Ингушетия, Джейрахский район.
Просто понравился камень.
Гора Гайкомд на рассвете, следующая фотка - та же гора, только днем. Не могу понять, какая фотка лучше.
Дорога в горах.
Башенный комплекс Эгикал.
Гайкомд.
Просто понравился камень.
Гора Гайкомд на рассвете, следующая фотка - та же гора, только днем. Не могу понять, какая фотка лучше.
Дорога в горах.
Башенный комплекс Эгикал.
Гайкомд.
Высокий уровень пилотажа при спасении альпиниста повредившего колено. Пилоты - французские жандармы из специализированного высокогорного эскадрона (PGHM) в горном массиве дю Жифр департамента Верхняя Савойя.
Полет был сделан на однослойном параплане BiSkin от Niviuk. Вес такого крыла чуть более трех килограммов. Все оборудование для такого полета весит чуть более четырех кг. Такой вид экстрима называется параальпинизм. Он сочетает парапланеризм и альпинизм.
Спустившись в Азау, на радостях пошли в нашу любимую гостиницу Барс, но мест там уже не оказалось, поэтому пришлось еще полтора часа бродить по Азау и тыкаться во все двери в поисках убежища.
Наш спуск выпал на субботу, поэтому все было забито до отказу, даже дорогущие номера по 10+ тысяч рублей за ночь и те были заняты. В итоге мы нашли свободный двухкомнатный номер «для влюбленных» в гостинице Вираж, нам сделали небольшую скидку, и в итоге он нам обошелся в 3.5к за сутки. Дорого, конечно, но выбора у нас не было.
Первым делом раскидали вещи по всему номеру, чтобы их высушить, потому что после ночи в морозилке все было обледеневшее и замороженное, а когда рюкзак попал в тепло – все это дело начало активно таять. Потом пошли набивать животы в кафешку на первый этаж. Кафешка очень хорошая, готовят просто прекрасно, было сожрано и выпито много всего, но особенно понравился шашлык из баранины и местный глинтвейн. С упакованными животами и желанием нормально выспаться мы вернулись в номер, немного посмотрели какую-то чушь по телевизору, и отрубились.
С утра, никуда не спеша, собрались, еще раз плотно покушали, купили еще баллон газа в Альпиндустрии и поехали наверх.
Небольшая схема горы:
Погода стояла хорошая, было ясно и почти безветренно, однако над обеими вершинами Эльбруса были «облака-шапки», что является не очень хорошим знаком.
На этот раз от станции Гара-Баши мы поднялись до нашего вагончика всего за час с копейками, что свидетельствовало о том, что мы хоть как-то акклиматизировались и отдохнули.
Тем временем установился лютый мороз в районе -40. Температура внутри вагончика абсолютно такая же, как и снаружи, так как щели в дверях размером с руку. Единственный и неоценимый плюс вагончика это то, что он защищает от ветра.
Палатку в условиях зимнего Эльбруса поставить почти невозможно, есть только вариант рыть пещеру, и то еще нужно найти где ее вырыть, так как кругом ледовые поля. Летом на штурм вершины ходят обычно с верхних скал Пастухова, примерно с высоты 4600 метров, там, своего рода, штурмовой лагерь (он же единственный). Однако зимой поставить палатку там ну просто невозможно, даже если найти место, где ее хоть как-то можно закрепить, то все равно ее нафиг вырвет сильным ветром. Короче либо вагончики, либо пещера.
Кстати, еще внизу общались с одним мужичком из спасов, он нам рассказал такую веселую историю (за правдивость, конечно, не ручаюсь): Несколько лет назад так же зимой приезжали на Эльбрус двое парней, ушли наверх, поставили палатку на скалах Пастухова, ночью поднялся ураганный ветер, и их нахрен оттуда сдуло вместе с палаткой. Летели они в итоге замотанные в палатке несколько километров, обоих переломало, но оба выжили. Такая вот веселая история.
К вечеру облака над вершиной растянуло, и мы, пронаблюдав прекрасный закат, решили, что завтра будем пробовать штурмовать вершину, так как прогноз погоды был неумолим – завтра будет единственный день погоды, а дальше сплошной мрак, поэтому либо пробуем завтра, либо во второй раз уезжаем ни с чем.
Вообще, конечно, зимний альпинизм в этом плане сильно отличается от летнего. Летом вы можете сделать все по учебнику, получить полную и качественную акклиматизацию, переночевав на 4700 и сделав выход на 5200, да и с погодой гораздо проще.
Зимой же все совсем по-другому. Подавляющее большинство зимних восхождений, даже на большие горы, совершаются в альпийском стиле, т.е. с наскока, максимально быстро, насколько это возможно. Для этого существует много причин, основная из них это крайне тяжелая зимняя акклиматизация. Организм тратит очень много энергии на поддержание жизненных процессов в суровых зимних условиях, и акклиматизация проходит очень медленно и болезненно. И если летом, зачастую, погода становится определяющим фактором, то зимой и подавно, даже малейшая непогода, в которую летом можно спокойно «работать» на маршруте, зимой может заставить с него сойти.
В совокупности эти факторы делают зимние восхождения на средние и большие высоты довольно сложным мероприятием.
Встали около 3 часов ночи и сразу же принялись топить воду на завтрак.
С утра ничего в горло не лезет, очень сложно заставить себя что-то съесть, а сделать это просто необходимо, иначе может не хватить сил.
Пока возились с горелкой и ждали, пока закипит вода, а потом надевали на себя десяток разных шкур, задубевшие ботинки, кошки и обвязки, прошло почти 2 часа и вышли мы только в 5 утра, хотя планировалось выйти в 4.
Погода стояла хорошая, чистое звездное небо над головой, средней силы ветерок и жестокий мороз.
Освещая чистый дубовый лед перед собой светом фонариков, мы медленно, но верно, ползли вверх по южному склону Эльбруса, постепенно набирая высоту.
