Авторский рассказ и Коррупция: истории из жизни, советы, новости, юмор — Горячее

А ты попробуй без денег…⁠⁠

4 месяца назад

Председатель правления ПАО «Российская транснациональная корпорация» Сигизмунд Шторм, стоял в своем кабинете на последнем этаже здания Корпорации, и сквозь панорамные окна с удовольствием обозревал Москву, лежащую у его ног. Настроение было отличным: до начала заседания правления оставалось еще полчаса, и можно было уделить десять минут себе, любимому.

Он был доволен собой. Умён, богат, удачлив. Жизнь удалась. Щупальца его корпорации дотягивались до 70% юридических лиц страны и 80% физических. Это мощь! Это глыба! Никто из людей, населявших эту огромную страну, не мог сравниться с ним по влиянию и богатству. И всего лишь перед одним человеком во всем мире он испытывал трепет и страх, его одного он искренне уважал и боялся. А выше того человека был только бог. «Жизнь прекрасна, я все могу, никто и ничто меня не остановит», - улыбаясь произнес он ежедневную мантру, глядя сквозь свое отражение в стекле на раскинувшуюся перед ним Москву.

И тут ему почудился какой-то шелест, отдаленно напоминающий приглушенный взмах крыльев. И вроде даже послышался чей-то смех. И он даже уловил какие-то слова, что-то похожее на: «Да? А так?». Ему вдруг стало тоскливо, он внезапно похолодел и волосы стали дыбом. Что-то неуловимо изменилось, но он не мог понять, что…

«Показалось», – помотал он головой, обтёрся влажной салфеткой и краем глаза посмотрел на монитор. А там поверх экрана биржевых котировок бежала строка новостей. Он быстро присел к столу, присмотрелся и не поверил глазам. Потому что там был какой-то сюрреализм:

- Бюджет перестал быть дефицитным, Минфин выявил незапланированные доходы в сумме 100 трлн рублей, источники этих доходов засекречены;

- По самым осторожным оценкам эти доходы могут вырасти до 200 трлн рублей;

- Индекс Мосбиржи на этих новостях прибавил 50%;

- Минфин предлагает понизить пенсионный возраст, источники финансирования найдены;

- Государственная Дума направила представление Президенту о присвоении министру финансов звания Герой Труда;

- Депутат Потапов выступил с предложением выкупить у США все вооружение, запланированное к поставкам в страны НАТО и Украину;

- Пресс-секретарь Президента сообщил о начале процесса планирования переговоров с лидерами США, Китая, Франции, Германии и Великобритании, запрошенных по их инициативе.

«Они бредят?! Где они взяли 100 триллионов?! Им неоткуда взяться. Мне ли не знать…», - ошарашено подумал он. И тут же ожил мобильник, лежащий на столе: из него пулеметной очередью начали сыпаться уведомления. Он быстро пролистал их и ему вдруг стало дурно. Всё это были уведомления из банков, и все они заканчивались одной строчкой: «Доступно 0». Одновременно в закрытом сейфе раздался какой-то шорох. Он трясущимися руками вставил ключ, рывком открыл дверь и успел заметить, как полмиллиона долларов, случайно завалявшихся там, зыбко заструились на его глазах, а затем просто растаяли.

Не успел он прийти в себя, как ожил селектор, в котором голос помощника произнес: «Сигизмунд Валерьевич, ответьте. Из правительства звонят». Он сорвал трубку, успев только пискнуть в нее «Слушаю» (горло сдавил спазм), как оттуда раздался знакомый голос: «Сигизмунд, слушай меня и не перебивай. Я не должен тебе звонить, но двадцать лет дружбы просто так из жизни не выкинешь. Смотри, на счетах бюджета у нас колоссальные поступления. И все это за счёт тебя, потому что в платежках отправитель – ты, и цель платежа: «Пожертвование». И еще водопадом валятся деньги от неизвестных контор, в которых ты, как я понимаю, тайный бенефициар. Молчи, молчи, мы все такие, не надо слов... 100 триллионов уже пришло точно, но этот поток не останавливается! Звонили из ЦБ, они в ужасе, у них сервера не выдерживают. Никто не понимает, что происходит, однако уверены, что это какая-то мистика. Ведь ты же не идиот чтобы вот так, своими руками… Все наши в панике, и никто не хочет быть следующим. Пока не рассосется – ты изгой, ты заразен, никто с тобой даже говорить не будет. И да, ты снят с должности. Внеочередным заочным собранием акционеров, которое состоялось две минуты назад. Уведомление в твою корпорацию направлено. Не звони пока не рассосется. Удачи тебе, друг! Обнимаю! Всё».

У него затряслись руки. Лоб покрыла испарина, очки вспотели. Рука потянулась к телефону с гербом без диска, но в этот момент открылась дверь и вошел глава службы безопасности Корпорации с пятью сотрудниками специфической наружности. Вид он имел официальный, хотя и немного сконфуженный. «Не звоните никуда, телефоны отключены», - сказал он. – «Отойдите от компьютера, сдайте служебный мобильник и покиньте объект. Немедленно. Вас проводят».

Вся скорбь мира обрушилась на Сигизмунда. Пять минут назад он был полубог и вершитель судеб, а сейчас в обычном лифте, под завязку забитом рядовыми сотрудниками Корпорации, он падал в бездну. Его бывшие подчиненные, вся эта невыразительная плесень, которая всего лишь десять минут назад за его благосклонный взгляд, за одобрительное похлопывание по плечу, были готовы продать душу дьяволу, теперь стояли не поднимая глаз, уткнувшись в телефоны, и от кого-то из них еще отчетливо разило вчерашним перегаром. И это было невыносимо. Он считал секунды, когда лифт достигнет конечной точки.

Наконец, этот кошмар закончился, и он вышел во двор. По привычке шагнул к машине, но охрана вдруг заступила ему дорогу. Не грубо, но как-то каменно-равнодушно. Он пожал плечами и направился к выходу. И вдруг его остановил помощник. Кажется его звали Сергей. А может Андрей. Он не помнил. Он никогда не запоминал имена моли. Сергей, в глазах которого стояли слёзы, протянул ему открытый портфель. Там лежал паспорт, диплом, трудовая книжка, СНИЛС подзарядка и 10 тысяч рублей. «Деньги от меня», - смущенно сказал Сергей. Видно было, что он хотел обнять его на прощание, но не посмел. Сигизмунд обнял его сам, похлопал по плечу, подмигнул и вышел на улицу. В новую, неизвестную жизнь…

Конец I части.

Надеюсь, вам понравилось. Жду реакции. Если нормально зайдёт, напишу продолжение. Хотя что там дальше будет – даже не представляю. Сигизмунд, чертяка такой, своей жизнью живет, что он там дальше выкинет и чем это все закончится – чёрт его знает. Самому интересно :)

Показать полностью

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 18⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 18. ХОД КОНЕМ

Есть такой момент — переломный, но тихий. Без выстрелов. Без драмы. Ты просто понимаешь: тебя скоро возьмут. Не потому, что виновен — а потому, что время пришло. В такие моменты жизнь перестаёт быть потоком. Она становится шахматной доской. Черно-белые клетки, чёткие квадраты, предсказуемые фигуры. И вот ты — не король, не ферзь. Ты — конь. Фигура с изломом.
Ходит по букве “Г”. Не по логике, не по прямой. Но всё равно — ходит.

Я был вторым игроком. Белыми не играл. Первого хода не делал. Но у меня был конь. И этот конь умел скакать мимо камер, договоров и судебных повесток. Первым шагом я продал долю. Своих 40% в компании. Официально — брату жены. Неофициально — себе же, через него. Сделка оформлена на “Медиатор-Групп”, заслуженную фирму, которая существовала на бумаге с 2009 года и принимала участие в тендерах, когда я ещё ездил на “девятке”.

Цена — занижена. Налоги — минимальные. Документы — как швейцарские часы. Все знали: это подстава. Но никто не мог доказать. Главное в России — не быть честным. Главное — быть недоказуемо хитрым. Теперь я — не учредитель. Не директор. Не бенефициар. Не подрядчик.
Не “лицо, принимающее решения”. Я — бывший. “Лицо, покинувшее оперативную позицию”.

