Трюк
Джеки с Кеном Доэрти в Гонконге
Кен Доэрти чемпион мира 1997 года по снукеру
Мастерство надо оттачивать с детства
На правах баяна:
Отец возмущается:
- Это просто безнравственно - подыскивать подругу жизни при помощи компьютера.
- А как ты познакомился с мамой? - спрашивает его сын.
- Нормально, выиграл в бильярд.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
"Бегемот"
В бильярдном клубе "Бегемот" сегодня был аншлаг. Здесь не ждали Ральфа Суке и, думаю, не ожидали бы финтов Эллисон Фишер. Никто из завсегдатаев не собирался угощать бесплатным и, тем более, никто не собирался платить за бесплатное. Сегодня ждали меня.
Я не был завсегдатаем клуба и лишь слегка был знаком с его владельцем - плотного телосложения армянином с неприметной армянской фамилией Кот, что давало ему право быть своим как для русских, так и армян; быть пушистым и наглым одновременно; говорить на английском и писать на иврите. Он в предыдущей своей жизни короткое время был сантехником в одном из ЖЭКов Мещанского района города Москвы, где как известно просыпается первая любовь мастеров ключа и вантуза к бильярду и кию. У него что-то там не заладилось с романтикой водопроводных труб, а так иногда бывает, в результате чего он решил прозябать в предпринимательстве, и на свои гроши строить кафе. Для души же и от тоски по той жизни, полной приключений, построил клуб "Бегемот", на радость себе и людям. А потому меня - такого же несложившегося кудесника канализации, но человека, понимающего вкус хорошего крученного абриколя с оттяжкой, он принял в свои объятия как напарника из жилконторы, несмотря на расстояние в полторы тысячи километров и столько же лет между нами. Я любил Пирамиду. Нет, у нас в "Бегемоте" безусловно были столы для снукера и любители погонять шары в эти воронки от авиабомб, но я предпочитал игру, в которой шар заходит в лузу просто в притир со скрипом. От такой игры ощущалась принадлежность к касте "Белке в глаз", в отличие от снукеристов, где "Слону и даже не в хобот…"
Рафик, а именно так звали хозяина заведения, был весьма солидным и консервативным человеком, а потому в клубе не приживались любители постсовкового романтизма ввиду изысканной как обстановки, так и музыки. Не всякий мог перенести отсутствие малинового с золотым в интерьере и хриплые голоса Тома Уэйтса и Скримин Джей Хоккинса как приятный фон в элегантной игре английских джентльменов. Для буянов здесь было скучно, а завидный авторитет хозяина мог с лёгкостью вывести из зала с десяток громкоговорителей методом "внавал", как умеют делать флотские люди за рулём японского бульдозера. Конечно, пили и мы. Пили изредка и мы много, потому что и игра бывает разной и настроение скверным, но обходилось без эксцессов и дуэлей на киях. Плюс, бармен Саша всегда контролировал дозы и при особо замыленном глазе уставшего путника мог из любого дринка сделать половину с выгодой и для себя, и для исстрадавшейся печени подопечного (здесь удачное созвучие).
Так вот. Сегодня все ждали меня, а вернее не столько меня, сколько её - великолепную в своей непосредственности и грации, мою хорошую знакомую. Вчера, в пятницу, мы заскочили под романтическое настроение в наш клуб погонять шары по зелёному сукну без всяких там условностей и строгих правил игры, без мыслей о стороннем и лишних дринков, но в результате на соседних столах завсегдатаи и практически мэтры клуба порвали два сукна и одно ухо зазевавшегося ротозея, что не особо ударило по карману Рафика, так как мужскую неуравновешенность в присутствии такой леди все игроки тушили хорошим виски вперемешку с пивом с виски. Всем было хорошо, нас провожали рукоплесканиями и пожеланиями наискорейшего возвращения.
Мы возвратились сегодня: я в джинсах и рубашке в шотландскую клетку и она в белых кедах, от которых начинали тянуться вверх ноги. Никому не было понятно, где эти ноги заканчиваются, хоть они и переходили сначала в длинные шортики, потом в дерзкую футболку с короткой джинсовкой, дальше в шею и роскошные развивающиеся чёрные волосы. После уже фонари над столами, светильники и потолок, но это уже было слишком размыто в сознании созерцавших.
