Синяя борода⁠⁠

«За дверью той чулан. В чулане том тела несчастных жён. И каждый шаг ведёт всё ближе к смерти…»

— Мы в юности на соловьином пении гадали. Любовь предсказывали.

Нянечка мечтательно вздохнула. Она ещё не постарела: среди выбившихся из-под шляпки локонов не проглядывалось ни одного седого. И всё же судьба давно не сулила ей счастья.

Амелия подняла голову. Распахнула чистые, как горные озёра, серые глаза.

— Как это, нянечка?

Женщина улыбнулась, перебирая в руках букет ландышей. Отложила его, расправила платье, и на белой ткани осталась влага от недавнего дождя.

— Помнишь, милая, как кукушек о жизни спрашивают? Здесь то же. Говоришь вслух: «Расскажи о суженом, соловушка!» — и слушаешь, как запоёт.

Подул ветер, осыпая головы девушек снежным цветом черёмухи. Амелия чихнула. Няня привычно подала воспитаннице платок.

— А сбывается? — замерла девочка.

Её пока мало любовь трогала, но детское любопытство всему открыто.

— Всегда, — кивнула няня. — Мне вот совсем петь не стал.

Амелия притихла. Убрала за ухо светлый локон. Боязно правду узнавать. Но любопытство перевесило. Выпрямившись, девочка заложила ручки за спину.

— Соловей, а, соловей! — звонко крикнула малышка. — Расскажи о моём суженом!

Воцарилась тишина. Затаив дыхание, няня огляделась. Как же так? Только пел — и вдруг молчание. Неужели и у воспитанницы?..

В ветвях послышался шорох. Обе подняли головы в радостном предвкушении. Шорох повторился… И соловей упал к ногам девушек.

Няня взвизгнула. Амелия, распахнув глаза, смотрела на мёртвую птицу. Пальцы, которыми девочка вцепилась в сиденье беседки, побелели. Встревоженная черёмуха снова обрушила на них цветущий снег. Амелия чихнула раз, другой… Няня поймала девочку за рукав.

— Пойдём в дом, милая, — сказала быстро. — Снова у тебя весенний насморк разыгрался. Нужно возвращаться, скорее!

Амелия послушно бежала за взрослой. Ветер подул резче, вишня и черёмуха посыпались белой стеной. Спотыкаясь, роняя слёзы, девочка спешила в особняк и то и дело растерянно оглядывалась.

— Роковая тебя ждёт любовь, — шептала позже няня, гадая на картах. — Роковая… но такая сильная! Сумасшедшее чувство.

И Амелия ждала этой любви, переглядываясь вечерами с луной — покровительницей разбитых сердец.

***

Мужчина молчал. Напряжение нарастало. Потупив взгляд, Амелия сидела подле отца. Тот хмурился, и кривая морщина пролегала меж бровей, выдавая его недовольство.

— Сэр Виктор, мы глубоко уважаем Вас, ваше положение в обществе, вашу помощь другим. Тем не менее я просил бы Вас отказаться от затеи. Наша дочь ещё не готова к замужеству.

— Вашей дочери пятнадцать. Пройдёт немного времени, и её будет поздно выдавать.

Служанка поднесла чай. Сэр Виктор принял чашку, пригубил янтарный напиток. Амелия подняла глаза, украдкой разглядывая лицо гостя — вернее, огромное родимое пятно, занявшее весь подбородок. Растущая поверх борода не только не скрывала синеву пятна, но и будто подчёркивала.

— Мы ищем пару по сердцу Амелии, — произнесла мать осторожно. — Наша дочка такая романтичная, мечтательная… Не хотелось бы принуждать её.

Мужчина лишь поморщился.

— Вы думаете, я поверю в эти отговорки?

Амелия не отрывала взгляд от хищного носа и жгучих чёрных глаз. «Синяя Борода». «Душегуб». «Убийца». Прозвищ у соседа набралось предостаточно. Сэр Виктор наклонился ближе, в упор взглянул на отца семейства.

— Боитесь моей репутации? — спросил с неприязнью. — Что ж, родители прежних жён забывали свой страх за золото. Сколько стоит жизнь вашей дочери? Клянусь, если Амелия погибнет, я возмещу сполна.

— Довольно!

Отец поднялся, как озверевший медведь. Рука тяжело опустилась на стол, заставив чашки звякнуть. Мать закрыла ладонями рот.

— Убирайтесь из моего дома! — прорычал отец. — Чтобы духу Вашего не было здесь!

Сэр Виктор криво усмехнулся. Встал тоже, неторопливо надел шляпу.

— Что ж, жаль. Я бы любил вашу дочь.

Повернулся, собираясь уйти. И тогда Амелия впервые нарушила правила.

