Барселона, дитя эфемерной архитектуры и пластмассового абсурда.Здесь всё дышало чем-то неестественным, будто город из LEGO пытался сыграть в Библию, но вместо Моисея ему достался Сальвадор Дали в кислотном трипе.
-
Когда я впервые ступил на её вялые, теплые бульвары, мне показалось, что я оказался внутри чьего-то расстроенного сна — возможно, архитектора, который ел мандрагору и смотрел старые мультики на VHS в детстве. Над моей головой висела Саграда Фамилия, точнее — её гипертрофированный череп, как если бы готический собор влюбился в кальмара и они родили уродливое чудо. Этот собор не строили — его вынашивали, как язву, 140 лет, и каждый новый архитектор добавлял туда свою личную травму.
-
Ночью Барселона превращается в неоновую ведьму. Её улицы заполняют туристы, ищущие дешёвую сангрию и дорогие смыслы. Проститутки — философы в коротких юбках, каждая из которых могла бы читать лекции по постмодернизму, если бы захотела. Один трансвестит с лицом Фриды Кало и телом португальского грузчика сказал мне: «Ты никогда не поймёшь Барселону, пока она не съест тебя. А потом — отрыгнёт.»
— Из записок на обратной стороне билета в метро.

Барселона. Город, где провинция нарядилась в театральный плащ имперской важности и решила сыграть оперу, не умея петь. Это — провал с претензией на шедевр, это — крик базарной торговки, уверенной, что она — оперная дива. Барселона напоминает провинциального режиссёра, который получил бюджет на мюзикл и снял пьесу в духе «Антонио Гауди: Мой косой взгляд на вертикаль».
Город сам себя не понимает. Он хочет быть Венецией, но пахнет жареным пескарём из туристической лавки. Хочет быть Флоренцией, но с интеллектом каталонского граффити.Вот вам Гауди. Ах, Антонио! Великий самозванец архитектуры. Он не строил дома — он лепил психоз. Его Саграда Фамилия — это не храм, это шизофреническая арфа, на которой играют ветры пошлости. Её называют «гениальной недостроенностью», а я называю это: вечный ремонт как форма самовыражения тупика.