Совершенно шикарные персонажи литовской и белорусской совместной истории в исполнении Гедиминаса Леонавичуса и Юрате Руткаускайте.

1. Король Миндовг и королева Морта.

2. Король Кестутис и королева Бируте

3. Король Витовт

4. Король Ольгерд

...Он был беларусом. Именно так – через «а», что соответствовало нормам беларуского языка. И что должно бы, как он твердо считал, отразиться и в других государственных языках. Японцев же как-то заставили писать вместо Грузия – Джорджия. Но ничего не поделаешь, если по документам он Константин Федорович – не Фёдорович, а Федорович, с ударением на вторую "о" – то хоть удавись, а для большинства ближних в просторечии будет Костей, Котом, Костяном… кем угодно, только не тем, кем ему нравилось, поскольку было единственно верным.

И черт с ними всеми. Они даже не в курсе, как он их про себя называет. Можно считать, что счет в матче Кастусь против всех – один-один.

Против всех он оказался из-за «науки» истории, как ее подают в разных странах. Потому что историки лгут. Все. Нагло и беспардонно. Польские – в пользу Польши, российские – в пользу России, литовские – в пользу...

Литвы? Господи, какая глупость. Придуманная страна с чужой историей и украденным названием. Существовало Великое Княжество Литовское – ВКЛ. Это общеизвестный факт, с которым ничего не сделать. ВКЛ включало в себя территорию нынешней Беларуси, Литву (Жемойтию), часть Польши (а после подписания Унии – всю) и еще кое-что от соседей по кусочкам. В период ВКЛ жители нынешней Летувы около полутора веков в Литве вовсе не состояли. Их неоднократно отдавали тевтонам Витовт, Миндовг и другие. Даже в залог отдавали. И это, позвольте спросить, коренная нация? Где здесь иго литовцев над белорусами?

Жемойтов до большевистской революции называли исключительно жмудинами, а с тысяча девятьсот восемнадцатого года они вдруг стали литовцами, сменив самоназвание на чужое – звучное и исторически весомое. Между прочим, сами они назвались Летува. Для славян это труднопроизносимо, славяне все равно скажут «Литва».

Лев Гумилев в теории этногенеза написал, что люди объединяются по принципу комплементарности – неосознанной симпатии к одним и антипатии к другим. То есть по религиозным, расовым, культурным мотивам. Но тысячелетнее соседство ятвягов и кривичей с жемойтами и аукштайтами не привело к смешиванию или родству.

После создания независимой Литвы почти сто процентов названий принудительно изменили. А в Беларуси они сохранились. Разве не доказательство, что нынешние литовцы не были хозяевами ни в исторической Литве, ни в подчиненной литвинам собственной земле? Даже имена литвинских князей теперь меняют, вопреки летописям. Ольгерд превратился в Ольгердаса, Миндовг в Миндаугаса, Войшелк в Войшелкаса, Гедимин – в Гедиминаса… Взять того же Радзивилла, он литвин, но разве литовец? Он же не Радзивилутас, и получается, что однозначно не жемойт, а белорус. Все исторические документы, как сговорившись, твердят: жители Литвы называли себя жмудинами и аукштайтами! Летописная Литва – центр и запад Беларуси, от той территории у нынешней Литвы только Вильня, подаренная Сталиным, а их язык назывался аукштайтским.

Перепись войска ВКЛ говорит, что девяносто пять процентов – шляхта из литвинов-белорусов, а жемойты с аукштайтами присутствуют лишь среди солдат – около трех процентов. И ни единого офицера. Странно, что никто об этом не задумывается. В Статутах ВКЛ – Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского – перечисляются населяющие его народы. Основа – литвины, где почти у всех окончание на «-ич», а второстепенными, то есть ущемленными в правах народами названы русины, аукштайты и жемойты («литовцы»!), евреи и цыгане. И никаких белорусов. Население древней Беларуси называли гутами или гепидами – где-то с четвертого по восьмой век. Лиетувисы до сих пор белорусов зовут гутами. С восьмого по тринадцатый – ятвяги и кривичи, затем литвины, и только затем белорусы. Название Белая Русь имеется в титулах Ивана Третьего, Василия Третьего, Ивана Четвертого, Бориса Годунова и первых Романовых. После Петра Первого оно не упоминается, а у Николая Второго присутствует в виде «Великий князь Литовский» для центральной и западной Беларуси и «князь Витебский» для восточной. И «князь Самогитский» – для нынешней Литвы.

