Спецкор КП Дмитрий Стешин выехал с Александром Ходаковским на передовую под Волноваху и прямо в траншеях поговорил на самые наболевшие темы последних дней

Изначально, в нашей поездке у Александра Сергеевича было две задачи: оценить, как чувствуют себя бойцы батальона на передовой и обсудить гуманитарную миссию с людьми, которых бойцы «Востока» собираются вывозить из зоны боевых действий. Место и обстоятельства эвакуации меня попросили пока не раскрывать.

Причина веская - буквально за день до нас, в этой же локации побывали «добрые люди», сразу вываливающие все фото в интернет, который (СЮРПРИЗ!) тщательно мониторят и по ту сторону линии фронта. В итоге доброе дело превратилось в многочасовой обстрел украинской артиллерией, разрушенные и сгоревшие здания… к счастью, обошлось без жертв.

Реалии 21-го века – если во время Великой отечественной только разведка имела представление о происходящем за линией фронта, то теперь информация пересекает передовую совершенно свободно.

Киев продолжит отрабатывать деньги

Разговор с Ходаковским мы начали с главной темы последней недели: «ждать ли заявленного, многомилионного контрнаступления ВСУ?»

- Несколько дней назад я был на «незнаменитом фронте» в Запорожской области, на передовой в районе Новокаховского водохранилища. По словам командиров, обычная активность противника в виде работы ДРГ и «разведки боем», все больше напоминает попытки прорыва, на удачу – вдруг получится? В Мариуполе агентура распространяет «боевые слухи» среди местных, мол, «не ремонтируйте дома, бегите, скоро сюда вернется Украина». Заявления украинских политиков об «освобождении» освобожденных территорий слышали все. Мнение командира – ждать?

- Они называют это контрнаступлением. Попытки будут. Ресурс у них есть и главное, есть политическая задача – отработать деньги, военную помощь, которую в них вкладывают. Конечно, они будут проявлять активность.

- Вопрос от читателей: «что делает сейчас батальон «Восток», к чему готовится, где будет воевать?». Разумеется, то, что можно рассказать…

- Мы восемь лет просидели в обороне. Неплохо показали себя в Мариуполе и за нами закрепилась репутация штурмового батальона. Готовимся штурмовать, занимаемся разведкой, помогаем нашим смежникам.

- Что это за помощь?

- Организация обороны. Мы как правило имеем дело с мобилизованными, а они зачастую не в состоянии построить вменяемые позиции. Так что не бездельничаем. У нас же никто и не отменял задачи – блокировать так называемую «донецкую группировку» врага. Мы, в отличии от украинцев, не торопимся разглашать направление нашего главного удара.

Полигон НАТО

За ходом продвижения союзных войск следят все. Наши – радуются, враги пытаются бодриться, называя оставленные города «не нужными и дотационными». Но в целом, понятно, что в летней кампании пока нет стремительных марш-бросков на десятки километров и «широких охватов с флангов»:

- Как вы оцениваете наступление соседей от Лисичанска на Северск?

- Тяжело идет. И будет тяжело идти. Все-таки мы имеем дело не с папуасами, а с армией, которая все унаследовала от СССР – и школу и вооружение. Это те люди, которые вместе с нами воевали в Афганистане, правнуки тех, кто победил Германию. Мы воюем с достаточно квалифицированным противником. Разница в вооружении незначительна, те же артиллерийские системы…плюс на Украине сейчас в достатке и натовского вооружения.

- Что бы вы отметили из западного оружия? Вот, например, на «Джавелины» там много на них молились, а потом они как-то все потерялись.

- «Хаймерсы», в первую очередь. Это вооружение, которое изначально конструировалось в противовес советским системам залпового огня. Мы делали ставку на массовость применения, американцы – на эффективность, точечное поражение целей. Мы же столкнулись на нашей земле не просто с образцами натовского вооружения, а с самим подходом и тактикой.

- Что это значит?

- Они провоцируют нас на какие-то действия и так выявляют наши огневые точки. При этом эффективно работает их артразведка и мгновенная реакция. Сейчас мы и с этим боремся, преодолеваем. Вот основные причины нашего медленного продвижения. Но мы давим и продвигаемся, все равно.

Ломка хребтов и усталость

Этот вопрос, я слышал в окопах и не только десятки раз. Спрашивали бойцы, спрашивали их близкие. Уже в нем чувствовался вкус Победы, но было и понимание – как же до нее далеко:

- Одни бойцы, готовы идти до границ республик, потом хотят вернуться домой: «мы учителя, инженеры, шахтеры, мы не военные». Их можно понять. Есть люди, и их немало, кто готов идти до Киева и дальше. Как будет, в итоге?

Александр Сергеевич перед ответом берет паузу…

- Пока мы работали высокоточным оружием с дистанций, это была одна история, первый этап. Потом начались общевойсковые бои. Война дается нелегко и это сказывается на настроениях людей. Но мы понимаем, что пока не закончим начатое, останавливаться никто не будет. Даже если случатся какие-то паузы, «тактические перемирия». Они вполне могут быть. Но, пока не будет логического завершения, никто никого не распустит, не демобилизует. Нет задачи освободить Республики до административных границ. Задача сломать хребет противнику. И если мы ее сейчас не выполним, противник все равно через какое-то время реорганизуется. И все наши тактические достижения, освобождение Республик, будут бессмысленны. Конечно, людям принять это сложно, но придется. Вчера они были учителями, завтра станут профессиональными военными. Обучение заканчивается.

- Я общался с мобилизованными бойцами, под городом. Они искренне не понимают – почему домой не отпустить на побывку? Тридцать минут до дома ехать. Чувствуется, что люди устали. Пять месяцев в окопах и боец думает только о выживании, он уже не проявляет никакой инициативы. Не я это заметил, книги об этом написаны.

- Думаю, проблема субъективна. У меня есть близкий родственник, который один из первых пошел добровольцем и воюет где-то под Херсоном. С первых же дней его командир организовал связь с семьями. Чтобы семья не терялась в догадках, «что с ним? Не лежит ли он где-то в морге и ждет опознания?». Вот сразу было видно, как напряжение в моей семье спало. Все зависит от командиров на местах, начальство не может навязать им модель поведения. Есть возможность ротировать людей и отпускать их в увольнительные. Вот мы сейчас на передовой, но здесь, конкретно, период затишья. Можно отпустить людей, конечно, потом возвращаться к боевой работе сложно. Но, если мы понимаем, что бои будут затяжные и люди проведут в окопах может быть и год. А у людей есть семьи, они не берсерки. Нельзя бойцов эксплуатировать, ресурс человека не безграничен. В «Востоке» даже в разгар боев мы находили возможность отпустить бойца хоть на один день домой. Я говорю о тех подразделениях, кто воюет на рубежах ДНР. И нельзя в этом вопросе руководствоваться мыслью «мы сейчас отпустим домой, а он не вернется». Здесь, в лесу ничего не мешает человеку бросить автомат и убежать, но он воюет. Думаю, если этот вопрос задать начштабу армии, он очень удивится: «А что, у вас на местах этот вопрос не решен?».

Снабжение и самообслуживание

Даже на снимках видно, как переоделись армии Республик. Если кто-то ходит в железной каске типа дедовских СШ-40, то это эпатаж или дань уважения дедам. Или все вместе:

- Мне показалось, что ручейки военной гуманитарной помощи, с весны превратились в потоки. И много «дырок» удалось закрыть с помощью наших добрых людей. Это так?

- Вот мы с тобой сейчас на реальной боевой позиции. За твоей спиной сидят бойцы, в том числе и мобилизованные. Первый вопрос, который я им задал: «в чем нужда?». Ты слышал, как они ответили: «все в порядке». Я вижу, как за эти месяцы изменился вид мобилизованных частей. Если сначала у них были винтовки Мосина, то сейчас видно – ребята обрастают необходимой снарягой. То есть система гражданской поддержки работает. Вот мы сейчас были с тобой в проблемном месте и встретили там гуманитарщиков аж из самого Челябинска. То есть, все регионы России уже вовлечены. По «Востоку» - мы, благодаря гуманитарной помощи, обновили покрышки на всей нашей технике, от грузовой до медицинской.

Формула мотивации

Есть устойчивое мнение, что в окопах не говорят о политике. Говорят:

- Ждать ли осенью какого-то политического решения? Не рано ли?

- Моя точка зрения – Референдумы нужно проводить везде. Понятно – Донбасс, при выходе на границы нужно проводить референдум о присоединении к России. И мы будем счастливы, если результаты это референдума в России рассмотрят и примут решение. Сложнее с территориями Херсонской и Запорожской области, которые мы сейчас контролируем. Но, я считаю, чтобы люди в нас окончательно поверили…чтобы они понимали, что мы никогда уже не уйдем. Чтобы они не чувствовали себя просто носителями российских паспортов, а понимали, что они уже живут в России.