Второй ход: имущества у меня больше нет. Квартира — на тёщу. Машина — на водителя, который по совместительству был… алкоголиком, но лояльным. Сейф в банке — на старого знакомого, отставного участкового с дрожащими руками, но стабильной памятью. Все активы — уползли по норам, как крысы при сигнале тревоги.

Жена поняла всё без объяснений.

— Всё? — спросила она, стоя у окна, держа в руках чашку с ромашковым чаем.
— Всё, — ответил я.
— Сколько у нас есть времени?
— Десять дней. Если повезёт.

На десятый день я исчез. Рано утром. Ни прощаний. Ни записок. Ни слёз. Сумка — документы, немного наличных, смена белья и зубная щётка. Никаких фото. Никаких привязок. Никаких “напоминаний о прежнем”. Маршрут был спланирован заранее. Словно побег из крепости.

Поезд до Волгограда.

Далее — машина до границы.

Пешком через лесополосу.

Выход на “точку сбора” в Казахстане.

В рюкзаке — паспорт Василия.

Имя в документе: Василий Никитин.
Возраст — мой.
Фото — чуть скорректированное:
нос — прямее,
губы — тоньше,
родинка на щеке — замазана.
Линия волос — сдвинута.
Даже выражение глаз — другое.
Немое. Не Евгения. Василия.

Паспорт делался три месяца. Через старые связи, через новые деньги, через мастера из Гюмри,
который печатал документы так, как будто это иконы. В поезде я сидел напротив женщины с девочкой. Девочка раскрашивала зайца в книжке. Женщина читала “Коммерсантъ”. Они были свободны. А я был призраком. Но с билетом. В кармане — три сим-карты. На ноге — пластиковый браслет со встроенным GPS-глушителем. В голове — только одно слово: “Беги.”

Я вышел в Волгограде. Меня ждали. Старая “Нива”, облезлая, с потрескавшимися сиденьями. Водитель — молчаливый казах по имени Нурлан. Он сказал только одну фразу:

— Василий?
— Да.
— Поехали. Тут не место для разговоров.

Мы ехали через степь. Ночь была чернильной. Луна — ленивая. Машина пахла бензином и сыростью. Вдоль трассы — ни души. Только ветер, только граница.

Перед тем как перейти пешком, я позвонил жене.

— Всё?
— Всё.
— Живи.
— Постараюсь.
— Мы тебя...
— Не говори. Лучше молчи.

Она молчала. И я пошёл.

Через мокрый луг. Через колючки. Через границу, которую нарисовали на карте, но забыли в поле.

Когда я перешёл — всё исчезло. Россия. Прошлое. Имя. Лавки. Урны. Иванов. НДС. Всё это — осталось по ту сторону. Здесь — только я и дорога.

Я — не Евгений. Я — тень. Я — фигура, сделавшая ход конём.

А впереди — ничего. Никакого плана. Никаких гарантий. Только инстинкт выживания. Только страх. Страх — не враг. Страх — это твой навигатор, когда у тебя отобрали карту.

Я шагал и не оглядывался. Потому что знал: если оглянешься — проиграешь. А у меня остался один ресурс.

Воля. И конь, который ещё мог скакнуть — в сторону спасения. Это — бегство, но не поражение.
Это — фигура в шахматной партии, которая играет своим стилем, против правил, против системы, против самого себя.

Показать полностью 1

[моё] Авторский рассказ Криминал Уголовное дело Расследование Схема Тендер Коррупция Преступление Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 17⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 17. НАЛОГОВЫЕ СКЕЛЕТЫ

Когда следствие задыхается от объема бумаг, показаний, флешек и нестыковок — в дело вступает Налоговая инспекция. Она не стучит в дверь — она впивается в печень, и делает это без лишней страсти. Потому что следователь может пожалеть. А налоговая — не прощает никогда.

Я думал, что дно уже пройдено. После следствия. После камер. После “допросов с пряниками”.
Но дно оказалось этажом ниже — в офисе на Кировском, где пахло антисептиком, кофе “Жокей” и замученной правдой. В кабинет вошёл человек. Молодой, светлый, будто только что из прачечной. Лицо — чистое, как у ученика воскресной школы, но в глазах — пустота серийного аудитора.

Он положил портфель на стол и сказал:

— Евгений Павлович? Откройте, пожалуйста, папку за 2021 год.
— Какую?
— Третий квартал. Нас интересует июль. Особенно расходы.

Я знал этот голос. Голос, от которого волосы седели у бухгалтеров.

Папка за 2021.
Третий квартал.
Расходы.
Доходы.
Акт сверки.
Пояснительная записка, которую писал в 4 утра после коньяка.
НДС, “оптимизированный” через знакомого ИП, зарегистрированного в Махачкале.

Тогда это казалось хитростью. Теперь — это уголовка.

Удар первый — уклонение от уплаты НДС. 3,2 миллиона.
Второй — занижение налога на прибыль. 1,1 миллиона.
Третий — ложные сведения в декларации.
Четвёртый — “бонус” в виде статьи по легализации доходов, полученных преступным путём.

— У нас простая логика, — сказал инспектор.
— Если вы красивее всех писали отчёт — вы первый на расстрел.

Сперва приходили письма. Потом — уведомления через портал ФНС. Потом — звонок с городского номера +7 (863):

— Евгений Павлович?
— Да.
— Добро пожаловать в ад.

Проверки шли волнами. Каждая — с новым инспектором. Каждый — с новой Excel-таблицей. Каждая таблица — как грязная простыня после вскрытия.

В 6:04 утра позвонили в дверь. Не “маски”. Не “ОМОН”. А двое в строгих костюмах, пахнущих типографской краской и печатями. Одна из них — женщина лет сорока. Очки на цепочке. Короткая стрижка. Улыбка как оскал у юриста.

— У нас постановление о возбуждении дела.
— По какому поводу?
— По налогам.
— Но я уже под следствием.
— Это — другое направление. Не волнуйтесь.
— А разве можно заодно и то же?
— Мы ещё не решили, за что именно.

Они нашли: старый договор аренды офиса, в котором занижена сумма аренды на 85%; чёрную зарплату водителю, выданную “на нужды командировок”; ИП на имя бывшей учительницы труда, через которую прошло 12 миллионов в рублях и два перелёта в Анталью; фейковые командировочные, оформленные на мёртвых подрядчиков; закупку канцелярии на 427 000 рублей — где "скрепки" оказались креслом из натуральной кожи и ноутбуком MacBook Pro.

— Это всё пойдёт в дело? — спросил я.

Она улыбнулась. Как акула в момент укуса.

— Это только то, что влезло в мою сумку. Остальное — привезём на следующей неделе.

И тут меня накрыло. Не волной. А холодом. Я вдруг понял, что мне не грозит новый срок за новое преступление. Мне грозит новый срок — за старый стиль жизни.

Адвокат шепнул в камере:

— Надо признавать. Частично. Предлагать возмещение. Главное — показать раскаяние, но не полное. Чтобы выглядело: “попался не вор, а уставший администратор”.

— А если не признаю?
— Тогда… тебя признают. Полностью.

Смешно было смотреть на эти бумажки. Все схемы, что раньше казались инструментом выживания, теперь стали уликами.

Перевод от “ООО Аркадия” — “за услуги консультации” → откат за урны.

Аренда самосвала без водителя → логистика, которую никто не видел.

Бухгалтерский отчёт с графой “разное” → деньги на свадьбу племянника.

Скелеты сыпались, как из разорванного шкафа. Я больше не успевал оправдываться.

— А вот здесь у вас премии — 300 000. За что?
— За успешное завершение проекта.
— Какого?
— Установка лавок на улице Новосельского.
— А мы были там. Лавок — нет.
— Тогда это была премия за мотивацию.

Инспектор сидела напротив. Перебирала бумажки. И — мурлыкала.

— Налоги, налоги, от них не уйдёшь…

Я не выдержал.

— Вы издеваетесь?

— Я работаю, — ответила она.
— А вам — теперь жить с результатом.

И в тот момент я понял: Самое страшное — это не тюрьма. Не суд. Не статья. Самое страшное — это процесс. Процесс, который не болеет, не злится, не радуется. Он просто движется, как ледник. Медленно. Неостановимо. И навсегда.

