Рассказ для любимой⁠⁠

Ночь — наше время.

Каждый день я просыпаюсь, пью кофе, завтракаю, иду на работу, сижу восемь часов в гнетущем, душном офисе лишь затем, чтобы вернуться домой, кое-как продержаться весь вечер и рухнуть в кровать. В ней я лежу, затаив дыхание, словно встревоженный зверь.

Внимательно слежу за биением сердца, за своим дыханием и мятущимися мыслями, пытаясь ухватить приближение сна. Усиленно прижимаю к себе пакет с покупками, боясь отпустить его в нужный момент. Я знаю, что этим только мешаю себе, но — клянусь вам — ничего не могу с собой поделать. Потом все же через час или два меня это окончательно заколебывает, и Морфей все же забирает меня к себе.

Сапфировые врата открываются передо мной.

И я встречаюсь с ней.

Каждый раз одно и то же — я прихожу в себя на траве рядом с беседкой. На ее опорах из черного дерева вырезаны тигры с человеческими руками. Сама крыша сделана из красной жести, она изогнутая, словно ее украли с маленькой китайской пагоды. На столике беседки стоит все тот же кувшин из стекла, в котором всегда есть букетик свежих цветов.

Сегодня это ярко-розовые пионы.

Беседка стоит на склоне горы. Глянешь вверх — там морозные пики исчезают в густом молоке облаков. Внизу расстилается море осеннего леса — я вижу фиолетовые, лиловые, зеленые, багровые и желтые кроны.

Пахнет грозовой свежестью, а с вершин доносятся утробные раскаты грома. Так хорошо здесь, на этом склоне. Колючий ветер обдувает лицо, на траве холодная роса, внизу над кронами деревьев стелется туман. Слово «умиротворение» — первое, что приходит в голову.

Только вот обстановка странная.

И дела тут даже не в фиолетовых деревьях или странных грозах над головой, которые застыли на одном месте.

Вдалеке, за лесом, земля плавно уходит вверх. Это полотно шириной в сотни километров тянется и тянется вверх все выше и выше, пока не превращается в едва заметную нитку. Но потом эта лента снова идет вниз, расширяясь, и пропадает из виду где-то за горами за моей спиной. Огромное кольцо, и я на внутренней стороне. В середине его над моей головой вращается огромный шар, светящийся мерным светом — как я понимаю, местное Солнце. Ничего себе, да?

Как будто я в старой, годов эдак пятидесятых фантастике очутился.

Но времени на пространные размышления у меня нет.

Поэтому я быстренько вскакиваю на ноги (пластиковый пакет все еще в моих руках — ура!) и бегу по дорожке, ведущей от беседки к огромному старому поместью, которое широко раскинулось по всему склону выше. Подхожу к воротам, звоню в дверной молоток в виде головы карпа.

Открывает прислуга и провожает меня в центральный сад.

Я стараюсь не смотреть на их вытянутые стеклянные тела, а то меня начинает мутить и подташнивать от своего искаженного отражения, которое смеется и что-то невнятно бубнит. Ну, стеклянная в этом доме прислуга, с кем не бывает.

Едва захожу в сад, деревья испускают единый томный вздох, который меня каждый раз жутко бесит. Скелеты птиц с тремя и пятью крыльями угрожающе клекочут, но так и не двигаются с веток.

Я прохожу вперед по дорожке из гравия.

В самом центре сада рядом с прудом, в котором плескались обсидиановые карпы, сидела она. Сегодня она была одета в красное. Платье из венозной крови стекало по ее телу, красные капли падали c подола на мелкие камешки. В руках у нее книга. Пальцы, усыпанные массивными кольцами, осторожно перелистывают страницу.

Едва я делаю шаг из тени деревьев, она вздрагивает и оборачивается ко мне.

Долгий взгляд.

Молчание.

— Что-то, я смотрю, ты не торопился, — сказала она, кривя губы.

— Да уж, каждый раз бегать от беседки, я немного устал, — делаю вид, что запыхался. — Вот, решил в этот раз размеренно пройтись.

— Надо было бы приказать тебя не впускать, — она фыркнула и захлопнула книгу. — И еще спустить на тебя трайбов, чтобы ты уж побегал…

Я быстро делаю несколько шагов к ней, рывком поднимаю на ноги и заключаю в объятия. Мы целуемся, долго, очень долго. У меня кружится голова.

— Я скучал, — говорю ей.

