Жизнь и приключения Патрика Генри. Часть 6⁠⁠

Любая история имеет свое завершение. И история про Патрика Генри – не исключение. Причем, в этой, завершающей части будет не только про последние годы жизни Патрика, его неудачную попытку снова вернуться в политику, но и про то, что исследователи той эпохи называют «наследие Генри».

Но сначала как водится – ссылки на предыдущие части

Первая часть - Рожденный для революции

вторая часть - Американец Генри

третья часть – Отцы-основатели

четвертая часть - Раскол между соратниками

пятая часть - Оппозиционер Генри

Патрик Генри: как надо жить на пенсии

Итак, в 1791 году, оставаясь одним из самых популярных политиков Виргинии, Патрик Генри решил завязать с общественной деятельностью и сосредоточиться на воспитании детей. А их у него было много, всего семнадцать, в том числе – одиннадцать от второй жены. Часть умерла в младенчестве (то было распространенным явлением в те годы), и большинство из них были еще несовершеннолетними на тот момент.

Когда Патрик перестал отвлекаться на революцию, гражданскую войну и избирательные кампании, оказалось, что он вполне может быть успешным плантатором. На полученную прибыль он покупает новые земельные участки и в 1794 году строит новое «семейное гнездо» на одном из них - усадьбу «Красные холмы» на берегу реки Роанок.

Усадьба "Красные холмы"

В свободное от дел время он играет на флейте и пишет короткие стихи для внуков. В общем, ведет безмятежную жизнь пенсионера. «Я уверен, что никогда не видел его в страсти или, по-видимому, не в духе. Обстоятельства, которые сильно раздражали других людей, не имели на него никакого видимого влияния», вспоминает о той поре один из его зятьев.

А еще он тщательно следил за тем, как идет обучение его детей и внуков, в колледже Хэмпден-Сидни. И проверяет их домашние работы тщательнее, чем учителя. И даже превращает одну из комнат поместья в учебный класс, где сам читает сыновьям лекции по юриспруденции (несколько его сыновей стали позже адвокатами).

Но это не значит, что Патрик Генри совсем перестал интересоваться происходящим за пределами «Красных холмов». Как уверен его биограф Джон Рагоста (и он подтверждает это некоторыми письмами самого Генри), тот с опасением ждал кризисов в результате усиления федерального правительства. И, скупая землю, надеялся, что этот обширный участок станет укрытием для его семьи в случае начала массовых беспорядков.

Он пытался еще больше увеличить этот участок, ввязавшись в сложную схему с продажей земель штата Джорджия по соседству (там, кроме Генри было еще около сорока покупателей), но их сделка не состоялась, более того покупателей и продавцов обвинили в попытке провернуть аферу. Дело было довольно громкое, о нем писали многие газеты, высказывались политики федерального масштаба. Но, хотя Томас Джефферсон и объявлял Генри чуть ли не «мозговым центром» этих махинаций (что противоречило его же заявлениям о полной несостоятельности Патрика как юриста) суд не нашел в действиях Генри злого умысла, отнеся его к категории потерпевших.

Еще больше Патрика Генри беспокоили события во Франции. В частности, запрет революционерами католической религии и объявление культа, поклоняющегося богине разума. Это было неприемлемо для Патрика по нескольким причинам. Во-первых, как убежденный христианин, он защищал христианство от деизма. Во-вторых, был ярым противником того, что правительство борется с одной религией и насаждает другую, что для него было формой деспотии, путь и под революционными знаменами «Свободы-равенста-братства». И он пишет ряд памфлетов на эту тему.

Кроме того, Генри осуждал то, что революционные события привели к расцвету анархии, казней и предсказывал переворот Наполеона: «Их революция закончится иначе, чем вы ожидаете, - их состояние анархии преуспеет в деспотизме, и я не должен удивляться, если тот самый человек, в победах которого вы теперь радуетесь [Наполеон], должен, как Цезарь, подорвать свободы своей страны».

Помимо написания памфлетов и проворачивания сделок с землей, Патрик Генри периодически выступал в качестве адвоката и выиграл немало дел. Этому, конечно, помогали его репутация и ораторское мастерство. Но и – отличное знание законодательства (Патрик был явным сторонником правила «Век живи – век учись»).

Одним из самых громких дел той поры для адвоката Генри стал процесс по британским долгам. Суть проблемы была в следующем. На момент революции многие богатые колонисты Виргинии (включая тех же Джефферсона и Генри) имели задолженность перед английскими торговыми компаниями. И во время гражданской войны относительно этих долгов применили распространенную среди революционеров всего мира формулу «Кому я должен, всем прощаю».

Однако последовавший мирный договор с Британской империей подразумевал еще и отсутствие препятствий для сбора старых долгов. Возникла коллизия, что применять касательно этих долгов: правительственный договор или закон штата Виргиния. Что и стало предметом судебных разбирательств.

Генри выступал на стороне американского бизнеса. Он сосредоточился на двух аргументах. Во-первых, Великобритания начала войну, и эти долги – лишь небольшая компенсация за те бедствия, что принесла эта война. Но еще важнее другое, говорит он. Почему мы забываем о том, что в ходе войны были конфискованы не только инвестиции английских торговцев. Обе стороны регулярно изымали для нужд своих армий у фермеров лошадей, продовольствие, скотину. И никто не помышлял о компенсации этим фермерам, в том числе и после войны. А сейчас все вдруг озаботились исключительно деньгами англичан. Такие двойные стандарты искренне его возмутили. Во время суда он заявил: «Долги слишком священны, чтобы их касались? Это меркантильная идея, которая поклоняется Маммоне вместо Бога».