Местами подъем довольно крутой, приходилось идти на передних зубьях, либо траверсами вправо-влево, так как «в лоб» нога на всю подошву уже не становилась. Эльбрусские ледовые поля известны по всему миру своим каменным «бутылочным» льдом, который не пробивается даже остро наточенной кошкой. От ледоруба там толку нет вообще, я почти уверен, что в случае срыва, зарубиться не удастся.
Вообще, масштабы горы впечатляют, почти от самых вагончиков на 4100 ледовое поле тянется почти до 5100, потом поворачивает влево на «косую полку» и продолжается вплоть до седловины 5300.
Расстояние от вагончиков до западной вершины Эльбруса около 6 километров с набором высоты в 1540м., т.е. туда-обратно получается примерно 12 километров и перепад высоты в 3 вертикальных километра - это очень много, тем более для короткого зимнего дня.
В общем, пыхтя и задыхаясь, к 7-ми утра, мы выползли на верхние скалы Пастухова, на высоту 4700м. На юго-востоке уже показалось пурпурное зарево рассвета и тьма начала медленно отступать. К сожалению, я не смог как следует пофотографировать рассвет, потому что аккумулятор замерзал за то время, пока я успевал вынуть его из кармана и вставить в камеру. К тому же на этой высоте уже начал подувать серьезный ветерок, а ветер в -40 это больно.
Передохнув, буквально, 5 минут на скалах Пастухова, мы пошли дальше, потому что почти сразу начали замерзать. Перед выходом на косую полку Тема довольно сильно отстал. Еще с вечера мы договорились, что будем идти «от самочувствия», поскольку восхождение совершаем в «экспресс» режиме. Но я все же решил дождаться его и привалился примерно на 5000м.
Когда Тема подошел стало ясно, что восхождение продолжить он не сможет, его мучил сильный кашель и вообще по нему было видно, что пора вниз. К тому времени уже полностью рассвело и значительно потеплело, поэтому мы позволили себе посидеть минут 15 и отдохнуть, не трясясь от холода, после чего Тема пошел вниз, а я продолжил путь вверх.
До начала косой полки я дошел довольно резво, периодически оборачиваясь, чтобы пронаблюдать спускающегося Тему. Полка, по сути, начинается с высоты 5100, а не 5000, как везде пишут, хотя спутник мог врать.
Косая полка – это, фактически, серпантин вокруг восточной вершины Эльбруса, по которому путь выводит на седловину между вершинами. Полка очень длинная и с постоянным набором высоты, а то, что идти приходится под углом вбок, делает ее довольно опасным участком. Кстати, спасатели называют зону трещин аккурат под косой полкой – «трупосборником», ну тут объяснять не нужно, и так понятно почему.
Когда я обогнул восточную вершину, и вдали показалась седловина – я начал серьезно уставать. Видимо завтрак совсем закончился. В кармане были 4 шоколадно-ореховые конфеты, их надо было растянуть на все восхождение.
На седловину (около 5350м) я вылез уже слегка одуревший, идти стало очень тяжело, начала давить высота. Когда я пришел на седловину и упал на снег, чтобы отдохнуть, меня уже начали всерьез посещать мысли о том, чтобы развернуться. На сознание давили всякие нехорошие мысли типа - «я тут совсем один, а вдруг прихватит? С Темой связи нет, что тогда делать? Долго я при таком холоде здесь не пролежу» - и тому подобное. Наверное, любого здравомыслящего человека будут посещать подобные мысли.
Дальше начался дьявольски тяжелый подъем с седловины на вершинное плато. Это резкий и крутой набор высоты с 5350 до, примерно, 5550 метров. Дышать стало уже действительно тяжело, я делал от 8 до 12 шагов, после чего приходилось загибаться и стоять секунд 30, чтобы накрывшая голову темная пелена рассосалась, а сердце перестало пытаться выскочить из груди (и бежать к вершине, как в песне Высоцкого). Ситуация осложнялась тем, что было очень холодно и на этой высоте уже дул довольно сильный ветер, причем в лицо.
Прятать лицо внутрь пуховика не получалось – я тут же начинал задыхаться, а от балаклавы толку было мало. Зато в спину светило уже почти полуденное солнце, и я чувствовал, что термуха на спине уже мокрая. Иногда, я разворачивался спиной к ветру, чтобы согреть лицо и оттопить смерзшиеся ресницы. А еще у меня один раз примерзли усы к пуховику, и неосторожным движением головы, я чуть было не сделал себе депиляцию.
В общем, кое-как, но я все же вылез на пологое вершинное плато, на 5550, и вдали показалась сама вершина, но идти до нее было еще почти километр по расстоянию с общим набором около 100 метров. Таким же образом, короткими перебежками по 10 шагов, около 13 часов 19 декабря я взошел на западную вершину Эльбруса 5642м. Когда вылез, упал и лежал на вершине, минут, наверное, 10, просто лежал и пытался отдышаться. Когда немного отпустило, я сделал несколько кадров, записал вершинную хронику на гопро, закинул в топку последнюю конфетку и начал спуск.
Вид с вершины:
По началу, я очень переживал, что спускаться будет не легче, чем подниматься, потому что организм уже измучен, но вниз я попер очень бодро и резво. Теперь ветер дул в спину и подгонял меня, а солнышко грело обмороженное лицо. В общем, жить стало намного веселее. Когда я спустился на седловину и начал идти по полке, я уже был уверен, что сил спуститься у меня хватит. Если вам кто-то когда-нибудь скажет, что он в состоянии распланировать запасы сил своего организма так, чтобы быть всегда уверенным, что их хватит для подъема и спуска – не верьте, это ложь.
Я понимал, что мне нужно как можно быстрее показаться в поле зрения вагончиков на 4100, чтобы Тема мог меня увидеть. Поэтому я притопил как следует и выскочил с седловины на южный склон. Жутко хотелось пить, у меня не было с собой воды, потому что когда Тема пошел вниз, я не стал брать с собой рюкзак с термосом, вместо чего вдоволь напился на 5000. Периодически, я закидывал в рот кусочек льда, чтобы немного промочить горло.
