Точка сингулярности⁠⁠

Корпоративы в банке проходили с размахом: хозяин не жалел денег, чтобы пустить пыль в глаза конкурентам.  Вот и на этот Новый 2007 год Гурген Маратович арендовал один из лучших залов Москвы для двух с половиной тысяч своих сотрудников.  У входа бурлил бассейн с шампанским, улыбчивые клоуны на ходулях посыпали банкиров блестящими конфетти, по сцене бегала певица Мадонна в чёрном бюстгальтере, а в самом центре зала стоял живой слон в богатой сбруе, над которым на качелях пролетали почти голые акробатки.  Офисные уборщицы-узбечки целую неделю мыли слона всеми возможными шампунями, но он всё равно пованивал.  Офисные друзья и коллеги по департаменту Антон, Дмитрий, Андрюха и Валентин сидели за одним круглым столом вместе со своим начальником Сорокиным, который как спортсмен пил сухое красное.  Остальные употребляли водку.

– Слышали: говорят, в этом году выйдет Apple iPhone? – сообщил Антон. – Это же невероятно…  Он вообще без кнопок!  Там и плеер, и камера крутая, и чего только не будет…

– Айпонт! – пошутил Андрюха.

– Да говно электронное всё это, – рыкнул Валентин.

– Сейчас всегда нужно быть на связи, – в своей обычной кошачьей манере промурлыкал Дима.

– Всё это плохо закончится, – сказал Валентин, закусывая. – Восстание машин не за горами!  Хотя, какая разница.  Скоро полюбому всё на хрен закончится.  В смысле – история человечества в привычном смысле.  Осталось лет сорок, от силы.

– Это ещё почему? – заинтересовался Дмитрий. – Ядерный апокалипсис?

Сорокин молчал и тщательно обтирал салфеткой грибной соус с куска мяса.  Диетолог рекомендовал ему не употреблять соусы.

– Я расскажу, если интересно.  Только не перебивай, а то собьюсь.  Ещё Мадонна эта громко орёт, шлюха старая.

– Валя, мочи! – поддержал Андрюха.

– Короче, картина такая.  Я всё думал, зачем это всё и куда движется, а потом допёр.  Пазл сложился, понимаешь?  Но тут нужно сразу с нескольких сторон зайти: по частям я ничего нового не придумал, но у меня всё собралось в одну кучку.  Вот, смотри, с одной стороны – я читал где-то в интернете, что какие-то там, нах, британские учёные вывели определение, что такое техническая революция.  И вот, как только они чётко определили, то стало ясно, что каждая следующая техническая революция происходит ровно в два раза быстрее, чем предыдущая.  Ну, типа там, пять тысяч лет назад огонь открыли…

– В смысле, пять тысяч?  Пятьдесят, наверное? – уточнил Сорокин, большой знаток истории.

– Да пофиг, хоть пятьсот!  Ну, пусть пятьдесят тысяч лет назад.  Это я так, для примера.  Хрен его знает, когда его открыли.  Короче, ещё через две с половиной тысячи лет…

– Двадцать пять тысяч? – снова уточнил Сорокин.

– Да, блин.  Не перебивай, пожалуйста, ради бога, а то я запутаюсь!  Ещё через двадцать пять тысяч лет – колесо.  Потом, через двенадцать с половиной тысяч лет – железо.  Это всё технические революции, понимаешь?  Которые прям радикально изменили жизнь, уровень жизни.  Ну и так далее: животные домашние, мельница, порох, паровоз.  Каждый раз – ровно в два раза быстрее.  А что это значит?

– И что? – переспросил Антон.

– А это значит, что если продолжить этот график вперёд, в будущее, то настанет момент, когда техническая революция станет бесконечной!  И будет это примерно в две тысячи пятидесятом: осталось сорок лет с небольшим.  Точнее – сорок три года.

– Это как? – удивился Дима.

– Так не может быть! – возразил Сорокин.

