ГРОЗНЫЙ, 1995. РАССКАЗ МОРПЕХА. 2/2
«СПУТНИК», МОРСКАЯ ПЕХОТА-95»
Балтийцы напоили нас компотом. При этом по зданию постоянно били вражеские снайперы, засевшие в руинах зданий, окружавших дворцовую площадь. Пока пили компот, одного из балтийских матросов убил снайпер. Прямо при нас. Пуля попала точно в голову. Но к тому времени мы уже всякого насмотрелись. Мозг переставал фиксировать происходящее как трагедию. Только отмечал всё, что происходит, и заставлял действовать тело на уровне инстинктов. Пригнись! Отползи! Спрячься!
Между тем войска вокруг дворца пришли в движение. Всё вокруг зашевелилось. В 5.00 мы с балтийцами двинулись в сторону дворца. Скрытно подошли к стене здания. Внутри никакого движения. Первым внутрь вошёл полковник Чернов с четырьмя бойцами. За ним пошёл я со своей группой.
Внутри, прямо у входа, наткнулись на хвостовую часть от разорвавшейся ракеты. Противника нигде не было видно, только на полу валялось до десятка трупов. Обыскали всё здание – никого. Видимо, боевики ушли через подземные ходы, которыми изобиловало здание дворца.
Нужно было обозначить, что мы захватили здание. Я отправил за флагом старшину Геннадия Азарычева. В тот момент начало светлеть, активизировались снайперы. Несмотря на их стрельбу старшина перебежал к балтийцам, и вскоре вернулся с Андреевским флагом. Хотели поднять его над крышей, но лестничные пролеты были разрушены артиллерийским огнём на уровне шестого этажа. Пришлось вывесить флаг через окно.
Мне тогда захотелось оставить во взятом дворце что-то своё. Я стянул с себя тельняшку и повесил на арматурину, торчавшую над центральным входом дворца – там были огромные дверные проёмы. У этого тельника была своя история – в нем мой отец воевал ещё в Афганистане. Теперь он развевался в Грозном, над бывшей резиденцией Дудаева. Рядом мы с ребятами нацарапали надпись: «Спутник». Морская пехота-95».
В тот момент почему-то казалось, что все — войне конец. Но это было обманчивое чувство. Всё только начиналось…
ИХ ГОТОВИЛИ ЛЮДИ, ЗНАЮЩИЕ СВОЕ ДЕЛО...
Следующие двое суток наша рота находилась в гостинице «Кавказ». Под ней тоже было много подземных ходов. Неожиданно оттуда стали появляться боевики. Вылезет такой деятель из норы, пальнет пару раз туда-сюда, и – скорее обратно. Когда наши саперы подорвали подземные ходы, нападения прекратились.
После взятия дворца бои продолжились с нараставшей силой. День за днем мы продвигались вперёд, очищая огромное скопище разрушенных руин от противника. Наша задача была одна и та же – всегда быть впереди. Берём штурмом здание, передаем его Внутренним войскам или мотострелкам, идем дальше. И так день за днем.
Были и приятные моменты. Например, баня. Нас каждую неделю вывозили в Северный, где находилась наша база. Там мылись, получали новенькое, не ношенное ещё обмундирование. Надо сказать, что командование флота заботилось о нас лучше некуда. По сравнению с остальными войсками мы жили вполне вольготно. Раз в две недели командующий Северным флотом пригонял на Северный свой самолёт, набитый всем необходимым. У нас было лучшее питание – вплоть до красной рыбы каждый день, лучшее снабжение боеприпасами и оружием. Хотите «горки» — получите, хотите новые снайперские винтовки – пожалуйста. Только воюйте, как положено морпехам! Мы и воевали — как положено.
День ото дня становилось действовать сложнее. Теперь мы и противник достаточно хорошо изучили тактику друг друга. У чеченцев преобладала классическая партизанская тактика – наскок-отход. Они действовали небольшими группами, по три-пять человек. Часть группы проводила демонстративные действия, заманивала наших бойцов в огневые ловушки. Выскакивали, беспорядочно палили и быстро отходили. Главное было навести побольше шума. Огонь обычно был не прицельный. Многие боевики стреляли из автоматов со снятыми прикладами или из самодельных пистолетов-пулемётов «Борз». Если наши начинали преследование, то попадали под огонь снайперов или пулемётов.
Нужно справедливо отметить, что у противника была очень хорошая подготовка. Чувствовалось, что его готовили очень профессиональные военные, хорошо знавшие свое дело. Например, мы столкнулись с тем, что многие боевики носили солдатские шинели советского образца. Дело в том, что у тех шинелей была специальная пропитка, делавшая их ночью незаметными в приборы ночного видения. У шинелей российского образца такой пропитки не было. Значит, это кто-то знал и учёл, и этот «кто-то» был весьма компетентен. Нашей сильной стороной было техническое преимущество. Особенно это сказывалось в ночных боях. Поэтому мы старались навязывать противнику ночные боевые действия.