Показать полностью 1

[моё] Авторский рассказ Криминал Преступление Расследование Уголовное дело Схема Тендер Коррупция Длиннопост

GlebDibernin

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 67 (2)⁠⁠

5 месяцев назад

Эти слова срывают его с привязи. Он больше не может терпеть. Она переиграла его. Влад начинает стягивать с нее трусики, но она не хочет приподнять свои бедра. Опять эти игры? Мирхоев разрывает их и, рыча, входит в нее. Она хочет что-то сказать, но фраза обрывается на полуслове ее стоном. Она прикусывает нижнюю губу от удовольствия. Влад делает движение бедрами. Она подается навстречу, желая большего. И все-таки игра еще не закончена. Мирхоев тяжело дышит, но двигается медленно. Его руки гладят ее бедра. Он ощущает, как она напрягает свои мышцы и откликается на каждое движение. Пот течет по его лицу. Медленно, чувственно и глубоко Влад продолжает входить в нее, постепенно сводя с ума. Не в силах справиться с эмоциями, она откидывает голову и руки назад, начиная громко стонать. Мирхоев не выпускаю ее ягодицы из рук, постепенно наращивая темп. Ее спина выгибается дугой от наслаждения. Внезапно он останавливается, стаскивает ее на пол и ставит на колени. Его движения становятся резкими. Никакой нежности. Ей это нравится. Руками Влад обхватывает и сильно сжимает ее груди. Мадина начинает громко стонать, не в силах сдерживаться. Он двигается все быстрее. Она обхватывает его руки на своей груди своими и впивается в них ногтями, не в силах сдержать стоны. Оргазм накрывает их одновременно. От перепада давления у Влада закладывает уши. Он делает еще несколько движений и замирает. Дрожь проходит по их телам. Мирхоев ложится на спину, прямо на голый паркетный пол. Мадина ложится рядом, и обнимает его, тяжело дыша. Несколько минут они лежат так, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. После чего она страстно и благодарно целует его в губы. Вот и конец игры, счет равный.- Спасибо тебе. У меня такого никогда не было.

- Обращайся. Пара пустяков.

- Пошел вон.

- А как же чай?- Ты получил, что хотел. Я тоже. Вали.

- А где моя награда? – сказал Влад, хитро улыбаясь. – Ну всего одну чашку!- Хорошо. Только одну.- Вот и хорошо, а я пока в душ.

Через полчаса они сидели на кухне. Стол заставлен разными сладостями и нарезками к чаю. После душа выяснилось, что оба сильно проголодались. Поэтому было решено совместить чаепитие с ужином. Но так как готовить, или заказывать еду не хотелось, было решено обойтись бутербродами.

По всей квартире то там, то здесь, лежали различные книги по психологии. Даже на кухне и в туалете висело несколько полок.

- Зачем тебе столько книг? – спросил Влад, разглядывая творческий беспорядок.

- Я люблю читать.- А почему ты раскладываешь их по всей квартире?

- Ну, во-первых, у меня не хватает места. А во-вторых, мне так удобно. Увидела какую-то книгу и решила что-то в ней перечитать. Такой, своего рода, новый подход к повторению пройденного, – засмеялась Мадина. Она надела спортивный костюм и выглядела моложе своих лет.

- Есть место, где ты не читаешь?

- Дома? Дома нет. Читаю везде и всегда, когда есть возможность. В метро – читаю, за рулем – читаю. Наверно, только на работе не читаю.

- Почему?- Ну, там я больше общаюсь с пациентами.

- С пациентами? Так ты их называешь?

- Ну да. Я же психолог. Люди приходят ко мне с душевными проблемами, и я их лечу.

- Как ты это делаешь?

- Много способов. В основном я приверженец гештальтпсихологии. Она мне ближе, чем психоанализ Фрейда.

- Оу, оу, оу. Подожди, ты со мной сейчас говорила? Давай попроще. Из всего этого набора слов я слышал только про Фрейда.

- Ну, короче, есть такая теория психоанализа. Она основана на том, что человек, чтобы хорошо себя чувствовать, должен всегда доводить все до конца. Это типа «сделал дело – гуляй смело». Понимаешь?

- Не совсем, – сказал Мирхоев, наливая себе еще кружку ароматного чая.

- Будешт лучше, когда ты пошел на день рожденья к другу, сделав все свои дела, чем, если ты знаешь, что завтра с похмелья придется идти в офис и доделывать?

- Думаю, да.

- Вот эта законченность, состоящая из малых частей, и называется по-немецки «гештальт». То есть книга, состоящая из слов, предложений, мыслей, имеющая все части, – это гештальт. Такой законченный пазл. Теперь понятно?

- В общих чертах. И как это выглядит на практике?

- Ко мне приходит человек со своими переживаниями. Я с ним беседую, и мы находим основные причины его волнений. После чего обсуждаем их, и тем самым человек начинает обращать внимание на эти болевые точки, тем самым получается гештальт по всем вопросам, и его психологическое состояние улучшается. Часто люди даже не замечают, из-за чего ощущают дискомфорт. Все это сказывается. Человек становится раздражительным, конфликты на работе, в семье, на дороге. Отсюда и агрессия, и насилие в семье, и преступления.

- А это что? – спросил Владислав, указав на небольшой стеклянный кулон с продетой через него серебряной цепочкой, лежащий на полке рядом с книгами.

- Это мой магический глаз, для ввода человека в гипноз. В нем нет ничего особенного. Вводить можно с помощью любого предмета на веревочке. Просто он мне нравится.

- Ты и гипнозом владеешь?

- Так, немного. Иногда человеку настолько сложно расслабиться, что проще ввести его в гипноз.

- По-моему, это все бред.

- Что бред?

- Гипноз, психоанализ твой.

- Почему?

- Ну вот, например. Есть у человека проблема, он должен 1 миллион долларов. Вот как твой психоанализ поможет ему? Ты ему лимон баксов нагадаешь?

- Я не гадалка и не ведьма. Проведя с ним несколько бесед, я помогу ему очиститься от стереотипов и понять, что хочет лично он. У меня были такие пациенты. Когда ты спокоен внутри, ты ни на что не отвлекаешься и быстрее идешь к намеченной цели. Один, например, никак не мог сосредоточиться и закончить проект здания. У него все валилось из рук. После моих сеансов он стал более собранным и благодаря этому уложился в срок. Другой – бизнесмен как раз из твоего примера. Он должен был много денег. В ходе наших сеансов мы выяснили, что он больше не хочет жить в Москве и заниматься своим бизнесом. Более того, он был внутренне готов поменять свой образ жизни. Просто окружавшие его люди заставляли его соответствовать.

- Как это?

- Да вот так. У него был дом на Рублевке, несколько дорогих квартир в Москве. Престижные авто у него, жены, няни. Позолоченный Vertu, часы за 50 тысяч долларов и так далее.

- И как он закончил?

- Продал все в Москве. Расплатился с долгами. Переехал с семьей на Байкал. Оставшихся денег ему хватило, чтобы открыть там турбазу. Мы иногда с ним созваниваемся. И знаешь, что самое интересное?

- Ну, и что?

- Что, зарабатывая в 20 раз меньше, ему стало хватать на все, что ему теперь нужно. Он хорошо живет. У него и у жены по внедорожнику. Есть все необходимое. Есть счета в банках. А главное, он прекрасно себя чувствует и проводит много времени со своей семьей.

- Семья – это, конечно, важно. Иногда даже крайне важно, но я все равно не верю в это все. Гипноз этот твой. Лажа это все. Если человек идет к мозгоправу, это финал.

- А сам когда-нибудь пробовал?

- Что?

- Гипноз.

- Нет.

- Ну, тогда о чем ты говоришь? Я думаю, ты просто боишься.

- Я? Чего?- Что кто-то узнает твои секреты.

- Да какие у меня могут быть секреты.

- Вот ты кем работаешь?

- Я менеджер в МТС.

- Ого! Судя по машине и прикиду, у тебя хорошо там идут дела. Много сим-карт продал?

- Не жалуюсь.

- Так ты готов?

- К чему?

- Попробовать гипноз и психоанализ?

