Эксперимент 1184. Глава 10. Исповедь каменного мешка⁠⁠

Ссылка на первую часть
Эксперимент 1184. Глава 1. Кто такой Поль Лебо?
====================================================================================

Осужденных бесстыдно раздели прямо в зале суда, выдав им взамен нечто вроде бесформенных мешков с отверстиями под руки и головы. Оставшееся на постоялом дворе имущество, скорее всего, тоже уже подверглось разграблению. Членов экспедиции провели со второго этажа ратуши прямо в подвал, где и располагались тюремные камеры. София Порохова, из различных источников знавшая, какой ужас творился во многих тюрьмах на протяжении истории, ожидала увидеть мрачное, холодное подземелье из своих кошмаров с ржавыми цепями, болезнями и паразитами, редкой кормежкой и жуткими крысами, размером с хорошую кошку, кусающими заключенных во сне. Но пока что каменный коридор, по которому шлепали босыми ступнями ученые, освещался веселым живым огнем и был сухим и чистым
Не похоже было, что в тюрьме, кроме пришельцев были и другие узники. Каждого члена команды развели по отдельным камерам. Когда же настала очередь Софии заглянуть в свою темницу, за открывшейся глухой дверью она увидела тесный каменный мешок, врядли превышающий в ширину и высоту два метра. У дальней стены располагалась грубая деревянная лежанка с наваленной на нее грудой соломы. Арочный потолок нависал так низко, что, стоя у стены, София уже задевала его головой. В остальном в камере было пусто, только на полу стояло два горшка — один с водой, другой для справления естественных потребностей. Дверь закрылась за спиной женщины, и свет в комнате померк, сжался до узкого и слабого луча в щели между дверью и полом.
Опасения историка насчет плохой еды не оправдались, оказалось, что узников кормили весьма неплохо. Утром и вечером ей выдавали по миске ржаной каши, которая полностью убивала чувство голода. По церковным праздникам тюремщики добавляли к каше еще крохотный кусочек мяса или яблоко.
Главными врагами Софии за время заключения стали безделье и отсутствие человеческого общения. Изнывая от скуки, она наощупь изучила каждый дюйм стен своей камеры. По всей видимости, здание ратуши и ее подвалы за срок своей жизни подвергались нескольким перестройкам. Последние строители, явно желая сэкономить хороший камень при возведении темницы, сделали из него только стену, отделявшую коридор ратуши от заключенных. Остальные три стены были сработаны из мягкого песчаника. Многочисленные предшественники Пороховой за долгие годы использования тюрьмы оставили на этом податливом камне уйму надписей: различные даты, имена, кресты, молитвы или банальные непристойные рисунки.
Проводя много времени во тьме и тишине, глаза историка слегка приспособились к тому малому свету, который пробивался из-под двери. День за днем она изучала оставленные ее предшественниками надписи. Она выяснила, что самая ранняя дата — 1014 год, она предположила, что примерно в это время, видимо, тюремные помещения и были перестроены. София зачем-то подсчитала кресты на стенах, их всего было 187 штук. Также ее удивило, что женщины города Монпелье чаще всего называют сыновей Жерар, или что Жерары больше других склонны совершать правонарушения и разукрашивать своими именами стенки темницы. Среди множества имен и чисел историк не находила дат позднее 1063-го года, но ответ на вопрос, почему эта камера пустует уже 20 лет, она так и не смогла найти.
От нечего делать Порохова размышляла об исписанных камнях целыми днями, пытаясь себя развлечь бессмысленными подсчетами или составлением забавной статистики, пока однажды ей в голову не пришла одна идея. Припомнив во всех подробностях, как их вели по коридору тюрьмы и заводили одного за другим в соседние камеры, женщина начала действовать. Порохова разворошила свою лежанку и нашла среди сена несколько случайно в него попавших маленьких прутиков. Затем она собрала с пола немного каменной пыли и втерла ее в глинистый раствор, скреплявший блоки песчаника между собой. Мысленно поблагодарив древних египтян с их тягой к монументальному строительству, она приступила к работе. София зажала самый короткий прутик между ладоней, приложила его конец к выбранному месту и, слегка надавливая, начала совершать вращательные движения.