Я сначала не заметил перемен, но уже через десяток шагов по полу клуба мне начало слепить глаза вычурностью окружающего меня мира: блестели окна, сияли лампы, выжигали глаза туфли мэтров и зубы бармена, а с балкона второго этажа нам посылал зайчиков морской бинокль Рафика, который он приобрёл совершенно случайно в магазине Leupold перед туром в Черногорию с абсолютно необязательным посещением тамошних нудистских пляжей на просторах Адриатики.
Кстати, об Адриатике. Ещё при Великом Совке, уже ржавом, но вполне функциональном мы вышли на пол года из-за железо-бетонного занавеса на мир посмотреть, да себя показать, погоняться за американскими авианосцами и поесть заморских фруктов. После долгих скитаний в "Средиземье" мы зашли с визитом в славный город Сплит. Ещё не знали ни Югославия ни СССР, что их дни сочтены, а потому первое что встретило нас - огромные буквы на склоне Мосорских гор BROZ TITO. Это было круче, чем HOLLYWOOD уже потому что его мы не видели, а югославский вариант был великолепен. Мы стали лагом к причалу, бросили трап и распростёрли руки в ожидании гостей. Приходил разный люд - и стар и мал, но особо интересно было с девушками. Они превосходно разговаривали на русском ввиду того, что раздельное югославское образование в обязательном порядке давало знания и по русскому языку, то есть нам с ними было не только приятно, но и комфортно - мы не ощущали себя нихтферштейнами.
- Закурить есть? - спрашивает девушка.
- А как не быть! - и матрос достаёт пачку Беломора, - на, кури!
Девочка начала крутить патрон в поисках фильтра.
- А куда?
- Ох, деревня! - снисходительно и свысока произнёс наш торпедист, покрутил, а затем согнул папироску как для "Ну, погоди!" и воткнул её в отверстие онемевшего женского рта, зажёг спичку, поднёс к папиросе: "Тяни!" Та затянулась, позеленела и из глаз потекли слёзы:
- Наркотик?! О, нет-нет! - она начала хватать ротиком свежий воздух Адриатики и выстрелила ядовитый патрон в воду.
По юту прокатилось раскатистое "Ха-ха-ха!", говорящее о том, что и мы не пальцем деланы и всегда готовы удивить буржуинов. Хотя, безусловно, удивлялись сами, бегая по магазинам в жёсткой цепной связке по пять человек и хватая всё, что видели. Офицерские и мичманские жёны, любившие мужей два дня после боевых походов, в случае с Югославией любили их неделю, а потом всё ставало на свои места: он на вахты и боевые, она в боновый магазин и к другу. Наверно так было не со всеми, но те из командиров, которые делились с нами своим личным, описывали свою семейную жизнь именно так.
"Бегемот" похорошел! Конечно, мы не были засранцами - мы были приличным ухоженным клубом для своих: у нас убирала наша Маша, к которой привыкли мы и которая привыкла к нам; Саша постоянно тёр бокалы и рюмки, реже фужеры; завсегдатаи не выглядели потрёпанными, но не как сегодня - в туфлях с ценником на подошве. И сам "Гиппо" как-то заметно вырос и оживился: все столики кроме одного - центрального, были заняты; все диваны за столами были заняты; барная стойка выглядела как частокол из игроков и Рафик мило улыбался на балконе своему отцу и, подозреваю, застолетнему деду; даже в самом зале появились болельщики, которых я не видел с момента открытия клуба, как впрочем и во время открытия. Общество изображало иллюзию всеобщего захватывающего игрового момента до тех пор, пока она не сказала задорным и нежным голосом : "Здравствуйте, господа!"
Пчелиный рой затих, все в одночасье сделали галантный поклон головой, как это делал на балу Пьер Безухов и в дальнем углу зала упал кем-то оброненный кий, подав всеобщий звук восклицания: "Офигеть!!!". О, pardone: "Восхитительно!!!"
