Районная больница и вор "три с четвертью"⁠⁠

Предыстория вкрации - повесть о том, как учился в начале 2000-х в ПТУ, как сломал затем ногу, упав в шахту лифта с пятого этажа, как затем лежал в больнице, переносил операции и прочее.

Порядок чтения

Как учиться в ПТУ

Как падать в шахту лифта с пятого этажа

Как лежать в больнице

про операцию

Продолжение моей истории про падение с пятого этажа в шахту лифта

Шуруп преткновения в моей сломанной ноге

*

— Я раньше слушал всякую ерунду, а потом понял, что надо слушать только шансон, — с умным видом сказал новый сосед по палате центральной районной больницы Коля, молодой парень, чуть старше меня. — Все остальные кассеты я выбросил.

Мы начали слушать Александра Дюмина:

«Чифир, пайка и баланда встретили ребят,

Не прошло и полнедели — карцер родный брат»…

Душевно пел Александр Васильевич, а Коля, зажмурив глаза, очень проникновенно качал головой в такт блатной музыке. Хотя сам, скорее, выглядел как самый преданный фанат группы «Стрелки». На меня же он смотрел с лёгким презрением, потому что я сразу заявил, что слушаю Сплин, Nautilus Pompilius и Linkin Park.

Что за глупость, в конце концов, судить о человеке, ориентируясь на его музыкальные предпочтения? Только поступки расскажут о человеке всё, что нужно. И относится к человеку надо так, как он относится к тебе. А какую музыку он при этом слушает совершенно не важно.

— Будешь сильно крепкий чай? — неожиданно спросил меня Коля. — А то скучно в четырёх стенах.

Он был коротко стрижен, а вот на лбу красовалась знатная чёлка до самых бровей. Сельский сердцеед. Модник. Стиляга. Эстет.

— Пожалуй, не откажусь, — сказал я.

Другой сосед по палате, но уже ДЯДЯ Коля носил клетчатую рубашку, брюки и знатные гусарские усы. Это был мужчина лет 50-ти. Он, как мне показалось, являлся для молодого Коли авторитетом.

— Нас скоро выпишут, — сообщил авторитет дядя Коля, доставая чайные принадлежности. — Так что обзаведись своим чаем и сахаром.

— Обязательно.

Наша палата располагалась на третьем этаже в самом углу здания. К моему удивлению, в ней оказалось весьма уютно. Хороший и современный ремонт, новые кровати и пластиковые окна. В последние месяцы я стал сильным специалистом медицинских помещений. Поэтому разбирался.

После чаепития мне захотелось покурить, и я спросил, где это можно сделать. Но николаи об этом не знали. Молодой, вообще, никогда в жизни не курил и не пил. Ещё я приметил, что он стремился вырастить себе такие же знатные гусарские усы, как у дяди Коли. Но пока что количество волосков на его пухлых губищах можно было сосчитать секунд за десять.

Курили все, конечно же, в туалете, где курить было категорически запрещено. Там я встретил Вована.

— Как там уголок Николая Шансончика? — спросил он и протягивая ладонь, представился. — Вова.

— Илья. Очень приятно. Уголок процветает. У тебя что с руками?

У Вовы из десяти пальцев на руках, как я приметил, было примерно три с четвертью.

— Провода высоковольтные хотел спиздить. Меня током ёбнуло, вот пальцы и отгорели. А ты с чем?

— Шурупы из ноги будут выкрычивать.

Вован оказался человеком не робкого десятка. Некоторые его уважали, а некоторые побаивались, потому что, как мне потом тихо сообщили ссыкуны в туалете — за Вованом числились всякие мелкие преступления и хулиганства. Вот он, наверное, и был как раз тем авторитетом, на кого стремился ровняться молодой Коля, но не ровнялся, потому что никогда в жизни не курил и не пил.

Я с Вованом сразу подружился. Это оказался добрый, отзывчивый и дружелюбный человек. А ещё у него был телевизор.

Когда всех николаев из моей палаты выписали, Вова перевёлся ко мне. А вскоре к нам в палату определили третьего. Молодого парня чуть старше меня.

— Максим.

— Илья.

— Максим.

— Владимир.

Максим был армянином.

— Вообще-то, меня зовут Гагик, — пояснил он. — Но у вас в России как-то не звучит, да и девчонкам не сильно нравится… Поэтому — Максим. Кстати, пацаны, у вас есть подружки?

Я рассказал пацанам про свой невероятно романтичный роман с одной рыженькой санитаркой в Новосибирске. Пацаны слушали внимательно и одобрительно качали головой.

Однажды пятничным вечером, валяясь на своей койке, я решил научиться армянскому языку.

— Как будет по-армянски «Закрой окно»? — спрашивал я у Гагика.

— Паки патухану, — отвечал он, лёжа на койке и отрешённо глядя в потолок.

Я записывал и продолжал:

— А как будет «Открой окно»?

— Батц патухану.

Я тщательно выводил слова в тетрадке.

— Ты что, собрался ехать в армянской маршрутке? — спросил Вова, сидя на подоконнике. — Пошлите, лучше с девчонками погуляем. Вон они, скучают…

Я посмотрел на тоскующего Вову и продолжил:

— А как будет по-армянски «Я люблю тебя»?

— Эс сирум эм кес.

— А «Займи косарь»?

— У меня нету.

— Как это по-армянски?

— Инс чунем.