Вот мы с тобой говорили о мотивации бойцов в окопах. А они же, зачастую, с трудом могут формулировать для себя цели и задачи войны. Цели нужно упрощать и конкретизировать. Если мы забираем эти земли себе. Если мы возвращаем себе территории, которые по совершенно несправедливым причинам были отторгнуты от России…от русской земли, которую столетиями собирали наши предки. И проливали кровь.

- Эта причина явно выигрывает у денацификации…

- И демилитаризации. Вот эта земля, на которой мы стоим, это же пустоши были всегда. Такая дальняя даль от Киева. И осваивали их русские люди. Россия, Москва изгоняла отсюда турок и татар. А сейчас, эти земли в силу каких-то политических увертюр оказались под контролем не просто соседнего государства, а враждебных нам сил. Эти враги выглядят как мы, зачастую носят русские фамилии, но воюют за врага. Поэтому нужно забирать и возвращать.

Источник: https://www.kp.ru/daily/27419.5/4618276/

Я вот тут подумал. Что лучше?

"Жить "монстром" или умереть Человеком?" (С)

Я воевал вольнонаёмным (добровольцем) на Донбассе. И я не преступник, как некоторые могли подумать.

Я Русский, который не смог, тогда, стерпеть творившееся на теперь уже бывшей братской Республике и Земле...

И не я один такой!!!

...С воскресенья 14.06.15 года, я и не только я, воевали За Украину (свободную от нацистов и фашистов современных) и за Россию воевали и за Донбасс и за Луганск (в частности) и за всех нормальных, адекватных (!) людей с нашей российской стороны и со стороны укров (на Украине есть ещё нормальные и понимающие люди!).

Некоторые украинцы понимают, насколько преступная и ненужная и марионеточная их власть.

И их большинство. Большинство нормальных украинцев!

Но они боятся высказать своё мнение. Так как майдан "говорит" только "кляты москали" во всём виноваты. В украинской нищете и прочему только "москали" виноваты, а не то что мы (украинцы) стали заложниками Запада и колониальной страной САСШ.  Ха-ха-ха-ха Извините. Не смог сдержатся от этих бестолочей...

И до субботы 12 марта 2016 я воевал. Я эти даты запомнил навсегда. И писал эти даты не сидя перед компьютером, восседая сытый и одурманенный либеральными СМИ. Я эти даты писал тогда на бумаге, некоторые слова писал под бомбёжками укронацистов для Истории!!!

Чтобы знали и помнили!!!

Не в штабе писарей я отсиделся. НЕТ! Я ТАМ БЫЛ И ВСЁ ВИДЕЛ!!! И стрелял. В ответ.

Да! Стрелял в ответ в сторону укрбандеровцев и прочих нечистей во имя ЖИЗНИ Славянского Народа и во имя России!!!

Некоторые зададут вопрос. Причём тут то что я написал в начале?

Я отвечу просто. Я в детстве смотрел советские военные фильмы.

"Обыкновенный фашизм", "Проверка на дорогах", "Иди и смотри"...

Никогда, в детстве, смотря эти фильмы я не думал что такое повторится вновь.

"Как это было в Одессе в 2014 году"- аналогия истории священной белорусской деревушки ХАТЫНЫ!!!

И ещё про то что я написал вначале этого тяжёлого для меня поста...

Я знаю и видел про преступления укров на Донбассе. Если я приложу фото и видео того что осталось от того когда МЫ пришли на их позиции и увидели что они (суки нацистские) там "зробили"....................

Я лучше умру застреленным или разбомбленным врагами моей Родины.

Но, я умру настоящим Человеком (не продажным как укр...) и Патриотом своей Родины и Земли!

А моя земля у меня одна. РОССИЯ!!!

Я люблю её!

P.S. Вот поэтому я и написал вначале что лучше быть (умереть) Человеком, чем жить чудищем (монстром продажным)...

История и Люди Будущего нас рассудят.

Читайте ранее:

Крепость Славянск:

Часть первая. Глава первая. Глава вторая.

Часть вторая. Глава первая. Глава вторая.

Часть третья. Глава первая. Глава вторая.

Звезда и смерть Южного котла ВСУ (2014). Глава первая. Глава вторая.

День, когда Украина дрогнула: Иловайская мясорубка. Часть первая. Часть вторая.

Оборона Саур-Могилы, 2014. Глава первая.

ПЕРЕМЕНА РОЛЕЙ

В первой половине августа ситуация вокруг кургана резко изменилась. Во-первых, восточнее Саур-Могилы прекратил существование Южный котел «збройных сил». Часть солдат вырвалась из котла, другая вышла в Россию, многие погибли. Как бы то ни было, вопрос о спасении окруженцев из капкана исчез с повестки дня. Зато украинцы подтянули к Саур-Могиле резервы в лице частей 25-й десантной бригады. Если бы они сделали это раньше, больше людей из окружения были бы спасены, однако у командования силовой операции нашлись более важные дела вроде штурма Шахтерска. Как бы то ни было, теперь обе эти проблемы разрешились сами собой: Шахтерск так и не был взят, а котел разваливался. Зато высвободились некие силы для взятия кургана. Обе стороны были сильно истощены. Наряд сил для борьбы за Саур-Могилу 9 августа не был слишком громаден: с украинской стороны в бою участвовало около 70 десантников, с ополченской — полтора десятка «восточных». Такой «камерный» характер диктовался обстановкой. Тьмотысячные рати были бы просто сметены с кургана артиллерией. В результате, 8 августа украинские солдаты сумели занять слабо обороняемую высоту. Впрочем, о плотном контроле высоты по-прежнему не шло речи: на вершину оказывалось возможно периодически взбираться, но попытка остаться наверху надолго заканчивалась массированным обстрелом из всех видов тяжелого оружия. Украинцы действовали примерно так же, как ополченцы до этого: оставили небольшую группу на высоте, в то время, как основные силы вокруг Саур-Могилы находились у подножия. Ходаковский в интервью изложил крайне странную причину оставления высоты: по словам комбата «Востока», курган покинули из чувства сострадания к украинским солдатам, гибнущим вокруг нее. Такой пассаж выглядит скорее попыткой объяснить падение столь долго и упорно державшейся позиции. Между тем причина сдачи высоты была достаточно прозаичной: украинцы получили пусть небольшие, но свежие силы и использовали их для захвата нужной точки. После нескольких дней регулярных передвижений с горы и на гору, 12 августа украинцы сумели взять высоту под более-менее постоянный контроль: на вершине закрепился небольшой отряд 8 полка спецназа, одной из наиболее боеспособных частей украинских войск. Это был серьезный, опытный противник: солдаты 8 полка принимали участие и в боях под Славянском и Краматорском, и в сражении за город Счастье под Луганском. Теперь эти спецназовцы удерживали Саур-Могилу. Для украинской стороны это был, как ни крути, важный успех: авиация была прикована к земле ополченской ПВО, беспилотники быстро сбивались, так что наблюдение с вершины горы оставалось в этом секторе фронта чуть ли не главным способом разведки.

Атаки и обстрелы все же не были непрерывными. Иной раз удавалось и сфотографироваться. Украинские военные на вершине горы.

Тем временем восточнее Саур-Могилы разыгрывалась очередная драма. В разрушенной Степановке ополченцы разгромили оборонявшуюся там группу украинских войск из 30-й бригады. Этот отряд находился в полуокружении, однако у повстанцев до сих пор просто не было столько сил, чтобы его одолеть: восточнее до последних дней продолжалась борьба за главный приз: остатки бригад ВСУ в Южном котле. Теперь высвободившиеся резервы обрушились на окруженцев в Степановке. Вечером 12 августа на село обрушился сначала обстрел «Градами», а затем танковая атака. Украинцы располагали собственными танками и оказали достаточно упорное сопротивление: ополченцы потеряли два танка и БМП. Однако после коллапса Южного котла баланс сил изменился, и украинский отряд был достаточно быстро разбит. Более двух десятков танков, САУ и вспомогательных машин «збройных сил» остались на поле боя доказательством успеха победителей. Украинцы откатились на запад. Это был серьезный успех, взятие Степановки (и почти одновременно — Мариновки) обеспечивало еще одну дорогу из России, однако теперь оставалась проблема, собственно, Саур-Могилы, перешедшей в руки ВСУ.