Путь был предначертан - центральный стол! Нам было равнобедренно, где играть и кто рядом, потому что мы наслаждались не столько игрой, сколько присутствием друг друга в поле стола, нам хотелось гонять непослушные шары по полю просто для фона. Игра была похожа на аргентинское танго со страстью в глазах и холодом в движениях по периметру стола - мы играли в нас, а не в американку. Я был хорошо воспитан, а потому право разбить пирамиду предоставил ей. Она нежно улыбнулась и присела в лёгком поклоне. От этого движения парализовало даже меня! Поклон был настолько естественным и природным, что все в зале включая пролетавшую мимо Рафика муху, перестали дышать. Леди прогнулась для первого удара… В дальнем углу упал хозяин оброненного за минуту до того кия, что вбрызгнуло в атмосферу клуба новую порцию парфюма "Adorablement", что в простонародии называлось всё тем же коротким и ёмким "Офигеть!" Ноги, переходящие в джинсу и чёрные волны волос, изогнулись в чайку на взмахе, кий ударил по битку, зал обречённо выдохнул и муха упала на паркет разбив себе сердце и голову.
Это не могло не сбивать! Это даже несколько возмущало. Я любил свой клуб и его атмосферу, мне всегда было здесь комфортно, а потому узнав о её - возмутительницы спокойствия моего сердца и разума этих хомячков, любви к бильярду, я захотел прийти непременно в "Бегемот". Сюда захаживали обладательницы прекрасных фигур - играли, пили, смеялись и украшали собой изысканную и одновременно аскетичную атмосферу клуба. Но вчерашнее появление моей знакомой просто навело фурор в "Бегемоте", его квартале и двух примыкающих.
Шары разбежались по сукну, она плавно выпрямилась и с доброй улыбкой произнесла: "Теперь ты, родной." Это был шах и мат! Всем стало понятно, кто здесь главный мужчина! Сомнения и смущения разлетелись по сторонам, и мы снова окунулись в игру для двоих. Мы гоняли по лузам то дураков, то зайцев, пускали паровозики, - в общем дурачились. Она играла не только в бильярд, но и в "Море волнуется раз", при каждом ударе преображаясь то в тигрицу, то в игривого котёнка, то в дельфина, то в лебедя. Игроки за другими столами при обстоятельствах, когда полтора глаза смотрят на центральный столик, а половина на своё поле, начали дырявить не только сукно, но и брюки друг другу. Пора было дать передышку столам и нервам - мы с ней пошли к барной стойке. В заборе из игроков у стойки нарисовалось два свободных стула. Мы сели и заказали по "Зелёному мексиканцу". Она достала сигарету, бармен извлёк из воздуха огонь, леди не взяла, а обняла сигарету, как это делала Коко Шанель и втянула сизый дым. Это было похоже на ретро кино в 7D. По залу клуба в такт её дыхания катилось волной синусоиды: "И-и-и-и..!", "А-а-а-а..!", "И-и-и-и..!", "А-а-а-а..!". Поджатые на барном стуле ноги гостьи в сочетании со всем тонким, изящным телом и сигаретой в руке, изогнутые в размашистой букве S, создавали образ бытия, то есть того, на что можно смотреть вечно, то, с чего хочется писать картины даже пекарю. Зрители поплыли и потерялись в пространстве. Рафик Соломонович постоянно отбирал у ближайших родственников свой бинокль, не особо считаясь с почтительностью и возрастом - на балконе было жарко. С ослепительно-нервозной обстановкой в "Бегемоте" не справлялись и кондиционеры. Мы с моей музой разговаривали о своём ни о чём, она после вдыхания порции дыма делала глоток "мексиканца" под страдания Life Goes On, лившиеся из колонок и это было созвучно с плохо скрываемыми восхищёнными взглядами гладко выбритых лиц со всех сторон.
В том же ритме мы сыграли ещё две партии, но вечер предполагал быть долгим и приятным, а потому пришло время покидать этот рай для душ и добрых сердец, каким сегодня казался "Бегемот". Мы по традиции клуба положили кии накрест на поле стола она снова присела в поклоне, особо элегантном для девушки, состоящей из ног, конверсов и джинсы. Все снова ахнули и потухли - солнышко катилось за горизонт, жизнь возвращалась в привычное рутинное каждодневье. Мы уходили в ночь, а на перекрёстке скучал и гудел, делясь впечатлениями и восхищением, бильярдный клуб "Бегемот".