Г.Р.Державин


ПАМЯТНИК

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.

Так! — весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.

Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,

Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить.

О муза! возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринужденною рукой неторопливой
Чело твое зарей бессмертия венчай.

1795

Просвещение в Россию входило в полном воинском порядке, под барабанный бой, с равнением и высоким подниманием ног в белых гамашах. Те, кто видел атаку потсдамских гренадёров Фридриха Великого, поймёт о чём я. Просвещение — это ведь не философы и клавесины, а введение Разума и Дисциплины в хаос естестенного животного бытия.

Однажды в 1760 году директор Казанской гимназии Верёвкин был командирован в город Чебоксары для снятия с этого города плана, с обозначением улиц, площадей и домов. Директор Верёвкин взял с собой нескольких учащихся гимназистов и прибыл в Чебоксары вскорости. Друг Ломоносова медлить не любил. Ещё он не любил полумер. Что это значит «снять план города»? Что за ерунда?!

Директор Верёвкин велел сковать железную раму шириной в восемь саженей. К раме приклепали цепи. Чебоксарцы притихли.

Затем директор Верёвкин запряг в раму своих учеников. Чебоксарцы сняли со стен иконы и попрощались друг с другом.

Потом просветитель Верёвкин (находившийся к тому времени под следствием за избиение преподавателей гимназии Лейбе и Ванмеерена) сел на раму и повелел своим ученикам тащить её по улицам. Там, где рама шириной в восемь сажень (а такова была уставная ширина уездных улиц империи) не проходила, ученики Верёвкина делали отметки в спецжурнале, а на стене мешающего раме дома появлялась красная надпись «ломать». За рамой шли нанятые рабочие люди с кувалдами и плотницкими принадлежностями.

К третьему дню «составления плана города» учащиеся гимназии уже не могли утром встать от усталости. А ведь столько было ещё не сделано, столько косности ещё таилось по тёмным чебоксарским углам! Директор гимназии Верёвкин кинулся на берег великой русской реки Волги и арестовал несколько судов, команды которых запряг в спешно изготовленные дополнительные геометрические рамы.

Город Чебоксары геометры брали с трёх сторон. Ударное северное направление Верёвкин взял на себя, а западное поручил своему ученику-любимцу. При свете смоляных факелов и ночных созвездий работа геометров шла мерной поступью регулярных войск. Чебоксарцы трусливо перебегали от одного конца города в другой, ища хоть какие-то лазейки, но везде встречали напряжённые лица учёных.

Во время ночных геометрических занятий Веревкин со своим лучшим учеником сидели на колокольне и составляли дальнейший план благоустройства Чебоксар. Почему ночью? Потому, что ночью можно поджигать специальные костры по углам предполагаемых кварталов грядущего чебоксаркого рая и Верёвкину было удобно.

Потом любимый ученик Верёвкина решил закрыть кожевенные чебоксарские заводы. И здесь мы сталкиваемся с первым в истории России случаем сотрудничества геометров и экологов. По мнению участников экспедиции, чебоксарские кожевенные заводы создавали вонь, несовместимую с работой по составлению плана города. Трудно рисовать будущее, когда тебя выворачивает наизнанку. Верёвкин опечатал заводы. Кожи в июльскую жару на заводах начали гнить. Запах усилился до того, что даже привычные чебоксарцы стали ходить с мокрыми мешками на головах, натыкаясь на геометров (тоже в мешках). Чтобы узнавать своих, геометры покрасили свои мешки в красный цвет. По ночам с колокольни раздавались приказы директора Верёвкина, перекрываемые обречённым глухим набатом. Чебоксарские промышленники тайно решили вывезти вонючие кожи и сплавить их по Волге, чтоб как-то избежать разорения и самосуда. Не успели подводы выехать на пристань, как из будки выбежала предусмотрительная верёвкинская засада. Промышленников начали вязать с поличным. Особенно в аресте капиталистов отличился любимый верёвкинский ученик-геометр Гаврила. Известный нам более как Гавриил Романович Державин. Пиит и предтеча. Здоровый был как лось.

Когда работа по составлению плана города Чебоксары была завершена, по казанскому тракту потянулся сытый обоз. Три телеги обоза везли план города Чебоксары, «придавленный каким-то подручным гнётом из связанных арестованных». Впереди обоза верхом ехали довольные геометры.

Верёвкин и Державин дружили до последних дней учителя. Были в переписке, много вспоминали. Верёвкин, например, писал своему ученику Гавриилу Романовичу: «Я ваш старичок, так разуметь себя имею право, по душевному преклонению к вам, с самого вашего детства».

Джон Шемякин

https://www.facebook.com/john.shemyakin

Первый мой пост. На волне историй про школу.

Дело было классе в восьмом, году эдак в 97-98м. Задали нам по литературе выучить стихотворение Державина "Властителям и судиям". Проблема в том, что в учебнике его не было, интернетов тогда не было тоже, а в библиотеке осталась одна только книга с необходимым стихом.

Т.к. с копирами тогда тоже наблюдалась напряженка, было решено взять в библиотеке нужную книжку, стих переписать от руки (благо, он не очень большой) и дома без суеты выучить.

Переписывать пошли втроем: я и два одноклассника Денис и Андрей. Денис, к слову, был тот ещё приколист и любитель похохмить. В общем, взяли книгу, я диктую, пацаны пишут. Дохожу до строчек:

"Без помощи, без обороны

Сирот и вдов не оставлять."

На что Денис с искренним удивлением переспрашивает: "Что?! О_о Сиротки сдохли и стоят?!"

До сих пор не знаю, прикололся ли он или на самом деле не расслышал :)