаватор...

— Страшно было работать на кладбище то? - спросил я у питерского могильных дел мастера

— Вначале было не по себе. Потом пришло осознание, что это наши предки. Тело разложилось в сырой земле, а любовь к потомкам, к этому миру живых осталась. Я себя ощущал просто «на краю» между живыми и мёртвыми... Пришло какое-то могучее спокойствие. Это придало сил. Может поэтому выжил от «профессиональных возлияний». Без «этого» там никак.

Я вспомнил пророчество Ванги: «Россия станет Великой Державой, когда мёртвые восстанут из могил и станут в один ряд с живыми».

Что-то в этом есть...

Всем добра!

Живые и мёртвые — трилогия Константина Симонова о людях, участвовавших в Великой Отечественной войне («Живые и мёртвые», «Солдатами не рождаются», «Последнее лето»). По мнению некоторых литературоведов, роман являлся одним из ярчайших произведений о событиях Великой Отечественной войны. Роман не является ни хроникой войны, ни историографическим произведением. Персонажи романа — вымышленные, хотя и имеющие реальные прототипы.

Роман написан по материалам записок К. Симонова, сделанных им в разные годы и отчасти изданных в виде статей и очерков. Первая книга почти полностью соответствует личному дневнику автора, опубликованному под названием «100 суток войны».

Одним из главных действующих лиц является генерал Фёдор Фёдорович Серпилин (по роману проживал в Москве по адресу: Пироговская ул., д. 16, кв. 4). Образ Серпилина — собирательный. Одним из прототипов Серпилина является полковник Кутепов. Также, в какой-то степени одним из прототипов Серпилина можно считать генерала Горбатова.

Кутепов Семен Федорович 19 мая 1896 — июль 1941

Участник обороны Могилёва, командир 388-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии 61-го стрелкового корпуса, полковник.

Родился 19 мая 1896 года в деревне Большие Калмыки ныне Киреевского района Тульской области. Происходил из крестьян Тульской губернии. Рос и учился в деревенской школе (ныне средняя общеобразовательная школа села Большие Калмыки). В 1915 году окончил коммерческое училище, был призван в Российскую Императорскую армию, окончил Александровское военное училище, воевал в Первую мировую войну на Юго-Западном фронте в чине подпоручика.

В 1917[2] году добровольцем вступил в Красную Армию, воевал с белополяками и различными бандами, командовал взводом и ротой, был ранен. Окончил курсы усовершенствования штабных командиров и с отличием заочный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе. Изучил немецкий язык. Беспартийный.

Четыре года прослужил начальником строевого отдела штаба дивизии, два года командиром батальона, три года начальником штаба полка, четыре года помощником командира полка и два года командиром 388-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии 61-го стрелкового корпуса. В этой должности полковник С. Ф. Кутепов встретил Великую Отечественную войну.

388-й стрелковый полк под командованием полковника С. Ф. Кутепова отличился при обороне Могилёва. 11 июля в бою на Буйническом поле его полк за один день подбил 39 танков противника. 20 июля 1941 года в газете «Известия» об этом бое был напечатан очерк военного корреспондента К. Симонова «Горячий день»

Пропал без вести при выходе из окружения

Версии

По состоянию на 2009 год, судьба С. Ф. Кутепова точно неизвестна:

1) по одним данным он погиб вечером 25 июля 1941 года от рук немецких диверсантов,

2) полковник Кутепов был убит в бою при совместном прорыве остатков его 388-го стрелкового полка, 340-го легкого артиллерийского полка и других частей 172-й стрелковой дивизии из окружённого Могилева,

3)раненый Кутепов в бессознательном состоянии попал в плен к противнику, после чего бежал и воевал в Белоруссии в партизанском отряде, где и погиб в конце декабря 1941-го-начале января 1942-го года.