Попытки отобрать высоту обратно частными операциями успехов не принесли. Артиллерия ВСУ поддерживала занимавший высоту отряд, а повстанцы не могли выделить больших сил для контрудара: как раз в это время назревал кризис вокруг Иловайска. Саур-Могилу обрабатывала артиллерия, но кроме постоянных контузий украинских солдат и офицеров эффекта от ее работы было мало. Положение выглядело не слишком радужным: высота могла в перспективе быть использована «збройными силами» для операций или против Снежного на север, или против позиций ополчения восточнее.

Однако по украинскую сторону баррикады положение также смотрелось не слишком радужно. «В соседних селах — мощные опорники „сепаратистов“», — писала украинская журналистка, — «Оттуда лупят минометы. В Дмитровке и Торезе стоят (и не просто стоят) их „Грады“. „Грады“ постоянно работают и с территории России — это самое страшное, потому что их там очень много и из-за большого расстояния не слышно, как говорит наш командир, „исходящих СМС“ — то есть, не слышишь как стреляет, слышишь только когда прилетает „входящая СМС“, а тогда уже может быть поздно прятаться».

Фото Игоря Старкова из разоренной Степановки

Тем временем командование повстанцев совместно с российскими офицерами готовило действительно масштабную операцию, которая должна была не только покончить с проблемой Саур-Могилы, но потрясти весь фронт.

ПУШКИ АВГУСТА

Первый звонок для украинских защитников высоты прозвенел уже 20 августа. В этот день измочаленные артиллерийским огнем и деморализованные части ВСУ самовольно покинули село Петровское у подножия Саур-Могилы. 23 августа началось контрнаступление сил Новороссии, в котором участвовал и небольшой, но весьма боеспособный российский контингент. Высота оказалась в полосе наступления южной «клешни» этого удара, направленного на охват группировки украинской армии под Иловайском. Русские быстро охватили Саур-Могилу и сделали ее удержание украинскими войсками попросту бессмысленным. Орудийные батареи, чей огонь корректировали с Саур-Могилы, были вынуждены спасаться бегством, в противном случае они были бы захвачены. Для окопавшихся на высоте украинских разведчиков удержание кургана стало делом бесполезным и чреватым быстрой гибелью. Однако отход этой группы уже не мог произойти быстро и без потерь: русские и повстанцы наступали, и спуск с кургана означал риск столкновения с быстро продвигающимися механизированными колоннами. Первая попытка прорыва кончилась для «службовцев» печально: машина украинских спецназовцев была уничтожена, а почти все пассажиры — убиты. Судьба этого автомобиля выглядит довольно странно: на высоту он заехал прямо через Петровское, уже занятое ополченцами. Те не успели отреагировать на такой дерзкий рывок. Удивительно, но обратно машина пошла через то же самое Петровское, где и была ожидаемо расстреляна. Видимо, это была последняя дорога, по которой еще хоть как-то можно было съехать с кургана, однако попытка промчаться наудачу второй раз через одну и ту же деревню выглядит жестом глубокого отчаяния.

Положение на высоте быстро стало критическим. Ополченцы не штурмовали высоту, но били по ней из РСЗО. Во время этих обстрелов окончательно рухнула стела мемориала. Один из украинских спецназовцев писал по поводу осажденного кургана:

«Молчал.. Но уже не могу.. Мать вашу, командование уважаемое! Саур-Могила! Шесть суток ребята держатся без продовольствия, воды, боеприпасов, подкрепления. Их с трёх сторон поливают градами, ураганами, миномётами. Ежедневно танки идут на штурм. Они стоят до сих пор. Вы их бросили. В радиусе 30 километров нет наших войск. Зачем держать эту высоту??? Ребят или убьют, или заберут в плен. Решайте что-то. Вы их просто бросили… Да, я могу всё понять… Но там и мои бойцы… Командир уже попросил у них прощения и по сути попрощался… Я мысленно тоже… Война есть война… Но просто ждать вестей о том, что их уже добили, я не могу. Журналисты, включайтесь, задавайте вопросы уважаемым».

Все что осталось от высоты в конце августа.

Смысл сидения отряда на холме был достаточно туманным. Один из украинских солдат позже говорил в интервью:

— От вас на Саур-Могиле пользы не было?

— В последние дни — никакой. Я не хочу говорить слово «смертники», но, по сути, мы там были обречены. Физически уничтожить боевиков хоть сколько-нибудь мы не могли. Улучшить положение наших войск мы не могли. Мы не могли даже героически погибнуть. Мы могли только погибнуть глупо. Все украинские силы отошли, причем уже на сорок километров от нас. И с каждым днем это расстояние увеличивалось. То есть мы остались тупо брошены, если называть вещи своими именами. Вопрос нашего физического уничтожения —это был вопрос нескольких дней. Но командир медлил с решением. Командир постоянно кому-то звонил, что-то ему обещали, какую-то подмогу, вертолеты, которые нас заберут. Какие вертолеты? Вся близлежащая территория занята врагом — кто полетит?

24 августа все же начался прорыв. Основной отряд отступающих с Саур-Могилы миновал посты ополченцев, но эти окруженцы вскоре попали из огня да в полымя: они пробились как раз в Иловайский котел. В последующие дни почти все они были убиты или ранены. Полковник Гордийчук, командовавший группой украинских солдат на высоте, получил тяжелейшее ранение, и вместе со своими солдатами попал в плен. Вскоре, впрочем, его обменяли.

Еще одна маленькая группа окруженцев пыталась выйти пешим ходом через поля. Солдаты питались кукурузой и остатками галет. В какой-то момент им удалось обнаружить пустую БМП (как утверждал один из этих солдат — российскую), но при попытке осмотреть машину они были немедленно взяты в плен оказавшимися неподалеку русскими. Так закончилась история обороны Саур-Могилы украинскими войсками.

Повстанцы на занятых позициях.

Тем временем ополченцы вошли на перепаханную почти трехмесячными боями высоту. На кургане, ставшем свидетелем чудовищных человеческих страданий и огромного мужества, впервые за несколько месяцев наступила тишина. Фронт покатился на запад, оставляя глубоко в тылу окопы и сожженные БМП вокруг кургана. Ополченцы и волонтеры перешли к малоприятной, но необходимой работе. Высота оказалась напичкана неразорвавшимися боеприпасами, а на горе и в окрестностях лежало множество непогребенных тел. «Саур-Могила — это каша из боеприпасов, металла и оторванных конечностей», — угрюмо констатировал волонтер, разбиравший эту мешанину. К работе были допущены также украинские добровольцы. Многие убитые были засыпаны землей в воронках и окопах, других вынимали обгоревшими и обезображенными из подбитой техники. Кого-то обнаруживали в наспех вырытых братских могилах. Отдельной проблемой было отсутствие у погибших индивидуальных жетонов. Повстанцы их не носили в силу иррегулярного характера своих отрядов, а отчего «смертными медальонами» не озаботилась украинская сторона, остается догадываться. Вместе с мертвыми ополченцами и украинскими солдатами в воронках начали обнаруживаться погибшие советские солдаты времен Второй мировой. Убитых в 1943 году хоронили рядом с погибшими в 2014. Скорбная работа растянулась на несколько недель.

Итог боев. Разбитая техника, пробитые каски, свежие наспех сделанные могилы и неразорвавшиеся боеприпасы в изобилии