- Запросто.- Хорошо. Тогда иди в кабинет и ложись на кушетку, а я сейчас приду.

Влад быстро допил чай и прошел в кабинет. Вдоль одной из стен располагались шкафы с книгами. На стенах висели дипломы об окончании Мадиной различных курсов и вузов по психологии. Кожаная кушетка с изгибом для спины и кресло дополняли картину рабочего кабинета психотерапевта. Он удобно устроился в кресле. Оно было анатомическим и приятно поддерживало спину. Чем-то напоминало кресло Влада на лоджии в квартире. Не хватало только сигареты и кофе. Через пару минут пришла Мадина. Она придала себе серьезный вид, собрав еще мокрые волосы в хвост и надев очки.

- Ничего, если я останусь в джинсах и майке? Так не хочется надевать костюм.

- Я не против, даже в том случае, если ты будешь без них. Да ролевые игры это неплохо. Знаешь, как в кино, пациент и доктор. У тебя костюма водопроводчика, случайно, нет?

- Не смешно. Мы занимаемся серьезным делом. Теперь я твой доктор, а ты мой пациент.

- Как скажешь, – улыбнулся Владислав, удобнее устроившись в кресле.

- Попробуем поговорить или сразу начнем с гипноза?

- Давай сразу наводи на меня чары. Я всегда люблю пробовать все на полную катушку.

- Хорошо. У тебя травмы головы были? Эпилепсией не страдаешь? Психические расстройства есть? Наркотики принимаешь?

- Нет, здоров как бык. Наркотики? Только если алкоголь и сигареты.

- Это не считается. Тогда смотри прямо в центр амулета, не отводя взгляда.

Мадина села в кресло рядом с ним и стала медленно раскачивать амулет на цепочке.

- Ты смотришь в центр и только отвечаешь на мои вопросы. Я буду считать до двадцати. На цифре 20 ты заснешь. Я буду задавать тебе вопросы о том, что тебя беспокоит, и постараюсь подсказать тебе, как убрать тревогу из твоей жизни. Потом я снова скажу 20, и ты проснешься. Готов?

- Да.

- Один, два, три, твои глаза внимательно смотрят в центр. Четыре, пять, шесть, ты ощущаешь, как каждое движение глаз дается тебе немного сложнее. Семь, восемь, девять, твои веки тяжелеют. Десять, одиннадцать, двенадцать, ты чувствуешь тепло. Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, тепло разливается по всему телу. Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, тебе хочется спать. Веки настолько тяжелы, что ты не в силах больше держать глаза открытыми. Ты закрываешь глаза. Девятнадцать, двадцать…

Мирхоев открыл глаза. Голова была стерильно чистой. Он давно так не просыпался. Никакого звонка будильника или мелодии мобильного. Влад проснулся потому, что выспался. Все тело было полно сил. Не было никаких тревог, переживаний. Он поймал себя на мысли, что его даже не тревожит, увидит ли он сейчас пропущенные звонки или сообщения на своей куче мобильных. Ему было очень легко. Зачем нужны деньги, если они забирают покой, душу и всю жизнь? Может так только у него, или, может, есть исключения? Но разве же он плохо жил в своей старой жизни? Влад не фасовал своих друзей по пакетам, на него не покушались олигархи, он не организовывал убийства. Ему вдруг захотелось просто честно работать и приносить деньги домой. Просто жить как человек. Мирхоев ясно понял, что поторопился жить так, как ему навязывали, а не как он хотел.

- Как спалось? – раздался голос Мадины, который вывел его из забытья.

- Эээ, ну как сказать. Не знаю. Но чувствую себя прекрасно. Сколько я проспал?

- Часов пять.

- Ты же говорила, я проснусь, когда ты скажешь 20.

- Да, но мне не хотелось тебя будить. У тебя был уставший вид, и я решила дать тебе отдохнуть.

- Который час?

- Семь часов утра.

- Значит, это все правда. Все то, что ты говорила. Я действительно отлично себя чувствую, но ничего не помню.

- Так это и бывает.

- Я что-то говорил? – вдруг забеспокоился Влад. Ведь если я был под гипнозом, я мог рассказать что-то лишнее.

- Да, об этом я и хотела поговорить. Прежде всего, не волнуйся. Все, что слышит психоаналитик, касается только его и пациента.

- Что я наговорил?

- Понимаешь, это…

- Мадина, о чем я говорил под гипнозом? – уже повышая тон спросил Владислав.

- Влад, мы начали с твоего детства. Все было хорошо. Ты рассказывал о своих детских страхах. Потом о школе. О том, как ты влюбился в меня. Потом ты говорил про то, как попал на рынок. Затем последовал твой переезд в Москву, и как тебе было здесь одиноко. И как ты нашел свою новую семью. С этого момента ты стал говорить как-то, как-то очень путано. У тебя был озноб. Я даже хотела остановить сеанс, но ты успокоился. Ты говорил о каких-то своих новых знакомых, которых ты почему-то называл братьями. А потом началось страшное, ты стал рассказывать про трупы. Это было похоже на фильм ужасов, настолько нереально это все звучало. Твой рассказ перемешивался встречами с братьями и сценами из твоей жизни с трупами. Меня это сильно испугало, но я боялась оборвать сеанс, так как ты был очень возбужден. В таких случаях это не рекомендуется.

- Мадина, ты понимаешь, что это все…

- Я понимаю, что это все не мое дело. И это меня не касается. И я не буду спрашивать, причем тут менеджер МТС и горы трупов.

- Мадина, это не то, о чем ты думаешь. Я могу все объяснить…

- Выслушай меня. Я ничего не хочу об этом знать. Это твоя личная жизнь. Я сама виновата в том, что произошло. Мне просто хотелось помочь тебе, и у меня частично это получилось. Теперь тебе будет легче, так как нам удалось найти решение некоторых твоих страхов. Но в основном я не знаю, как тебе помочь. Это, это слишком для меня. И, и…

- И что?

- И я прошу тебя уйти. Мне пора собираться на работу.

- Хорошо.

Влад вышел из кабинета и стал надевать куртку. Мадина тоже вышла и стояла в дверях.

- Мадина, послушай. Это все. Это все не я. В плане, я никого не убивал.

- Я знаю это. Я умею понимать, когда человек говорит о том, что совершил, а когда о том, что наблюдал. Ты был свидетелем всего этого, но сам не убивал. Тот, кто убивает, говорит об этом совсем по-другому. У меня были убийцы, и ты не похож на них. Но столько убийств, Влад…

Мирхоев хотел подойти и обнять Мадину, но она мягко отстранилась.

- Нет, не надо. Не подходи. Прости меня, но я так не могу. Я специально уехала из Осетии, чтобы быть подальше от всего этого криминального мира. Когда каждый парень в Республике хотел быть рэкетиром. Мне удалось влиться в другой мир, и я не хочу его терять, даже ради тебя. Считай нашу встречу моей оплатой с процентами за 10 лет, за то, что уехала тогда, предварительно не объяснив тебе всего. Но на этом все.

- Я так понимаю, спрашивать у тебя номер телефона после всего этого бессмысленно?

- Именно.

- Ты говоришь так, будто мы этого больше никогда не повторим. Что же, прости меня за все. Я не хотел, чтобы все так получилось. Я думал мы…

- Ничего не надо объяснять. Это твоя жизнь, а я никто тебе, чтобы тебя в чем-то обвинять. Просто вернулись на один день в прошлое и только.

- Я все понимаю. До свидания, Мадина.

- Нет, нет, Влад. Прощай. Я искренне старалась, все вернуть, и даже были мысли, но… Я не хочу всего этого.

- Даже если мы больше никогда не увидимся. Знай, что я все равно люблю тебя, Мадина.

Ее глаза сжигали его. Влад чуть покраснел от стыда за то, что не сказал этих слов раньше, как только увидел ее. Эти простые слова, которые он произнес сейчас с такой легкостью. И которые он никому не говорил искренне в течение десяти лет.

Мадина посмотрела на него растерянным взглядом, готовая сказать что-то еще, но Влад принял решение за двоих. Так было лучше для них обоих.