Когда сошел с полки и вышел из зоны ветра, стало жутко жарко, температура воздуха начала расти, а это первый признак того, что погода скоро испортится. С 5000 я спускался уже на автопилоте, отточенные до автоматизма движения в кошках по крутому льду делали свое дело, я лишь изредка выходил из состояния гибернации, чтобы убедиться, что у меня все хорошо и ноги идут. В итоге, в 16 с чем-то часов я спустился к вагончикам, абсолютно обессиливший и обезвоженный.
Сложно описать мою радость, когда у вагончика, я увидел Тему, пинающего от безделья снег и замерявшего скорость и траекторию движения того или иного снежного комка по склону. А когда он вынес полный термос горячего чая - я вообще обезумел от счастья. Все, гора есть, осталось только пережить еще одну ночь в морозилке. Вечером я долго пытался высохнуть, потому что термуха была мокрая насквозь. Разогреваясь в спальнике, я вылезал из него и снимал что-нибудь из верхней одежды, после чего весь вагончик наполнялся густым туманом. Вечер провели за коньячком и разговорами.
С утра погода испортилась, подул сильный ветер и пошел снег, но нас это уже особо не беспокоило. Не спеша собравшись, мы за 20 минут свалились до Гара-Баши, откуда успешно уехали в Азау. На этот раз с гостиницами было проще, и мы заселились в наш любимый Барс. Остался один полный баллон газа, и я отдал его продавцу в Альпиндустрии, вдруг кому-то пригодится. Дальше начался марафон чревоугодия, поели в нескольких разных кафешках и финишировали в кафешке Виража, глинтвейном и шашлыком. Кавказская кухня совершенно беспощадна.
10-ти минутный ролик об этом восхождении - https://youtu.be/S-Oidg2ujCw
А на этом все, всем спасибо за внимание и до встречи в горах!
Привет!
В комментариях к моим постам о восхождении на пик Ленина многие заинтересованные комрады просили меня запилить пост о восхождении на Эльбрус. Сразу скажу, что, скорее всего, он получится довольно сухим, в сравнении с серией про Ленина, так как прошло уже 2 года, и я многое попросту забыл. Такие отчеты нужно писать сразу по возвращении, пока эмоции свежие. Но я все же попробую "вспомнить все".
В качестве вступления:
Эльбрус – это двуглавый вулкан высотой 5642 метра. Обе вершины (восточная и западная) примерно одинаковые по высоте, поэтому достижение «взошел на Эльбрус», в общем-то, применимо к обеим из них.
Эльбрус является самой высокой точкой гор Кавказа и вообще всей Европы (под Европой тут понимается не набор государств, а европейская часть материка Евразия). Если открыть гугл-землю в 3D и посмотреть на Кавказ сверху, то можно заметить насколько сильно Эльбрус выделяется на фоне всего остального горного массива – и по размерам и по высоте. Гора действительно огромная, если вы не бывали в больших горах типа Памира или Гималаев, то при виде Эльбруса отпад челюсти вам гарантирован.
На Эльбрусе очень сильные ветра, особенно зимой. Прям очень сильные. Перед экспедицией я плотно мониторил погоду на горе, и тихо охреневал. Скорость ветра на вершине в отдельные дни могла переваливать за 200 км/ч., а это около 60 м/с. При таком ветре, люди будут летать как целофановые пакеты.
К слову, толи в 2012, толи в 2013 году на седловине Эльбруса (аккурат между вершинами) запилили маленький приют, буквально на несколько человек. Проектировали его какие-то крутые архитекторы, проводили испытания, в общем, все серьезно. Говорили, что держит до 80 м/с. Иииии, что выдумаете, да-да, через год он оттуда улетел, осталась только платформа.
Поскольку классический маршрут на вершину Эльбруса не обременен никакими техническими сложностями, а так же является легко доступным в плане логистики, - народу на него ходит дофига. По этой же причине Эльбрус является одним из рекордсменов по количеству смертей (не путать количество с долей), так как прутся на него все подряд, без подготовки, без навыков и без мозгов.
Уже традиционно, восхождение на Эльбрус считается промежуточной ступенью между малыми и большими горами, своего рода экзамен на профпригодность в плане выживания на высоте. Гуляет расхожее мнение, что мол, если я сходил Эльбрус и не умер, то все, мне прямая дорога на пик Ленина, забегу и даже не запыхаюсь. Это, конечно же, полный бред. Эльбрус (даже зимний) в сравнении с Лениным – это легкая прогулка. Поверьте, я знаю о чем говорю. Это так, на всякий случай.
Ну да ладно, хватит вступлений.
Сначала скажу, что Эльбрус мне дался со второй попытки. Первый раз мы с другом Темой пытались сходить его в начале марта 2016 года, но тогда погода не оставила нам никаких шансов от слова совсем. Удалось доползти только до скал Пастухова, выше ветер уже просто валил с ног. Не стану подробно останавливаться на той попытке, оставлю только здесь ссылочку на короткий видосик, советую заценить, там хорошо видно, что такое Эльбрусские ветра - https://youtu.be/N2UDRU-QzR4
Итак, 14-е декабря 2016 года. Попытка номер 2.
Поздно вечером мы с Темой прилетели в Минеральные Воды, вызвали такси у первого попавшегося оператора и поехали в Азау. Я, честно, не помню сколько стоило такси, по-моему, что-то в районе 3-4 тыс. рублей.
Азау – это горнолыжный курорт у подножия Эльбруса на юго-западной его стороне на высоте примерно 2300м. От Мин. Вод до него около 180км дороги, местами довольно себе серпантинной и красивой, но это мы увидим уже на обратном пути, так как туда ехали ночью. В Азау прибыли глубокой ночью, даже, наверное, уже под утро.
Азау представляет из себя набор гостиничных построек и все, больше там нифига нет, - ни продуктовых магазинов, ни какой либо другой инфраструктуры. Но зато там очень красиво!