— Эс сирум эм кес. Инс чунем? Правильно?

В палату ворвались медсёстры.

— Та-ак! Никому не двигаться!

Мы опешили и замерли.

— Чего рты разинули? Сегодня отчётный концерт «Фабрики звёзд», поэтому мы придём его смотреть к вам в палату.

Мы озадачено переглянулись.

— А как же «Комиссар Рекс» по второму… — нахмурился Вова, слезая с окошка.

— Про своих собак-сыщиков смотреть будете потом, — грозно заявили медсёстры. — До вечера, мальчики!

В половину девятого вечера у нас в палате, кажется, собрались все молодые медсёстры больницы. Они глядели в телевизор, не сводя с экрана глаз.

— Вова, — позвал я его шёпотом. — Ты же мечтал о румяных девках? Вот они, в нашей палате…

— А ну, тише там! — прикрикнули на нас. — Мешаете.

— Пошли покурим… — сказал Гагик.

Мы зашли в туалет.

— Батц патухану, — сказал я Гагику.

Тот открыл окно.

— Не люблю я этих новых «фабрикантов», — заявил Вова. — Первые две «Фабрики» — мне понравились. А эти… Тимати этот. Мудила. У нас на районе ему только бы за прикид ноги переломали.

Настал день операции. Я взволнованно спросил:

— Анестезия какая будет? В спинной мозг?

— Нет, общая. А ты с какой целью интересуешься?

— Да так…

Мне было страшно от мысли, что после операции ходить на своих двоих я больше не смогу. Казалось, что это последний день, когда у меня есть две ноги.

— Не бойся. Всё будет хорошо. Скоро начнём, — сказал хирург. — Ты читал, кстати, книжку одну…

Опачки, истории от хирургов я люблю.

— Какую? Про ногу?

Мне на лицо положили маску.

— Нет. «Сердце хирурга» Фёдор Углов. Очень хорошая книга, рекомендую. Фёдор Григорьевич весьма занимательно рассказывает свою биографию. Родился он ещё при царе, а жив до сих пор. Начинает он с того…

Когда я очнулся в отделении реанимации, на меня умилённо глядела санитарка.

— Ну что, проснулся, певец ты наш? Как самочувствие?

— Нормально. Ногу уже отпилили?

— Нет, оставили.

Я облегчённо вздохнул.

— А почему «певец»?..

— О-о-о, ты ещё спрашиваешь! — засмеялась она.

Оказалось, что, отходя от анестезии и будучи без сознания, я несколько часов подряд орал на всю центральную районную больницу песни. Особенно проникновенно получилась песня Nautilus Pompilius «Крылья», которую я спел раз восемнадцать.

«ГДЕ ТВОИ КРЫЛЬЯ, КОТОРЫЕ НРАВИЛИСЬ МНЕ?!»

ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА…

Потом я рассказывал анекдоты про Ленина и Дзержинского. Потом снова пел. Потом ещё анекдоты. Снова песни.

Мне тактично намекнули, что за это время я очень сильно всех заебал своей самодеятельностью.

Стало стыдно.

— Я не специально… — сказал я.

— Это нормально. Такое бывает.

Меня депортировали обратно в палату. Вована вскоре выписали, но он оставил мне на неделю свой телевизор, сказав, что потом заберёт. Потом выписали и Гагика. А затем настала моя очередь.

— В общем так, молодой человек, — сказал хирург. — Операция по спасению титановой пластины из твоей ноги прошла успешно. Я всё выкрутил, убрал, почистил. Заживает всё хорошо. Нужно будет, конечно, кататься в поликлинику и понаблюдаться. Не прыгай, не бегай, тяжёлое не таскай. Главное, не перегружай свою ногу. Живи и радуйся жизни. Будь здоров!

Я вышел из рейсового автобуса, закурил и постукивая тростью, зашагал по дороге. Май встретил меня хорошей и солнечной погодой. В деревне было свежо, на холмах в оврагах всё ещё местами лежал снег. Я не был тут почти месяц и всё по-весеннему преобразилось. На улицах суетились односельчане. Проходя мимо сельского Дома культуры, решил зайти в библиотеку.

— У вас есть книга «Сердце хирурга» Фёдора Углова?

— Сейчас посмотрим.

Сжимая в руках заветную книгу, я медленно и осторожно шёл домой. Навстречу по дороге ехал салатовый «Запорожец», забитый подростками. Из недр автомобиля доносилась песня:

«Я буду вместо, вместо, вместо неё. Твоя невеста, честное, честное йо…»

Машина остановилась. Открылась дверца и на асфальт высыпались какие-то пассатижи, гаечные ключи и скомканные провода. Затем показалось чумазое и довольное лицо Игоря.

— Опачки! Привет! — воскликнул он. — Я новую тачку купил!

— Вижу, — усмехнулся я.

Он собрал всё с асфальта и бросил в толпу подростков на заднем сиденье.

— Э, мудила! Ты чё творишь! — возмутились там.

— Поехали кататься! — предложил Игорь. — Давно тебя не было видно. Васёк себе «Москвича» купил. Сейчас все на водопад поедем. Там, говорят, рыба падает, успевай только собирать в мешок. Что скажешь?

Продолжение следует.

© Иль Канесс

Все части повести, а также другие смешные истории я собрал в книгу свою "Оформитель слов", которую легко найти в интернет-магазинах.

https://vk.com/club159788762