Пока двигатель прогревался, Мирхоев просмотрел мобильные. За то время, пока он был в отключке, звонков не было. Все правильно, все так и должно было закончиться. Он не хочет, чтобы она считала себя чем-то вроде его трофея. Его очередной девушкой на ночь. Его галочкой рядом с ее именем. Она не хочет, чтобы ею пользовались, слишком много она сделала, чтобы не допустить этого вновь. Они слишком разные, и она лучше его. Семья вновь лишила Влада части прошлого.

Взглянув в окно, Мирхоев увидел ее. Она появилась там всего на мгновение. Мгновение, которого хватило, чтобы увидеть всю ее красоту, узнать ее тайну. Мгновение, за которое Влад понял, что сейчас натворил. Он ее разочаровал. Да, именно разочаровал. Он понял это и тут же пожалел, что не поддался панике и не сбежал еще вчера. Мадина ждала не его. Она ждала кого-то другого, кто должен был принести ей счастье, радость, возможно, даже любовь. Но на ее жизненном пути появился Влад. Другой Влад, который ее разочаровал. Его появление было ей абсолютно не нужно, и она сразу исчезла. Всю ночь он помнил по секундно. Он наслаждался общением с этой умной, сексуальной и нежной женщиной. Старался запомнить ее такой навсегда. На всю жизнь, сколько бы её у него не осталось.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Авторский рассказ Преступление Криминал Уголовное дело Расследование Коррупция Следственный комитет Длиннопост

GlebDibernin

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 66 (1)⁠⁠

5 месяцев назад

Глава 61. Братья против братьев

У Смерти лишь один метод оплаты… и для клиентов, и для прислужников. И да воздастся последним втройне.

Неизвестный автор

Состав «братьев», проживающих в Подмосковье, постоянно менялся. Тембол Фадзиев, Урузмаг Таланкоев получили поддельные документы и уехали за границу. Остальные мечтали уехать и постоянно говорили об этом между собой. Они понимали, что путь в Осетию для них закрыт. Стоит им появиться в каком-нибудь дальнем поселке, и об этом на следующий день будет знать вся Республика. Парням хотелось увидеть свои семьи, жен, детей, но вера в могущество Брата держала их здесь. Напряжение среди «братьев» росло с каждым днем.

С определенного времени Шаринов стал вести себя очень странно. Причиной его поведения послужили новости, которые привез Куба, когда последний раз приезжал к ним. Он сообщил, что мама Рената включила старый мобильный телефон, принадлежавший ему, и после этого в ее доме был произведен обыск. Полицейские напугали ее, довели до слез. Шаринов неоднократно высказывался, что собирается поехать в Северную Осетию и убить всех обидчиков мамы. С каждым днем он становился все более агрессивным и нелюдимым. При этом он никогда не расставался с оружием. Ни днем, ни ночью. В комнате, где он спал, была целая сумка с оружием и патронами. При себе Ренат постоянно носил пистолет и гранату Ф-1. Когда его спрашивали, зачем они ему, когда вокруг только «братья», Шаринов отвечал: «Если за нами приедут менты, я им живым не дамся и постараюсь забрать столько шакалов, сколько получится».

После задержания Князя на дачу в Подмосковье привезли Муссу Дугуева. Его объявили в федеральный розыск за участие в нескольких убийствах в Осетии. Из всех братьев близко он сошелся только с Ренатом. У них оказалось много общих тем для разговоров. С течением времени Мусса тоже начал постоянно носить при себе пистолет и вести себя очень настороженно по отношению ко всем «братьям». Ели Дугуев и Шаринов всегда отдельно, будто боялись, что их подслушивают. Последний месяц они каждое утро брились и одевались, как для выхода в город. Было очевидно, что они что-то ждут. Когда к ним приезжал Брат, то Ренат позволял себе дерзить ему, как бы в шутку. Но все это не нравилось Алихану. Однажды Шаринов спросил у Брата, можно ли ему сделать сразу три поддельных паспорта, а то одного ему маловато. Все поняли, что он озвучил мысль, которая крутилась у каждого в голове. Алихан ничего не ответил, лишь недобро улыбнулся и похлопал его рукой по плечу.

В то же время для всех было очевидным, что Дугуев сильно сдружился с Шариновым. Они начали плести интриги против Брата. Мусса, в частности, говорил, что в Осетии есть человек намного могущественнее Джавы, и может, стоит обратиться к нему за помощью. Ни фамилии, ни имени он при этом не называл. «Братья» спрашивали, к чему он это все делает, для чего, зачем пытается разозлить Джаву. Ведь Алихан принял его в свою Семью, финансово обеспечивал, решал проблемы. Его семья в Осетии жила на деньги, которые Брат постоянно передавал им. При этих словах Дугуев сразу менялся в лице и начинал оправдываться, говорить, что он хорошо относится к Брату, и просто так шутит. Хотя буквально некоторое время назад говорил про него совсем иное. Все окружающие это замечали. Хитрость не была сильной его стороной.

В действительности Шаринов и Дугуев постоянно вели разговоры о том, что им надоело скрываться, и они хотят уйти отсюда. И если Джава не может им помочь, то надо самим позаботиться о себе. Уговоры остальных «братьев» выкинуть такие мысли из головы, и перестать провоцировать Брата, не привели к успеху. Заговорщики остались при своем мнении, что, как результат, и привело к неизбежному.

Ара стал случайным свидетелем одного разговора. Из него следовало, что Шаринов и Дугуев все-таки собрались ехать в Осетию, не поставив в известность Алихана. Цель была – убить в Осетии «полицейских и прокурорских», которые приходили в дом Рената с обыском. Ара в тот же день рассказал об этом разговоре всем. «Братья» опасались, что Шаринова и Дугуева задержат сотрудники полиции, и они могут выдать их местонахождение. Поэтому они, немедля сообщили об этом Олегу Тернаеву, чтобы он доложил обо всем Советнику. Он привозил все необходимое «братьям» на дачу, и являлся их единственным связным с внешним миром.

Прошел месяц. Олег приехал в очередной раз с покупками на дачу. Разложив пакеты и рассказав последние новости, он сообщил, что от Советника поступило указание на убийство «неразлучной парочки», поскольку те становились неуправляемыми и опасными для Семьи. Благословение было получено.

Вечером того же дня Жженый и Шаринов вечером спустились на первый этаж. Там они как обычно стали делать себе кофе. Юра посмотрел на Тернаева, который махнул ему головой, что означало – «пора». Сделав кофе, братья пошли в гараж, который находился под домом в цокольном этаже. В доме курить было запрещено. И покурить в гараже за чашкой кофе было обычным делом. Постепенно дисциплина стала разлагаться и втайне от брата курили все. Следом за ними в гараж спустился и Ара. Ничего не подозревающий Ренат сел на стул, и положил ноги на батарею. Это была его любимая поза. Рядом с ним стоял Жженый. Ара присел на лестнице на ступеньку, делая вид, что разминает ноги. Затем в гараж спустился Руха, оценил обстановку, поднялся наверх и спустился уже с пустым мусорным пакетом в руках. Все в гараже курили, наблюдая за клубами дыма, и думая каждый о своем. С течением времени тем для разговоров среди «братьев» становилось все меньше. И молчание никого не тяготило. Когда Руха проходил мимо Шаринова, он неожиданно набросился на него и схватил за шею удушающим приемом. Ара и Юра подскочили и повалили Рената на бетонный пол. Тот попытался оторвать руку от горла, но Ара и Жженый схватили его за руки. В то время как Базиев быстро надел на голову Шаринова пакет и стал заматывать его вокруг шеи. Ренат отчаянно сопротивлялся, но перевес сил был не на его стороне. На звуки борьбы прибежал Тернаев и подал Юре наручники, которые он быстро надел на руки Шаринова спереди. После этого Олег вышел из гаража. Он должен был подняться наверх и скрутить ничего не подозревающего Дугуева, чтобы избежать лишних неожиданностей.