РАДУГА НАД ПОЛЕМ, ЗНАМЯ НА ВЕТРУ

Саур-Могила обречена на то, чтобы остаться символом бескомпромиссной борьбы в Донбассе. Уже однажды обильно политый кровью, курган над Миусом видел в 2014 году не менее ожесточенное сражение, чем десятилетия назад. Победа на Саур-Могиле тем ценнее и почетнее для ополчения, что украинцы вовсе не плохо проявили себя в этой борьбе. При очевидных ошибках командующих, «вийскослужбовцы» продемонстрировали изрядное упорство в боях. Они бестрепетно лезли в огонь, и продолжали сопротивление даже когда ситуация стала безнадежной. Это были уже не те растерянные десантники, которые пытались въехать в Краматорск в апреле. Однако и ополчение росло над собой буквально на глазах. После неубедительного дебюта у Мариновки повстанцы быстро заматерели и за считаные недели заметно прибавили как организованная военная сила. Начав со странного кавалерийского наскока на позиции украинских «прикордонников», ополченцы при некоторой помощи российских войск завершили дело убедительным контрнаступлением, итогом которого стало окончательное взятие высоты. Перефразируя известное суждение о битве другой эпохи, можно сказать, что украинцы на Саур-Могиле показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми. Что же позволило ополчению, изначально заметно уступавшему в силах и средствах, остаться «царями горы»? Ответ на этот вопрос лежит скорее в плоскости оперативных решений командования. Украинская военная мысль всю войну страдала от неспособности выбрать главные задачи и сконцентрироваться на них. Если весной «збройные силы» воленс-ноленс сосредоточились на взятии Славянска, то лето стало временем метаний, бросания на полпути незавершенных операций и начала новых, столь же быстро бросаемых. Главное неверное решение было принято командованием силовой операции еще в июне, когда крупнейшая группировка ВСУ отправилась покорять Изварино, оставив «угловой столб» в собственном тылу на попечении сравнительно слабых отрядов. Нежелание украинских генералов обезопасить себя от флангового удара было настолько последовательным, что выглядит едва ли не сознательным. Нет сомнений, что армада в несколько тысяч солдат и офицеров при сотнях боевых машин и артиллерийских стволов могла просто раздавить поначалу слабую оборону батальона «Восток» и затем с непредсказуемым результатом обрушиться на пограничные переходы, имея прочную позицию в тылу. Однако этого не произошло, в результате чего изумленные Россия и Украина вскоре наблюдали агонию окруженных в степях Донбасса бригад. Причем уже в ходе борьбы наши старые знакомые — начальник генштаба Украины Муженко и министр обороны Гелетей — упорно не желали отказаться от порочной идеи наносить удары сразу по всей линии фронта. При общей немногочисленности отрядов ополчения эта стратегия еще могла принести некие плоды, но в итоге неспособность сосредоточиться на главном не могла остаться безнаказанной. В конечном результате не были взяты ни Донецк, ни Луганск, Южный котел не был деблокирован, не была даже толком прорвана линия защиты, идущая от Донецка на восток, ну и, наконец, не была вовремя взята Саур-Могила. Высота оказалась в руках ВСУ в тот момент, когда восточнее уже толком было некого спасать, кроме остатков побитой батальонной группы 30-й бригады в Степановке, а отсутствие крупных резервов не позволило конвертировать полученное позиционное преимущество в какие-то значимые успехи на поле боя. Приходится признать, что самый впечатляющий тост ВСУ сказали, когда вечеринка уже шла в другом месте.

Остатки выпущенной по Саур-Могиле ракеты «Точка»

С другой стороны, ополченские командиры, в частности Ходаковский, а с начала июля по середину августа — Стрелков, правильно определили ключевой пункт всей баталии и не пожалели сил для его удержания. В фундамент августовской победы батальон «Восток» положил самый веский камень еще в июне, когда оборудовал опорный пункт на высоте и озаботился превращением Снежного в надежную тыловую базу. В дальнейшем действия ополчения могли быть неидеальными в тактическом смысле, но они имели ясную четкую и, last not least, достижимую цель: перехват коммуникаций «збройных сил» у Степановки и Мариновки. В итоге даже заведомо более слабая группировка повстанцев хотя и не смогла создать плотный фронт окружения, сумела прервать пути подвоза и удержаться на них до тех пор, пока зажатая между территорией Новороссии и российской границей группировка не начала разваливаться. К началу августа Саур-Могила сделала свое дело, и ее утрата стала неприятным, но не смертельным эпизодом уже выигранной баталии. Разумеется, все эти выкладки смотрятся гладко только на бумаге, и для успешной реализации задумок командиров ДНР требовался хороший уровень мотивации и высокая стойкость рядовых солдат и младших офицеров. Мало какое иррегулярное войско в реальности способно дать людей, готовых идти на позицию, на которой подразделение стачивается наполовину за считаные часы. Полководец античности в ответ на предложение пожертвовать немногими ради удобной позиции спросил предложившего, не хочет ли он быть в числе этих немногих, чем исчерпал дискуссию. Сражение за Саур-Могилу характерно тем, что по обе стороны фронта «немногие» всегда находились, что и предопределило жесточайший характер боев. В короткой, но бурной истории армии Новороссии были, возможно, и более эффектные тактические эпизоды, однако Саур-Могила стала действительно выстраданной победой, вырванной зубами у отчаянно боровшегося противника.

Несмотря на войну и дождь, в сентябре люди пришли на Саур-Могилу на мероприятия по случаю освобождения Донбасса от нацистов. Поминовение жертв прежней и новой войны

Невозможно усомниться, что мемориал на высоте рано или поздно будет построен заново. Однако теперь память о воинах прошлой войны неизбежно окажется переплетена с историей, свидетелями и участниками которой стали люди нашего поколения. Через семьдесят лет Степановка, Мариновка и курган Саур-Могила вновь появились на военных картах и вновь стали «местностью смерти» для тысяч людей. Сейчас, когда положение дел в Новороссии очень неустойчиво, а будущее ее туманно, хочется надеяться, что их жертвы были принесены не напрасно.

Камень в стене. Доброволец из Одессы по прозвищу Гамбит

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,).

Создано для сообщества TopWar

Читайте ранее:

Крепость Славянск:

Часть первая. Глава первая. Глава вторая.

Часть вторая. Глава первая. Глава вторая.

Часть третья. Глава первая. Глава вторая.

Звезда и смерть Южного котла ВСУ (2014). Глава первая. Глава вторая.

День, когда Украина дрогнула: Иловайская мясорубка. Часть первая. Часть вторая.

Борьба за высоту Саур-Могила оказалась одним из самых отчаянных сражений войны в Донбассе. Курган, уже приковавший к себе внимание и ставший местом жесточайших боев в 40-е годы, в 2014-м вновь оказался ключевой позицией для успеха или неудачи крупнейшей битвы этого конфликта, а изодранное пулями и осколками знамя ДНР на арматурине разрушенного обелиска сделалось одним из символов всей войны и боевых успехов ополчения Новороссии. В схватках за высоту обе стороны проявили изрядное упорство и отвагу. Не будет преувеличением сказать, что Саур-Могила стала своего рода «батареей Раевского» Донбасского конфликта.

ТОЧКА НА КАРТЕ

Курган Саур-Могила был хорошо известен военным задолго до конфликта в Донбассе. Летом 1943 года он стал камнем преткновения во время прорыва Миус-фронта — линии обороны вермахта по одноименной реке. В июле советское командование провело наступление, поначалу развивавшееся успешно, но в итоге остановившееся на рубеже, включавшем, собственно, и сам курган. Высотку тогда штурмовал 2-й гвардейский механизированный корпус. Это было одно из испытанных в боях соединений, корпус прославился во время сражений вокруг Сталинграда. Причина, по которой генерал Толбухин бросал своих лучших солдат на штурм Саур-Могилы, очевидна: великолепный обзор с высоты. Ровная как стол местность открывает виды на десятки километров, в ясную погоду с Саур-Могилы можно увидеть даже Азовское море, до которого 90 верст. Таким образом, владеющий высотой может вести наблюдение и корректировать огонь артиллерии на огромную глубину в режиме реального времени. В июле 1943-го советское наступление на укрепленную Саур-Могилу застопорилось, однако чтобы сдержать натиск красноармейцев, немцам пришлось задействовать свою элиту: II танковый корпус СС, переброшенный с Курской дуги. В августе того же года наступление было повторено, уже с более веским результатом. Саур-Могила была взята среди прочих важных пунктов немецкой оборонительной линии. Значение Саур-Могилы для тогдашних боев и ожесточенность сражений вокруг нее отражал мемориальный комплекс на высоте, простоявший там до последнего времени. В 2014 году значение высоты возросло еще более. Теперь Саур-Могила находилась менее чем в десятке километров от российско-украинской границы. С нее контролировался (а при наличии хотя бы минометов — и простреливался) весь коридор южнее вдоль российской территории. Кроме того, высота прикрывала с юга линию обороны самопровозглашенных республик, проходящую через города восточнее Донецка. За Саур-Могилой находился город Снежное. Западнее Снежного курган нависал над дорогой, ведущей на Торез. Таким образом, от удержания высоты сильно зависел успех удержания или, наоборот, прорыва фронта на юге ДНР. Именно попытки украинских войск прорвать южные рубежи ДНР вылились в наиболее жестокие и кровопролитные бои всей войны.

Саур-Могила до войны. Высота и мемориальный комплекс были довольно популярны среди жителей Снежного и Тореза. В 2014 году виды с кургана стали привлекать уже не отдыхающих.

В середине июня украинскими войсками был взят быстрым штурмом Мариуполь, а слабый отряд ополчения в городе рассеян. После этого Саур-Могила оказалась на переднем крае, а украинские войска получили возможность развивать наступление вдоль российской границы (об этой операции — см. «Звезда и смерть Южного котла»). Контроль над Саур-Могилой был необходим для того, чтобы наступающие к пограничным переходам бригады «збройных сил» могли не опасаться за свой тыл и снабжение. Между тем после того как украинские войска направились навстречу своей горестной судьбе, а часть сил развернула наступление на курган, выяснился неприятный факт: Саур-Могила была укреплена, и взять ее голыми руками было нереально. Чтобы понять, что произошло и каким образом высота превратилась в опорный пункт, следует вернуться на несколько недель назад.