Нашли свободный номер в гостинице «Барс», прямо у канатной дороги. Сразу скажу, что если вы соберетесь ехать в Азау зимой, то гостиницу желательно бронировать сильно заранее, потому что Эльбрус это очень популярный горнолыжный курорт и в сезон там все напрочь забито покатушниками. Двухместный номер стоил 2000р. в сутки.
На первом этаже гостиницы располагалось кафе с офигительной местной кухней. Кавказская кухня превосходна, особенно запомнился свежий, только что с мангала, шашлык из баранины, лагман и хичины (это такие блины с сыром и маслом). Жрали так, будто впервые увидели еду – ты вроде бы уже обожрался, что даже двигаться тяжело, но все равно продолжаешь жрать, потому что, блин, вкусно! Ужас, короче.
Проснулись где-то ближе к обеду. Первым делом, конечно же, пожрали, а дальше встал вопрос – либо нам остаток дня провести здесь, немного погулять по Азау, еще пару раз пожрать в кафе, либо прыгать в подъемник и ехать на Гара-Баши. Конечно, нужно было выбрать первый вариант, но чудесная солнечная погода и шальные головы потащили нас наверх.
Прямо под канаткой и рядом с нашей гостиницей есть филиал Альпиндустрии (это такой магазин альпинистского и горнолыжного снаряжения), в котором можно либо купить, либо взять на прокат всякое альпиноидное и покатушное барахло. Мы там купили баллон газа, так как это единственное место, где его можно достать. Спасибо Альпиндустрия за то, что ты там есть.
Канатная дорога ведет из Азау, через несколько промежуточных станций, до станции Гара-Баши, на высоте 3800м. Сейчас то я понимаю, что в первый же день забираться на 3800 – это ну прям очень нездоровая идея, но тогда мозгов в этом плане было гораздо меньше… В итоге мы заехали на подъемнике на 3800, нашли там какого-то мужичка из спасов, который поселил нас в одну из множества построек и даже выделил канистру с водой, чтобы не топить снег. Построек там довольно много, всяких разных, маленькие домики, «бочки» МЧС и просто какие-то сараи. В домике, в который нас определили, на втором этаже даже была кухня с плитами и прочими атрибутами цивилизации.
А теперь я скажу, как нужно было сделать: день провести в Азау, на следующий день ПЕШКОМ (а не на подъемнике) подняться до Гара-Баши, спуститься обратно вниз, переночевать еще ночь, и только потом уже ехать ночевать на 3800.
На Гара-Баши (фото с мартовской экспедиции):
В нашем домике было вполне себе уютно:
Отопления там не было (хотя батарея висела), но зато стоял масляный обогреватель, который, правда, гудел как трактор и периодически очень подозрительно булькал, однако свою работу выполнял без нареканий. Вечером нам, естественно, стало хреново. Ситуация осложнялась тем, что мы как-то незаметно выжрали бутылку коньяка, так что сначала было хреново и весело, а потом хреново и еще хреновее. Короче ночь была тяжелая, башка трещала так, будто внутрь черепа под сильным давлением накачали воды, и он вот-вот не выдержит и лопнет. Классическая горняшка в перемешку с похмельем.
Наутро, тем не менее, чувствовали себя прекрасно. А вот погода утром была диаметрально противоположная вечерней. Вместо ясного звездного неба мы видели только свои руки, и то если сильно не вытягивать. Однако все происходило в рамках прогноза, поэтому удивляться было нечему. Сегодня по плану мы хотели подняться до высоты 4100м для второй акклиматизационной ночевки, а потом сходить радиально и набрать еще метров 500 высоты до скал Пастухова.
Ушба:
Практически наощупь за 2.5 часа мы добрались до вагончиков МЧС на высоте 4100м. Эти вагончики утрамбованы в каменную гряду справа от ратрачной дороги, а слева от нее примерно на этой же высоте находится печально известный Приют 11-ти, который стараниями нерадивых альпинистов сгорел до тла много лет назад. Вообще следы ратраков (если кто не знает, ратрак – это такая машина, чем-то похожая на комбайн, которая занимается выравниванием и утрамбовкой горнолыжных трасс) уходят вплоть до высоты 5000м и в погожие деньки туда возят заряженных покатушников и глазельщиков.
Вагончиков я насчитал 4 штуки (возможно 5, могу ошибаться), все из них были закрыты на замки, кроме одного, с гордой надписью «Мед. Пункт» - а нам больше и не надо! Дверь примерзла совершенно намертво, и пришлось упорно вырубать ее ледорубом по всей нижней части периметра. Но это оказались еще цветочки – через здоровую щель внутрь домика намело почти полтора метра снега, и дверь оказалась заблокирована. В общем, с горем пополам, мы все же открыли домик, вывезли оттуда кучу снега и начали обустраиваться.
Селфи с медпунктом:
В вагончике стоят деревянные нары – внизу 2 спальных места и еще одно наверху, скидав все вещи на верхнюю полку, мы залезли в спальники и принялись варить обед. Пока обедали, погода стала еще хуже – ветер достиг такой силы – что передвигаться уже было очень трудно, и когда я вышел за снегом – меня чуть не унесло вместе с котелком. Тогда стало понятно, что остаток дня и ночь нам придется сидеть здесь и никуда не высовываться, а наши планы набрать сегодня еще метров 500 так и останутся планами.
Минуты казались часами, а часы вообще вечностью – сидеть без дела в холодном вагончике - развлечение на любителя. К ночи на улице творилась жестокая вакханалия – порывы ветра заставляли вагончик покачиваться, а через щель в двери внутрь постоянно залетал снег и покрывал нас и все наши вещи тонким слоем снежной пыли. Поспать суммарно удалось, может, часа 4.
