Разгадка происхождения таримских мумий⁠⁠

Синьцзян-Уйгурский автономный район, географически расположенный в зоне слияния восточной и западной культур, в своё время был частью Великого шелкового пути, а также крупным перекрестком для трансъевразийского генетического и культурного обмена, включая также языки и сельскохозяйственные культуры.

Синьцзян, раскинувшийся по обе стороны Тянь-Шаньских гор, можно разделить на два субрегиона, называемых Северным Синьцзяном, в который попадает Джунгария, и Южным с Таримской впадиной и пустыней Такла-Макан. Хотя Таримский бассейн, на большей его части, непригоден для жизни, в нем также встречаются небольшие оазисы и речные потоки от тающих снежных шапок гор. В пределах и вокруг Джунгарского бассейна, скотоводы раннего бронзового века афанасьевской (3000-2600 гг. до н. э.) и чемурчекской (2500-1700 гг. до н. э.) культур, были правдоподобно связаны и со скотоводами афанасьевской культуры из Алтае-Саянского региона на юге Сибири (3150–2750 гг. до н. э.), которые, в свою очередь, были генетически тесно связаны с ямной культурой из Понтийско-Каспийской степи (3500–2500 гг. до н. э.), расположенной почти в 3000 км к западу.

Лингвисты выдвинули гипотезу о том, что миграции афанасьевцев принесли ныне вымершую тохарскую ветвь индоевропейской семьи языков на восток, отделив ее от других индоевропейских языков к третьему или четвертому тысячелетию до н. э. Однако, хотя родословная, связанная с представителями афанасьевской культуры, была обнаружена у популяций железного века Джунгарии (около 200-400 гг. до н. э.), а тохарский язык зафиксирован в буддийских текстах из Таримского бассейна, датируемых 500-1000 гг. н. э., мало что известно о более ранних популяциях Синьцзяна и их возможных генетических связях с афанасьевцами или другими группами.

Ещё в начале XX века европейские исследователи сообщили об открытии мумифицированных человеческих останков в Центральной Азии и с тех пор в Таримском бассейне было найдено и проанализировано множество других мумий, датируемых примерно 2000 годом до н. э. - 200 годом н. э. Находки привлекли международное внимание своим так называемым западным или европеоидным внешним обликом, войлочной и тканой шерстяной одеждой, а также своим агроживотноводческим хозяйством, которое включало крупный рогатый скот, овец, коз, пшеницу, ячмень, просо и даже сыр. На сегодняшний день мумии найдены по всему Таримскому бассейну, среди которых самыми ранними являются найденые в нижних слоях могильников: Гумугоу (2135-1939 гг. до н. э.), Сяохэ (1884-1736 гг. до н. э.) и Бэйфан (1785-1664 гг. до н. э.). Эти и другие связанные с ними памятники бронзового века сгруппированы в археологическом горизонте Сяохэ на основе их общей материальной культуры.

Ученые предложили несколько контрастирующих гипотез для объяснения происхождения и западных элементов внешности у жителей горизонта Сяохэ, включая степную гипотезу происхождения от людей из афанасьевской культуры, связанной с ямной, гипотезу происхождения от популяций, связанных с Бактрийско-Маргианским археологическим комплексом и гипотезу, основанную на теории островной биогеографии для Горного коридора Внутренней Азии.

Степная гипотеза утверждает, что популяции раннего бронзового века из Алтае-Саянского региона распространились в Таримский бассейн через Джунгарский и впоследствии основали агроживотноводческое хозяйство составляющее горизонт Сяохэ, около 2000 г. до н. э.

Бактрийская же гипотеза утверждает, что Таримский бассейн был первоначально заселён мигрирующими земледельцами связанными с Бактрийско-Маргианским археологическим комплексом около 2300-1800 гг. до н. э. из пустынных оазисов Афганистана, Туркменистана и Узбекистана через горы Центральной Азии. Поддержка этой гипотезы в значительной степени основана на сходстве сельскохозяйственных и ирригационных систем между этими регионами, которые отражают адаптацию к условиям пустынь, а также на доказательствах ритуального использования хвойника или эфедры.

Гипотеза островной биогеографии также, как и "бактрийская", связывает происхождение основателей горизонта Сяохэ с популяциями гор Центральной Азии, но в отличие от "бактрийской" она связана с отгонным животноводством в пределах Горного коридора Внутренней Азии к западу и северу от Таримского бассейна. Хотя в качестве альтернативы, через горный коридор, простирающийся от Гиндукуша до Алтая могли в основном перемещаться товары и идеи, а не популяции.