Не имея опыта, она была чересчур старательна поначалу, и ладони ее покрылись мозолями уже на третий день работы. Но София не унывала, у нее появилась цель, и, что еще важнее, появилось каждодневное занятие. Только сейчас она узнала, как важно для нее было иметь такое в прошлой жизни. После заживления ладоней она была более аккуратна и не спеша продолжала углублять отверстие. Прошло пару недель, прежде чем она столкнулась с новой проблемой. По ощущениям, она прошла не меньше половины стены, но самый длинный из ее прутиков уже сточился и не мог достать до дна отверстия. Несколько недель ушло у нее на то, чтобы придумать надежный метод скрепления палочек между собой. Но ответ все не находился, и уныние опять захватило девушку.
Однако, не прошло и месяца, как ей улыбнулась удача: настало время менять старую солому с ее лежанки. Чуть только за стражником закрылась дверь, как девушка бросилась перетряхивать свою постель. Найдя несколько подходящих веточек, она вновь принялась за работу и вскоре после очередного поворота прутика в ладони он просто ухнул в пустоту.
Через образовавшееся отверстие она услышала, как обитатель камеры завозился, обеспокоенный неожиданным звуком.
– Поль? Поль? – неуверенно позвала она, приложив рот к отверстию.
Потянулись томительные секунды ожидания и вот она услышала его:
– София?! Неужели это вы? А я уже думал, что мыши вздумали добраться до моего завтрака.
После пары месяцев одиночества Софии было крайне приятно услышать голос знакомого человека. Она болтала с ним о всякой ерунде и не могла остановиться. Чувство, которое она испытывала, было чем-то сродни опьянению. Поль испытывал те же ощущения.
Прошли, наверное, не одни сутки, прежде чем София опомнилась и рассказала Полю о том, как можно проделать отверстие в стене. И вот уже они оба занялись новыми дырами: Лебо хотел связаться с Маркезе, а Пороховой был доступен Робер. Во время одного из перерывов, когда они с физиком просто сидели, прислонившись к стенке каждый со своей стороны и лениво переговаривались, Лебо вдруг стал серьезен.
– София, меня все еще грызет то, что мы попали в эту ситуацию из-за моих монет.
– Но вы же не могли в наше время достать в таком количестве настоящие монеты этого времени, – попыталась отмахнуться историк, – не удивительно, что копии были несовершенны.
– Я не мог собрать всю сумму, поэтому я приобрел лишь одну монету, как образец, и сделал точную копию, – с горечью в голосе объяснял Лебо. – Я никак не могу понять, в чем была моя ошибка.
А Пороховой вдруг все стало предельно ясно. И она тут же, ища подтверждения своей теории, завалила Лебо вопросами:
– Поль, вы же не разбираетесь в нумизматике так?
– Да...
– И вы покупали монету на каком-нибудь онлайн аукционе?
– Да.
– И, конечно же, не поскупились на самый дорогой лот, надеясь получить идеальный образец?
– Да, но как вы узнали?! – с каждым новым вопросом физик удивлялся все больше.
– Да будет вам известно, несчастный вы дурак, что в нумизматике хорошие и редкие монеты ценятся высоко, но больше всего ценятся монеты с каким-либо дефектом, двойной чеканкой, или, например, аутентичные подделки. Вы осознаете, что ваша дурацкая конспирация погубила дело? Надо было лишь дать заниматься деньгами нормальному специалисту или хотя бы мне! О боже, какая же это глупая ошибка.
Историк разрыдалась. Когда она осознала, какая мелочь лежала в основе их злоключений, ей вдруг в тысячу раз стало жальче тех лет, которые предстояло провести в каменном мешке.
После этого разговора Лебо был как в воду опущенный. На все вопросы историка он отвечал односложно, подолгу молчал. Как глава экспедиции, он достаточно тяжело переживал свою ошибку. Порохова страдала тоже, именно себя она считала виноватой в провале миссии, а теперь, когда она переложила вину на Поля, совесть начала заедать историка. Однажды она подумала, что ей незачем скрывать события давно покинутого ею мира, и решилась все рассказать:
– Поль, – тихим грустным голосом позвала она.
– Да, – глухо и бесцветно отозвался физик. В последнее время он всегда разговаривал таким голосом.
– Я должна вам признаться, что за обыском, за слежкой и за нападением на лабораторию стояла я, – выдала она на одном дыхании и сжалась в ожидании бури.
– Да? – тем же равнодушным тоном отозвался Лебо.