Утром погода немного успокоилась. Мы все так же сидели в облаках (а точнее, почти на их верхней границе) и все так же дул ветер, но уже не такой сильный, как вечером и ночью. Сидеть в вагончике ну вообще никак не хотелось и мы все же решили прогуляться наверх. Дойти удалось до начала скал Пастухова, до отметки около 4500м, дальше идти было уже опасно, ведь с набором высоты усиливался и ветер, а выше начинался голый дубовый лед.
С 4500 мы свалились обратно в вагончик, собрали пожитки и ушли вниз, на Гара-Баши, откуда съехали в Азау. Кстати, теперь спуск по канатке тоже стал платным. Для нас это было новостью, поскольку еще в марте за спуск ничего не брали. Удалось договориться со спасом на станции, который отрапортовал в Азау, что едут два парня, их надо снять и заставить заплатить. Итого по расценкам декабря 2016, туристический (разовый) подъем от Азау до Гара-Баши стоил 750 рублей, а спуск еще 700 на человека.
На этом, пожалуй, закончу первую часть. Все равно в один пост все не влезет.
Четверг, 26 июля, третий день спасов
Джулия стала почти родной, Вадим Викторович Зайцев решал нерешаемые вопросы, я не верила, что такие люди встречаются. Дома начали коситься по поводу моей круглосуточной занятости, фраза «чемодан, вокзал, Латок» уже повисла в воздухе. Работа простаивала. Собака заглядывала в глаза с укором: когда гулять? Я точила яблоки и литрами пила кофе, готовить было некогда.
Гуков, а что Гуков? Богатое воображение подкидывало картинку, как он там на полочке помирать будет.
Потихоньку.
Жизнь из него будет сочиться капля за каплей, долго так, потому что он здоров, не травмирован, на улице тепло относительно.
Дурак конечно, но жаль же, как его там бросишь? (Миша Фомин мне за это скажет, что я - типичная русская женщина)
26 июля. Переписка с Саней
Джулия:
- Любимый, жди, в шесть будет вертолёт. Крепись, ты нам нужен.
- Милый, мы тебя спасём. Не раскисать, держись всеми силами. Сотни человек молятся о твоём спасении. Люблю. Дети ждут.
Витя Коваль:
- Мы тебя спасём!
Ну и я со своими чёткими иероглифами:
- Vertak vblletel iz Scardu, letet' 4as do BC, poprobyut tebja snjat ili skinut tebe verevki
- ЗАЧЕМ МНЕ ВЕРЕВКИ? У МЕНЯ СНАРЯГИ НЕТ
- Esli vertak ne smo#et podleret blizko 4tobbl tebja snjat skinyt polnbli komplekt snarjagi. eda est’?
- ПОНЯЛ. ЕДА ЕСТЬ
- Вылетели
- Я НА 6200. ЧЕ ОНИ ПОНИЗУ ЛЕТАЮТ?
- Облака, ничего не видно, развернулись, ждут улучшения. Держись.
- РАНЬШЕ НАДО БЫЛО ПРИЛЕТАТЬ
- Сможешь спуститься сам, если скинем снарягу?
- УСТАЛ, ВСЮ НОЧЬ ЛАВИНЫ. СПУСКАТЬСЯ ПОЧТИ 2КМ. 1 НЕ УВЕРЕН
- АНЯ А ПРОГНОЗ КАКОИ? ЗАСЫПАЕТ
- Плохой. Если закинуть парней выше тебя, чтобы они дюльферяли?
- Адам Билецкий и Давид Гетлиб готовы за тобой ломануться. Погоду ждем.
Позже окажется, что пакистанский туроператор ошибся, Давид был с Эрве Бармассе, мы дважды переспрашивали про Адама и дважды получали положительный ответ.
- ЧТО С ПРОГНОЗОМ?
- Pogoda ploxaja oni pod G2 tam to#e zatjanuto no 4tob ix perekinyt nado okno v pary 4asov
Прессинг был жёстким: время играло не на нас, каждый отложенный час означал, что Гуков слабеет, теряет надежду.
Каждый отложенный вылет уменьшал шансы на то, что сегодня вообще полетят. Вертолёты летают в горах Пакистана до 17:00.
И на каждом сообщении от Гукова светился вот этот 1% оставшейся жизни аккумулятора, нашей связи с Саней, возможно, и его жизни тоже.
Количество знаков в сообщении 160, поэтому я перешла на латиницу, получалось длиннее. Позже Гуков скажет, что я ужасно пишу латиницей (x=x, 4=ч, y=y, w =ш, #=ж, bl=ы, y#asno?).
Возможность отправки - раз в полчаса. За полчаса аккумулятор мог разрядиться вообще. А вдруг это последнее сообщение и связи больше не будет?
Операторы Иридиума проверили все возможные сервисы, которые разряжали аккум. Мы попросили отключить передачу координат. Зачем она нам, если он не двигается с места? Отправили Сане инструкции, что должен сделать он, чтобы продлить жизнь батареи.
Иногда, когда и Джулия, и я отправляли сообщения, а Саня в ответ задавал вопрос, просили оператора Иридиума его переслать, не дожидаясь 30-минутного перерыва.
Погода испортилась. Было понятно, что надолго. Метеорологи, к которым мы обращались за анализом ситуации в районе Латока, пытаясь помочь, выискивали какие-то окна, но в целом, говорили про пять-шесть дней.
Их и без того не оптимистичные прогнозы имели мало общего с действительностью: обещанных просветов не было.
Единственным надёжным синоптиком все эти дни был Витя Коваль, каждый час он выходил на связь с лаконичными метео сводками.
Как сказать Гукову, что, вероятнее всего, ему придётся ждать вертолёта почти неделю? Если бы у него с собой была зарядка, то можно было лечить его завтраками каждый божий день: сегодня что-то никак, Саня, но завтра точно солнце, назавтра завернуть ещё что-нибудь, послезавтра я виртуоз из виртуозов в искусстве лжи и про прабабушку полячку, но у нас роскоши нелимитированного общения не было.
Я долго решала, говорить ему про шесть дней или слукавить.