– Ну как! – распалялся Валентин. – Вот сейчас, только вышел новый компьютер, как уже через год он устарел, новый выходит.  Органы пересаживают: сердце, печень уже пересаживают.  Читал тут в интернете, китайцу какому-то кисть оторвало, так её временно к ноге пришили, пока на руке кости заросли.  Прям подсоединили к сосудам, к нервам, чтобы не отмерла.  А потом обратно к руке пришили – и ничего, работает!  Ты прикинь!  Это же несколько лет назад казалось фантастикой!  Вот ты говоришь: «Айфон» этот новый, без кнопок…  если бы я лет двадцать назад кому-то рассказал, что у меня в кармане будет личный телефон, а в нём камера, и я смогу снять фото и мгновенно переслать его в глобальную сеть, где его увидят миллионы человек по всему миру?  Мне бы сказали: наркоман и шизофреник.  Понимаешь, тогда ведь позвонить на улицу ходили, из таксофона, за двушку…

– Не льсти себе, – ухмыльнулся Сорокин. – На фиг никому не нужно твоё фото.

– Двушку чего? – не понял молодой Андрюха.

– Две копейки, монетка такая была.  А сейчас уже начинаются всякие там нанотехнологии, гравитационные поля, искусственный интеллект, хрен его знает что ещё.  Это всё технические революции!

– Охренеть, конечно! – согласился Антон.

– Так вот, представь себе: наступает момент, когда техническая революция случается через секунду, потом полсекунды, четверть секунды и в следующий момент она идёт бесконечно.  Это называется: точка сингулярности.  Из физики или математики термин.  Это значит, что функция ушла в бесконечность.

– Нет, ну так не может быть! – искренне удивился Сорокин.

– Почему не может?  Может!  Просто люди перестанут понимать, что вообще на хрен происходит.  И вот, из этой ситуации какой выход?  Можно запретить технический прогресс, можно отдать это всё на откуп искусственному разуму и машинам…

– Вкалывают роботы, счастлив человек… – пошутил Дима.

– Вот это как раз плохо закончится! – разошёлся Валентин. – Восстанием машин это закончится, потому что зачем тогда люди вообще?  Но есть третий выход! – Он многозначительно поднял указательный палец.

– Нет, вы видели, какое на Рогожевой платье! – присвистнул Андрюха.

– М-да, нарядные лохмотья у старухи! – подтвердил Сорокин в своём обычном репертуаре.

– Вот ты посмотри вокруг: в автобусе, в кафе, на работе, за рулём.  Все сидят со своими телефонами и планшетами, пальчиками в них тыкают, – Валентин упорно продолжал, не обращая внимания на Рогожеву. – Люди лезут в сеть!  Людям нужен обмен информацией, люди сами рвутся в эту Матрицу, добровольно, и ещё деньги платят.  А представь себе, что будет возможно напрямую соединить сознание, прям мозг в мозг, чтоб не надо было какой-то кусочек пластмассы в руках держать.

– Я бы никогда на такое не согласился!  Чтобы мне башку просверлили и антенну вставили?  Да ну, на фиг! – испугался Антон.

– А если не надо ничего сверлить?  У нас же техническая революция бесконечная, понял?  То есть – возможно всё, только захоти.  Допустим, это наномодемчик будет в виде капли.  Капнул в глазик – и всё, ты в сети.  Можешь передавать и принимать чужие мысли.

– Я не думаю, что это разрешат, – высказался Сорокин. – Персональные данные, неприкосновенность частной жизни…

– Нет: сначала, конечно, не всем.  Сначала будут военные.  Спецназовцев объединят в сеть с боевыми роботами, беспилотниками, спутником, метеоцентром на Камчатке и операторами на какой-нибудь далёкой базе.  Потом это всё попадёт к гражданским: каким-нибудь полицейским, МЧС, биржевым брокерам и типа того.  А потом, причём очень быстро – любая домохозяйка.  Все сразу же туда полезут, причём совершенно добровольно и массово.  Все мои одноклассники уже в Матрице, и я тоже подключился.  Типа: подключись к Матрице в сентябре и получи три месяца в подарок.  Ну и так дойдёт до всех, всего человечества.  Совершенно добровольно.