ДОЛИ СЕКУНДЫ
Иногда война преподносила очень неприятные сюрпризы. В один из дней я находился у блокпоста моего взвода. Уже наступили сумерки. Мы с командиром соседнего взвода старшим лейтенантом Женей Чубриковым стояли под прикрытием железобетонного забора и о чем-то беседовали. Неожиданно через забор перепрыгивают пятеро и бегут к нам. На всех «афганки», и в руках автоматы. Кто такие?! На левом рукаве у каждого белая повязка. Несмотря на сумерки, я сумел рассмотреть, что черты лииа у неожиданных гостей были явно кавказские.
Далее всё развивалось буквально за считанные мгновения. Они подбегают к нам и спрашивают:
— Вы тут че делаете? Отвечаем;
— Мы тут стоим.
Они:
— А «федералы» где?
Бывают в жизни моменты, когда счёт идёт не на секунды, а на их считанные доли. Кто быстрее, как в паршивом американском фильме «про ковбоев».
В тот раз быстрее оказались мы. Женя вскинул автомат и с трех метров одной очередью положил троих. Оставшиеся в живых двое метнулись было к забору. Но с блокпоста успели увидеть происходящее. Кто-то из пулемёта всадил в убегавших порцию свинца. Что сказать – в тот раз крупно повезло нам и крупно не повезло им.
КРОВЬ БЫЛА НЕЕСТЕСТВЕННО ЯРКОЙ...
В другой раз нам повезло меньше. Наша рота оказалась под сильнейшим миномётным обстрелом. В городе миномёт – штука подлая. Где он скрывается в этих каменных джунглях – поди угадай; откуда-то работает с закрытой позиции, и нам его не видно. А он нас посредством корректировщика «видит».
В тот день мы двигались вдоль улицы с задачей взять под контроль господствующее над местностью здание – панельную «свечку». Улица – хуже не придумаешь – как тоннель. С одной стороны – высокий забор, с другой – частный сектор. Ещё запомнилось, что она была замощена булыжником.
Наверняка всё заранее было пристреляно. Место для засады – идеальное. Мы в эту засаду и угодили.
Неожиданно со всех сторон начали рваться мины. Вой, разрывы, горелый дым, во все стороны летят осколки и битый булыжник. Видимо, вражеский корректировщик сидел как раз в той «свечке», которую мы должны были взять. Мы у него были как на ладони.
Почти сразу же пошли раненые. В моём взводе ранило двоих матросов. К счастью, не тяжёло. В остальных взводах хуже. Мы залегли –головы не поднять. Рядом со мной упал замкомандира роты старший лейтенант Праслов. Смотрю – ранен. Причём рана – хуже не придумаешь. Ему здоровенный, с палец толщиной осколок вошел под ягодицу и перебил артерию. Я стал оказывать ему помощь. Кровь хлещет фонтаном, неестественно яркая и горячая.
Чтобы раненный в артерию не истек кровью, нужно наложить жгут. Но как его накладывать, если артерия проходит глубоко внутри?! Я перевязывал Праслова ватно-марлевым и повязками. Они тут же набухали кровью. Это был не вариант. Тогда я использовал упаковку от повязки – она сделана из плотного, не пропускающего воздух материала. Наложил её на рану и плотно-плотно замотал. После этого потащил раненого из-под обстрела. Метров сто пятьдесят полз под огнем, волоча его за собой. На счастье, мне повстречались мотострелки. Они дали мне БМП, на ней мы эвакуировали Праслова в тыл. Как выяснилось — очень вовремя. Ещё немного — и уже не откачали бы. Праслов выжил, так что на моём счету есть одна спасённая жизнь. Быть может, это где-то зачтется…
P.S.
Для меня та командировка закончилась неожиданно. Я не был ранен, но по неосторожности сломал руку, после чего был направлен в госпиталь. Моя рота пробыла в Грозном до 8 марта 1995 года.
После возвращения домой, в Спутник, выяснилось, что самое трудное впереди. Если на войне меня постоянно охватывало чувство боевого настроя, что-то вроде постоянной эйфории, то здесь этого не было. Неожиданно навалилась жуткая опустошенность. Все мрачные воспоминания разом пришли на ум. Постоянно донимала память о погибших товарищах. Особенно тяжёло приходилось, когда проходили похороны, когда приезжали родители павших.
Мне тогда как командиру повезло. В Грозном у меня было ранено только два бойца (те, что попали под минометный обстрел), да и то легко. Без малейшего хвастовства могу сказать – за ту командировку в Чечню я не потерял ни одного своего бойца убитым. Ни одна мать не скажет, что я не уберег её сына. Всё конец.
Источник: Журнал «Солдат удачи», записал А. Мусалов