Как учиться в ПТУ
Каждое утро я просыпался о того, что дверь нашей комнаты в общежитии ломали скромные постукивания дежурного по этажу. Если таковым являлся физрук, то это был - караул. Он врывался в комнаты, как в салун на диком западе.
Если ученик не успевал к этому моменту проснутся и заправить кровать, то физрук срывал с него одеяло и орал в ухо:
- Бетономешалка!
Учащийся просыпался за секунду до того, как звучала следующая фраза.
- Олимпийский раствор!
Сильно бодрило.
Успел ты одеться или нет - не важно, тебя уже отправляли в коридор активно шевелиться.
Но сегодня, к счастью, дежурным был не физрук.
Поэтому, половина этажа мастерски решила, что не царское это дело – вставать в такую рань и переться неведомо куда мешать раствор.
Я проснулся. Потом отстоял две хмурых и весьма недружелюбных очереди: одну в туалет, другую – к умывальнику. Разбудил своих соседей по комнате: Леху и Виталю. Сходили на завтрак. Отправились на пары.
Утро было доброе. Но не долго.
Первой парой оказалась физкультура, а физрук, нас ненавидел. Причем, он ненавидел каждого из нас по отдельности, а всех вместе - как-то с оттяжечкой.
Мы выстроились в одну шеренгу у производственного корпуса. Было холодно.
- Так, - физрук размахивал указкой, сжимая ее в пушистых варежках. - На улице середина сладкого ноября. Снега по колено, но это лишь потому, что вы, недоумки, недоразвитые карлики. Если вы замерзли, то запомните: настоящий сибиряк, это не тот, кто растит сало на своей жопе, а тот, кто ест сало, чтобы не мерзнуть.
Недалеко от нас, по тропинке прошли две стройные девушки. Вся группа, естественно, проводила девчат оценивающим взглядом, пока те, не скрылись за углом корпуса.
- Какие телки… - передразнивая нас, гнусным голосом промямлил физрук. – Смирно! – Он махнул указкой вслед ушедшим девчатам. – Запомните, доходяги: девчонки любят спортсменов. Крепких и успешных мужиков. А вы, на таких, совсем не похожи. Вы похожи на контуженных снеговиков. Но у вас есть шанс! Так что бегом, марш!
Мы побежали.
Я вспомнил, как физрук гонял нас по осени. На улице тогда лил унылый и противный дождь. Физрук стоял под зонтом и грыз яблоко, размышляя о том, как нас наказать за то, что мы - венец тупизны. Спортивный зал был тогда на ремонте. Физрук выбросил огрызок и собрал зонт. Это значило, что он все придумал. В тот мокрый день, мы, были назначены – бухенвальдскими крепышами, а потом, полтора часа носились по этажам производственного корпуса, подняв адскую пыль в коридорах.
Сегодня мы тоже бегали целую пару. МокрОта от сигарет в наших легких, просилась наружу, а воздух, в больших объемах - просился в легкие. Где-то посредине они встречались, и мы дружно кашляли, закатив глаза.
- Давайте, блядь, тифозники, пошевеливайтесь, - приговаривал физрук и выводил указкой на снегу разные слова. Сейчас он написал слово «курение». – Ну-ка, доходяги, втоптали курение в снег!
Мы маневрировали и втаптывали курение в снег.
Предыдущим, кстати, было слово «алкоголь», - через него мы прыгали.
Втоптав затем в снег - «наркотики», «лень», «америку», «порнуху» и «тропиканку», мы остановились.
Пара закончилась. Сегодня все держались молодцом. Никто не умер. Физрук расстроился.
Мы отправились в училище, на остальные пары. Занятия были скучными, а когда они подошли к концу, мы вышли на улицу.
- Ты где был? – толкнул меня в плечо Саша. Здоровый, агрессивный и невероятно тупой одногруппник.
- Зубы лечил, - ответил я.
Меня в те дни, и правда, не было несколько дней в училище.
- Три дня? Зубы? – Саша меня еще раз толкнул. – Хочешь, я тебе их выбью?
Он меня бесил. Сильно бесил.
Я затянулся и выдохнул в его рожу дым. Саша завис.
- Ах ты ж…
- Слышишь? – неожиданно, с тревогой в голосе, сказал я.
- Чё? – он напрягся.
- Слышишь?
Мы немного помолчали, прислушиваясь.
- Нет, - Саша был крайне озадачен и слегка напуган. – Я ничего не слышу.
- Правильно, в пустой голове - ветер гуляет, а в твоей – вакуум, - я постучал пальцем по его коротко остриженному кумполу и пошел дальше.