Свой единственный национальный символ – Погоню (других в истории не было) – белорусы отдали жемойтам. А до тысяча девятьсот восемнадцатого года жемойтское княжество называлось Жмудь, или Самогитией по-латыни, а на гербе изображался «локис» – черный медведь.

А взять, к примеру, фамилии. Они всегда образуются по нормам государственного языка. Самогиты-жемойты не имели своей письменности и, соответственно, следовали нормам языка власти. Их «-ис» это приближенное к местности «-ич». Фактически – латинское «-с». У мазуров оно звучало как «-ш». Отвечало на вопрос «чей». «Ский», начинающийся с «эс» – из той же серии. У поляков и чехов Дубов, например, – это сделанный из дуба, а Дубовский – дворянин, владеющий поместьем Дубово. В латыни и многих других притяжательная форма звучит как «ис» («из»), у белорусов, мазуров, сербов и лужицких сорбов – «ич» (а в немецком – «иц», самый известный пример – Штирлиц). Вот интересно: римлянами и германцами летувисы тоже владели?

В нынешней Литве кроме известных из древних хроник имен собственных поменяли и древние названия городов и местностей. Подумать только: в последние годы изменены почти сто процентов прежних топонимов! Они у «народа-победителя» почему-то были не свои, а соседские. Им самим не странно, почему бы это? Нет, не странно. И Вильно сделали Вильнюсом, Ковно – Каунасом, Бержаны – Бярженаем, Велену – Вялуоной, Высокий Двор – Аукштадварисом, Медники – Мядининкаем и далее по списку. Смысл в большинстве случаев потерялся. «В» в конце ввелось при русских царях. Изначально большинство названий служили ответом на вопрос «чей?», и если следовать логике, Ковно должно было стать Каунисом, а Вильнюс – Вильнисом, чтобы ответить на этот вопрос. Вместо прилагательного, несущего смысл, приняли существительные. Сравнить, допустим, с коренным Паневежисом. А в Беларуси за небольшим исключением все старинные топонимы сохранены. Так кто кем владел?

В тысяча девятьсот девятнадцатом году тогдашнее правительство «пошло навстречу» обретшим независимость летувисам, когда они потребовали вернуть их стране все старинные литовские летописи. «Почему нет?» – сказал кто-то достаточно разбиравшийся в истории, и все документы на литовском языке было принято вернуть. В том и была издевка, понятная лишь посвященным. Вполне логично, что не нашлось н-и о-д-н-о-г-о такого документа!

Еще один о многом говорящий факт, почерпнутый из летописей Великого Княжества Литовского: все двадцать два канцлера в ее истории были литвинами-белорусами. А где же литовцы?

Саксонский граф Альберт Медведь в описаниях Жемойтии двенадцатого века приводит звериные шкуры в качестве одежды и каменные топоры в качестве оружия. Городов нет в принципе, жители обитают в лесных чащах в землянках. Граф сообщает Римскому Папе, что обращение жемойтов в христианство невозможно, поскольку они разбегаются по лесам.

А вспомнить создание Речи Посполитой, как до сих пор горделиво именуют свою землю поляки. Вообще-то не они присоединили Литву, а литвины с тысяча четыреста первого года на протяжении почти ста семидесяти лет делали попытку за попыткой, уговаривая поляков вступить в Унию. Удалось это лишь с одиннадцатой попытки – в тысяча пятьсот шестьдесят девятом.

Это – факты. А теперь почитаем учебники истории в каждой отдельно взятой стране. И после этого история – наука?!