ДАЙТЕ МНЕ МЕТР ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАНИЦЫ

После того как ополчение в Донецке и Луганске оформилось как активная вооруженная сила, потребовалось решить вопросы снабжения и логистики. Поскольку склады украинской армии были быстро исчерпаны, основным источником вооружения, снаряжения и боеприпасов в ближайшее время должна была стать Россия. Устанавливая связь с «большой землей», ополченцы провели несколько акций по блокированию и устранению украинских пограничных постов. В Луганской области дело прошло достаточно благополучно: пограничный отряд быстро капитулировал, заставы были сняты, а коммуникации взяты под контроль сильными отрядами народных республик. Однако в Донецкой области все пошло иначе. Украинские командиры здесь продемонстрировали куда больше энергии, чем их луганские коллеги, в том числе и в деле защиты границы. В частности, крупный отряд украинской пограничной службы занял Мариновку, контрольно-пропускной пункт к югу от Саур-Могилы. 5 июня этот КПП попытался взять приступом батальон «Восток» под командой Александра Ходаковского. «Восток» был одним из наиболее многочисленных формирований Донецкой республики и в течение войны быстро разрастался.

Тренировочный лагерь батальона «Восток» в Донецкой области. Вскоре эти люди пошли в бой.

Бой за Мариновку оказался для ополчения неудачным. Если украинские войска в целом демонстрировали в начале войны весь букет болячек никогда не воевавшей бедной армии, то отдельные части, возглавляемые решительными командирами, могли добиваться серьезных успехов. С другой стороны, и ополчение состояло отнюдь не из пресловутых псковских десантников и «секретных омских спецназовцев». Журналист Sunday Times Марк Франкетти так характеризовал «восточных»: «Храбрые, исполненные энтузиазма, но без базовой подготовки». Вскоре этим храбрым энтузиастам предстояло оказаться в водовороте одного из самых напряженных сражений войны в Донбассе, а пока они продвигались к Мариновке.

Александр Ходаковский. Бывший командир донецкого отряда «Альфа» во время войны стал командиром одного из крупнейших отрядов ополчения.

Украинские пограничники уже успели оборудовать на месте опорный пункт с решительно настроенным гарнизоном. По сведениям ДНРовцев, личный состав погранзаставы был слаб и деморализован, и это заблуждение стало фатальным. При подходе к границе с казавшегося покинутым блокпоста украинские войска открыли огонь.

Водитель головного «Камаза» поймал пулю снайпера и стал первой жертвой боя. Отчаянная перестрелка с применением всех видов пехотного оружия длилась несколько часов. «Восточные» пытались сокрушить оборону блокпоста, щедро поливая его огнем из минометов и тяжелых пулеметов, однако украинцы вызвали штурмовики, так что штурм Мариновки окончательно захлебнулся под ударами с воздуха. Потери оказались довольно умеренными для отчаянного боя: двое убитых и чертова дюжина раненых (пограничники потеряли пять человек ранеными). Восемьдесят «восточных» отступили в Россию, где позже прошли короткую переподготовку и перевооружение, а раненых отправили на лечение в Таганрог.

Результаты неудачного боя за Мариновку на российской границе.

Мариновка стала серьезной пощечиной «Востоку», особенно болезненной после недавнего разгрома отряда в Донецком аэропорту. Однако следующим ходом батальон создал важнейший задел для будущих успехов. Уже седьмого числа ополченцы заняли высоту Саур-Могила. Ключевой пункт был определен точно, и полевые командиры ДНР не пожалели сил для его укрепления. Первоначально на высоте и около нее находилось только несколько минометов, так что воспретить продвижение украинских войск на восток, к погранпереходам у Изварино, повстанцы не могли. Тем более украинская сторона все-таки не собиралась оставлять в покое такую значимую позицию. Рубеж на Саур-Могиле вскоре опробовали на излом.

ДВА ДНЯ МЫ БЫЛИ В ПЕРЕСТРЕЛКЕ

В середине июня Саур-Могила впервые по-настоящему приковала к себе внимание командиров схватившихся сторон и надолго осталась в фокусе внимания. Первой попыткой сбросить ополченцев с высоты стал штурм, предпринятый солдатами 79-й аэромобильной бригады. Эта атака велась сравнительно небольшими силами и потерпела фиаско, наткнувшись на полевую оборону. Серьезной проблемой украинских командиров был недостаток пехоты: ведя наступление по многим направлениям сразу, «вийсковики» не могли выкроить много сил для занятия Саур-Могилы. Однако по огневой мощи они, конечно, имели неоспоримое преимущество, так что постарались в ожидании резервов превратить сражение в то, что немцы назвали бы «материалшлахт», битву техники, судьбу которой решило бы обилие пушечных стволов и боеприпасов к ним. Однако подкрепления шли не только украинской стороне. В ночь на 16 июня обратно на украинскую территорию пробился отряд, ушедший в Россию после штурма Мариновки, а у защитников высоты появились гаубицы. Пока вокруг высоты шли все более упорные бои, севернее ополченцы продолжали совершенствовать опорный пункт в Снежном. На Снежном базировались, в частности, отряды, воевавшие восточнее Саур-Могилы. Сам город благодаря тому, что линия фронта находилась ощутимо впереди, особенно не страдал. «В Снежном мирная жизнь, как будто ничего нет. Иногда долетают звуки боя и все, только люди на улицах с оружием», — с некоторым удивлением отмечал российский доброволец. Нужно отметить, что один этот факт сам по себе полностью оправдывает решение упорно удерживать Саур-Могилу. Снежное в реальности пострадал от артобстрелов, но легко представить, в какой ад превратилась бы жизнь восьмидесятитысячного города, если бы высота была сдана, а бои начались на улицах.

Обстрел Саур-Могилы. Видны султаны разрывов.

Еще сутки спустя к партии подключился новый игрок. Украинские позиции начала обстреливать артиллерия из России. Первые обстрелы начали приносить украинцам достаточно серьезные потери ранеными, кроме того, сильно страдала техника. Украинцы еще не были научены горьким опытом необходимости рыть хотя бы плохонькие окопы и щели на месте любой ночевки, поэтому несли тяжелые потери от таких обстрелов.

Мощь взаимных обстрелов вокруг Саур-Могилы постепенно нарастала. Конечно, это не был «Вердэн», но чем дальше, тем больше бои приобретали черты позиционного кризиса. К обстрелам позиций ополчения на Саур-Могиле присоединилась авиация, но атаки штурмовиков происходили достаточно редко и не приносили особенного эффекта.

Артиллерия сторон ежедневно сыпала многие тонны боеприпасов на противника

Бои вокруг Саур-Могилы постепенно наращивали интенсивность весь июль. С одной стороны, из Славянска подтянулись отряды прорвавшейся оттуда группы Стрелкова. Сам лидер ополчения активно включился в руководство боями, а испытанные славянские отряды стали ценным подспорьем в борьбе за высоту. С другой стороны, украинцы высвободили значительные силы осадного корпуса. Кроме того, ополченцы окончательно убедились в том, что перед ними слабо охраняемый коридор, ведущий на коммуникации украинской группировки у Изварино, и начали энергичные попытки его перерезать. Значение Саур-Могилы здесь было невозможно переоценить: весь коридор контролировался с высоты. Украинские конвои должны были пробираться в формирующийся котел по ночам и всё равно несли новые и новые потери. Эта дань, собираемая артиллерийским огнем, могла оказаться весьма значительной. К примеру, 13 июля небезызвестный Олег Ляшко сообщал, что в колонне, направлявшейся к Саур-Могиле, артобстрелом убито семь человек и два десятка ранено. Разовый эпизод, однако, говорящий о том, насколько трудно давались украинским войскам перемещения вокруг высоты. Украинская сторона не оставалась в долгу, засыпая высоту и артиллерийские позиции вокруг нее снарядами. Еще одной ключевой позицией стала деревня Степановка, почти прилегающая к высоте с востока. Отсюда ополченцы начали наступление 16 числа с тем, чтобы не просто перекрыть коридор на восток огнем, а полностью перерезать артерию снабжения украинских бригад, сражающихся восточнее, под Изварино. Сражение было предельно жестким, батальоны повстанцев продвигались буквально на считаные сотни метров каждые сутки. Украинцы в лице десантников и национальной гвардии постоянно ходили в контратаки. Маршрут через зону боев из Южного котла наружу сквозь лесопосадки украинский гражданский активист назвал «коридором зеленого ужаса». Сражение было для обеих сторон откровенно мучительным: ни повстанцы, ни украинцы не имели сил для быстрой эффектной победы. Однако время работало на ополченцев. С каждым часом боев южнее Саур-Могилы боеспособность окруженных восточнее украинских бригад падала. С каждым часом боя возле Степановки и Мариновки в котле исчерпывались патроны, медикаменты, продовольствие и вода.