— Я согласна! — крикнула девушка.

На юном личике застыла решимость. Отец испустил гневный вопль, мать без чувств осела в кресле. Только сэр Виктор смотрел на Амелию с любопытством.

— Вы станете моей четвёртой женой? — спросил он.

Девушка прикусила пухлые губы. Ни на кого не глядя, шагнула из-за стола вперёд.

— Да, господин.

Несмотря на сопротивление родных, свадьбу сыграли быстро.

***

«Следуй за мной. Ты можешь следовать за мной, и я не покину тебя».

Насвистывая, Амелия кружилась по дорожке. Сад камней обступил девушку причудливым экзотическим узором. Никаких надоедливых цветов, никакого «весеннего насморка». Запахнув на плечах шаль, Амелия ступила на мостик. Журчание бегущего внизу ручья напоминало смех русалок. Поправив жемчужную нитку в причёске, девушка пошла к дому. Длинное платье скрывало ножки, и Амелия словно плыла. Ресницы трепетали, как бабочки на ветру.

Амелия расцветала. И муж поддерживал это цветение.

— Ты свет очей моих, — шептал Виктор. — Моя сладость, очарование моей души.

Амелия смеялась чужим предостережениям, а на прозвища даже злилась. Родимое пятно она уже не замечала. Чёрные глаза смотрели на жену с чувственной нежностью, а сухость общения оборачивалась с ней ласковостью. Амелия не навещала родных. Замок превратился в её земной рай, и покидать его та не спешила.

— Мой рыцарь, — говорила девушка, гладя ладонью шершавую щёку. — Ты навеки мой. Я ждала лишь тебя, и ничто не разрушит наш союз.

Словом, всё шло прекрасно. И Амелия стремительно превращалась из гостьи замка в его гордую хозяйку.

Тем вечером Виктор собрался уезжать. Его ждали дела в городе, и путешествие обещало занять около месяца. Амелия покорно провожала супруга в дорогу. Прощались сердечно; комкая в пальцах рукав платья, девушка смотрела на мужа так жадно, словно надеялась похитить его душу и оставить себе.

— Отдаю ключи от всех комнат, — наставлял Виктор. — Это от кухни, это от кладовой. Не трогай только маленький, что от чулана. Поняла меня, милая?

Голос Виктора посуровел. Он наклонился, заглядывая в серые глаза.

— Что бы ни случилось, я запрещаю тебе входить в чулан, — произнёс муж внушительно. — Поклянись, что выполнишь просьбу.

Амелия присела в реверансе. Забрала связку из больших мужских рук.

— Клянусь, милый.

Взметнулась пыль из-под копыт: Виктор поскакал прочь. Амелия смотрела вслед, тиская в руках ключи. Губы сжались в упрямую нить.

Не заходить?

Вот как?..

Развернувшись, девушка кринолиновым вихрем бросилась в дом.

В чулане стоял холод. Сумрачное помещение казалось преддверием ада — настолько зловеще оно выглядело. Щурясь в пламени свечи, Амелия продвигалась вдоль стены. Чулан был не меньше любой из замковых комнат, и страх замедлял исследование ещё больше.

Шаг, второй, третий. В полумраке проступили очертания. Подняв свечу, Амелия вгляделась…

Безжизненные лица. Платья. Гладко расчёсанные волосы на белых плечах.

Взвизгнув, девушка отшатнулась.

«Роковая любовь… Чувство, сжигающее сердце дотла». Предсказания проносились в голове, пока Амелия хмуро разглядывала тела прежних жён. Они все были прекрасны, и красоту эту Виктор сохранил со скрупулёзностью мастера.

— Лора, Кристина, Мария, — вспомнила девушка имена.

Опустила свечу, освещая теперь лишь три пары туфелек. Роковая… Амелия затряслась, сильнее стиснула кулачок. Как он мог? Губы девушки дрогнули, рот искривился. Её терзала ревность, и усмирить ту не получалось.

Послышался торопливый топот. Оглянувшись, Амелия увидела совсем рядом лицо мужа. Виктор побледнел так, что жена заметила это и в свечном пламени.

— Все здесь, — прошептала Амелия. — Все…

Шагнула вперёд, зло наступая на мужа.

— Для этого я ждала тебя?! — крикнула в лицо. — Для этого избавлялась от всех твоих жён, пока меня не заметил? Чтобы ты сохранил их в подвале?!

Чёрные глаза расширились. Синяя Борода невольно отступил на шаг.

— Ч… что? — пробормотал он.

Виктор не был чудовищем, как считали соседи. Он был жертвой великой любви. Амелия отшвырнула свечку.

И, нащупав в темноте горло мужа, привычно сдавила сонную артерию.

© Алёна Лайкова