Только племянник Мирон понимал Кастуся. Но окружение плохо влияло на племянника, он стал забывать свои корни, дружить с теми, кем некогда помыкали или с кем воевали его предки. Именно позиция слабого, в которой в последнее время в спорах оказывался Кастусь, подтолкнула его к нужному решению. Былого не вернешь, но сейчас один литвин – гражданин великого государства, которого нет, которого не знают и не помнят в мире, но которое Кастусь носит в своем сердце – может изменить мир.

Даже поставить всю планету на колени. Но он так не сделает.

«А почему?» – вспискивал в глубине души пакостливый голосок.

«Потому что я против насилия», – гордо отвечал Кастусь.

И вздыхал. Поскольку врал самому себе. На самом деле каждая клеточка в нем требовала стать неуловимым грозным владыкой мира, чтобы перекроить его по собственному разумению. Но одна пуля или ловушка поставят конец карьере новоявленного императора мира, и императором с чудо-возможностями станет кто-то другой. Этому другому на древнюю Литву будет плевать с высокой колокольни, он вообще может оказаться летувисом. Без команды единомышленников такие дела не делаются, а где взять этих единомышленников, если даже на родного племянника, которого долгое время воспитывали в нужном духе, полностью положиться нельзя?

(последний из отрывков романа "Три плюс один". Первая глава будет выложена уже сегодня)

1. Все русские земли, присоединение которых к ВКЛ отражено в источниках, были завоёваны литовцами.

2. Православные русины, составлявшие абсолютное большинство населения ВКЛ, подвергались последовательной дискриминации и в правовом отношении находились ниже католиков, иудеев и мусульман.

3. Западноевропейские рыцари считали ВКЛ сарацинским государством и в течение нескольких столетий совершали против него крестовые походы.

4. Немцы приписывали своё поражение под Грюнвальдом в 1410 г. татарской орде хана Джелал-ад-Дина.

5. Арабская графика наряду с латиницей и кириллицей была одной из трёх систем письма в ВКЛ.

6. Коран был переведён на белорусско-украинский язык ВКЛ в XVI в.

7. В ВКЛ татарам было разрешено владеть белорусскими и украинскими рабами.

8. Литовские великие князья получали ярлыки от татарских ханов до 1560 г. (московские – до 1432 г.). Литва и Польша платили дань татарам до 1700 г.

9. Литовский великий князь Ягайло и другие литовские князья чеканили на своих монетах знаки зависимости от Орды.

10. После присоединения Киева к ВКЛ им вместе с литовским князем Фёдором правил татарский баскак (в Москве баскаков не было никогда).

11. В 1398 г. Витовт поселил в Киеве орду хана Тохтамыша.

12. На Полтавщине в конце XIV – начале XVI вв. существовало монгольское княжество потомков темника Мамая.

13. В резиденции великих литовских князей Троках большинство населения составляли татары, евреи и татарские евреи (караимы).

14. Литва и Польша имели самое большое в мире еврейское население (подвластные Москве земли в это время были полностью judenfrei).

15. Еврей Абрам Юзефович был министром финансов Сигизмунда I и воспитателем Сигизмунда II. Брат Абрама Михаил Юзефович в это время был главным раввином ВКЛ.

16. По 1-му Литовскому статуту 1529 г. убийство еврея каралось штрафом в 100 грошей, убийство белоруса или украинца – штрафом в 12 грошей.

17. По 3-му Литовскому статуту 1588 г. любой крестившийся еврей становился шляхтичем.

18. Православие ВКЛ почти не дало своих святых.

19. В 1435 г. литовский великий князь Свидригайло заживо сжёг митрополита Киевского и всея Руси Герасима.

20. Первую полную славянскую Библию («Острожскую») в ВКЛ напечатал москвич Иван Фёдоров. В её основу была положена Геннадиевская Библия, подготовленная по приказу великого московского князя Ивана III.

21. Великий князь Витовт имел женоподобную внешность и в 1382 г. бежал из заключения в Кревском замке, переодевшись в женскую одежду.

22. На момент своего избрания на престол Литвы и Польши трансильванский воевода Стефан Баторий был вассалом Турции. Его кандидатуру поддерживали турки и татары, и после своего избрания он обязался вдвое увеличить сумму дани, которую Литва и Польша платили татарам.