За недостатком пехоты, украинские военные сделали ставку на артиллерийскую дуэль

БЛИЗКИЙ ЛОКОТЬ

Постепенно коридор южнее высоты сжимался. 17 июля был разрушен понтонный мост через Миус, что сделало дорогу для украинской техники не просто опасной, но еще и извилистой. Наспех сколоченные отряды украинских войск пытались пробить полноценный коридор, однако опрометчивые решения прошлых недель сделали эти попытки почти безнадежными. Слишком большие силы были брошены украинцами в обход Саур-Могилы к границе, а ополченцы цепко удерживали отбитые позиции, не упуская ни малейшей возможности осложнить противнику жизнь. Шансы на успех прорыва делала еще ниже российская артиллерия, рассеивавшая крупные отряды с техникой.

Постоянные обстрелы дорог неизбежно собирали дань с прорывающихся к окруженным украинских конвоев

«Мне все равно, как будет называться страна», — восклицала родственница украинского солдата, — «Мне все равно, какой гимн и флаг, мне мой брат живой важнее. Пусть Россия, но брат живой. Обмотаемся белыми простынями и пойдем на коленях просить сепаратистов отдать нам наших родственников, пусть забирают свой Донбасс!» Далеко не все на Украине были готовы разделить такую пацифистскую позицию, но психическое напряжение было серьезным не только на линии, но и за линией фронта.

Изувеченный обстрелами мемориальный комплекс.

Что значило стоять на Саур-Могиле для ополченцев, легко понять из рассказа командира «Востока» Ходаковского об одном из боев конца июля. На высотке находился отряд из 32 человек, который после нескольких часов боя потерял шестерых убитыми и шестнадцать бойцов ранеными. Оборудовать укрытия на кургане было крайне трудно из-за каменистого грунта, а любая строительная техника была бы немедленно разбита, так что люди спасались в воронках, использовали для защиты подбитую технику, короче говоря, цеплялись за любую возможность укрыться от падающего на голову железа.

Это сражение шло на фоне активного украинского наступления по всем направлениям. Резервы обеих сторон были крайне скудными, так что каждый взвод, оттянутый на Саур-Могилу, был буквально ножом в сердце и ополченского, и украинского командования. Несколько облегчил положение ополченцев успех против неприятельских ВВС: 23 июля над высотой были сбиты два украинских штурмовика. Недостаток исправных самолетов и подготовленных летчиков заставил украинцев сбавить активность авиации в этой зоне. В целом вокруг высоты сохранялся позиционный фронт, который обе стороны пытались продавить артиллерийским огнем. Саму Саур-Могилу из-за непрерывных обстрелов, перепахавших гору до состояния полей сражений Первой мировой, ополченцы удерживали очень небольшими силами, сосредоточившись на зачистке окрестностей. 28 июля пресс-служба Петра Порошенко объявила о взятии высоты, однако, как быстро выяснилось, это было выдачей желаемого за действительное.

Фактически произошло вот что. Группа украинских солдат и офицеров с бронетехникой въехала на высоту, ополченцы, засевшие на ней, оставили пик, после чего занявшие гору украинские солдаты оказались открыты всем ветрам, не имея возможности даже спрятать технику. После нескольких часов обстрела «Градами» и гаубицами и серьезных повреждений боевых машин украинский отряд скатился с высоты и отступил. Атакующим не помог даже удар редкого и мощного вида оружия — тактических ракет «Точка» — по позициям ополчения. В отношении командовавшего украинской группой подполковника возбудили уголовное дело, но что он мог сделать в той ситуации? Стоять под непрерывным обстрелом, имея на руках поврежденные БМП? По сути, военный угодил под суд не столько потому, что неудачно атаковал Саур-Могилу (это была не первая и не последняя неудачная атака), а скорее из-за того, что высшее военное и политическое руководство Украины стало теперь выглядеть откровенно глупо: якобы взятый курган требовалось брать снова.

Изувеченный обстрелами мемориальный комплекс.

Зато украинским войскам удалось при помощи подброшенных резервов создать локальное окружение ополченцам в Степановке (откуда те были вынуждены с трудом отступать) и вновь занять потерянную было Мариновку. Однако сам по себе этот успех имел небольшое значение без контроля над ключевой высотой. Продвинуться дальше на восток и освободить окруженные украинские бригады не могли, поскольку над их флангом нависали позиции инсургентов вокруг злополучной высоты. Более того, занявшая Степановку группа оказалась сама блокирована в разрушенном селе. Интересно, что почти одновременно об окружении своих частей в Степановке сообщали и украинские, и новороссийские журналисты. Судя по всему, хаос на месте сражения был таким, что части воюющих сторон просто перемешивались. В конце июля положение вокруг высоты было предельно неустойчивым, а исход сражения не взялся бы предсказать ни один Нострадамус. На самой высоте у ополченцев сидело буквально несколько человек, корректировавших из укрытий огонь артиллерии. Насколько опасным было их положение, говорит один факт: несколько раз огонь вызывался на себя.

Солдаты батальона «Восток»

В хаосе атак и контратак нередки бывали случаи «дружественного огня». Украинский солдат описывал положение дел неподалеку от высоты:

«Из-за несогласованности свои по своим же стреляют. Мы так „встретились“ с 30-й бригадой. Они с Саур-Могилы разбомбленные идут, а мы — туда. И ихний танк перед нашим выстрелил. Потом флаг увидели, разобрались. Встретились две колонны, разминуться сложно, и сепаратисты давай нас обстреливать.

Еще один случай: ночью переправляли раненых. Так два БТРа из другой бригады с выключенным светом чпурнули вперед, а наш „Урал“ отстал. Водитель говорит: они меня бросили, а я же дороги не знаю, развернулся и назад в бригаду. А у него же был один тяжелораненый, а другие даже прыгать не могли. И они с нами на Саур-Могиле шесть часов были под обстрелом. Капец как страшно было».

«Это просто мясорубка», — резюмировал Ходаковский, — «От неубранных тел, от фрагментов разорванных тел там невозможно дышать».

Насчет большого количества неубранных трупов — деталь, безусловно, правдивая: украинские солдаты позднее также упоминали о тяжком смраде от непогребенных покойников вокруг высоты.

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,).

Создано для сообщества TopWar

Продолжение следует...

Военное лето ополчение Донбасса встретило в глубоком кризисе. Украинские войска завершили развертывание своей группировки для наступления, а растерять людей и технику еще далеко не успели. Таким образом, «Збройные силы» Украины находились на пике своих возможностей. Ополчение, напротив, только начало получать, еще довольно в умеренном масштабе, партии снаряжения от «военторга», вооружалось в значительной степени трофеями, и пока было слабо в количественном и качественном отношении. В России и Новороссии уже были развернуты лагеря для подготовки местных и приезжих добровольцев. Муштра велась предельно интенсивно: патронов, снарядов и топлива не жалели. Однако даже такое плотное обучение требовало времени. Как утверждал один из добровольцев, танковый экипаж сколачивался два месяца. За это время на фронте могли произойти радикальные перемены к худшему, проволочки грозили тем, что даже посредственно обученные украинские части могли просто успеть выиграть войну прежде, чем на них обрушатся удары закончивших подготовку курсантов. Пехотинцы, впрочем, подготавливались быстрее. Сформированные части получали оружие из запасов, захваченных у украинской армии в Крыму, и отправлялись на фронт, назад через границу. Как рассказывал волонтер из России: «То, как нас встречали по пути жители, словами не передать. Махали нам, кричали, кто-то крестил нас в дорогу, аж мурашки от этого всего по телу. Если где-то останавливались, то нас просто заваливали минералкой, хлебом и сигаретами». Вооружали ополченцев на тот момент не так мощно, как позднее, в июле, но достаточно серьезно. Тот же доброволец, попавший на фронт в середине июня, писал, что его батальон получил перед отправкой на Украину два танка, автоматические пушки, ПТУРы «Фагот» для борьбы с бронетехникой, ПЗРК в качестве зенитных средств, крупнокалиберные пулеметы.