Саша нахмурился и застыл на месте.
- Подожди, я не понял…
Леха, проходя мимо, тоже постучал ему по кумполу – дома по-прежнему никого не было.
- Вакуум – это место, где нет воздуха, а значит, в твоей башке даже ветра нет.
Леха хихикнул, а Саша начал размышлять. Потом ему надоело.
Он срочно решил, что нужно сильно оскорбиться и дать мне в харю.
Саша побежал за мной, а догнав, обхватил за шею.
- Стоять! – торжественно воскликнул он.
Я резко согнулся пополам и он, по инерции, перелетел через меня.
Упал красиво – мордой в снег.
Вообще-то, это было не хорошо. При сложившихся обстоятельствах, мне, нужно было немедленно приниматься запинывать лежащего Александра, сделав ему выговор, с занесением в грудную клетку сапогом. Ибо, как только она встанет – мне настанет пиздец. Александр был гораздо сильнее и тяжелее меня.
Но я не стал его пинать. Это было бы не гуманно – бить человека ногами.
Я взволнованно дышал, стоя за ним, в ожидании избиения.
Саша поднялся и повернулся ко мне. Глядя в его глаза, я понимал, что слово - гуманизм, ему совершенно не знакомо. Хотя, имея ввиду то, как он общается с девчонками, можно было не без оснований полагать, что гуманизмом, он иногда занимается.
В общем, я приготовился получать по лицу и по остальным частям тела его кулаками в виде кувалды.
- Ты… ты мне куртку порвал! – неожиданно выдал он.
Я удивился.
- Что, блядь?.. – скривил я рожу. – Какая еще, нахуй, куртка?
- Вот эта! – Саша поднял руку.
Да, действительно, рукав почти оторвался.
Я просто растерялся.
- Что?.. Ты что, блядь, городишь? – почти обиженно, выдал я. – Мы драться будем или нет?
Сашино лицо было наполнено трагизмом.
- Да иди ты нахуй! – он растерянно махал рукой. – Не буду я с тобой драться. Ты мне куртку порвал!
Здоровяк оказался хитер. Он просто убивал меня своей тупостью и непредсказуемостью. Безжалостно.
В итоге, он сказал, что я должен купить ему новую куртку.
Я ему ответил, что пусть он идет нахуй и берет ее там со скидкой сам. Саша категорически не соглашался и настаивал на своем. При этом, он по-прежнему отказывался меня бить. Меня возмущало его поведения, и я, расстроенный, вскоре отправился в общагу. А Саша стал грустным и поехал домой, пообещав, что завтра, он непременно мне накостыляет по первое число.
Мы пришли в нашу комнату. День, как и лист календаря, был уже измят и выброшен в мусорное ведро. Смеркалось.
Леха уже минут девяносто рассматривал трещину на потолке, а Виталя, сидел на подоконнике как орел у темных скал и глядел на дорогу. Унылая дорога по-прежнему была унылой. Пляж и румяные девчонки не показывались, но Виталя, их преданно, ждал.
В комнате было прохладно и серо. Потускневшие обои сверкали нехорошими словами. Встав на мою койку, ближе к потолку, на стене, можно было увидеть серию рисунков о приключениях мистера Членса и его двух небритых оруженосцев. Шедевр. Работа настоящего мастера.
На столе из продуктов - только пепельница. Телевизора нет, радио тоже. Тоска, в общем.
- Давайте поиграем в города, - задумчиво сказал Виталя, рисуя на стекле пальму. – Я первый. Лос-Анжелес.
Спустя несколько минут безразличного молчания, я решил поддержать нашу увлекательную игру.
- Ебеня, - сказал я.
Леха хмыкнул.
- Какие еще – Ебеня? – пробубнил Виталя. – Это вообще, не на «с».
- Ебеня – это все населенные пункты, которые - не наш город. Я выиграл.
- Так не честно…
Мы закурили.
- Так, я схожу к отцу, - начал я, - он на стройке работает. Тут не далеко, на улице Дуси Ковальчук. Денег возьму и обратно, в общагу. Заодно - погуляю.
- Я с тобой.
Леха подрывается с кровати и подходит к двери, чтобы обуться.
- Я тоже, - бубнит Виталя, но вжав голову в плечи, не шевелится. Затаился.
- Нет, - я уже поправляю плед, - в прошлый раз мы отлично погуляли. Последние деньги пустили на лотерейки в метро. В итоге – выиграли еще несколько пустых лотерей. Ну вас нахуй, пойду один.