– Поль, простите меня, – признание лилось из историка, пытаясь пробить барьер апатии удрученного ученого, – я очень хотела заполучить секрет вашего изобретения после того, как Корчевский рассказал мне о своей поездке. Мне удалось вступить в команду, но это не приблизило меня к нему, и тогда я решила нанять для помощи частного детектива. Боже, как я жалею, что связалась с этим идиотом! Сначала он должен был незаметно обыскать вашу лабораторию. Детектив должен был получить свою оплату только тогда, когда данные оказались бы в моих руках. Первоначально он решил, что это легкая работа, но не найдя данных быстро, этот тупица просто пришел в ярость и учинил форменный разгром в институте.
София, испытывая всю большую нервозность от молчания Лебо, встала и прошла пару кругов по камере, чтобы успокоиться, а затем продолжила свою исповедь:
– Я не была в курсе, какой информацией обладают Робер и Маркезе, поэтому я организовала за ними слежку. Человек, нанятый мной, провалился и в этом. Оба объекта его раскрыли! Заставлять его следить за вами я не решилась. Попытка ввести его в команду под видом порекомендованного мной специалиста тоже была неудачной. Поймите, Поль, я была в отчаянии! Господи, я была такой дурой, мне следовало нанять другого человека после первого же провала. В день, когда мы отправились в прошлое, детектив должен был лишь припугнуть вас пистолетом. Но все опять пошло не по плану. Сначала в лабораторию приперся наш неразлучный дуэт прилипал, а затем этот придурок захотел выкурить нас из капсулы, бездумно лупя по цифровой панели. Видит бог, я пыталась его остановить!
Историк, наконец, выговорилась, и в обеих камерах повисла звенящая напряженная тишина.
– Ну и мразь же вы! – зло процедил сквозь зубы физик и отошел от отверстия.
Больше он не откликался на зов Софии. Лебо не хотел иметь никаких дел с предательницей, ему стала равнодушна ее судьба. Вместо этого ученый с тройным упорством продолжал проделывать отверстие в камеру инженера.
Через несколько недель упорной работы и рук, истертых до кровавых мозолей, его прутик, ввинтившись в очередной раз в стену, встретил на пути лишь воздух. Небольшой камешек, прилипший к шву кладки и слегка подтолкнутый палочкой, оторвался и упал, звонко стукнув по каменному полу.
– Что? Кто здесь? – услышал Лебо далекий голос резко подскочившего на постели инженера.
– Лоренцо, я тут. Вы слышите мой голос? – позвал он его.
– Поль, Поль, Поль, Поль, Поль, Поль, Поль, Поль – забубнил Маркезе, каждый раз искажая тон, с которым произносил он его имя.
– Лоренцо?! – обеспокоенно окликнул его Лебо, не понимая еще, что происходит.
– Я очень рад, что вы навестили меня в моих кошмарах, – Лоренцо обнаружил источник звука и буквально прижался к открывшемуся отверстию, будто пытаясь просочиться сквозь него в другую камеру. От долгого молчания голос его звучал хрипло и глухо, – я уже думал, что кошмарам хватит фантазии только на колеса и жернова смерти.
– Я с вами, Лоренцо…
– Поль, вам стоит понять, что вы мне только кажетесь, вас не существует, а, может, никогда и не существовало, – внезапно доверительно сказал инженер, – но это не важно! Темнота ошиблась, она привела вас ко мне, чтобы мучить мою совесть, но это, наоборот, шанс для меня!
– Друг, не сходите с ума! – попытался вразумить его Лебо.
– Я во всем сознаюсь, признаюсь, сознаюсь, признаюсь, – продолжал без паузы, бубнить Маркезе, словно и не слушая возражений Поля. – Каждый день я слышу ее колесницу над моей головой, – вдруг страшным голосом зашептал инженер, – она появляется ровно в одну и ту же секунду, нет, это не может быть смертный! В предрассветный час проносится она по городу, пожиная трупы грешников, умерших ночью. Но я сейчас все вам расскажу, и она не возьмет меня! Не сможет меня взять!
«Бедняга, – подумал Поль Лебо, – ему досталось больше всех, кажется, долгое пребывание во тьме и одиночестве свели его с ума».
– Поль, – продолжал тем временем Маркезе, глупо хихикнув, – а я крал ваше изобретение у вас из-под носа каждый день.
Физик, до этого почти переставший слушать бессвязные речи Маркезе про смерть якобы проносящуюся по площади комедии, а вместо этого размышлявший, как он мог бы помочь бедному инженеру, обратился весь во слух.