23. Собственное летописание в ВКЛ (а именно в позже всего завоёванном литовцами Смоленске) возникло только в середине XV в. События ранее этого времени в литовских летописях переписаны из великорусских летописей.

24. За время нахождения Украины в составе ВКЛ в ней не было создано ни одного оригинального письменного произведения.

25. На территории ВКЛ не сохранилось ни одного памятника домонгольской русской литературы.

История всех стран всегда была наполнена событиями, которыми мы не только гордимся, но и хотели бы избежать. Хочу заметить, что в те времена были совсем другие понятия и законы.

Пост написан не с целью разжигания розни. (хотя несколько заденет шовинистки настроенных "граждан", которые расценивают мир в черно-белом цвете)

Я бы хотел рассказать историю возникновения герба города Могилев

В голубом поле три башни, в открытых центральных воротах — рыцарь в панцире с поднятой саблей в руке; на башне круглый вывесок с изображением государственного герба "Погоня".

События, которые предшествовали  пожалованию герба Яном II Казимиром, который являлся королем польским и великим князем литовским, были весьма кровавые.

Итак, все началось в июне 1654 года, когда 300-тысячная армия Московии по всей границе напала на ВКЛ с  большей частью религиозной целью. Алексей Первый Михайлович (Тишайший) сформулировал цели своей так: «Унии не быть, Латинству не быть, Жидам не быть».

В тот период в ВКЛ православных было мало – в основном только униаты, протестанты и католики. Московские войска везде поступали одинаково: окружали селение и требовали от жителей перейти в их московскую веру с одновременной присягой царю. Если жители отказывались это сделать, их с детьми и стариками сгоняли в их храм, запирали там и сжигали. Если же литвины, жмуды, украинцы, евреи, поляки присягали царю с одновременным принятием православной веры – то им даровали жизнь и именовали их «белорусцами». Но таких оказалось немного, потому московиты и уничтожили значительную часть населения.

Могилевчане сначала струсили и решили не сопротивляться московитам. Хотя Мстиславль и Смоленск, как и Полоцк, и Витебск мужественно отбивались от захватчиков.

22 июля 1654 года русской армией под командованием князя Алексея Никитича Трубецкого был взят Мстиславль.  Тогда погибли 15 тысяч человек, в том числе множество женщин и детей.  

Часть могилевчан также готовилась к сопротивлению, но они оказались в меньшинстве. Могилевский шляхтич Константин Поклонский, московский шпион, агитировавший за большие деньги за переход на сторону царя, сделал всё, чтобы перед царским войском открыли ворота.

Очень скоро в православии разочаровались все жители Могилева. Непохожий язык, непохожая вера несторианского толка с обожествлением правителя (напомним, до 1589 года религия Московии была автокефалией 140 лет, вообще не считалась христианством, так как не подчинялась ни грекам, ни Ватикану), другие святые и другие посты, азиатские одежды, новые правила для торговли и налогов, банальный грабеж и беззаконие…

Московиты тоже со своей стороны находили литвинов странными. Они полагали, что если уж могилевчане называют себя людьми московской веры (термина «православие» тогда не было, был термин «правоверие»), то одеваться должны так же, как и они, московиты. Что особенно возмутило горожан, ибо они отродясь не носили астраханские халаты. Но захватчики вели себя полностью вопреки поговорке «не суйся со своим уставом в чужой монастырь». Неугодных могилевских священников заменяли угодные московские. Порой могилевских священников убивали, явно с целью заменить своими.

Все это накопило жуткое недовольство оккупантами. Могилевчане уже хотели обратно под королевскую власть. Они стали готовить восстание, которое организовывал бурмистр города Иосиф (Язэп) Леонович (Леванович).

Впрочем, недовольны были и московиты. Они бедствовали из-за новой денежной реформы Московии. Война слишком дорого обходилась царю, и он ввел медные деньги вместо былых серебряных. А эти медные деньги абсолютно не котировались в ВКЛ. В городе назревал кризис.