Через пять минут Ренат обмяк и перестал сопротивляться. «Братья» перевернули тело животом на пол, и обыскали его. Как ни странно, ни пистолета, ни гранаты у него с собой не оказалось. Он просто забыл их в другой толстовке. Ара громко крикнул, чтобы было слышно на первом этаже: «Олег, разогрей пиццу!». Это означало, чтобы он спускал второго. У спущенного вниз Дугуева были связаны руки, на лице видны синяки. Его силой посадили на стул. Сначала с ним стал разговаривать Тернаев. Ара в это время вышел из гаража. Там оставались Руха и Жженый. Когда Ара вернулся с топорами и ножами для разделки мяса, «братья» сказали, что Мусса «поплыл». У них с Шариновым в планах было убить всех, перед тем как уйти из дома, чтобы избежать преследования. Ара ударил его кулаком в плечо, после чего предложил посмотреть внимательней на труп Рената и спросил:

- Ты знаешь, почему с ним так случилось?

Дугуев посмотрел на тело отсутствующим взглядом и ответил:

- Каждому свое.

Ара вышел из гаража, якобы посмотреть на костер, который разгорался во дворе, а на самом деле, чтобы перевести дыхание. Его раздирала злоба и ненависть к тем, кто еще недавно являлись его «братьями». Он ненавидел предательство и сам был верен Семье до конца. Через пару минут он снова вошел в гараж и увидел, что Шаринов неожиданно вскочил с пола и попробовал встать на ноги. Из-за пакета на голове, он ударился о дверь гаража и снова упал. К нему подбежал Жженый и стал удерживать на полу. Руха схватил металлическую кочергу, и стал бить её Рената. Казалось, Шаринов не чувствовал ударов, он лишь рычал как раненый зверь. Из-под пакета на голове раздавались нечленораздельные звуки. Он дергался и пытался подняться на ноги, но Руха не давал ему этого сделать. Пол гаража забрызгало кровью. Ара тем временем поднялся на первый этаж, и взял бейсбольную биту. Когда он вернулся, Юра взял у него биту и несколько раз ударил Шаринова по туловищу и голове. Он все также лежал на полу, но уже не рычал, а тихо выл. Еще несколько ударов битой и Ренат окончательно затих. Но Ару это неудовлетворило.ё Он взял у Жженого биту и начал бить уже не реагировавшее на удары тело. Он бил его по ногам, туловищу, голове, рукам. Братьями овладела жажда возмездия за совершенное предательство. Руха и Жженый стали поочередно избивать кочергой Дугуева. Он лежал без сознания на животе лицом вниз. Хрусь костей смешался с ругательствами на русском и осетинских языках. Через 10 минут «братья» выдохлись. Когда тело перестало реагировать на удары, Ара отстранил их, и надел пакет на голову, крепко обмотав скотчем.

Все смотрели друг на друга. Никто не хотел делать первый шаг к следующему «этапу». Тогда Ара взял большой нож для разделки мяса. Под шею и голову Дугуева он подставил пластиковый таз и, повернув его голову чуть вправо, воткнул нож в шею, сделав глубокий надрез. Из шеи выделилось небольшое количество сукровицы. Дугуев был мертв. Но Ара остался неудовлетворенным и не успокоился, пока не отрезал Дугуеву голову. При этом нож погнулся, и ему пришлось сходить за крепким охотничьим ножом, с помощью которого он довел начатое дело до конца.

«Братья» принесли в гараж деревянные доски, на которые положили труп Шаринова и сняли с него одежду. Ара, на правах «первопроходца», одним ударом отрубил Шаринову голову. Затем стал отделять и разрубать конечности с левой стороны, а Жженый – с правой стороны туловища. Расчленяли в области суставов, со знанием дела и опытом. Сначала по локоть, потом по плечо, ноги по колено, потом по бедра. Части Шаринова собрали в два больших черных пакета. Их приготовили заранее. Отработанная технология, заученные движения. С телом Дугуева поступили проще. Жженый отрубил только ноги в области таза. Ара же отрубил обе руки. Тернаев, будучи «рачительным хозяином», срезал с частей трупа куски мяса и отдал сторожу на соседней даче для собак. Трупы друзей жгли всю ночь и весь следующий день на костре.

Был сентябрь, выходные дни, поэтому никого не удивляло, что на соседней даче уже два дня не переставая, жарят шашлыки. На всякий случай чтобы оправдать запах жареного мяса, Руха все это время на другой стороне дачи жарил свинину и курицу. Пришлось вытащить все имевшиеся в морозилке запасы. Пол в гараже тщательно вымыли с хлоркой. Два топора, кочергу, биту, нож, доски, на которых разрубали тела, одежду трупов и свою, а также личные вещи Шаринова и Дугуева «братья» сожгли в том же костре. Трупы сгорели практически без остатков. Оставшиеся кости выкинули в уличный сортир. Сумка с оружием так и осталась лежать в спальне Шаринова.

***

Влад приехал на дачу через несколько дней после случившегося. Ему никто не сообщил о случившемся. Ара с Жженым помогли Мирхоеву занести пакеты в дом. При виде их напряженных лиц, он сначала решил, что кто-то с кем-то поругался или подрался. В доме было необычно тихо. Телевизоры не работали, никто не играл в приставку. Владислав заметил, что все «братья» собрались на кухне и в столовой, кроме Дудуева и Шаринова. Влад не предвидя подвоха, спросил:

- А где наша сладкая парочка?

Жженый удивленно вскинул на него глаза, и спросил:

- А ты что, не в курсе?

Ты о чем?

- Нет их больше.

- В смысле? Как нет? А где они? Уехали?

- Кончили мы их, Влад. Предателями оказались, – вступил в разговор Руха, как ни в чем не бывало раскладывающий продукты по полкам. Будто убийство «братьев» стало настолько обыденным делом, как поставить чайник на печку.

Мирхоев обвел взглядом всех окружающих и увидел их глаза. За много лет, что он был в Семье, ему стало впервые не по себе в присутствии «братьев». Это не были глаза людей. Что-то незаметное обычному взгляду произошло с ними. Ему стало невыносимо находиться на кухне. Он хотел было что-то сказать, но ком встал в горле. Влад никогда не был близок ни с Шариновым, ни с Дугуевым, но они были его «братьями». Они столько времени прожили под одной крышей, ели с одного стола, а закончилось все вот так... Вчерашние «братья» просто оказались предателями. Опять. Влад точно знал, что ни Джавы, ни Советника не было в городе. Это означало только одно. Брат уже перестал уделять внимание выяснению причин того или иного поведения «братьев». В отличие от Шамы и Солдата, с которыми он долго говорил, перед тем как решить их судьбы. Теперь он даже не выслушал их. Владислав смотрел в глаза окружающих людей и видел, что они ищут оправдание содеянного. И тут Ара пришел на помощь:

- Влад, пойдем, покурим на улице. Здесь слишком жарко.

Они вышли во двор и прошли к крытой беседке. Там Ара в подробностях рассказал ему все. От подслушанного разговора, до жарки шашлыков.

- Это было действительно необходимо? – наконец спросил Влад, после того как он закончил свой рассказ.

- Влад, они хотели убить нас!

- Да с чего вы это вообще взяли?

- Я же тебе сказал. Я все слышал своими ушами. Они признались.

- Нельзя было просто связать их и подождать Брата?- Он приказал их убить. Мы не могли его ослушаться. Что с тобой? Тебе их жалко, что ли?- Что со мной? Посмотри, в кого мы превратились! – сказал Влад, прикуривая с горькой усмешкой. – Мы уже не можем решать проблемы без топора, пакета и скотча. Для нас стало обыденным делом разложить человека по пакетам. Так проще, чем просто поговорить.

Владу было сложно свыкнуться с таким вариантом решения проблемы, но в каждом предыдущем случае он смог привести себе доказательство необходимости сделать это. Но зачем, зачем надо делать это со своими?!

- Ты против того, что мы не дали нас убить?

- Нет, нет. Я против того, что Брат принял это решение, не разобравшись до конца, что произошло. Я против того, что их, как кусок говядины, разложили по пакетам. Помнишь, тогда в подвале, с Солдатом, Пастор удивлялся, зачем нужна эта показуха? Сейчас то же самое. Почему было не пристрелить их и закопать? Неужели ты не чувствуешь разницы? Тебе уже неинтересно просто убить? Ты сам превратился в мясника.

- Мне тоже это все не приносит удовольствия. Но когда я услышал, что Шаринов и Дугуев собирались убить меня, какие чувства я должен был к ним испытывать? Радость? Сочувствие?