Представила, что он настроится на завтра, останется без связи, а погоды не будет очень-очень долго. Мы все тогда ещё верили, что вертолёт вылетит утром, ну а если нет?
- Готовься на пять-шесть дней, погода будет.
Позже он скажет, что это было жестоко. Смску отправили с иридиумовского номера, чтобы преодолеть барьер в 30 минут.
Саня ей не поверил и подумал, что это чья-то глупая шутка.
Но тут же написал Джулии прощальное нежное: МИЛАЯ ПОГОДА ЖОПА, НИКТО МЕНЯ НЕ СПАСЕТ, ЛЮБЛЮ ТЕБЯ
И мне:
- А ЧТО ВЕРТАКИ ОТКАЗАЛИСЬ ЛЕБЕДКОИ МЕНЯ СНЯТЬ?
- Opasno govorjat. no ja nawla pilota, kotorbli snimal Humara! probyem ego privle4. Sanja tyt stolko naroda v tebja verit 4to y tebja net prava ystavat. vertak zavtra
- v 6am vertak v BC, probyut tebja snjat, ne zabud' vblshelknytsa!esli ne polu4itsa skinut prodyktbl vertak vblsadit iх vblwe tebja otkuda oni na4nut k tebe spysk
- АНЯ ПИШЕШЬ НИЧЕГО НЕПОНЯТНО
- - Хумар восемь дней ждал вертак на Рупальской стене, на полочке. И дождался. В субботу обещают хороший день.
26 июля 2018 года выпало на четверг, снимем мы его во вторник, 31.07.
______________________________________________________________________________________________________
Ну а теперь, что было за всем этим.
26 июля, в половину четвёртого утра, Вадим Викторович Зайцев написал, что лётчики отказываются вылетать из-за подозрений на плохой прогноз.
За ночь Саня выслал два сигнала SOS. Это сейчас мы знаем, что у него по другому не включался трекер, а тогда нет.
Джулия конечно тоже их получила:
- Аня, может, ему плохо стало? Почему два раза?
В итоге вертолёты всё же вылетели, подобрали Витю со снарягой на леднике, полетали, но из-за облаков ничего не увидели.
Нарисовались первые коммуникационные проблемы. Пилотам показалось, что Витя недостаточно хорошо говорит по-английски. Спросили, есть ли кто другой.
Вите показалось, что пилоты не очень. Нужно найти других. Может, Симоне Моро?
Потом-то всё разрулится, и Витя нормально заговорит по-английски, и пилоты окажутся профи, но тогда не радовало.
Лётчики подтвердили гибель Сергея. Они видели тело без движения у подножия недалеко от Витиного лагеря.
Созвонились с Женей. Нужно решать вопрос о репатриации. Завтра он будет в Новосибирске, поговорит с мамой.
______________________________________________________________________________________________________
В.В. Зайцев: Аскари не хочет рисковать, поднимать Александра на подвеске. Считает большим риском. Спрашивают, сможет ли Александр прицепиться и сделать всё, что от него зависит для такой эвакуации?
- Да, он готов к такому варианту.
- А он сможет?
- Никто не может знать наверняка, но Хумар же смог после пяти дней на ребре.
- Аскари пойдёт на этот шаг под наши гарантии.
Созваниваемся с Джулией, объясняю риски, про то, что во время эвакуации Саня может погибнуть, но какие у нас варианты? Потом с Джулией долго и аккуратно говорит Вадим Викторович. Она даёт согласие.
- Джулия, я думаю, что если мы не поднимем шум в сети сегодня, то вообще никто не начнёт шевелиться. Нам нужно выйти на другой уровень поддержки.
Распределяем должности. Дима Клёнов занимается новостями на Mountain.RU и постами в соцсетях.
Лёша Овчинников, почти ежедневно меняя локацию (отпуск), то он в Гарде, то в Венеции, то в Шамони, то в Курмайоре, готовит релиз для федеральных каналов.
Россия 1 просит видео облёта.
В этот день мне написал Янез Шкорьянц. Это была ещё одна счастливая находка благодаря нашим постам в Facebook.
Янез был координатором спасработ Томаша Хумара на Рупальской стене Нанга Парбата. Он связался с пилотом, который тогда проводил операцию, теперь уже генералом Рашидом Уллах Баигом.
Рашид нашёл лётчика, который летал вчера и сегодня, им оказался его ученик! Рашид обещал проконсультировать пилотов, провести с ними занятия с внешней подвеской и мониторить процесс.
Для меня же знакомство с Янезом было одновременно и поддержкой, и знаком свыше: «Не теряйте надежду, всё хорошо будет».
Я как-то сразу поверила, что мы сможем. У Янеза же получилось, всё было не зря.
26 июля написала Маша Гордон. Маша дала контакты Риаца, координатора спасов Элизабет Риволь на Нанга Парбате, и Шамиля, пакистанского посредника, живущего в Париже, с которым с 27 по 30 июля мы будем на связи круглыми сутками. Шамиль координировал спасработы Брюса Нормана на Ултар Саре.
Но главное, Маша нашла простые и нужные слова поддержки.
Пакистанский туроператор АТР засомневался в том, что спасы вертолётом могут быть эффективными: «Спасработы на Латоке отличаются от других в больших горах типа К2. Нам нужна помощь сильных альпинистов, а не высотных портеров. Маршрут, на котором застрял Александр, технически сложный. Нам необходимо выработать общую стратегию и действовать сообща».
Давид Гётлиб и Эрве Бармассе предложили помощь (мы получили неверную информацию об Адаме Билецки).
В тот же день нам напишет Анджей Баргель, у Анджея большой опыт работы спасателем с подвеской. Кроме того он умеет запускать коптер. И он в Скарду.
Вечер заканчивался хорошо, с такими-то ребятами.
Нужно было как-то решить вопрос со связью с Саней. Мы не были уверены, что парни не взяли на восхождение спутниковый телефон, они могли его бросить в лагере на 5512м. На всякий случай прошу Витю пошукать у Сани в палатке.
