Сладко-горький аромат тополиных почек, липких от желтой смолы, казалось, витал повсюду. Он, цепляясь за кожистые листья, огибая тоненькие веточки, спускаясь по древней иссохшей коре, испещренной трещинами и разрывами, стелился по зеленому ковру разнотравья и пропитывал собою все, что встречалось на его пути. Влажная земля охотно вбирала в себя этот эфир. Даже крепкие угрюмые камни приняли аромат полувековых деревьев. Но среди этого единогласного покорения тополиному духу выделялся тонюсенькой, особенно сладкой и пряной медовой нотой аромат одуванчиков. Желтые пятна были разбросаны по всей поляне. Они светили не так ярко, как в начале лета, и все же, пушистые солнышки своей краской были способны больно резать глаза.
Люська прибывала в веселом настроении. Она не могла нарадоваться неуправляемому буйству цвета и запаха. Туго заплетенная коса, спрятанная под беленький платочек, так и норовила покинуть свою темницу. Платьице, почти потерявшее первоначальную голубизну ткани, легко развивалось под дуновением теплого и влажного ветерка.
Солнце стояло в зените. Жар от него усиливался с каждой минутой и цветки с нежными, почти прозрачными лепестками, не выдерживая настойчивого пламенного внимания, закрывались и прятались в тенек, создаваемый изумрудными листьями.
Девочка шагала бодрой пружинистой походкой, пробираясь сквозь травы, которые доходили ей до пояса. Из под ног, то и дело выскакивали кузнечики. Они возмущенно стрекотали и перепрыгивали с травинки на травинку. Но везение сопутствовало не всем. Люська уже устала считать сколько маленьких прыгунов исчезло между ее сандалиями и ступнями. Как бы смешно не звучало: от кузнечиков оставалось только мокрое место.
Путь, который наметила себе маленькая девчонка, лежал через березовую рощу. И вскоре, поднявшись на небольшой пригорок, Люська заметила долгожданный островок бело-зеленых красавиц. Не теряя минуты более, она покрепче взяла котелок, который все это время несла в левой руке, и, раскинув руки, словно птица, раскидывающая крылья перед полетом, сорвалась с места и побежала со склона. Она хотела было закричать от радости, но вдруг вспомнила наказ своей мамы вести себя тихо, потому что можно было распугать не только зверьков, но и то, за чем она идет так долго и упорно. Люся бежала, и платок, на ее голове все- таки не выдержал напора толстой косы, черные волнистые волосы оказались на свободе.
Пение птиц усиливалось по мере приближения к роще. Чириканье, писк, свист сходились в единую лесную песню и как фоном для этого волшебного звучания жужжали шмели и дикие пчелки, слышался трепет душистых листочков берез, даже тихие взмахи крыльев разноцветных бабочек предносили свою прекрасную ноту в эту мелодию.
Люська вдохнула аромат влажной опавшей листвы, сухих, обломившихся веток и тягучий запах сырости. Она остановилась прямо перед двумя березками, склонившимися друг к другу и образовавшими арку - проход в чудесное и гостеприимное место.
Действительно, хозяева маленького лесочка уже шумно обсуждали нежданного гостя. Но не одна пташка не упорхнула в испуге, наоборот, перелетая с ветки на ветку, глядели они с любопытством хоть и с небольшой осторожностью.
- Здравствуйте.- Люся поклонилась и улыбнулась жителям березовой рощи, как старым друзьям.
Медленно переставляя ноги, крутила головой в разные стороны и пыталась рассмотреть каждую букашку, каждого паучка на сплетенном кружеве паутины. Вот маленький черный комочек ринулся из центра своей сетки, быстро цепляясь за тончайшие нити и перебирая крохотными лапками. Уже через мгновение большеглазое существо глядело на Люську с верхней ветки.
Девчонка робко шагала по мягкому ковру листьев, сухих и трухлявых веток, ее ноги то и дело утопали в мягком и влажном мхе.
Березки все как на подбор стояли стройными рядами. Высокие, без малейшего изъяна. Белоснежные стволы, ровная и нежная кора.
Но Люсин взгляд притянули не эти идеальные красавицы, нет, ее глаза уловили плавные покачивания веток березы, стоящей почти посередине рощи.
Это дерево было не похоже на остальные. Тоненькое и корявенькое, с иссохшей и надломленной верхушкой, прогнувшееся под постоянными сибирскими ветрами. Ветки ее, словно костлявые пальцы тянулись к земле, но они не вызывали отвращения, наоборот взор устремлялся к ним. Люське вдруг захотелось подбежать и обнять березку, прошептать ей, как шепчет ветер в копне зеленых волос, какая она красивая.