Недавние археогенетические исследования показали, что популяции афанасьевской культуры бронзового века Южной Сибири и Бактрийско-Маргианского археологического комплекса в Центральной Азии имеют различимые генетические профили, которые также отличаются и от более древних профилей охотников-собирателей Внутренней Азии.

Таким образом, дальнейшие генетические исследования населения Синьцзяна бронзового века имеют значительный потенциал для реконструкции истории населения Джунгарского и Таримского бассейнов.

В процессе новой работы исследователи получили генетические данные 5 человек раннего бронзового века из Джунгарии, ассоциированных с афанасьевской культурой (3000-2800 гг. до н. э.) и 13 человек из Таримского бассейна раннего-среднего бронзового века (2100-1700 гг. до н. э.), принадлежащих к горизонту Сяохэ.

Данные были дополнены анализом белков зубного камня 7 самых древних людей с участка Сяохэ.

Генетическое разнообразие популяций Синьцзяна бронзового века

На графике анализа главных компонент древние жители Синьцзяна образуют несколько отдельных кластеров на линии от современных европейских популяций к восточноазиатским, с некоторым отклонением в сторону древних северных евразийцев, наиболее известными представителями которых являются древние охотники-собиратели стоянок Мальта и Афонтова гора 3.

Жители раннего бронзового века из 2-х стоянок Джунгарии, Айитуохан и Сонгшугоу, ближе к Алтайским горам, на графике оказались близки к степным скотоводам афанасьевской культуры из Алтае-Саянского региона, что подтверждается и моделями примеси.

А обитатели стоянки Нилэкэ раннего бронзового века, расположенной ближе к горам Тянь-Шаня немного смещены в сторону более поздних жителей Таримского бассейна. При этом в отличие от Джунгарии раннего бронзового века, представители Таримского бассейна из могильников Сяохэ и Гумугоу раннего-среднего бронзового века, образуют плотный кластер, близкий к жителям центральной части евразийской степи и Сибири с повышенной долей предков древних северных евразийцев, как представители ботайской культуры на севере Казахстана, в отличие от современных казахов. А житель Таримского бассейн с более южного участка Бэйфан, смещён от Сяохэ в сторону людей раннего бронзового века Байкала.

Чтобы было проще понимать, компонент древних северных евразийцев, то это западноевразийский компонент который был широко распространён, включая обитателей Янской стоянки, возрастом около 32 тыс. лет, стоянки Мальта в Прибайкалье, возрастом 24 тыс. лет и Афонтовой горы у современного Красноярска, возрастом около 17 тыс. лет. Примерно 75% этого компонента было у восточноевропейских охотников-собирателей и около 36% у кавказских. У людей эпохи неолита Ирана было до 50% этого компонента, что отличает их от анатолийских земледельцев.

Примечательно, что скандинавские охотники-собиратели представляют собой смесь западных и восточных охотников-собирателей с вкладом древних северных евразийцев.

А в настоящее время этот компонент распространён у европейцев и коренных американцев, у последних наряду с восточноазиатским вкладом, разумеется.

Кстати в Европу эту родословную добавили представители либо ямной культуры, либо культуры генетически очень на неё похожей.

Генетическое наследие афанасьевской культуры в Джунгарии

Невзирая на значительные отличия между джунгарскими и таримскими группами, они всё же тесно генетически связаны. Но обе джунгарские группы ближе к различным западноевразийским популяциям и разделяют меньшее количество аллелей с группами, связанными с древними северными евразийцами. Их можно смоделировать как трехкомпонентную смесь, в основе которой от 50 до 70% предков, связанных с афанасьевской культурой (где 70% у образцов стоянок ближе к Алтайским горам, а 50% ближе к горам Тянь-Шаня) а также от 19 до 36% древних северных евразийцев или компонента, как и у более поздних людей из могильников Таримского бассейна - Гумугоу с Сяохэ.

И от 9 до 21% популяций Байкала раннего бронзового века. Кстати при добавлении в модели предковых компонентов людей из Горного коридора Внутренней Азии или связанных с Бактрийско-Маргианским археологическим комплексом, то они рушатся, указывая на то, что для моделирования западноевразийского компонента в Джунгарии достаточно афанасьевцев.

При этом несмотря на то что люди из могильников Гумугоу и Сяохэ жили на тысячелетие позже джунгарских групп, они генетически более далеки от афанасьевцев, что позволяет предположить, что у жителей восточной части Таримского бассейна, более высокая доля местных условно автохтонных предков, которые жили в регионе тысячелетия до прибытия других групп.