- Ненависть. Чувство мщения. Все что угодно. Но я все равно считаю, что это не повод смотреть, что у человека внутри.

- Мне кажется, ты начал сдавать. Мне казалось, ты привык к таким моментам в Семье.

- Мне тоже так казалось, Ара. Наверно, я действительно устал. Просто Брат долгое время вбивал нам в головы, что мы Семья. Но это, это другое. Мы жрем сами себя, и когда-нибудь вымрем.

- Так и есть. Но несмотря на трудности, мы все равно Семья. Все наладится. Прекратите нагонять тоску.

- Нет, ничего уже не будет так, как прежде.

- Почему?

- Потому что члены Семьи не едят друг друга. Это уже называется по-другому, – сказав это, Влад, не прощаясь, вышел из беседки и быстрым шагом направился к выходу. Глядя на удаляющийся знакомый дом, он вдруг почувствовал обиду. Они с Арой всегда все делали вместе: и хорошее, и плохое. И отвечали потом за это тоже вместе, как и положено лучшим друзьям. Они делили все пополам. А теперь Ара нашел себе новых друзей, и между ними явно проступило отчуждение. Еще обиднее было понимать, что Ара сам оттолкнул от себя друга. Он даже не пытался его остановить, окликнуть, объяснить еще раз свой поступок. В душе Мирхоева тоже боролись разные чувства. Он уверенно знал одно: только с Братом у них есть надежда на завтра. Поэтому они должны делать то, что говорит он. Даже если это идет в разрез с той идиллией, которую ты сам себе придумал.

***

Влад ехал в Москву и думал о своей жизни. Он пытался честно ответить сам себе на два вопроса. Когда он потерял чувство реальности, и когда его затащило в эту черную дыру? Каждый раз, когда они закрывали глаза на те или иные разногласия в действиях и словах Джавы, «братья» превращались в беспрекословных солдат. Все боялись упрекнуть Брата в неискренности слов. Все малодушничали, моля бога, чтобы их не коснулся его гнев. И к чему это привело? «Братья» стали убивать друг друга, не задумываясь о последствиях. Это нельзя назвать Семьей. Это все что угодно, но это не семья. Брат стал делать только то, что выгодно ему. Все остальные – это лишь разменные монеты в его игре. Как легко вешать ярлыки на фигуры. Сегодня ты мой брат, а завтра ты наш враг. Брат взял на себя функции бога. С такими мыслями Владислав въехал на парковку. Впереди была пятница, но настроения отмечать ее как раньше не было. Хотелось покоя.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Авторский рассказ Коррупция Расследование Следственный комитет Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 16⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 16. СМЕРТЕЛЬНЫЙ БОЙ

Если ты никогда не доказывал, что твоя урна действительно стоит на перекрёстке Дзержинского и Пушкинской — значит, ты не жил в России по-настоящему.

Это был не допрос — это был полевой трибунал с калькулятором. Не спецназ. Не маски-шоу. А трое людей с папками, флешками и гниловатой улыбкой.

Следствие требовало невозможного — и делало это с методичностью сапёра. Им нужно было доказать, что: урна действительно установлена; её материал — соответствует техзаданию; цена — обоснована, а не плод фантазии бухгалтера, у которого в телефоне был Telegram-канал "Цены от потолка". Поставщики — реальны, с ИНН, складами, а не с мыльницей и аккаунтом на “Авито”. Рабочие — живые, не призраки со СНИЛСом умерших охранников. Деньги — не проходили через “прокладки”, зарегистрированные на бывших библиотекарей и преподавателей кулинарных техникумов.

Я наблюдал за этим изнутри. А в центре — Евгений Павлович. Тот самый “бог уличной мебели”. Тот, что раньше цитировал Декарта, сидя на лавке с Wi-Fi. Теперь — сидел на табурете, под тусклой лампой, и отвечал на вопросы людей, которые улыбались только во сне.

— Где вы брали пластик на урны?
— В “Пластгранит-Юг”.
— Документы есть?
— Пропали во время переезда.
— Очень удобно. Дальше.

— Почему одна и та же лавка стоит по-разному в двух контрактах?
— Разный регион.
— Климат?
— Да. Влажность влияет на металл.
— Поэтому цена разнится на 60 тысяч?
— И логистика…
— Угу. Логистика…

Следователь — молчаливый, с лицом акушера, который не верит в рождение. Экономистка — женщина в очках, пахнущая тонером и беспощадной педантичностью. Оперативник — токарь в душе, задающий вопросы так, как будто режет металл.

Они не кричали. Они смотрели, щёлкали мышками, и делали пометки в протоколе как могильщики в журнале захоронений. Каждый вопрос — как удар молотком по тонкому стеклу:

— Кто поставлял бетон?
— “РостЦемент”.
— Где их склад?
— В Азове.
— Адрес?
— Я не помню…
— А вы помните, сколько получили по этому контракту?
— 3 миллиона.
— Вот видите, как память возвращается.

На столе — выписки по счетам. Один перевод — “Жека-Брусчатка”. Второй — “ООО Благо-Путь”.
Третья компания — зарегистрирована на жену бывшего физрука из местной школы.

Экономистка, поправляя очки:

— Евгений Павлович… Вы, конечно, талант. Но так красиво врать — это уже уголовная эстетика.

Параллельно шла проверка на местах. Создали карту. Проехались по адресам из актов. На Пушкинской — травяное поле. На Дзержинского — лужа. На одном из перекрёстков — сломанная лавка с табличкой “Осторожно! Вандалы”. Каждая несостыковка — ложилась в дело. Папка пухла. Следователь светлел.

— Что скажете на это, Евгений Павлович?

— Я скажу, что всё делалось… быстро.

— Быстро? Так быстро, что бухгалтер умер?

— Я… не знаю.

— Теперь узнаете.

И в дело вошла налоговая. Не как курьер. Как стервятник, почувствовавший мясо. Пошли запросы: авансы — без актов; выплаты — на ИП, зарегистрированные на бабушек с инсультом; зарплаты — на людей без паспортов, но с автобиографиями на печатной машинке; премии — за “победу в тендере”, подписанные задним числом.

Адвокат Евгения начал пить. Сначала — по рюмке. Потом — по расписанию. Каждый день — как бой в окопе. Только вместо грязи — сканы. Вместо гранат — реестры. Вместо медсанбата — допросы.

Однажды Евгений вышел после девяти часов вопросов. Сел на лавку. Ту самую лавку. Свою. За 75 тысяч рублей. Светодиоды уже не горели. Подлокотник был отломан. Она скрипнула. Он облокотился. Сказал вслух:

— Надо было сразу делать гробницы. Они хотя бы стоят дольше.

Потом — обыск дома. Потом — допрос жены. Потом — вызвали брата жены. Потом — ФСБ. Каждый визит — как лезвие по стеклу. Он перестал врать. Он не ел. Он не спал. Он не оправдывался. Он просто смотрел на документы. И кивал.

И вот — принесли пачку новых бумаг. Верхний лист: “Договор №45. Лавка комбинированная.
Материалы: сталь, пластик, гранит. Цена за единицу: 117 000 рублей. Количество: 147 штук.
Объекты: Школа №12, Гимназия №6, Роддом, Мост через пруд. Подпись: К.”

Он смотрел на эту подпись. На неё и падал весь груз. Потому что эта подпись — его собственная.
Потому что это — не просто документ. А приговор.

Смертельный бой не выиграл никто. Не следствие. Не подрядчик. Не система. Не совесть. Но бумага — победила.

Показать полностью 1

[моё] Авторский рассказ Уголовное дело Криминал Преступление Схема Тендер Финансы Коррупция Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 13⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 13. ВАГОНЧИКА КОЛЕСНЫЙ СТУК

Условный срок. Четыре с половиной года. Штраф — символический. Суд — формальный, как протокол санитарной обработки. Жизнь, казалось, снова входила в ритм. Я уже представлял себе лето в Сочи. Сцена была идеальной: мохито, жена в панамке, ребёнок лепит из песка, а я, полураскаявшийся, полуотмытый, почти почтенный, с книгой по "антикризисному менеджменту" под зонтом.