– Ну и что это даст? – Андрюха разлил водку по рюмкам.

– А вот что!  Вот представь себе, что мы с тобой напрямую соединили сознания.  Личность, это ведь что?  Это – информация!  Файлы!  Вот если тебе память стереть, ты больше не будешь Андрюха Сидоров, ты будешь просто какой-то кусок мяса, который может быть даже ест, пьёт и трахается, но это уже не ты.  Так вот, представь себе: у тебя доступ ко всем моим файлам, а у меня – ко всем твоим.  И я их не на экране вижу, а у меня к ним прямой доступ в голове, по сути – так же, как к моим собственным файлам.  То есть я всё вижу: твоё детство, маму, как ты в школу ходил, как дрочил в туалете на журнал, первую любовь и всё-всё-всё…

– Откуда ты знаешь про журнал? – пошутил Андрюха.

– Так вот, о чём я…  Вот, после такого соединения – ты уже будешь не ты, и я буду не я.  Будет нечто среднее, потому что я не только свою жизнь прожил, а ещё и твою!  А теперь, добавь сюда ещё семь миллиардов человек…

– Башка лопнет, – отрезал Дмитрий.

– Ну, это технический момент.  Фильтры какие-нибудь поставят, выпрямители напряжения.  Техническая революция, ты же помнишь?  Кстати, за прогресс! – предложил Валентин.

Ребята чокнулись рюмками, выпили.

– Вот придумают какой-нибудь вай-фай протокол для соединения двух сознаний – и всё, Матрица готова.  Прям подумал и вышел в интернет.  Соединился с глобальным разумом человечества.  В реальном времени понимаешь и чувствуешь, что думает и видит какой-нибудь китаец на берегу Хуанхэ, или негр у подножья Килиманджаро, или какой-нибудь норвежский китобой в Арктике.  И они так же тебя понимают и чувствуют.  Вы уже не отдельные люди, а общий разум.  Они – это ты, ты – это они.  По-настоящему, представляешь?

– Фигня получится, – возразил Антон. – Все будут компромат читать и порнуху смотреть.  А кто работать будет?

– На самом деле всем насрать, что чувствует китаец на берегу Припяти, – неожиданно серьёзно включился Дима. – Всем нужно только продемонстрировать собственное «я», а не любоваться чужим.  Короче, даже если бы твоя Матрица была возможна технически, – она никакого отношения не имела бы к глобальному разуму, от которого всем стало бы хорошо.  Люди остались бы ровно теми же, просто не надо телефон в кармане носить.

– Есть принципиальная разница между совокупностью индивидуальных сознаний и коллективным разумом, – Валентин стоял на своём. – Вот представь, есть куча отдельных компьютеров.  Если их подключить к серверу, это будет сеть.  Это принципиально больше, чем куча отдельных компьютеров.  Матрица, о которой я говорю – это люди, подключенные к единому серверу, объединенные в сеть.  Они больше не думают, как отдельные люди.  Это просто периферийные устройства, подключенные к серверу.  Что сервер решит – то они и будут делать.

– Даже если рассмотреть вариант, что всё население планеты морально готово к переходу в Матрицу, – не соглашался Дима, – люди просто не успеют настроить всего необходимого, чтобы каждый мог бы отключиться от реальности и заняться какой-то фигнёй в сети.  А если он не будет отключаться от реальности – то какая тогда разница с нынешним миром?  Сейчас тебе для выхода в сеть нужен, например, телефон, а через сорок лет не нужен будет.  И в чем матричность?  Матрица невозможна.  У человечества ресурсов не хватит для полноценной Матрицы, а неполноценная развалится, как только какая-то более-менее значительная часть населения туда уйдет.