Писатель К. Симонов:

После того как в землянке проверили наши документы, мы снова вышли на воздух. Сейчас полковник окончательно сменил гнев на милость и стал рассказывать нам о только что закончившемся бое, в котором он со своим полком уничтожил тридцать девять немецких танков. Он рассказывал об этом с мальчишеским задором:

— Вот говорят: танки, танки. А мы их бьем. Да! И будем бить. Это точно. Если пехота решила не уходить и закопалась, то никакие танки с ней ничего не смогут сделать…

…

В те дни я ничего не мог писать, пока не коснулся точки опоры — встретил часть, которая не отступала, а дралась. Тут я впервые увидел, что фашистов действительно бьют. Я увидел — есть люди, которые остановят врага…

…

В моей памяти Кутепов — человек, который, останься он жив там, под Могилевом, был бы способен потом на очень многое.

Горбатов Александр Васильевич 1891—1973

Родился 21 марта 1891 года в деревне Пахотино ныне Палехского района Ивановской области. Из крестьян. В 1902 году окончил сельскую трёхклассную школу. Трудился в крестьянском хозяйстве отца, на зимних отхожих промыслах, на обувной фабрике в Шуе.

На военной службе с октября 1912 года, служил в Черниговском 17-м гусарском полку. Участник Первой мировой войны, сражался в Польше, в Карпатах, на реке Стоход, был ранен в боях, за храбрость произведён в старшие унтер-офицеры и награждён Георгиевскими крестами и медалями.

В РККА вступил добровольцем в августе 1919 года. В Гражданскую войну — красноармеец, командир кавалерийского взвода, эскадрона, с апреля 1920 года — 58-го кавалерийского полка, с августа того же года — Отдельной Башкирской кавалерийской бригады. Воевал против армий генерала А. И. Деникина, на советско-польской войне, в конце 1920 года — против войск С. В. Петлюры. Член ВКП(б) с 1919 года.

После окончания Гражданской войны, с 1921 года — командир 7-го Черниговского Червоного казачества кавалерийского полка на Украине, с 1928 года — командир кавалерийской бригады в 3-й кавалерийской дивизии, с 11 января 1933 года — командир 4-й Туркестанской горно-кавалерийской дивизии в Туркменской ССР. Окончил командные кавалерийские курсы (1926) и курсы усовершенствования высшего комсостава в Москве (1930). 26 ноября 1935 года присвоено звание комбрига. С мая 1936 года — командир 2-й кавалерийской дивизии на Украине.

В сентябре 1937 года в ходе массовых репрессий в РККА А. В. Горбатов был снят с должности «за связь с врагами народа», направлен в распоряжение Управления по командному и начальствующему составу РККА и исключен из ВКП(б). В марте 1938 года был восстановлен в партии и назначен заместителем командира 6-го кавалерийского корпуса, но в октябре 1938 года уволен в запас и арестован. Подвергался пыткам следователей НКВД, но виновным себя не признал. В своих воспоминаниях Александр Васильевич писал:

Допросов с пристрастием было пять с промежутком двое-трое суток; иногда я возвращался в камеру на носилках. Затем дней двадцать мне давали отдышаться… когда началась третья серия допросов, как хотелось мне поскорее умереть!

Был осуждён 8 мая 1939 года по статье 58 УК РСФСР («контрреволюционные преступления») на 15 лет лишения свободы и 5 лет поражения в правах. Наказание отбывал в лагере на Колыме, заболел цингой.

Освобождён после пересмотра дела 5 марта 1941 года. После восстановления в армии и лечения в санаториях в апреле того же года получил назначение на должность заместителя командира 25-го стрелкового корпуса на Украину.

В начальный период войны корпус был переброшен в состав 19-й армии на Западный фронт и в начале июля 1941 года вступил в бой в Витебском сражении. Будучи отрезанным от корпуса, переподчинил себе беспорядочно отходящие войска, смог организовать оборону и четыре дня удерживал Ярцево. 22 июля был ранен и отправлен в Москву на лечение. После излечения был зачислен слушателем Курсов для высшего комсостава, но к учёбе не приступил и по собственной просьбе отправлен на фронт.

1 октября 1941 года в Харькове был назначен командиром 226-й стрелковой дивизии на Юго-Западном фронте. Отличился в ходе оборонительных боёв под Харьковом, а затем в зимних наступательных боях, где неоднократно предпринимал дерзкие рейды по тылам противника с разгромом его гарнизонов. 25 декабря 1941 года было присвоено звание генерал-майор (до этого времени так и оставался в звании комбрига). Награждён орденом Красного Знамени.

