Мне было лет 6, я и в школу еще не пошла. Жила в деревне, детей там других не было и развлечений было немного. Можно было поиграть с собаками, пошататься по ферме (родители в то время еще наивно верили в поддержку сельского хозяйства и вкладывали все силы и душу в нее), попроситься покататься на старом тракторе или поглазеть на местных алкашей.
Жили мы в доме на два хозяина, с одной стороны порог к нашей квартире, с другой порог в квартиру, куда родители пускали жить приезжих работников. Огород они никогда не вели поэтому на всю его длину дома был наш огород, в котором можно было копаться. (копаться было нельзя, но меня это мало останавливало).
В общем сижу я на грядке, возле рабочего порога, то-ли медведю кашу из грязи делаю, то-ли зайцу листья морковные пихаю в морду, короче ребенок занят и увлечен.
- Машк, иди сюда, че у меня есть, угощу.
Пастух сидел на своем пороге, помню его отлично, он проработал на ферме до самого ее закрытия. Интересный мужик. Пил, как все, но держался всегда в стороне от местных. На зиму оставался работать сторожем на лесопилке ни семьи, ни бабы я у него не помню. Помню руки худючие, длинные, наколки по ним растеклись и стерлись. Помню лицо уж слишком морщинистое, кожа обвислая, один глаз вечно прикрыт, веко не поднималось. А второй такого светло-серого цвета, что можно посчитать, что он слепой. Но видел мужик прекрасно и любимым его занятием было вырезать по дереву.
Дядька он был молчаливый, ходил повсюду со старой резной палкой. И в лес, и скот гонять, и в город зачем-то. Его имя я наверное и не знала никогда. Зато часто сидела рядом, пока он чего-то там вырезает. Ему неплохо давались нарды да шахматы. Собственно, их он в город и возил продавать. Мужик обычно на мое присутствие никакого внимания не обращал, говорил со мной крайне редко, деревянной игрушки мне тоже не так и не перепало. Но не доверять ему у меня причин тоже не было, на фоне остального контингента он казался практически интеллигентом и даже с книжкой иногда сидел.
Ключевое надо сказать в его обращении было «угощу». Жиробасом я была знатным, ребенком скромным, но до тошноты любопытным. Так что я оставляю свои дела и тихо пропыхтев «Здравствуйте» иду к пастуху. (Да, мои родители не пугали меня педофилами, я о них вообще только из телика взрослая знала).
Дом стоит на насыпи, а это значит, что если стоять не у лесенок, а просто сбоку то мне порог как раз по плечи примерно.
- Давай ближе подходи.
На пороге стоит что-то накрытое цветастой тряпкой. Мой жадный до глюкозы мозг угадывает в очертаниях ребрышки пластиковой крышки, которой накрывают торт, чтобы завязать ленточкой и дать наконец в руки.
Мы с ним теперь нос-в крышку, точнее пока в тряпку. Солнце светит, хорошо, я уже представила кремовые розочки и чую приближающий меня к ожирению третьей степени аромат знатных местных коржей. Моих любимых.
- Можно?
- Можно, снимай тряпку.
Я срываю тряпку, в лучших традициях фокусников, о которых недавно видела передачу по первому.
Дальше искра, буря, ужас. Вместо торта в пластиковой коробке спала змея.
Она, не долго оценивая ситуацию, естественно бросилась мне на лицо. Слава всем святым, уткнулась в пластиковый бортик. Потом еще раз и еще.
Но то, что она продолжает биться я понимала только по глухому звуку шлепков о пластик пластику.
Я уже орала. Упала на жопу, я что есть прыти на ней же и ползла как можно дальше, продолжая верещать. Фантазия шестилетки разыгрывала варианты вроде тех, где змея вырывается из пластикового купола, догоняет ее и естественно на смерть искусывает или того страшнее сжирает целиком.
Мужик ржал как заводной, одну руку с палкой положил на коробку от торта, чтобы та не прыгала под напором змеи, а другой хлопал себя по колену. Ржал он жутко, кажется все складки на лице тряслись.
- Хватит орать дура, ты мне Марфу напугаешь.
Дальше он накрыл обратно тряпкой Марфу, спустился с порога, поднял меня из-под калитки, тряхнул за обе руки так, что уже и про змею забылось и добавил что- то типа:
- Во коза наивная, надо башкой, а не жопой думать.
Вот она деревенская школа жизни с перегаром философии.
Змей я боюсь до икоты, иногда кошмары вижу, но жопой доверчиво все равно иногда думаю.