– Какие, к чёрту, ресурсы?  Ты себе представляешь Матрицу из фильма?  Не, совсем другое.  Никаких терминаторов на гусеничном ходу… – доказывал Валентин.

– Ну окей, все полезут в Матрицу, очень хорошо, – продолжал спорить Дима. – А кто будет делать стулья, кто будет чинить водопровод, кто будет жарить яичницу?  Супер-мега-роботы на матричном управлении?  Ну то есть это как раз вероятно – будут какие-то чуваки сидеть в сети и управлять этими роботами.  Но ведь есть куча дел, которые надо делать руками.  А кто будет обслуживать серверы?  Полуграмотные арабы или негры?  А что мешает им воспользоваться ситуацией и тупо перерезать продвинутых европейцев, пока они блуждают по сети?

– Да ты не понял! – рявкнул Валентин. – Совершенно не нужно всем лежать в ванночках с физраствором, как в фильме.  Вполне можно ходить по улице, работать на заводе, вообще всячески функционировать.  Но при этом быть подключенным к единому разуму человечества и выполнять именно те действия, в такое время и в таком количестве, как коллективный разум сочтёт нужным.  Например, вовремя собраться и самим перерезать полуграмотных арабов или негров.  Кстати, если подсоединить к коллективному разуму полуграмотных негров и арабов, то они не захотят никого резать.  Потому что не будет больше ни негров, ни арабов, ни белых, ни чёрных.  Даже баб и мужиков не будет, и всё к этому идёт – поэтому сейчас столько пидоров.  Будет единое Человечество.

– Стулья будет делать тот, кто хорошо умеет делать стулья.  Он будет делать именно такие стулья, какие нужны.  Он будет делать именно столько стульев, сколько нужно, ни штукой меньше, ни штукой больше.  Его не будет заботить, как продать свои стулья.  У него даже не будет желания делать больше стульев и впаривать их тем, кому они на самом деле не нужны.  Каждый будет знать, что ему делать, и не нужны будут никакие регуляторы вроде экономики, денег, рекламы и прочей херни, которой мы сейчас все занимаемся.  Аналогично с водопроводом и яичницей.  И каждая баба будет рожать две целых три десятых ребёнка.

– Почему две целых три десятых? – не понял Антон.

– Чтобы население не убывало и не росло, должно быть две целых три десятых на бабу, – пояснил Валентин.

– А давайте выпьем? – снова предложил Андрюха.

– Наливай! – согласился Валентин, а остальные сдвинули рюмки.

– Ну, с Новым годом! – поднял тост Дмитрий.

– С наступающим!  А теперь ещё с третьей стороны зайду, – Валентин с удовольствием опрокинул рюмку и аппетитно зажевал красной рыбой. – Я вот читал «Происхождение видов» Дарвина.  Кстати, рыбка охрененная, очень рекомендую под водочку.  Хочу сказать, что зубодробительная книжка.  Я все мозги сломал, но прочитал.  И вот, что я из этого понял: любой биологический вид стремится занять всё имеющееся пространство, максимально расплодиться, насколько позволяет место.  А потом, когда место закончится, начинается внутривидовая борьба.  Это базовый закон, хоть для бактерий, хоть для приматов.  Его нельзя отменить, потому что это основной инстинкт: каждый капитан хочет стать майором, каждому бездомному хочется комнату, а у кого есть комната – хочется отдельную квартиру, и так далее…  В общем, именно поэтому коммунизм и прочие эксперименты не получились.

– Да всё получилось, – разозлился Андрюха. – Если бы не эти сраные пиндосы…

– Не перебивай, пожалуйста! – Валентин бесцеремонно прервал младшего коллегу. – Так вот…  единственный случай, когда не происходит внутривидовой борьбы – это когда происходит переход на следующий этап эволюции и множество одноклеточных становятся одним многоклеточным организмом.  Ты понимаешь?  Вот миллиарды бактерий в пробирке всегда будут адски друг с другом бороться, а в человеке такие же миллиарды клеток живут в полной гармонии.  Это следующий шаг эволюции: многоклеточный организм.  Внутри него не происходит внутривидовой борьбы между отдельными клетками.  Мозг не борется с сердцем и печенью.