А люди чемурчекской культуры раннего бронзового века, которая сменила афанасьевскую как в Джунгарском бассейне, так и в горах Алтая, в моделях примерно две трети состоят из обитателей стоянок Айитуохан и Сонгшугоу раннего бронзового века Джунгарии, а остальная часть моделируется как смесь представителей участков Гумугоу и Сяохэ Таримского бассейна с людьми, связанными с Горным коридором Внутренней Азии или Бактрийско-Маргианским археологическим комплексом.

В совокупности эти результаты показывают, что раннее расселение скотоводов афанасьевской культуры в Джунгарии сопровождалось значительным уровнем генетического смешения с местными условно автохтонными популяциями, что отличается от модели первоначального формирования этой культуры в Южной Сибири.

Генетическая изоляция популяции Таримского бассейна

Несмотря на 600 км пустыни между участками Гумугоу с Сяохэ на востоке Таримской впадины и могильником Бэйфан в самом сердце пустыни Такла-Макан, их обитатели представляют собой гомогенную/однородную популяцию, которая подверглась существенному сокращению численности, о чем свидетельствует высокая генетическая близость неродственных её представителей и низкое разнообразие гаплогрупп.

Жителей участков Гумугоу с Сяохэ раннего-среднего бронзового века можно смоделировать как смесь около 72% древних северных евразийцев как представительница Афонтовой горы 3 и около 28% древних жителей Байкала раннего бронзового века, как носители глазковской культуры, к примеру.

Которые сами представляют собой смесь компонентов древних жителей Северо-Восточной Азии и небольшой части древних северных евразийцев.

А образец могильника Бэйфан можно смоделировать как смесь жителей участков Гумугоу с Сяохэ около 89%, с вышеупомянутыми представителями Байкала раннего бронзового века, около 11%.

Для обеих таримских групп модели примесей не поддерживают добавление к ним людей из афанасьевской культуры и Горного коридора Внутренней Азии или Бактрии в качестве западноевразийского источника. Исследователи оценивают дату формирования их генофонда за 183 поколения или 9157 лет назад (± 986 лет), с учётом среднего времени на поколение в 29 лет. Кстати, из-за этого большой разброс - плюс/минус (±).

В совокупности результаты указывают на то, что самые ранние представители горизонта Сяохэ принадлежат к изолированному условно автохтонному генофонду, связанному с древними северными евразийцами Центральной Азии и Южной Сибири.

Молочное скотоводство в Таримском бассейне

Хотя суровые условия Таримского бассейна, возможно, служили географическим барьером для притока генов в регион, они не были препятствием для обмена идеями или технологиями, поскольку импортированные инновации, такие как молочное скотоводство, а также выращивание пшеницы и проса, легли в основу экономики этого региона в бронзовом веке.

Из верхних слоев кладбищ Сяохэ и Гумугоу, были извлечены шерстяные ткани, рога и кости крупного рогатого скота, овец и коз, навоз домашнего скота, остатки молока и кисломолочных продуктов, а также семена пшеницы, проса и пучки эфедры. Многие мумии, датируемые 1650-1450 годами до н. э., были даже похоронены с кусками сыра.

А для решения вопроса о том какой образ жизни вели самые ранние жители Сяохэ, исследователи проанализировали белки зубного камня 7 самых древних обитателей участка Сяохэ, датируемых примерно 2000-1700 годами до нашей эры.

Результаты подтвердили, что самые древние жители участка Сяохэ раннего-среднего бронзового века, употребляли в пищу молочные продукты. Во всех образцах были обнаружены белки, специфичные для молока крупного рогатого скота, овец и коз.

Но несмотря на это, и в отличие от предыдущих гипотез, ни один из проанализированных людей не имел производных мутаций, обеспечивающих стойкость к лактазе во взрослом возрасте. Поэтому Таримские мумии способствуют увеличению числа доказательств того, что доисторическое молочное скотоводство во Внутренней и Восточной Азии распространялось независимо от мутаций толерантности к лактозе.

Выводы

Хотя человеческую деятельность в Синьцзяне можно проследить более чем до 40 тыс. лет назад, как в пещере Тунтяньдун, самые ранние свидетельства постоянного проживания людей в Таримском бассейне датируются только концом третьего - началом второго тысячелетия до н. э. Где на участках Сяохэ, Гумугоу и Бэйфан хорошо сохранившиеся мумифицированные человеческие останки представляют собой самых ранних обитателей региона.