Нашли. Иридиум, полностью заряженный. Решаем скинуть его ему вместе с продуктами и железом.
Звоню Одинцову. Рассказываю как прошёл день, говорю про погоду, проблемы с вертолётом.
Саша видит единственный реальный вариант: кто-то выходит Гукову навстречу и помогает спуститься. Идеально, если это будут наши или акклиматизированные словенцы, которые уже под стеной.
Но если готовы перебросить Гётлиба и Бармассе с Броуда, то ок.
Прошу Витю поговорить со словенцами: «Нет, там везде камни летят, каждые пять минут. На ребро зайти нереально».
Звоню Зайцеву:
- Вадим Викторович, Одинцов предложил два варианта: первый с заброской снаряжения и чтобы Гуков сам начал спуск, но это 50 на 50, так как Саня устал. Либо высадить двойку выше, которая начнёт к нему дюльферять и потом потихоньку спускаться, прижимаясь к гребню, где не так сыпет.
Похожий вариант предлагает Валера Шамало, который в прошлом году был на горе и хорошо знает маршрут: можно попытаться высадить двойку на склон между Латоками I и II ниже перемычки.
Оттуда за полтора-два дня можно к Сане подойти, спускаясь траверсом влево в сторону Латока I.
Но в плохую погоду это малореально. Высадиться на стену или гребень очень сложно, так как нужно сначала организовать страховку.
Вот эти варианты и можно обсудить с АТП. На Кхумбу на 6500 садятся при хорошей погоде. Или закинуть двойку на контрфорс, для этого два часа окна нужно.
Практически все сходятся в том, что вертолётом его не снять, высоко и круто. Забросить верёвки и газ можно, но один он не спустится.
Витя: «У них [у военных] в 10 минутах есть база. Им надо туда с самого утра прилетать, а потом интересоваться погодой. Надо планировать на завтра на самое утро. Сегодня было два часа супер погоды, но пилоты поздно прилетели. И ещё я не очень верю в возможность высадки на ребро. Снять Саню тросом куда проще, а там либо стена, либо многометровые карнизы и сераки. Единственный шанс на спасение - это вертолёт».
Пятница, 27 июля
Уже за полночь, дабы сбить градус напряжения, Овчинников присылает мне мотивирующее стихотворение, картинку с клоунами и фотки с видом ночной Венеции, а также напоминалку: проверь пресс-релиз.
В четыре утра от него приходит сигнал о новой проблеме: парни исчерпали лимит по страховке. Осталось $3000.
- Видимо, надо объявлять сбор. Тебе на карту или мне?
- Давай тебе.
- За три дня вертолётчики потратили $20000. Моя оценка: надо ещё минимум $10000. Отправил тебе гарантийку от Савитар Групп и счета вертолётчиков. Давай завтра к вечеру тогда объявим?
- Да, давай.
- Ладно. Это завтра по итогам вылета определимся. Как ты?
- Я #### как. На связи с АТП и пилотами, Витей и Саней, Джулией, с тобой, с Вадимом Викторовичем, Шамилем и ещё десятком людей. Это если не считать малознакомых тех, кто из любопытства или с назиданиями («Аня, к чему это шоу? Зачем вы это делаете?») ломятся в личку.
- Чем помочь?
Этот вопрос Лёша задавал мне несколько раз за спасы. Спасибо, дорогой.
- Возьмёшь на себя общение с медиа?
- Да, переключай их всех на меня.
- Попроси, чтобы мне не звонили, я понимаю, что это мега важно, но я не железный дровосек. У меня на связи одновременно по четыре человека (минимум). Финансы и страховку тоже, хорошо?
27 июля. Переписка с Гуковым
- ### какой-то. Откуда столько лавин? Воды не сделать.
- Саня, вертаки готовы, но погоды сегодня не будет. Держись. Мы все с тобой!
- Удалось найти полсникерса, чутка попить и даже пописать.
- У Хумара последние три дня было одно яблоко. Терпи. Погода будет.
- Когда?
- Пару дней, но вертак будет в воскресение, чтобы любое окно использовать.
- Через пару дней я тут помру на камушке.
- Нет, Саша. Хумар не помер, и ты не помрёшь. Русские не сдаются.
- Хумар тоже думал, что помрёт, прощался, все рыдали. И выжил.
- С 29-ого неделя идеальной погоды. Терпи и жди.
Ниже тебя не видно безопасную площадку, куда борт высадит спасателей?
- Жди, погода будет. Экономь силы. Делай себе массаж, смотри, чтобы не помёрз. Дыши спокойно.
- Два дня потерпи, и ты снова в обычной жизни. Массаж и следи за дыханием.
- Будет несколько попыток снять тебя тросом. Пилоты тренируются каждый день.
- Завтра короткое окно в девять. Сделаем заброску, чтобы до воскресенья ел как буржуй.
- Мне не надо еды, я срать не могу, в снежном коконе.
- Ты на самостраховке? Продумай как будешь ловить трос, как потом выщелкнешься.
______________________________________________________________________________________________________
6am. Джулия: Аня, доброе утро. Есть новости?
- Отмена, но на стартовой. Ждём погоду.
- Ясно. Написала Сане?
- Да, сразу же.
- Аня, с каждым днём всё тает… Что-то мне не хорошо.
Запрашиваю погоду у Вити. Спасатели готовы вылететь, у них просвет.
- В базовом лагере видимость нулевая. Нашла номер словенцев. Попробую узнать, умеют ли они пользоваться коптером. Отправили бы Сане спутник.
Джулия - вечерний человек, по утрам ей было сопливо. Чтобы отвлечь её от мрачных мыслей, прошу позвонить оператору и отрубить всех, у кого есть доступ к Саниному трекеру, аккум тает, нужно сократить количество входящих.
На связи с ним остаёмся только мы с Джулией.
Как только у неё появляется дело, хандру как рукой снимает.