– Я хотел использовать ваше устройство в своих корыстных целях. Каюсь, я выступил змеем искусителем и подговорил Люсьена помогать мне. Не смейте судить его, во всем виноват лишь я! – сорвался внезапно на крик инженер. Успокоившись, он продолжил, – Каждый день мы бережно пожинали те крохи информации, которые вы давали нам сборкой вашего устройства. Несколько раз мы пытались обманом выудить у вас чертежи, но вы были нам не по зубам. Но послушайте! – начал он опять кричать, – Господом Богом клянусь, что ни я, ни Люсьен не причастны к тому варварскому обыску или злосчастному нападению. Вы слышите меня?!
– Я вас услышал, – сухо произнес Лебо и отошел от отверстия.
Он слышал, как инженер за стенкой умоляюще звал его некоторое время, а потом принялся бродить по камере, споря с кем-то невидимым, на разные лады убеждая его, что теперь темнота не может его забрать, так как он успел очистить совесть перед Лебо. Физик просто предоставил инженеру дальше сходить с ума в одиночестве.
Лебо неторопливо уселся на своей лежанке и уставился в темноту. Мысли его находились в смятении. Ему только что воткнули второй нож в спину. Второй с половиной нож, если считать молчаливое пособничество этого труса Робера. Физика охватила черная меланхолия. Вся его команда, как оказалось, состояла из корыстолюбивых предателей. Самым приятным воспоминанием физика был тот момент, когда после демонстрации устройства он видел разгорающийся огонь интереса в глазах человека. Теперь этот момент был осквернен. Он обманывал сам себя, видел только то, что хотел видеть. Он должен был разглядеть в людях ненасытный огонь алчности.
В свое время он, пытаясь обезопасить своих родных и дорогих ему людей, предпринял все меры, чтобы сохранить изобретение в тайне. Но, оказывается, нужно было опасаться совсем не этого.
Несколько дней Лебо провел без сна и почти без движения. Он не брал принесенной ему еды, только несколько раз прикладывался к кувшину с водой. Перед его невидящими глазами во тьме камеры проносились видения из его прошлой жизни. Он вспоминал знакомство со своим учителем, Гобеем Этьеном. Но видение совместной работы и удачного партнерства тут же сменилось безобразной ссорой, после того как он предложил ему поучаствовать в экспедиции. Затем пред его внутренним взором проплыли лица всех его коллег и близких знакомых, которые насмехались, негодовали, недоумевали, издевались над его предложением. Каждый пророчил десятки коммерческих использований его устройства, но ни один не соглашался на способ, предложенный самим физиком. Он вспомнил то время, когда отчаявшись и исчерпав практически все свои знакомства, пригласил вступить в предприятие почти уже неизвестных ему людей. Но он испытал настоящий триумф, когда эти люди, его нынешняя команда, вдруг согласились с ним работать. Лебо в тот момент чувствовал себя пропащим человеком, поставившим все на зеро в казино, но выигравшим баснословный приз. В действительности, обращаясь к людям, все меньше связанным с ним дружескими узами, он просто достиг того предела, когда эти люди сочли морально приемлемым для себя обманывать его.
Физик долго анализировал свое поведение и в итоге нашел ответ. Ранее Лебо был уверен в том, что его модель общества не имеет изъянов, что любой разумный человек должен разделять ее. Но теперь он понял, что ошибался. Ведь буквально во всем его прошлом мире не нашлось такого человека, который бы согласился с ней, несмотря на все его поиски.
Придя к такому заключению, физик встал и размял ноги. Затем он жадно проглотил лежавший на полу уже как четыре часа холодный завтрак, потворствуя внезапно вернувшемуся к нему аппетиту, и принялся ходить кругами по камере. Приняв окончательное решение, он наклонился к первому отверстию.
– София! София! – позвал он.
– Да, Поль? – немедленно откликнулась женщина, будто ждавшая его обращения.
– Я должен… – Лебо вдруг поперхнулся и откашлялся. – Несмотря на то, что вы сделали, я должен сказать, что понимаю ваши мотивы и прощаю вас, – твердо закончил он.
– Поль, я и не смела надеяться… – только и смогла произнести София.
– Я должен был догадаться, что любой здравомыслящий человек не пойдет за мной, уже тогда, когда отказался мой учитель Этьен. Даже несмотря на то, что он был большим фанатом медиевистики и тем самым человеком, который зародил во мне идею путешествий во времени, рекомендовав к прочтению «Янки при дворе короля Артура» и прочую подобную литературу.