Не только Люське приглянулось деревце. На верхушке, раскачиваясь вниз и вверх, сидела сорока. Солнечный свет творил чудеса с оперением птицы. Казалось, будто крылья сороки спрятали в себе бездонный океан синевы, а ее длинный хвост затаил всю зелень лесов и лугов. Сорока озиралась по сторонам, даже не замечая девочку. Птица по видимому нашла себе пристанище в виде берёзки, чтобы передохнуть после долгого и утомительного полета под палящим солнцем, а может быть, она высматривала мушек, которые станут ее обедом. Хотя никто не мог знать, что было у этой пташки на уме, даже Люська не решалась предположить. А тем временем Говорливая посмотрела влево, вправо, опустила голову, клюнула свою лапку, и что-то пробормотав по сорочьему, расправив крылья, устремилась в небо.
«Эх, птицы. Легко вам».- Подумалось Люсе, но эта мысль не задержалась надолго.
Вскоре, после небольшой прогулки через березовую рощу, девочка вышла на просторную залитую солнечным светом полянку. Пурпурные цветочки клевера плескались в золоте шелковистых лучей разгоряченного желтого диска. Здесь витал совершенно другой аромат. Аромат лета. Сладкий, немного приторный, но очень приятный, если бы этот аромат превратился в конфету, то эта конфета была бы самая вкусная на всем белом свете.
Люся внимательно посмотрела на небольшую ложбину, растянувшуюся на поляне.
То, за чем девочка шла так долго, находилось под темно зелеными кожистыми листьями.
Красная, сочная ягода свисала крупными балаболками с тонких веточек. У Люськи перехватило дыхание. Она жадно втянула в себя яркий запах, который дарила ягода зеленой поляне. Стараясь обойти цветы, девочка аккуратно спустилась поближе к чудесному творению природы. И вот, под тонкими и изящными пальчиками Люсиных рук, ягода, будто бы взорвалась, и притягательный сладко-кислый сок брызнул в стороны. Люська закрыла глаза и поднесла ягоду к губам. Нектар пощипывал язык, и от неожиданности девочка сморщила носик.
Ягоды было великое множество, складывалось ощущение, что целое озеро красной акварели разбрызгали на зеленый луг.
Муравьи усердно трудились. Они без устали взбирались вверх по ягодным веточкам и мощными челюстями вонзались в сладкие плоды. Им предстояло проделать много работы, прежде чем они вновь вернутся в свой крепкий дом-муравейник. Люся наблюдала, как эти крохи несли кусочки трав, крылья каких-то насекомых и жучков, в разы больше их самих. Друг за дружкой длинной цепочкой шагали муравьи. Их объединяла одна цель, одно дело, которому они отдавались полностью, не жалея себя.
Черноволосая девчонка даже не заметила, в какой момент перестал появляться звонкий звук падающей ягоды в котелок.
Зной сменился прохладным ветерком. Повеяло влажностью; все предвещало грозу. Люся стала торопиться, она уже добирала последний кустик, когда вдруг услышала далекие раскаты грома. Птицы будто по сигналу взмыли в небо и стали хаотично кружиться. Ласточки взмывали то вверх, то опускались вниз, почти касаясь грудками земли. Они ловко лавировали между высокими травами и огибали любые препятствия, встречавшиеся на их пути.
Люся, окрыленная тем, что несла полный котелок спелой ягоды, сама почти летела, она мелкими, но быстрыми шагами преодолела уже больше половины пути. А за ней, словно по пятам следовали свинцовые тяжелые тучи, в которых, переливаясь, играла молния, и, возмущаясь шалостям этой вспышки, рычал раскатистым басом гром.
Покрапывал дождь. Крупные капли медленно неслись к земле. Падая, разбивались на тысячи мелких брызг, и пыль тотчас начинала танцевать вокруг них. Люся накрыла котелок белым платком и с удовольствием вдохнула аромат сырости, доносящийся отовсюду.
Вот и показался дом девочки. Девчонка вприпрыжку подбежала к крепким деревянным воротам и с усилием открыла их. Дождь будто бы ждал этого момента и в мгновение превратился в ливень.
Глухие раскаты грома реже напоминали о себе, а струи прохладной воды усиливали свой напор и некогда чистый и светлый горизонт превратился в сплошное серое и мокрое пространство, и лишь тонкая нить необыкновенного запаха ягод, все еще витала в воздухе, как напоминание о солнечном дне.