Я даже начал подбирать ресторан. Где заказать устриц. Где сидеть спиной к залу. Где скажу официанту:

— Не приноси сдачу. Я в новой жизни.

А потом пришла бумага из прокуратуры. Обычный конверт. Белый. Один лист. Одна строка: «Приговор подлежит пересмотру по вновь открывшимся обстоятельствам.»

Сначала я подумал — ошибка. Потом — техническая формальность. Потом — всё понял. Иванов не звонил. Не писал. Не отвечал. Исчез. Как дым после выстрела. Как шепот ножа у горла. Тихо. Без объяснений.

Заседание назначили быстро. Новый адвокат. Молодой. С глазами пассажира метро в час пик. Он смотрел в телефон. Рылся, как будто искал способ быть где угодно, только не рядом со мной. Судья — женщина с лицом завхоза пансионата, которая терпела слишком много уборщиц, гостей и жалоб.

— Евгений Сергеевич, вы ведь уже признались?

— Да.

— Но не во всём?

— Я… не всё помнил.

— Вот и хорошо. Мы поможем вам вспомнить.

Восемь лет. Строгий режим. Три года без права заниматься государственной деятельностью. Я не успел даже встать с лавки. Конвой — два молодых, пахнущих резиной и равнодушием. Один нажал на плечо. Второй — открыл дверь. И я уже ехал. Не домой. Не в Сочи. В Мордовию. Там, где зима — как штраф. Там, где воздух пахнет хлоркой и равнодушием. Там, где людей называют “номер”, а телевизор — единственный, кто не врёт.

В СИЗО пахло: сыростью, пластиком, пищей, которую нельзя назвать едой. На этапе, в вагоне, мы ехали 27 часов. Без слов. Без окон. С гудком, как у похоронной машины.

И вот — Мордовия. Колючка. Каменные лица. Снег с пеплом. Голоса с эхом. Старый ржавый козырёк, на котором кто-то нацарапал гвоздём: “Добро пожаловать в беспамятство.”

Мне досталась койка у стены. Одеяло — серое. Подушка — без души. Напротив — шкафчик с гнутой дверцей. В углу — пыльное зеркало, в котором я выглядел, как кто-то другой. Сосед по камере — пожизненник. Позывной: Лирик. Худой. Чёрные ногти. Глаза — как чернила, вылитые в чай. Он читал Ахматову. Громко. Иногда плакал.
Ментов ненавидел — тихо, но искренне.

— Срок? — спросил он в первую ночь.

— Восемь.

— А за что?

— За то, что забыл, кто я.

Он кивнул. Больше мы не говорили две недели. Я не жаловался. Плакать в тюрьме —
это как писать мемуары в аду: бесполезно, но больно. Каждую ночь я слышал “вагончика колесный стук”. Глухой, ритмичный, как внутренний метроном:

— Ты проиграл. Ты вернулся не как человек — а как единица, которую решили не вычеркивать.

Про Иванова говорили разное: ушёл в частный сектор, уехал за границу, стал министром туризма в Крыму. Мне было всё равно. Он меня продал. Как лот без описания. Как пальто с дыркой, которое отдали за килограмм макулатуры.

Я вспоминал, как он говорил: «Мы свои. Мы решим. Всё в ёлочку». Теперь я знаю, где эта ёлочка растёт. У входа в колонию. В бетонной кадке. С гирляндой из разбитых судеб. Сочинский пляж — остался во сне. Там, где шезлонги. Там, где мохито. Там, где я — не я. Там, где свобода — не миф, а ошибка координат. А Мордовия — это не место. Это состояние памяти. Здесь всё равно. Даже самим себе. Я засыпал. Мне снилось: я снова на скамейке у суда, с кофе в руке, и голос Иванова шепчет:

— Мы всё решим, Семёныч. Всё в ёлочку…

А я смотрел на ёлку. И видел, как на ней — вместо шаров — лица всех тех, кто верил.

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Схема Тендер Муниципалитет Коррупция Длиннопост Авторский рассказ

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 12⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 12. ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ЧИНОВНИКА

Я не помню, когда именно принял решение. Может быть, в тот вечер, когда кофе показался горьким, а бассейн — слишком хлорированным. И даже солнце, которое ещё вчера я называл «медленным чудом», стало вызывать раздражение, как рассылка от налоговой. А может, в момент, когда Алехандро, мой теннисный напарник, ударил мячом в сетку и сказал:

— Vamos otra vez, Señor?

А я впервые ответил:

— Нет, дружище. Я пас.

Аргентина, с её фруктами, балконами, милонгой и вечной терпкостью воздуха, вдруг померкла. Как открытка, ставшая слишком запачканной от пальцев.

Я сел за стол. На белой скатерти — ноутбук, пепельница, и фотография сына, оставшаяся по ошибке в папке “Семья_2017”. Открыл “Документы”. Новый файл. Курсор моргнул, как офицер на допросе. Я начал печатать: “Я, Евгений Сергеевич, добровольно...”, “Совершенно сознательно...”, “В связи с желанием сотрудничать...”, “Раскаиваюсь...”,
“Понимаю...”, “Прошу...”, “Готов...”, “Верю...”. Каждое слово — как зуб, вырванный без анестезии. Не от боли. От ощущения, что вырываю что-то своё.

Я купил билет. Москва. Авиакомпания — лоукостер. Судьба — по полной стоимости. Обратный маршрут, которого в теории не должно было быть.

В аэропорту было пусто. Пахло кондиционерами и отчаянием. На посадке я держал только ручную кладь — всё остальное оставил в прошлом, вместе с испанскими сериалами и бутылками вина. Слева от меня в самолёте сидел юрист,
засыпающий над открытым томом “Гражданский кодекс. Комментарии. Выпуск 9.” Справа — женщина с котом в холщёвой сумке. Кот смотрел на меня, как следователь,
только не задавал вопросов — он уже знал ответы.

Прилетел. Такси. Гостиница с серыми шторами и ковролином цвета старого госбюджета. Открыл окно — в лицо ударил московский воздух: пыль, холод, амбиции и напоминание, что с этого момента всё — на запись. Позвонил Иванову.

Ответил сразу. Голос — бодрый, как у риелтора, только что продавшего гараж без крыши за цену особняка.

— Молодец, Семёныч. Правильное решение. Всё уже подготовлено. Пойдёшь с повинной.
Скажешь: “давление”, “не помнил”, “хотел исправить”.

— Это сработает?

Он хмыкнул.

— У нас даже поддельные прокуроры получают грамоты за честность. Конечно сработает.

Я пришёл в Следственный комитет. Здание — стекло, гранит и равнодушие. На входе — проверка, на лице охранника — отсутствие эмоций, как в уставе. Вели по коридору. Полы блестели. Стены — из пластика. Пахло бумагой и чем-то похожим на освежитель воздуха с запахом “Кедровый лес в ноябре”. Комната — чистая. Стол — голый. Ручка — на подставке, как в банке. Следователь — мужчина лет сорока, чисто выбритый, с лицом, как таблица Excel.

— Добровольное признание?

— Добровольное.

— Подтверждаете всё?

— Почти всё.

— Почему “почти”?

— Потому что некоторые вещи… я больше не хочу вспоминать.

Он записал. Не спорил. Им не нужна правда. Им нужна сдача.

Суд. Закрытый. Короткий. Кресла — скрипят. Секретарь — зевает. Прокурор читает так,
как будто докладывает меню в столовой. Четыре с половиной года. Условно.

После заседания — смс от жены: “Горжусь тобой. Вернулся — значит мужчина. Скоро поедем в Дагомыс.”

Я стоял у выхода. Вдыхал воздух старого здания. Слушал, как уходят шаги следователя.
Как скрипят двери. Как щёлкают замки. Пахло — бумагой, старым полиролем, и чем-то вроде победы, которая пахнет резиной от каблуков.

Я был свободен. На бумаге. А внутри? Я чувствовал себя как здание после капитального ремонта — только снаружи всё нормально. А внутри — старая проводка,
скрипы, и обои, прикрывающие трещину по несущей.

Но я вернулся. Я не сбежал. И это значит одно: Я всё ещё в игре.

Показать полностью 1

Посты не найдены

1 2 3 4 5 6 7 8