Рамакришне понадобился личный слуга, и он спросил Рам Чандру, не отпустит ли тот Лату к нему. Рам Чандра согласился. Так Лату сделался слугой Рамакришны, что, по сути, и было содержанием всей его духовной жизни. Служение гуру, буквальное и подразумеваемое подчинение ему, было для Лату формой познания Бога. После того как Рамакришна как-то укорил его за привычку рано ложиться спать, спросив: «А медитировать ты когда собираешься?» — Лату вообще перестал спать ночами. По ночам он медитировал, а днем ложился на короткое время вздремнуть. Лату никогда не учился. Рамакришна, который и сам образованностью не блистал, хотел научить его читать, но Лату даже буквы не смог осилить. По-бенгальски он говорил с акцентом, который очень смешил Рамакришну, и тогда и сам Лату тоже смеялся над собой. В конце концов уроки были заброшены, как дело совершенно безнадежное.

Когда после смерти Рамакришны монахи взяли себе монашеские имена, Лату превратился в Свами Адбхутананду. Он прожил до 1920 года, сохранив и акцент хинди, и детскую непосредственность. Рамакришна часто говорил, что откровенность есть та добродетель, которая позволяет легче всего познать Бога, а откровенность всегда была отличительной чертой Лату. Когда в его зрелые годы к нему приходили за наставлением ученики, он советовал им просто повторять Божье имя.

— Как можно поручить себя Богу, которого мы никогда не видели? — раз спросил его один из учеников.

И Лату ответил:

— Не имеет значения, что вы его никогда не видели, вы же знаете его имя. Что вы делаете, обращаясь в учреждение? Посылаете заявление на имя чиновника, которого никогда не видели, но вы знаете его имя и этого достаточно. Обращайтесь к Богу по имени, и вы получите его милость.

Когда его спрашивали, как находил он время для совершения почитания и медитации, если уход за Рамакришной требовал многих часов, Лату отвечал:

— Служение Учителю было высочайшей формой нашего богопочитания и медитации.

Все монахи любили Лату. Особенно предан ему был Нарен — Свами Вивекананда, который звал его братом. Лату же не мог правильно произнести его имя, которое выговаривал как «Лорен». «Лату — самое большое из чудес Рамакришны, — говаривал Нарен. — Прикосновение Рамакришны заменило ему образование и дало высочайшую мудрость».

Кристофер Ишервуд
Рамакришна и его ученики

Рамакришна всегда умеет приспособить свою мысль к пониманию каждого из своих учеников; и, весьма далекий от разрушения хрупкого равновесия человеческого духа, он заботится об его укреплении, осторожно соблюдая различные соотношения его составных элементов у каждого. Мы увидим, как он меняет свои приемы в зависимости от темперамента каждого настолько, что иногда кажется, что он высказывает противоречивые положения. Ангельскому Йогананде, грешащему слишком большой мягкостью, он рекомендует энергию: «Благочестивый не должен быть дураком».

Он бранит его за неумение защищать себя в жизни. Неистовому Вивекананде, всегда готовому идти против неприятеля и уничтожить обидчика, Рамакришна предписывает забвение обид и кротость. У учеников «героического типа» он допускает некоторые слабости, которых не разрешает слабым, ибо первые не могут быть задеты ими надолго. С безошибочным тактом он всегда умеет рассчитать силы противодействия каждого существа.

Можно было бы думать, что человек, живущий в постоянном контакте с Абсолютом, вне норм, регулирующих течение обычной жизни, не способен охватить тысячи оттенков повседневных поступков и направлять их. У Рамакришны как раз наоборот. Освободившись от цепей Видимости, он стремится прежде всего снять с себя шоры всех предрассудков, всякого фанатизма, всякой узости сердца и ума, и, не встречая больше помех свободному и открытому взгляду, он судит обо всем и обо всех с добродушным здравым смыслом.