– Поль, я очень вам признательна, – облегченно сказала историк
– Подождите, я еще не закончил, – прервал ее ученый, – есть кое-что, что я скрыл от вас. Вы сумели мне открыться и теперь я должен сделать ответный шаг. Аппарат для перемещения во времени был готов задолго до нашего знакомства. Сперва я хотел путешествовать в нем с Гобеем. Но после его отказа я безуспешно пытался найти команду. С каждым отвергнутым предложением я все больше злился на несправедливость этого мира, не видя в этом закономерности, хотя злиться мне надо было на самого себя. Получив ваше согласие, которое я и не надеялся получить, я так боялся все испортить, что скрыл факт наличия готового аппарата и решил затягивать его «постройку» так долго, как только возможно. Поймите София, я всего лишь хотел ощутить дух командного единства. Но теперь я понимаю, насколько я был не прав. Ваши действия были оправданы и закономерны.
Софию тронули его слова. Она прониклась жалостью к молодому физику, который лишь хотел творить и изменять мир вместе с верными товарищами.
– Мне очень жаль, что я так поступила с вами, Поль, – всхлипнула она.
– Передайте мои слова Люсьену, пожалуйста, если вы уже пробились к нему. Я знаю, что он совершил и прощаю его тоже. А сейчас я должен сказать это Лоренцо.
После этого разговора, высказав друг другу все накопившиеся претензии и получив прощение, команда продолжила общение через проделанные отверстия в стенах.
Софии все еще было немного неловко говорить с Полем, и поэтому она больше времени проводила у отверстия ведущего к узилищу Люсьена, пробывшего в изоляции дольше всех. Несмотря на самый долгий срок, проведенный в одиночестве, Робер меньше остальных впал в уныние. При разговорах он даже пытался развлекать и поддерживать Софию. У него с историком оказалось несколько общих интересов. Порохова поняла, что ей очень интересно слушать Робера. Над рассказом о том, как он в свое время устраивал каверзы археологами, претендовавшим на один из его участков, она могла смеяться до боли в животе, хоть и слушала его уже в десятый раз. При разных вкусах в музыке и фильмах им нравилась одна и та же литература, так что они всегда имели возможность как рассказать друг другу что-то новое, так и поговорить о чем-то знакомом и любимом ими обоими. Однажды София, проснувшись утром, осознала, что уже не смогла бы переносить заключение без бархатного голоса этого смешливого толстячка.
Лебо же много времени проводил у отверстия в камеру Маркезе. Как мог он отвлекал его от мыслей о своей скорой кончине и сумасшествии. Он пытался помочь победить рациональному сознанию инженера его глубинные страхи. При помощи физика опытным путем выяснилось, что в камере Маркезе есть небольшой вентиляционный ход, ведущий на площадь комедии. И повторяющийся стук колес, слышимый из этого хода, скорее всего принадлежал какому-то работяге, разъезжавшему на телеге ни свет ни заря. К тому же, после начала общения с физиком, инженер не был так уверен в сверхъестественной повторяемости звука.
Чтобы отвлечь инженера от мрачных мыслей, физик день за днем пересказывал Маркезе свое исследование тахионных полей. Уже отпал всякий смысл хранить его в секрете. Инженер поражался оригинальности доказательств и стройности мысли молодого ученого. После пары месяцев терапевтических разговоров Лоренцо уже был совершенно адекватен, как раньше, и даже почти избавился от неприятного ощущения, накрывающего его в темноте. Вместе с интересом к физике к Лоренцо возвратился и интерес к жизни.
Дни в заключении проходили за днями, пока однажды вместо завтрака к членам экспедиции в камеры не вошли вооруженные горожане. Ничего не объясняя, они грубо стащили заключенных с лежанок и толчками выдворили их на улицу, захлопнув за ними дверь.
Члены группы стояли в предрассветном сумраке на пока еще пустой площади комедии, щуря непривычные к свету глаза и вслушиваясь в звуки пробуждающегося города. Сеть лжи и предательства, пустившая корни в их команде, распуталась, и, несмотря на свое бедственное положение, члены экспедиции были теперь уверены друг в друге и смотрели на поднимающийся день с надеждой.

====================================================================================
Дорогие Читатели, ждите новую главу уже завтра.
Так же я публикую книгу на АТ, где главы выходят немного раньше (https://author.today/work/108929).