Леха невозмутимо натягивает кроссовок.
- Но сейчас-то, денег у нас нет.
В дверь постучали так, словно в нашу комнату хочет попасть огромный дятел.
- Кто? – гаркнул Леха.
- Конь в пальто! – раздалось за дверью. – Открывай.
Мы переглянулись. Я пожал плечами и присел на край кровати. Виталя продолжал прикидываться орлом на подоконнике.
- Ну чё тупишь, открывай, - посоветовал он.
Леха покрутил замок и приоткрыл дверь. С той стороны дверь пнули и в наши покои ввалился отрицательный персонаж.
Он быстро оглядел комнату и уставился на Леху.
- Иголка есть? - нахально спросил злодей, пританцовывая.
Леха задумался.
- Нет.
Мясистая ладонь злодея превратилась в кулак, который стремительно коснулся правого глаза Лехи.
Леху немного отбросило к стене.
Отрицательный персонаж надменно хмыкнул и летящей походкой, упорхнул в коридор.
- Хуясе, - бережно поглаживая глаз, воскликнул Алексей. – Нет, вы видели?
Я сидел и понимал, что если бы Леха не пошел обуваться, то по лицу, непременно, получил бы я. Уже, кстати, второй раз за день мог бы, но не получил.
- Так, что-то я передумал идти гулять, - сказал Леха и вернулся на кровать.
Он так и лег на нее в одном кроссовке.
В коридоре стоял тревожный шум. Видимо, иголку спрашивали во всех комнатах по порядку. Минздрав меня предупреждал, что туда, пока лучше не соваться. Мои мысли, мои скакуны, тоже не дремали и напоминали о законе Мерфи: если что-то плохое должно случиться, то оно обязательно, случиться. Но я был иного мнения.
И очень даже зря.
- Ладно, я пошел.
- Ты надолго? – спросил Виталя. – Сегодня вечером ужин: две булочки и стакан молока. Потом к девчонкам – на третий этаж. У них, наверняка, есть пожрать.
- Им только одно и надо. Они так просто кормить не станут, - усмехнулся я.
Орел, впервые за весь день отвернулся от окна.
- И что же им надо?
- Вечером расскажу.
И я ушел. С тех пор, я больше никогда не видел своих соседей по комнате. Утром, я не пошел с ними на занятия в училище. Я вообще, потом долго не смог ходить…
Если ученик не успевал к этому моменту проснутся и заправить кровать, то физрук срывал с него одеяло и орал в ухо:
- Бетономешалка!
Учащийся просыпался за секунду до того, как звучала следующая фраза.
- Олимпийский раствор!
Сильно бодрило.
Успел ты одеться или нет - не важно, тебя уже отправляли в коридор активно шевелиться.
Но сегодня, к счастью, дежурным был не физрук.
Поэтому, половина этажа мастерски решила, что не царское это дело – вставать в такую рань и переться неведомо куда мешать раствор.
Я проснулся. Потом отстоял две хмурых и весьма недружелюбных очереди: одну в туалет, другую – к умывальнику. Разбудил своих соседей по комнате: Леху и Виталю. Сходили на завтрак. Отправились на пары.
Утро было доброе. Но не долго.
Первой парой оказалась физкультура, а физрук, нас ненавидел. Причем, он ненавидел каждого из нас по отдельности, а всех вместе - как-то с оттяжечкой.
Мы выстроились в одну шеренгу у производственного корпуса. Было холодно.
- Так, - физрук размахивал указкой, сжимая ее в пушистых варежках. - На улице середина сладкого ноября. Снега по колено, но это лишь потому, что вы, недоумки, недоразвитые карлики. Если вы замерзли, то запомните: настоящий сибиряк, это не тот, кто растит сало на своей жопе, а тот, кто ест сало, чтобы не мерзнуть.
Недалеко от нас, по тропинке прошли две стройные девушки. Вся группа, естественно, проводила девчат оценивающим взглядом, пока те, не скрылись за углом корпуса.
- Какие телки… - передразнивая нас, гнусным голосом промямлил физрук. – Смирно! – Он махнул указкой вслед ушедшим девчатам. – Запомните, доходяги: девчонки любят спортсменов. Крепких и успешных мужиков. А вы, на таких, совсем не похожи. Вы похожи на контуженных снеговиков. Но у вас есть шанс! Так что бегом, марш!
Мы побежали.