Ромен Роллан

Жизнь Рамакришны

Учитель: "Да, Его также можно достичь, следуя пути различения - это называется гйана йогой. Но это исключительно трудный путь. Я говорил тебе уже о семи планах сознания. Поднявшись к седьмому плану, ум погружается в самадхи. Если человек приобретает твердое знание, что Брахман один реален, а мир иллюзорен, - тогда его ум поглощается в самадхи. Но в Кали-югу жизнь человека всецело зависит от пищи. Как может он иметь осознание, что только Брахман реален, а мир иллюзорен? В Кали-югу трудно иметь чувство: "Я не тело, я не ум, я не двадцать четыре космических принципа; я вне удовольствия и боли, я выше болезни и горя, старости и смерти". Как бы ты ни рассуждал и ни спорил, чувство, что тело тождественно с душой, так или иначе возникнет с неожиданной стороны. Ты можешь срубить дерево пипал у самой земли и считать, что оно мертво до самого своего корня, но на следующее утро ты обнаружишь новый побег, выскочивший из мертвого пня. Человек не может избавиться от этого отождествления с телом; поэтому путь бхакти - лучший для людей Кали-юги. Это легкий путь.

К тому же, "Я не хочу становиться сахаром - я хочу есть его". Мне никогда не хочется говорить: "Я Брахман". Я говорю: "Ты мой Господин, а я Твой слуга". Лучше заставлять ум то подниматься, то опускаться между пятым и шестым планом, подобно лодке, мчащейся между двумя мысами. Я не хочу уходить выше шестого плана и долгое время удерживать свой ум на седьмом. Моим желанием является воспевать Божественное имя и славу. Это очень хорошо - смотреть на Бога как на Хозяина, а на себя - как на Его слугу. Кроме того, понимаешь, люди говорят о волнах как принадлежащих Ганге - но никто не говорит, что Ганга принадлежит этим волнам. Чувство "Я - Он" - не является полезным. Человек, который лелеет такую мысль, одновременно смотря на свое тело как на Я, причиняет себе огромный вред. Он не может продвигаться вперед в духовной жизни - он тащит себя вниз. Он обманывает не только себя, но и других. Он не может понять своего собственного состояния ума.

ПРОВОЗВЕСТИЕ РАМАКРИШНЫ

Глава 7

«УЧИТЕЛЬ И ВИДЖОЙ ГОСВАМИ»

Учитель: "Если человек искренен в своем чувстве, тогда он имеет только видимость похоти, гнева, и тому подобного. Если, достигнув Бога, он смотрит на себя как на слугу или поклонника Бога, тогда он не может никому причинить вред. При прикосновении философского камня меч становится золотым. Он сохраняет видимость меча, но уже не может ранить.

Когда сухая ветвь кокосовой пальмы падает на землю, она оставляет только отметину на стволе, показывающую, что когда-то в этом месте была ветвь. Подобным образом, тот, кто достиг Бога, сохраняет только видимость эго - в нем остается только видимость гнева и похоти. Он становится похожим на ребенка. У ребенка нет привязанности к трем гунам - саттве, раджасу и тамасу. Он так же быстро теряет интерес к вещи, как и привязывается к ней. Ты можешь выпросить у него накидку стоимостью в пять рупий, в обмен на какую-нибудь куклу стоимостью в анна, хотя поначалу он может говорить с великой определенностью: "Нет, я ее не дам вам. Мой папочка купил ее для меня". Кроме того, все люди одинаковы для ребенка. У него нет чувства высокого или низкого положения в отношении людей. Поэтому он не различает каст. Если его мать говорит ему, что некоего человека следует считать за старшего брата, то ребенок будет есть с ним из одной тарелки, хотя этот человек может принадлежать к низкой касте кузнецов. Этот ребенок не знает ненависти, или что есть святое или нечестивое.

Даже после достижения самадхи некоторые сохраняют "эго слуги" или "эго поклонника". Бхакта бережет это "я-сознание". Он говорит: "О Боже, Ты Хозяин, а я Твой слуга; Ты Господь, а я Твой преданный". Он чувствует так даже после осознания Бога. Его "я" не полностью стерто. С другой стороны, постоянным упражнением этого типа "я-сознания" человек в конце концов достигает Бога. Это называется бхакти йогой.

Можно достичь и Знания Брахмана, следуя пути бхакти. Бог всемогущ. Он может дать Своему поклоннику также и Брахмагйану, если Он этого пожелает. Но поклонник, как правило, не ищет Знания Абсолюта. Он предпочитает сознание, что Бог - это Хозяин, а он - слуга, или что Бог - это Божественная Мать, а он - ребенок".

ПРОВОЗВЕСТИЕ РАМАКРИШНЫ

Глава 7

«УЧИТЕЛЬ И ВИДЖОЙ ГОСВАМИ»