Утро 1 февраля 1661 года не предвещало ничего неожиданного. Этот день Сретения Господня – когда Богоматерь принесла сорокадневного Иисуса в храм крестить, у литвинов, а также день памяти преподобного Макария Египетского у московитов – обещал быть тихим и торжественным.

Вот как это описывается в могилёвской хронике «Записки Игумена Ореста»:

«В этот день (по секретному повелению Магистрата) ночью тайно Могилевские жители повынимали кремни из ружей Московских солдат, у них расквартированных; поутру же 1-го числа Февраля магистратские чиновники и почетные граждане, собравшись в Ратуше со скрытым под одеждою оружием, ожидали определенного времени в готовности к началу восстания. Московские солдаты, не зная о том заговоре, учиненном мещанами на их уничтожение, ходя по рынку толпами, начали по обыкновению своему насильно брать и хватать калачи продажные. Торговцы начали громко кричать, подавая тем самым сигнал членам Магистрата».

Одна торговка стала ругаться на них, за что получила удар в лицо от московского оккупанта. На ее крик сбежались люди со всего рынка. Началась потасовка. Стрельцов-наглецов в ходе драки жители Могилева убили: выплеснулась накопленная злоба. На рынок прибежал сам бурмистр Леонович и, увидев убитых стрельцов, понял, что медлить нельзя. Тогда он и крикнул: «Пора!»

Игумен Орест пишет:

«На тот крик бурмистр Леонович с палаческим мечом, выбежав из ратуши, перекрестившись, крикнул: Пора! Пора! Зазвонил вечевой ратушный колокол, и колокола колокольни Богоявленского братского монастыря, поднимая общегородскую тревогу. Бурмистр Леонович, с товарищами, первый начал перед ратушей на рынке большим палаческим мечом рубить Московских солдат, а мещане, услышав колокольный тревожный звон, по всему городу, по всем домам и улицам, неожиданно напав, били, кололи, резали бердышами, топорами, молотками и чем кто мог, истребляя Московских солдат без всякой пощады.

Такое неожиданное нападение на московский гарнизон, страшный крик и кровопролитие в одно мгновение ока прокатилось по всему городу. И хотя это нападение на Московских солдат было неожиданно – однако они были люди военные и начали было на рынке верх брать над мещанами. Видя опасность, часть заговорщиков отбили тюрьму, в которой содержалось большое количество плененных солдат Речи Посполитой, которые, выбегая из тюрьмы, отчаянно дрались с Московскими солдатами и тем значительную помощь мещанам оказали, так что в течение нескольких часов избили во всем городе все бывшее в нем Московское войско. Во время этой битвы много ранено и несколько убито мещан Могилевских».

От всех 7000 московитов осталось лишь 986 пленных. Лишь несколько человек сбежало из города и донесло до царя жуткую для него весть – Могилев восстал, все перебиты.

Король и все члены сейма были весьма довольны таким отважным поступком могилевских граждан. И за эту победу «чиновникам же магистратским король всем пожаловал дворянство и дворянское имущество, жаловал отличием офицерским, военными саблями, как бы на генеральном сражении отличившимся храбростью и победой». Городу вернули Магдебургское право, как и простили его измену в 1654 году.

Любопытно, что бурмистра Язэпа Леоновича наградили не только материально. К его фамилии решено было прибавить почетное слово «Пора» – то самое слово, что выкрикивал Леонович 1 февраля 1661 года, бросаясь с мечом на врага. Теперь его фамилия писалась и звучала как Пора-Леонович.

По окончанию Русско-польской войны Могилёву за боевые заслуги, а именно за уничтожение могилевчанами семитысячного московского гарнизона, оккупировавшего город, польский король и великий князь литовский Ян II Казимир пожаловал новый герб с элементом герба «Погони». (как описывалось тогда, горожанин встречает врага перед открытыми воротами города)

РПЦ предала Могилёв анафеме (отлучению от церкви и проклятию), которая не снята до сих пор. А в Московии Могилёв стали называть «бунташный город».