Как во многих советских квартирах, у нас все свободные горизонтальные поверхности были заняты вазочками, чайничками и прочими фарфоровыми изделиями на белых полотняных салфетках.
Несмотря на все попытки выглядеть изящно и вести себя как девочка, я всегда была грациозна как слон. Поэтому однажды я открыла с размаху шкаф и наполовину разбила большую вазу, которая стояла ровно напротив дверцы.
Дома никого не было. Первые полчаса после происшествия я посвятила безутешному рыданию над осколками и оставшейся половинкой вазы. Я пробовала даже снять ее оттуда и убрать подальше, заметая следы преступления, но взгляд цеплялся, чего-то не хватало.
Тогда было решено поместить черепки внутрь и поставить ее на место. Мало ли кто резко распахнул шкаф, скажу, что ничего не знаю.
Я поставила разбитую вазу обратно и решила, что с обломанными краями даже интереснее.
С работы вернулись родители, но новое состояние вазы никто не заметил.Как не заметил и на следующий день. И на следующий. Каждый раз, проходя мимо места преступления, я чувствовала вину и холодела от ужаса.
К исходу второй недели я почти перестала бояться наказания. К исходу третьей перестала замечать её отбитые края.
Через два месяца маме притащили большой букет и понадобилась та самая ваза.
- Света, - сказала мне родительница, - принеси белую вазу с полки.
Забыв свое решение полностью отрицать свою вину, я сказала:
- Не могу. Она разбилась.
Я виновато поглядела на маму. Она посмотрела на меня, посмотрела на вазу и сказала только:
- И чего она разбитая там все еще стоит? Пойди выбрось.