Я вспомнил, как физрук гонял нас по осени. На улице тогда лил унылый и противный дождь. Физрук стоял под зонтом и грыз яблоко, размышляя о том, как нас наказать за то, что мы - венец тупизны. Спортивный зал был тогда на ремонте. Физрук выбросил огрызок и собрал зонт. Это значило, что он все придумал. В тот мокрый день, мы, были назначены – бухенвальдскими крепышами, а потом, полтора часа носились по этажам производственного корпуса, подняв адскую пыль в коридорах.
Сегодня мы тоже бегали целую пару. МокрОта от сигарет в наших легких, просилась наружу, а воздух, в больших объемах - просился в легкие. Где-то посредине они встречались, и мы дружно кашляли, закатив глаза.
- Давайте, блядь, тифозники, пошевеливайтесь, - приговаривал физрук и выводил указкой на снегу разные слова. Сейчас он написал слово «курение». – Ну-ка, доходяги, втоптали курение в снег!
Мы маневрировали и втаптывали курение в снег.
Предыдущим, кстати, было слово «алкоголь», - через него мы прыгали.
Втоптав затем в снег - «наркотики», «лень», «америку», «порнуху» и «тропиканку», мы остановились.
Пара закончилась. Сегодня все держались молодцом. Никто не умер. Физрук расстроился.
Мы отправились в училище, на остальные пары. Занятия были скучными, а когда они подошли к концу, мы вышли на улицу.
- Ты где был? – толкнул меня в плечо Саша. Здоровый, агрессивный и невероятно тупой одногруппник.
- Зубы лечил, - ответил я.
Меня в те дни, и правда, не было несколько дней в училище.
- Три дня? Зубы? – Саша меня еще раз толкнул. – Хочешь, я тебе их выбью?
Он меня бесил. Сильно бесил.
Я затянулся и выдохнул в его рожу дым. Саша завис.
- Ах ты ж…
- Слышишь? – неожиданно, с тревогой в голосе, сказал я.
- Чё? – он напрягся.
- Слышишь?
Мы немного помолчали, прислушиваясь.
- Нет, - Саша был крайне озадачен и слегка напуган. – Я ничего не слышу.
- Правильно, в пустой голове - ветер гуляет, а в твоей – вакуум, - я постучал пальцем по его коротко остриженному кумполу и пошел дальше.
Саша нахмурился и застыл на месте.
- Подожди, я не понял…
Леха, проходя мимо, тоже постучал ему по кумполу – дома по-прежнему никого не было.
- Вакуум – это место, где нет воздуха, а значит, в твоей башке даже ветра нет.
Леха хихикнул, а Саша начал размышлять. Потом ему надоело.
Он срочно решил, что нужно сильно оскорбиться и дать мне в харю.
Саша побежал за мной, а догнав, обхватил за шею.
- Стоять! – торжественно воскликнул он.
Я резко согнулся пополам и он, по инерции, перелетел через меня.
Упал красиво – мордой в снег.
Вообще-то, это было не хорошо. При сложившихся обстоятельствах, мне, нужно было немедленно приниматься запинывать лежащего Александра, сделав ему выговор, с занесением в грудную клетку сапогом. Ибо, как только она встанет – мне настанет пиздец. Александр был гораздо сильнее и тяжелее меня.
Но я не стал его пинать. Это было бы не гуманно – бить человека ногами.
Я взволнованно дышал, стоя за ним, в ожидании избиения.
Саша поднялся и повернулся ко мне. Глядя в его глаза, я понимал, что слово - гуманизм, ему совершенно не знакомо. Хотя, имея ввиду то, как он общается с девчонками, можно было не без оснований полагать, что гуманизмом, он иногда занимается.
В общем, я приготовился получать по лицу и по остальным частям тела его кулаками в виде кувалды.
- Ты… ты мне куртку порвал! – неожиданно выдал он.
Я удивился.
- Что, блядь?.. – скривил я рожу. – Какая еще, нахуй, куртка?
- Вот эта! – Саша поднял руку.
Да, действительно, рукав почти оторвался.
Я просто растерялся.
- Что?.. Ты что, блядь, городишь? – почти обиженно, выдал я. – Мы драться будем или нет?
Сашино лицо было наполнено трагизмом.
- Да иди ты нахуй! – он растерянно махал рукой. – Не буду я с тобой драться. Ты мне куртку порвал!
Здоровяк оказался хитер. Он просто убивал меня своей тупостью и непредсказуемостью. Безжалостно.
В итоге, он сказал, что я должен купить ему новую куртку.