Ополченцы

Нужно признать, этот список выглядит внушительнее, чем набор, который получали украинские добровольческие батальоны. Хотя огневой мощи украинских армейских бригад ополченские отряды пока не достигали. Любопытно, кстати, что тот же ополченец положительно отзывался о возможностях антикварных противотанковых ружей: ПТРС не могли, конечно, подбивать танки, но легкую технику ополченцы поражали успешно. В целом, учитывая численность этого батальона (всего чуть более сотни человек), можно сказать, что он был вооружен до зубов. Очевидно, отряды ополченцев изначально сколачивались в расчете на автономные действия, без каких-то более крупных структур, которые в обычных армиях аккумулируют тяжелое вооружение. Описанный выше отряд и ему подобные соединения уже имели в составе средства для противодействия большинству видов угроз, с которым можно встретиться на поле боя. К слову, вместе с батальоном этого ополченца границу пересекли два танка, предназначенных для вооружения Славянского гарнизона. Вероятно, именно ими был позднее разгромлен блокпост на подступах к Славянску в один из последних дней обороны города.

Упорная защита «Славянского щита», Северодонецка и Лисичанска, пригородов Луганска и Донецка давала время, но не могла продолжаться вечно. С другой стороны, захваченные склады украинской армии имели ограниченный объем. Оснастить с них армию в десятки тысяч людей было затруднительно, а снабжать боеприпасами в достаточном объеме — невозможно. К тому же ополчение, как и любое войско, нуждалось в массе разнообразных расходных материалов. Техника — и обычная, и бронированная — требовала массы топлива. Десятки захваченных украинских танков стали бы просто огромными стальными пресс-папье без солярки.

Захваченная БМП-2 Машина на вид цела и вероятно брошена после исчерпания топлива

Война, естественно, порождала тысячи раненых, которым требовалась масса медикаментов. Бойцов требовалось кормить, им в изобилии требовалась экипировка. Наконец, ополчение всегда оставалось добровольным делом, поэтому одним из основных источников пополнения по-прежнему была Россия. Все эти факторы делали прочную связь с Россией критичной для успешного продолжения войны. В течение весны и в начале лета ополченцам удалось прорубить вполне полноценный коридор в Россию. Поначалу прорывы через позиции украинских пограничников шли с трудом. Потери батальона «Восток» при прорыве через границу в районе Мариновки в начале июня наглядно показали необходимость для ополчения хорошо оборудованной и очищенной от украинских войск «дороги жизни» в Россию. Лидеры ополчения прекрасно осознавали проблему и прилагали энергичные усилия для ее решения.

Украинские пограничные части были отрезаны от снабжения и связи с сослуживцами, а ополченцы не были склонны истреблять тех, кто складывал оружие, поэтому сопротивление пограничников не без потерь, но довольно быстро было сломлено. Пограничные части либо уходили сами, либо сдавались на милость победителя. Резона свирепствовать ополченцы не имели: чаще всего сдавшиеся разгонялись по домам. Итогом этой борьбы стало приобретение ополченцами нескольких крупных дорог в Россию. Границу не удалось взломать на всем протяжении, но повстанцы контролировали крупную дорогу, шедшую от КПП Изварино в Луганской области.

По украинскую сторону линии фронта прекрасно осознавали важность контроля над границей, поэтому уже в середине июня перехват дорог, связывавших Россию с Новороссией, стал одной из ключевых задач украинских войск. Граница в этом секторе изгибается почти под прямым углом. Она идет с севера на юг мимо Луганска, через КПП на основных дорогах — в районе Изварино и Гуково (на российской территории), и резко сворачивает на запад в районе КПП Должанский, идя южнее линии (с востока на запад) Свердловск-Ровеньки-Антрацит-Снежное-Торез. Южнее Снежного находится высота Саур-Могила. Этот курган был местом крайне ожесточенных сражений в 1943 году. Причина, заставлявшая советские и немецкие войска отчаянно бороться за высоту, очевидна: превосходный обзор с вершины горы.

В ясную погоду окрестности кургана просматриваются на десятки километров. В 2014 году значение Саур-Могилы только возросло: теперь высотку от государственной границы отделяло менее десятка километров. Военная история — весьма практичная наука, но командующие одной из сторон Донбасской войны, похоже, соответствующие уроки прогуливало.

Ополченцы Донецкой республики заблаговременно озаботились захватом выгодной позиции. 7 июня Саур-Могила была занята сильным отрядом батальона «Восток», который тут же начал оборудовать опорный пункт на высоте. В тылу позиции на Саур-Могиле, в Снежном, также оборудовалась укрепленная база ополчения. Недостатком укрепрайона «восточных» на кургане была слабость артиллерии. На горе имелось буквально несколько минометов, благодаря чему в начальной фазе сражения крупные силы украинцев прошли южнее высотки к Должанскому как по проспекту.

Измочаленный снарядами обелиск на Саур-Могиле

К операции по прорыву вдоль границы украинская армия привлекла значительные силы. Как водится, тактические группы собирались по принципу сборной солянки из состава различных армейских бригад и добровольческих батальонов. В операции приняли участие тактические группы из состава 72-й, 51-й и 24-й механизированных бригад, 79-й и 95-й воздушно-десантных, 3-го полка спецназа, добровольческие батальоны «Азов» и «Шахтерск», пограничники и другие подразделения общей численностью прядка 5 500 человек. Основной загвоздкой грядущей операции были проблемы коммуникации. Украинцы могли спокойно использовать для любых передвижений узкую полосу территории непосредственно вдоль границы РФ. При этом высота Саур-Могила была в руках ополченцев, которые обосновались на этом бесценном кургане в начале июня.

18 июня собранная для перехвата границы группировка украинских войск отправилась навстречу своей не слишком веселой судьбе. Начало похода, впрочем, не предвещало особенных проблем. Украинцы основной частью сил выдвинулись по «кишке» вдоль российской границы к заветным таможенным постам. Бои за Саур-Могилу начались еще раньше. Первоначально дело выглядело весьма выигрышным. Наступающие располагали большим количеством техники, а ополчение просто не имело каких-то сильных опорных пунктов по дороге, за которые можно было бы зацепиться. Любая попытка разбить идущую бронированной «свиньей» группировку в лоб была бы сметена сокрушительным огневым превосходством украинцев. По этой причине наступление поначалу развивалось спокойно. Сломить располагающую сотнями единиц бронетехники группировку в чистом поле ополченцы не могли никак. Ситуация почти сразу приобрела крайне серьезный оборот. Пограничные переходы находятся на небольшом расстоянии друг от друга, поэтому движение крупного соединения сразу создало большую опасность в тылу Новороссии.

Наступающие располагали большим количеством техники, а ополчение просто не имело каких-то сильных опорных пунктов по дороге, за которые можно было бы зацепиться.

Уже 20 июня в сводках ополчения начинают появляться Должанский, Изварино и Гуково. Украинцы сгоряча быстро заявили о восстановлении контроля над границей, но фактически это была выдача желаемого за действительное. Приграничные городки Краснодон и Свердловск уже позволяли закрепиться и вести боевые действия. Все это время через границу потоком шли беженцы. «Беженцев много было, целые толпы» — рассказывал житель Гуково. На дорогах скопились огромные колонны из многих сотен машин, чьи владельцы оформляли переход границы. И все это шло под аккомпанемент свирепых боев буквально в считанных сотнях метров. Ближайшая к границе территория с российской стороны была наводнена войсками, поначалу не проявлявших особой активности. Артиллерия стояла, готовая к открытию огня. Как описывал тот же гуковец: «Аэродромы в чистом поле, „Грады“ в лесопосадках, вежливые люди по кустам — привычное зрелище на все лето».

Любопытно, что на российской стороне границы искало спасения не только мирное население. 21 июня от Изварино на российскую территорию перешли сразу 80 украинских пограничников. Шаг вполне логичный: в условиях все более жарких боев ополченцы могли уже и не отправить военных домой. Россия же, не желая международных осложнений, обыкновенно даже не интернировала попавших к ней «службовцев», окольными путями отправляя их домой.

Кому война, а кому мать родна: некоторые российские пограничники наладили торговлю списанным оружием через границу. Ополченцам выбирать не приходилось. Автоматы были нужны в любом виде, и чем больше — тем лучше. Правда, ввиду близости линии фронта, удачливые торговцы иногда становились жертвами огня какой-либо из сторон и противопехотных мин. Ополченцы были изначально нерегулярными войсками, а украинская армия не отличалась подготовкой и дисциплиной, поэтому мины ставились без особого порядка и далеко не всегда привязывались к картам. Ужаса добавляли снайперы, обстреливавшие беженцев. Точно установить стрелков не удавалось, среди бегущих ходили слухи про «американских снайперов». Американские снайперы были, конечно, порождением воображения перепуганных людей, но сам факт систематических обстрелов беженцев с нейтральной полосы уже вполне реален. Бывало, что несчастных в течение некоторого времени просто отстреливали словно зверей. Еще одной угрозой были артиллерийские обстрелы. Судя по бессистемности поражения беженцев, задачи расстреливать колонны никто не ставил, но недостаточный уровень квалификации пушкарей неизбежно приводил к тому, что снаряды находили себе жертв, а иногда люди оказывались ранены и на территории РФ. В результате попаданий по территории России в общей сложности за время боев погибли как минимум три человека. Навстречу беженцам из России шли подкрепления, добровольцы входили в Новороссию уже сколоченными отрядами.