В итоге, тщательно оперируя с законодательством двух стран, Генри добился выигрыша дела в суде Виргинии. Затем, уже после его смерти, когда апелляция британской стороны рассматривалась в Верховном суде США, дело все же было выиграно английским компаниями. Но вины Генри в этом точно не было.

В целом же адвокатская карьера Генри в 1780-90 годах позволяет отнести его сегодня к числу наиболее выдающихся юристов Америки XVIII века.

Так что надо признать, что в 1790-е годы Генри вел очень насыщенную жизнь для «пенсионера-плантатора». Но от чего он отбивался изо всех сил – это от попыток затащить его обратно в политику. Причем, чем яростнее отбивался, тем активнее его пытались в эту политику вовлечь. В 1796 году его фактически снова выбирают губернатором Виргинии (тогда от претендента не требовалось самому выдвигать свою кандидатуру, чем и воспользовались поклонники Патрика). Но он категорически отказывается и выборы приходится проводить по новой. Годом ранее Джордж Вашингтон предлагал ему должность в Верховном суде и пост посла во Франции или Испании. Гери так же отказался, оговорив правда, что он вернется к политике и вернется к правительству только в случае крайней необходимости, или, цитирую: «Если моей стране суждено ... встретиться с ужасами анархии». А пессимизма относительно США как федерации ему было не занимать (и это, пожалуй, самая большая ошибка Генри – считать созданное государство нежизнеспособным).

Но разойдясь с коллегами по революции в вопросах государственного устройства, он сохранил со многими отличные отношения на личном уровне – с Вашингтоном, Джоном Адамсом (вторым президентом США). Равно как сохранилась и глубокая личная неприязнь между ним и Джефферсоном.

Все это сказалось во время последней попытки Генри вернуться в политику. Подробнее о той ситуации я рассказывал в цикле про историю американских президентских выборов. А именно – про обстановку, в которой проходили выборы президента в 1800 году  – «квази-война», договор Джея, вот это все…

Вкратце лишь напомню о некоторых реалиях демократии в США в то время (просто, чтобы лучше представлять атмосферу). Американские дипломаты откровенно вымогали взятки с английских и французских политиков, в обмен обещая склонить правительство к поддержке одной из сторон (Европу тогда раздирала война Наполеона с Британской империей). Американские торговые корабли периодически захватывали английские каперы, но войны между странами как бы и не было. А на территории США действовал Акт о крамоле, на основании которого федералистское большинство Конгресса закрыло десятки оппозиционных газет и отправило их редакторов в тюрьму.

Часть бывших вождей революции, прежде всего Вашингтон и Генри, отойдя от активной политики, в ужасе смотрели на этот «карнавал свободы». Впрочем, Генри мог с полным правом заявить – «Я же предупреждал»… Конечно, это был не конец Америки, а всего лишь первый серьезный кризис ее государственности, но его современники знать этого не могли.

Вашингтон пишет Генри, что наступило время выполнить обещание – вернуться в политику, когда дела пойдут совсем худо. А Патрик, как человек слова, на этот раз не стал отпрыгивать.

Что забавно, в изменившейся ситуации Генри выступил большим федералистом, чем Джефферсон и Мэдиссон, которые, борясь против договора Джея и Акта о крамоле… предлагают, чтобы власти штатов могли отменять решения федерального правительства. Правда эта идея была поддержана только штатами Виргиния и Кентукки. А Патрик раскритиковал ее, поскольку анти- федерализм в версии Джеферсона счел более опасным, чем Конституцию, с которой боролся за несколько лет до этого.

Генри начинает подготовку к следующей избирательной кампании, готовясь дать бой Джефферсону. И сегодня, многие исследователи сходятся во мнении, что он мог выиграть этот бой. И даже, если бы сам Генри не стал следующим президентом, он, совершенно точно, лишил бы победы Джефферсона. Но события пошли по другому пути.

4 марта 1799 года он выступает с речью в здании суда Шарлотты (штат Виргиния), послушать которую собрались сотни людей.

То самое здание

В этот день даже пришлось отменить занятия в главном колледже штата - Hampden-Sydney College – поскольку большинство студентов сбежало с них на выступление Генри. И это несмотря на то, что до здания суда было больше двадцати миль, и никакого общественного транспорта там в то время в помине не было.

Очевидец описывает Генри как усталого пожилого человека, который выглядел больным, пока не взошел на трибуну. А дальше «произошла чудесная трансформация всего человека ... его глаза сияли светом, который был почти сверхъестественным, его черты светились оттенком и огнем молодости».

Несмотря на возраст и серьезную болезнь, Генри не утратил своего ораторского таланта и в пух и прах разделал политическую программу Джефферсона. «Защита наших прав – в разумном выборе главы страны, а не в раздергивании ее вновь на отдельные штаты, которые будут вправе отменять решения центральной власти», - таков был основной тезис его выступления. Генри не изменял себе: он критиковал Конституцию до последнего, но после того, как ее приняли, и она стала Основным законом, он превратился в ее защитника. И менять Конституцию можно лишь на основе общенационального консенсуса, а не решением конгрессов отдельных штатов, утверждал Генри.

Речь Генри, как обычно, имела огромный успех. Но он не сумел его развить, помешала болезнь. В июне 1799 года Патрика Генри не стало. Избирательная кампания пошла известным нам путем: несмотря на ожесточенную борьбу, доходившую до того, что отдельные штаты начинали формировать вооруженные отряды ополченцев, Америка как государство устояла. И следующим президентом стал давний соратник и заклятый противник Патрика – Томас Джефферсон. Тоже весьма интересная личность, в американской историографии есть даже термин «эпоха Джефферсона». Но это уже далеко за рамками нашей истории.

А Патрик Генри прожил очень интересную жизнь, оказал заметное влияние на американскую историю… И оказался почти забытым сегодня. Так бывает.