– Зато печень иногда борется с мозгом, – пошутил Антон.

Сорокин уже давно молчал, иногда тряс головой и что-то бормотал по-английски.  Предмет дискуссии явно не вписывался в его картину мира.

– И у нас произойдёт так же: миллиарды людей объединятся в единое Человечество посредством прямой связи сознания с единым информационным пространством всех людей!  Такой коллективный разум Человечества.  И тут действительно наступит идеальное общество, как ни назови.  От каждого по способностям, каждому – по потребностям.  Наступает полный коммунизм, но только на совсем другом техническом уровне, новый этап эволюции.

– Я на такое не подпишусь! – задумался Антон. – От меня же ничего не останется.

– А у меня тоже есть своя теория! – неожиданно вступил Андрюха. – Насчёт происхождения Вселенной.  Я лично думаю, что наша Вселенная – капля на хрене Божественного Существа.  Оно божественно поссало, произошел Большой Взрыв и образовалась наша Вселенная.  Потом Существо божественно стряхнуло, и наша Вселенная начала расширяться…

– Это очень интересно, но дай мне закончить, пожалуйста! – взмолился Валентин. – Что я говорил?  Это всё произойдёт, конечно, за счет стирания личности.  Разумеется, будут какие-то маргиналы, отшельники, которые не подключатся к Матрице, которые не захотят…  Для них построят какие-нибудь резервации, например.  Но большинство людей уйдёт в Матрицу совершенно добровольно и даже не поймёт, что произошло.  Поэтому я говорю, что через сорок лет закончится история людей и начнётся история Человечества.

Мужчины задумались: никто не ожидал таких вселенских тем на корпоративе.  Пока все молчали, Валентин налил себе внеочередную рюмку и сразу же выпил залпом.

– И в принципе, мы всю историю к этому шли, вся наша история – это история объединения.  Сначала люди небольшими племенами кочевали по планете, и большинство в лучшем случае знало пару соседних племён и понятия не имело о всех других людях.  Потом мы всё время объединялись: в государства, нации, империи.  Открыли Африку, Азию, Америку.  Сейчас вот – глобализация, весь мир открыт, в каждой стране всё примерно одинаково, одна и та же хрень: «Кока-Кола», «Макдональдс», можно куда хочешь приехать и, если знаешь английский хоть немного, – общаться с местными.

– Как говорил товарищ Сухов: «Это точно!» – неожиданно высказался Сорокин.

– Но это ещё не всё… – продолжал Валентин. – Коллективный разум Человечества – это, конечно, здорово, но…  Понимаете, люди ведь вообще…  Зачем хранить информацию на мясных носителях, которые спят, болеют, бухают, стареют и умирают?  Можно ведь записать эту всю информацию, этот коллективный разум на более надёжный, даже вечный носитель…

– На такую большую чёрную дискету, как в «Космической Одиссее»? – Дима вспомнил фильм Стэнли Кубрика.

– Ну, например, – согласился Валентин. – Или на радиоволну, или даже на свет записать всё это коллективное сознание Человечества, чтобы оно вечно летело через Вселенную.  И так мы станем Богом, ну или вольёмся в того Бога, который уже существует…

Валентина заметно развезло, глаза блестели…  В этот момент полуголая гимнастка упала с качелей на слона, и тот от неожиданности навалил кучу.

***

Уважаемый читатель, в интернете на платных и бесплатных ресурсах можно найти мои книги "Оппозитчики: путевые заметки водителя мотоцикла" (сборник историй о мотопутешествиях) и "Планктон и Звездочёт" (роман о нелепой любви и ревности). Спасибо за внимание!

С уважением,
Виталий "Бордо" Боровский