Положение ополченцев, бьющихся на подступах к пограничным переходам, было тяжелым. Однако у группировки, атакующей городки у границы, оставалась ахиллесова пята. Собственно, ею был курган Саур-Могила. Взять его с наскока украинским военным не удалось. Гору засыпали снарядами, но вершина прочно удерживалась повстанцами. У Саур-Могилы образовался некий позиционный фронт, который ни украинцы, ни ополченцы пока сдвинуть не могли. Тем временем, ополченческие отряды начали постепенно прощупывать позиции украинских войск вдоль «кишки», по которой шло снабжение группировки у границы. Первоначально бои к востоку от Саур-Могилы шли без особенного напряжения сил. Ополченцы вели разведку, периодически вступали в стычки с охранением украинцев. Не следует думать, что ополченцы обладали монополией на малую войну, случалось, что и украинцы устраивали успешные засады на маневрирующие вдоль линии фронта небольшие группы. Сплошных рубежей обороны не было, поэтому активные и умелые диверсанты могли ощутимо укусить противника.

Ополченец ведет огонь из миномета

В начале июля произошли серьезные перемены на фронте. Из Славянска в Донецк прорвались крупные силы ополченцев. Это обстоятельство должно было сказаться и на положении дел возле границы. С одной стороны, высвободились значительные силы ополчения, более тысячи человек с хорошим боевым опытом, с другой, выйдя из окружения, Игорь Стрелков взял руководство военными усилиями Новороссии в свои руки и начал активно командовать операциями ополчения. Еще до оставления Славянска в районе Саур-Могилы появился повстанческий командир с позывным «Прапор», ранее отметившийся в тяжелых боях на Славянском рубеже под Ямполем.

Этот атаман немедленно начал ориентировать местных командиров на наступательные действия, и видимо, с его появлением на линии можно связать одну из первых попыток перерезать дорогу, ведущую южнее Снежного на восток. Целью атаки была Кожевня, поселочек на самой границе. 1 июля отряд ополченцев попытался взять Кожевню приступом, но этот удар провалился, в первую очередь из-за плохой организации боя. Ополченец, участвовавший в бою, дал убийственную характеристику действиям штурмового отряда: «Назвать это атакой, язык не поворачивается. Танки наши в атаке не участвовали, арта не попала, атаковали в походной колонне, управления никакого». Потери оказались умеренными, были раненые, разбитый автомобиль, но, по крайней мере, никто не погиб. Ополченцы продолжили вылазки диверсионных отрядов, периодически «собирая дань» с идущих по дороге колонн.

«Прапор», командир ополченцев

Интересно достаточно спокойное отношение многих местных жителей к идущим вокруг сражениям. Пока вокруг Саур-Могилы пылали подожженные поля, в Снежном шла совершенно обычная жизнь. Многие обыватели уехали, но оставшихся хватало для иллюзии вполне спокойного бытия. По фронтовым дорогам ездили не только БТР и грузовики, но и гражданские легковушки. Эту странную особенность войны в Донбассе отметили многие: массовое бегство зачастую начиналось только в случае особо ожесточенных обстрелов и уличных боев.

Тем временем у погранпереходов обстановка продолжала ухудшаться. Должанский был занят украинскими военными, но это изначально был наиболее уязвимый пункт. Красный Партизан (у перехода Гуково) и Изварино держались с трудом. Свердловск был разрушен, украинцы постепенно обжимали позиции повстанцев.

Начало июля характеризуется некой патовой ситуацией. Попытки украинцев взять Саур-Могилу приступом ни к чему не вели. Батальон «Азов», попытавшийся овладеть высоткой 6 июля, как и все остальные, не преуспел, наткнувшись на артиллерийский огонь.

Украинские войска в полях

Между тем, пока украинцы без особого успеха осаждали Изварино и Краснопартизанск, повстанцы начали все же закупоривать «форточку» восточнее Саур-Могилы. Выбить украинцев из поселков на дороге и блокировать подвоз пока не было возможности, но мины и наводка артиллерийского огня делали любые перемещения сложным и рискованным делом. К тому же, по словам гражданских лиц из прилегающих районов России, в конце июня российская артиллерия все же начала периодические, пока нечастые обстрелы позиций украинских войск. Поставки со стороны «военторга» позволили ополченцам и самим вести обстрел неприятельских путей снабжения и коммуникаций из гаубиц, тяжелых минометов и РСЗО. Пока российская и украинская общественность азартно обсуждала окончание Славянской эпопеи, над южной группировкой украинских войск начали сгущаться тучи. Еще мало кто видел признаки грядущей бури в чистом небе над Саур-Могилой, но положение украинских войск в секторе делалось все более рискованным. Все попытки расширить коридор, удерживаемый украинскими частями, потерпели крах, на отдельных участках между российской границей и позициями ополченцев оставались считанные сотни метров земли. Окажись на этом участке не малочисленные ополченцы, а тактическая группа регулярной армии, судьба украинских войск под Изварино была бы решена в считанные часы. Однако и ополченцы медленно, но неуклонно, на кошачьих лапках, подбирались к горлу своего удивительно беспечного противника.

Все что осталось от лагеря украинской техники под Зеленопольем.

Удивительна некомпетентность командиров этого отряда. Украинские солдаты и офицеры пострадали только по одной причине: игнорирование основ военного дела. Необходимость вырыть на ночь окоп, коль скоро судьба закинула в зону боевых действий, очевидна даже на уровне бытовой логики, но, видимо, командирам и солдатам части оказалось просто лень оборудовать укрытия, которые могли их защитить. Понятная человеческая слабость на практике привела к беспощадному кровавому избиению «туристов». Наутро видеокамеры и фотоаппараты корреспондентов, посетивших поле бойни, бесстрастно выхватывали то обгорелые тапочки возле еще тлеющей палатки, то разрушенный до основания грузовик, то накрытое брезентом мертвое тело. Тогда еще никто не подозревал, что побоище под Зеленопольем — только прелюдия к массированным ударам по войскам в котле. Намечающийся мешок начал подвергаться мощным и точным систематическим обстрелам.

Утро после обстрела

Украинские источники с самого начала обвинили в обстрелах окруженцев российскими артиллеристами. Российская сторона, разумеется, официально отрицала подобные поползновения. Автор опросил несколько человек по обе стороны фронта, а также гражданских лиц, проживающих в зоне конфликта, и полагает, что можно с уверенностью говорить: российская артиллерия самым активным образом участвовала в разгроме Изваринского котла. Местный житель писал: «Из РЗСО долбили круглые сутки буквально, неприкрыто. Красивое зрелище, но жуткое, особенно когда спустя секунды-две доносится барабанная дробь разрывов. Утюжили что дай Боже, и так до начала августа». Нечто похожее говорили в частном порядке также украинские солдаты, выжившие под огнем. В целом, мысль ударить по окруженным смотрится со стороны российских военных более чем естественно. Массированный обстрел должен был иметь для украинских войск на открытой местности тяжелые последствия, а доставлять боеприпасы внутрь Новороссии просто не было смысла. На российской стороне вполне логично решили, что нет смысла забивать и без того перегруженную потоком беженцев и военных материалов дорогу еще и горами ракет к «градам» и зарядов к тяжелым минометам.

Обстрел украинских позиций «Градом», как утверждается — с российской территории

Артиллерия традиционно являлась одним из наиболее эффективных родов оружия российской армии. В боях за Южный котел ее огромная разрушительная сила была продемонстрирована еще раз. Град снарядов непрерывно выбивал технику, зачастую вместе с людьми. По словам украинских солдат, от уничтожающего огня буквально некуда было деться, причем точный и мощный обстрел настигал людей даже вдалеке от позиций ополчения, даже за пределами котла, где артиллерийских наблюдателей в принципе быть не могло. Эта реплика заставляет предположить, что россияне и ополченцы использовали БПЛА либо агентурные данные.

Тем временем в районе Мариновки, на КПП, где в начале июня понес потери батальон «Восток», также шел тяжелый бой. Украинцы были атакованы на самой границе. На практике это означало очевидное: весь коридор снабжения Изваринской группировки находится под угрозой. Безопасных путей для доставки грузов к силам и вывоза раненых просто не осталось.

Ополченцы в Мариновке

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,). Продолжение следует...

Создано для сообщества TopWar