- Джулия, нам с тобой надо понимать, что вертака сегодня не будет, и завтра, скорее всего, тоже. Сане я написала, что вертаки готовы, но погоды сегодня нет. Погоду обещают в субботу, но хорошо, если она будет в воскресение. Он всё понимает, будет ждать.
Не переживай про лавины. Лавины фигачат по стене, его задевает пылью. Страшно конечно, когда вокруг ухает, но он в безопасном месте встал.
Из хороших новостей: Аскари согласилась использовать трос.
Из плохих: Овчинников переговорил с Савитар групп, денег на репатриацию тела Глазунова нет, в страховку не входит. Денег на то, чтобы снять Гукова нет.
- ОК, завтра с утра запускаем краудфандинг.
Пилоты прислали снимки тела. Непонятные.
Звоню Жене, чтобы посмотрел. Высылаю в максимально возможном разрешении.
Спрашиваю, что решили по репатриации? Женя говорит, что мама и Нина хотели бы, чтобы тело Сергея сняли, кремировали, прах отправили в Россию.
Женя рассказывает, что когда-то они с Сергеем обсуждали эту тему. И оба решили, что лучше уж остаться в горах навсегда. Кладбища и похороны - не для них.
Если есть риск для жизней спасателей, то пусть будет как хотел бы Серёга.
Передаю информацию Овчинникову и Зайцеву. Вадим Викторович отправляет запрос на облёт и репатриацию, пока останки окончательно не засыпало снегом, а Лёша ведёт переговоры со страховой.
Позже при более пристальном изучении снимков окажется, что пилоты ошиблись. Они видели спальник. Верёвка в снегу была красной, а парни брали чёрные.
______________________________________________________________________________________________________
Шамиль связал сразу несколько концов: агенство, важных военных и пилотов.
До 30 июля мы с Шамилем каждые 10-15 минут будем на связи. Днём и ночью. Шамиль помог решить массу вопросов.
Сейчас можно улыбнуться, взглянув на локации людей, занимавшихся спасами: Вадим Викторович Зайцев работал из Исламабада, Шамиль из Парижа, Овчинников из Курмайора и Шамони, и наконец я из подмосковной деревни, в самый разгар дачного сезона.
К этому времени за нашими новостями на Mountain.RU и постами в фейсбуке про Гукова следили десятки тысяч людей со всего мира.
На вечерней связи Дима Клёнов зачитывал мне некоторые комментарии, и если бы можно было тогда заплакать, я бы заплакала.
Подключились центральные телеканалы, радио, газеты, ведущие интернет порталы.
От нас уже просто так нельзя было отмахнуться, нас нельзя было игнорировать. Да никто и не пытался. Все шли навстречу.
Это значит, что наша тусовка не самая тухлая, раз все мы сплотились вокруг никому неизвестного Гукова, всем его подавай домой живым.
И благодаря вам, вашей поддержке, вашей вере, у нас получилось сделать невозможное.
Люди, вы бываете такими хорошими.
План на завтра такой: если с утра погода позволит, то в базовый лагерь перебросим спасателей, попробуем вытащить Саню внешней подвеской.
Если не получится, то Давида, Эрве и Анджея закинем вертолётом в ближайшую от Сани точку, и они начнут движение к нему.
Звучит как сказка.
Нужно подготовить площадку для вертолёта на леднике.
Пишу Вите, чтобы к шести был готов.
Суббота, 28 июля
В два часа утра по Москве (в четыре по местному) Витя присылает погоду: «Плотная облачность 5100, гора закрыта».
Передаю информацию Шамилю.
В три ночи приходит смска от Сани:
- Аня, сегодня ждать? 1% заряда.
Джулия отправляет прекрасный ответ:
- Сегодня лётчики ждут окно. Два вертака наготове. Завтра улучшение погоды. Не сдаваться. Любим и ждём. J.
Пишу ему, что пилоты на старте, но погода будет завтра:
- Это просто вопрос времени. Следи за дыханием, массируй руки и ноги. Жди. Завтра погода.
- Я пытаюсь, но тесно и желудок болит.
Потом мне приходит в голову, что возможно его взбодрит сообщение, которое мне прислал Джефф Лоу: «I’m sure he’ll be safely lifted off. My hopes and wishes are with Sanja». Ты в беседке? Надень.
Тут Саня решает, видимо, что вертолётов он может и не дождаться и вспоминает, что не ответил на мой вопрос трёхдневной давности, были ли они на вершине:
- Мы куда-то взошли, но вершину не нашли. Непогода.
Звонок. Оператор Иридиума (просто святые люди) говорит, что аккумулятор разрядился вконец, связи капут.
Вот это был напряжённый момент. Я знала, что погоды завтра не будет. Возможно её не будет послезавтра. И как он там без единственной ниточки, связывающей его с внешним миром, протянет?
Объясняю оператору, что мне очень-очень нужно отправить ещё хотя бы одно сообщение, очень важное, чтобы Саня понимал, что именно мы собираемся делать, и что должен делать он.
Пишу пилотам, прошу чётких инструкций, которые можно уместить в 160 знаков.
- Завтра жди вертак, будь в беседке уже сегодня! Поймай трос. ВЫЩЕЛКНИСЬ из самостраха, и ты дома. Сделаем несколько попыток + план В (climbers).
- Рюкзак можно взять?
Уфф! Товарищ думает о рюкзаке, не так всё безнадёжно как кажется.
- Нет, минимум веса! Сколько времени тебе нужно, чтобы встать на станцию, и сколько чтобы потом выщелкнуться?
- Не знаю. Палатка плохо открывается. Постараюсь как услышу.
- Завтра вертаки на старте в 6am. Ловим окно, летим. Будем делать попытки каждый день. Всё продумай. Сделай чётко.
Это было последнее сообщение, отправленное Гукову.
Я не была уверена, что и оно прошло.
Больше связи с ним не было.
Окончание следует…
Автор: Анна Пиунова, Mountain.RU
Публикуется на Пикабу с разрешения автора.
Озеро Морейн, Канада.