С момента их открытия в начале XX века и последующих крупномасштабных раскопок, начавшихся в 1990-х годах, таримские мумии были в центре дискуссий относительно их происхождения и связи с другими соседними группами, такими как носители афанасьевской культуры из степей бронзового века, жители оазисов из Бактрийско-Маргианского археологического комплекса, а также представители чемурчекской культуры и обитатели Горного коридора Внутренней Азии. Помимо этого, интересовала и их связь с распространением индоевропейских языков в этом регионе.

Палеогенетические и протеомные данные, которые представлены в новой работе, указывают на совершенно иную и более сложную популяционную историю обитателей Таримского бассейна, чем предполагалось ранее.

Хотя через Горный коридор Внутренней Азии могли передаваться товары и идеи, он не был источником родословной для людей горизонта Сяохэ. Вместо этого таримские мумии принадлежат к географически изолированному, но широко распространённому в более древние времена западноевразийскому генофонду древних северных евразийцев, представительницей которых была жительница участка Афонтова гора 3, в районе современного Красноярска, возрастом около 17 тыс. лет. Примечательно, что у этой древней представительницы охотников и собирателей был обнаружен самый ранний на данный момент, производный аллель rs12821256, связанный со светлым цветом волос у европейцев.

Таким образом, более европейский внешний облик таримских мумий, вероятно, обусловлен их связью с генофондом древних северных евразийцев и изолированностью от смешения с соседними популяциями из-за экстремальных условий жизни в отличие от популяций раннего бронзового века Джунгарского бассейна, Горного коридора Внутренней Азии и чемурчекской культуры, которые взаимодействовали и смешивались с соседними популяциями, с которыми у них были культурные связи.

Однако несмотря на свою существенную генетическую изоляцию, население горизонта Сяохэ было культурно довольно разносторонним и объединяло в своей культуре инновации различного происхождения. Они делали сыр из молока жвачных животных, по технологии, возможно, перенятой у потомков афанасьевцев, а также выращивали пшеницу, ячмень и просо. Эти культуры первоначально были одомашнены на Ближнем Востоке и в Северном Китае и попали в Синьцзян не ранее 3500 г. до н. э., скорее всего по Горному коридору Внутренней Азии.

Таримцы использовали хвойник или эфедру в погребальном обряде, как и в оазисах Бактрийско-Маргианского археологического комплекса, а также развили собственные отличительные культурные элементы, не встречающиеся среди других культур в Синьцзяне или где-либо еще. К ним относятся деревянные гробы в форме лодок, покрытые шкурами крупного рогатого скота и столбы из тополя разной формы. Вместо керамики предпочтение отдавалось плетёным корзинам, по форме напоминающим керамику афанасьевцев. Судя по находкам, можно сделать вывод, что обитатели горизонта Сяохэ, были хорошо осведомлены о технологиях и культурах за пределами Таримского бассейна, но развили свою уникальную культуру в ответ на экстремальные вызовы пустыни Такла-Макан с её оазисами, где даже пески не стоят на месте.

Это исследование подробно описывает происхождение популяций бронзового века в Джунгарском и Таримском бассейнах Синьцзяна. Примечательно, что новые результаты не подтверждают гипотезу о существенной миграции людей из степных или горных регионов в Таримский бассейн, чтобы объяснить происхождение людей, которые дошли до нас в виде таримских мумий. Вместо этого данные указывают на местную генетически изолированную популяцию с профилем древних северных евразийцев, который в более ранние времена был широко распространен.

Этот вывод согласуется с более ранними аргументами о том, что Горный коридор Внутренней Азии, в буквальном смысле был географическим коридором и вектором регионального культурного взаимодействия, которое связывало разрозненные группы населения с 4 по 2 тысячелетие до н. э. При этом новые данные ещё больше расширяют ареал распространения западно-евразийского компонента в древней Азии.

В то время как прибытие и смешение афанасьевских популяций в Джунгарском бассейне на севере Синьцзяна около 3000 г. до н. э., возможно, привело к появлению индоевропейских языков в регионе, материальная культура и генетический профиль таримских мумий примерно с 2100 г. до н. э. ставят под сомнение упрощенные предположения о связи между генетикой, культурой и языком и оставляют без ответа вопрос о том, говорили ли таримские популяции бронзового века на прототохарском языке.

Будущие археологические и палеогенетические исследования последующих популяций Таримского бассейна и, что немаловажно, тех периодов, где были найдены тохарские тексты первого тысячелетия н. э., могут способствовать получению ответов на эти вопросы и в целом пониманию более поздней истории населения Таримского бассейна.

Источник: Zhang, F., Ning, C., Scott, A. et al. The genomic origins of the Bronze Age Tarim Basin mummies. Nature 599, 256–261 (2021). doi.org/10.1038/s41586-021-04052-7