Я ему ответил, что пусть он идет нахуй и берет ее там со скидкой сам. Саша категорически не соглашался и настаивал на своем. При этом, он по-прежнему отказывался меня бить. Меня возмущало его поведения, и я, расстроенный, вскоре отправился в общагу. А Саша стал грустным и поехал домой, пообещав, что завтра, он непременно мне накостыляет по первое число.
Мы пришли в нашу комнату. День, как и лист календаря, был уже измят и выброшен в мусорное ведро. Смеркалось.
Леха уже минут девяносто рассматривал трещину на потолке, а Виталя, сидел на подоконнике как орел у темных скал и глядел на дорогу. Унылая дорога по-прежнему была унылой. Пляж и румяные девчонки не показывались, но Виталя, их преданно, ждал.
В комнате было прохладно и серо. Потускневшие обои сверкали нехорошими словами. Встав на мою койку, ближе к потолку, на стене, можно было увидеть серию рисунков о приключениях мистера Членса и его двух небритых оруженосцев. Шедевр. Работа настоящего мастера.
На столе из продуктов - только пепельница. Телевизора нет, радио тоже. Тоска, в общем.
- Давайте поиграем в города, - задумчиво сказал Виталя, рисуя на стекле пальму. – Я первый. Лос-Анжелес.
Спустя несколько минут безразличного молчания, я решил поддержать нашу увлекательную игру.
- Ебеня, - сказал я.
Леха хмыкнул.
- Какие еще – Ебеня? – пробубнил Виталя. – Это вообще, не на «с».
- Ебеня – это все населенные пункты, которые - не наш город. Я выиграл.
- Так не честно…
Мы закурили.
- Так, я схожу к отцу, - начал я, - он на стройке работает. Тут не далеко, на улице Дуси Ковальчук. Денег возьму и обратно, в общагу. Заодно - погуляю.
- Я с тобой.
Леха подрывается с кровати и подходит к двери, чтобы обуться.
- Я тоже, - бубнит Виталя, но вжав голову в плечи, не шевелится. Затаился.
- Нет, - я уже поправляю плед, - в прошлый раз мы отлично погуляли. Последние деньги пустили на лотерейки в метро. В итоге – выиграли еще несколько пустых лотерей. Ну вас нахуй, пойду один.
Леха невозмутимо натягивает кроссовок.
- Но сейчас-то, денег у нас нет.
В дверь постучали так, словно в нашу комнату хочет попасть огромный дятел.
- Кто? – гаркнул Леха.
- Конь в пальто! – раздалось за дверью. – Открывай.
Мы переглянулись. Я пожал плечами и присел на край кровати. Виталя продолжал прикидываться орлом на подоконнике.
- Ну чё тупишь, открывай, - посоветовал он.
Леха покрутил замок и приоткрыл дверь. С той стороны дверь пнули и в наши покои ввалился отрицательный персонаж.
Он быстро оглядел комнату и уставился на Леху.
- Иголка есть? - нахально спросил злодей, пританцовывая.
Леха задумался.
- Нет.
Мясистая ладонь злодея превратилась в кулак, который стремительно коснулся правого глаза Лехи.
Леху немного отбросило к стене.
Отрицательный персонаж надменно хмыкнул и летящей походкой, упорхнул в коридор.
- Хуясе, - бережно поглаживая глаз, воскликнул Алексей. – Нет, вы видели?
Я сидел и понимал, что если бы Леха не пошел обуваться, то по лицу, непременно, получил бы я. Уже, кстати, второй раз за день мог бы, но не получил.
- Так, что-то я передумал идти гулять, - сказал Леха и вернулся на кровать.
Он так и лег на нее в одном кроссовке.
В коридоре стоял тревожный шум. Видимо, иголку спрашивали во всех комнатах по порядку. Минздрав меня предупреждал, что туда, пока лучше не соваться. Мои мысли, мои скакуны, тоже не дремали и напоминали о законе Мерфи: если что-то плохое должно случиться, то оно обязательно, случиться. Но я был иного мнения.
И очень даже зря.
- Ладно, я пошел.
- Ты надолго? – спросил Виталя. – Сегодня вечером ужин: две булочки и стакан молока. Потом к девчонкам – на третий этаж. У них, наверняка, есть пожрать.
- Им только одно и надо. Они так просто кормить не станут, - усмехнулся я.
Орел, впервые за весь день отвернулся от окна.
- И что же им надо?
- Вечером расскажу.
И я ушел. С тех пор, я больше никогда не видел своих соседей по комнате. Утром, я не пошел с ними на занятия в училище. Я вообще, потом долго не смог ходить…