С июня 1942 года — инспектор кавалерии Юго-Западного фронта, с августа — в той же должности на Сталинградском фронте. С октября — заместитель командующего 24-й армией на Сталинградском и Донском фронтах, участник Сталинградской битвы. С апреля 1943 года — командир 20-го гвардейского стрелкового корпуса 4-й гвардейской армии в резерве Ставки ВГК. Генерал-лейтенант (28.04.1943).

С июня 1943 года и до конца войны — командующий 3-й армией. Генерал-полковник (29.06.1944). Геройски и умело действовал в Орловской, Брянской, Черниговско-Припятской, Белорусской, Восточно-Прусской, Берлинской операциях. За умелое руководство 3-й армией при прорыве обороны противника в Восточной Пруссии 10 апреля 1945 года удостоен звания Героя Советского Союза.

За время войны Горбатов был 16 раз упомянут в благодарственных в приказах Верховного Главнокомандующего.

Отзывы сослуживцев

Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский:

Александр Васильевич Горбатов — человек интересный. Смелый, вдумчивый военачальник, страстный последователь Суворова, он выше всего в боевых действиях ставил внезапность, стремительность, броски на большие расстояния с выходом во фланг и тыл противнику. Горбатов и в быту вёл себя по-суворовски — отказывался от всяких удобств, питался из солдатского котла.

Маршал Советского Союза А. М. Василевский:

… в помещение стремительно вошёл высокий генерал в кавалерийской форме. Правильные черты лица, проницательный взгляд голубых глаз, безукоризненная выправка, чёткость, с которой он доложил о себе, — всё это тотчас же расположило меня к прибывшему. А его просьба, высказанная просто, но очень энергично, окончательно покорила меня… Александр Васильевич просил, чтобы ему поручили какое-нибудь серьёзное боевое дело. Сидеть сложа руки на левом берегу Волги, когда обстановка стала угрожающей, он не мог.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков:

«В составе Брянского фронта наиболее энергично наступала 3-я армия под командованием генерала А. В. Горбатова, который на протяжении всей войны превосходно справлялся с ролью командующего армией. И можно сказать: он вполне мог бы успешно справиться и с командованием фронтом. Но за его прямоту, за резкость суждений он не нравился высшему руководству. Особенно против него был настроен Берия, который абсолютно незаслуженно продержал его в тюрьме несколько лет».

Насчёт резкости и прямолинейности А. В. Горбатова имеется легенда. В декабре 1941 года своему непосредственному командиру Кириллу Москаленко он заявил, что глупо бросать наши полки в лобовую атаку на немцев, если для этого нет объективной необходимости. На ругань ответил жестко, заявив, что не позволит себя оскорблять. Когда Сталину доложили об этом инциденте, тот усмехнулся и сказал: «Горбатого только могила исправит»

В Фильмах "Живые и мертвые" и "Возмездие" режиссера Александра Столпера, образ Серпилина сыграл Анатолий Дмитриевич Папанов.

"Живые и мертвые" ( фильм снят по первой части романа)

"Возмездие" (фильм снят по второй части романа под названием: "Солдатами не рождаются")

В предисловии к трилогии «Живые и мёртвые» 1976 года издания Константин Симонов написал о роли А. Папанова в формировании образа генерала Серпилина: «Случилось так, что Папанов сыграл эту роль раньше, чем я дописал последнюю книгу. И сыграл так, что, когда я заканчивал роман, я видел Серпилина именно таким, каким его сыграл Папанов».

Можно много написать о Серпилине, о его характере, о его судьбе, о его службе, но все это будет лишним, так как лучшим будет прочесть трилогию "Живые и мертвые" и посмотреть два фильма снятых по первой и второй части романа и сформировать свое мнение об этом вымышленном, но таком настоящем русском офицере с татарскими корнями.

Источники:

Википедия

http://www.kinopoisk.ru/film/45336/

http://www.kinopoisk.ru/film/45875/

https://www.youtube.com/user/Linker1973

БМ ругается на картинки из моего поста о фильмах