— Да уж, наверное, — улыбнулась Асдис, но потом снова поморщилась. — Ты принес?

В ее глазах — скрытая угроза и готовность призвать стража, который, как я выяснил в последний раз, появится в саду буквально из ниоткуда.

Я кивнул, и она снова расплылась в улыбке.

— Давай! — жадно сказала она.

Я сажусь рядом с ней, протягиваю пакет с гостинцами. Она хватает его, буквально раздирает своими призрачными когтями. Все эти «киндер пингви», глазированные сырки и шоколадки, шурша упаковкой, падают на землю. Глаза Асдис сверкают, словно еще немного, и она захохочет как пират, приговаривая: «Пиастры! Пиастры!».

Она живенько раскрыла упаковку сырка и впилась в него зубами.

— Как это круто, — вырвалось у нее с благоговейным придыханием.

Пока Асдис предавалась чревоугодию, я просто любовался ею.

Ее красные рога едва заметно дрожали в воздухе, словно были сотканы из тумана. От светлых волос пахло жимолостью и свежей травой. Кольца на руках массивные, медные, кажется, что металл пылает огнем внутри. Глаза дымные, с синими отблесками. На губах темно-серая помада. Я не мог оторвать взгляда от ее плеч, которые открывало платье. От бегущей по шее рунической вязи. И оливковой загорелой кожи, под которой чувствовались могучие мышцы. Я знал, что в ней скрывается нечеловеческая сила. Сам был свидетелем того, как она оторвала голову своему стражу, когда он случайно опрокинул стол с закусками. Ее длинные пальцы сминали бронзу и сталь, словно горячий пластилин. А с гор в этот момент дул шквальный ветер.

— Как же… это… вкусно! — отчеканила Асдис. — Как же повезло твоему миру, что у него есть этот… забыла.

— Шоколад.

— Да, именно он.

— Нектар, достойный богов, — простонала она, отламывая еще кусочек от плитки Милки. — Я не могу поверить, что у вас есть такая вкуснятина, а в нашем великом королевстве одни звездные фрукты и прочая гадость.

Адис сокрушенно скривилась.

— Как же, бездна побери меня, вкусно! — за пару укусов она уничтожила остатки шоколадки. — Как у тебя дела, шэтар?

«Шэтар» в ее мире означает друга, с кем твоя душа сплетена судьбой. Друг сердечный, плотский, душевный. Неслабая такая степень доверия. Я спрашивал Асдис, как же мне тогда ее называть, но она лишь отшучивалась в ответ.

— Нормально, крошка, — пожал я плечами. Она скептически посмотрела на меня, и мне пришлось расколоться. — Наконец-то взял отпуск на работе. Билеты куплены, через неделю начнется мое путешествие. Надеюсь, получится видеться в это время.

— А почему нет? — пожала плечами Асдис, и я кивнул.

— Просто волнуюсь.

— А куда едешь?

— Исландия, — коротко бросил я, но Асдис уставилась на меня в ожидании дальнейших объяснений. Ну конечно, для нее это лишь пустой набор букв. — Ну, Исландия, это такой маленький островок, большую часть которого занимают лед и скалы. Его название так и переводится, кстати. Ледяной край.

— А зачем ехать куда-то, где только лед и скалы? — возмутилась Асдис. В ее томной неге вечной осени не было места зимнему холоду, лишь свежему ветру с гор. — Это глупо!

— Там очень красиво, — ринулся я защищать морозный остров. — Темные скалы, вечный лед, горячие источники. Это остров древних легенд и сказок. Соленое и суровое место. Викинги… это пираты древности, они открыли этот остров и поклонялись там своим богам. Один, их главный бог, был богом висельников, и исландцы вешали на огромных ясенях животных, детей, взрослых. Чтобы задобрить богов. Представляешь, весь остров в виселицах, и мимо них бродит старик в широкополой шляпе, который собирает души умерших в петле. Ну, то есть… я Одина имею ввиду. Малыш, ты должна понимать. Это похоже на сказки твоего мира.

Асдис внимательно взглянула на меня, серьезно, словно увидела в моих глазах отсвет далекого будущего.

— Да, звучит знакомо, — сказала она. — А зачем ты туда едешь?

— Отдохнуть… — протянул я и задумался на пару секунд. — И для одного дела.

Асдис хотела было мне что-то сказать, но промолчала. Лишь ее призрачные рожки ярко вспыхнули кроваво-фиолетовым. Зрачки в ее глазах на мгновение раскололись надвое, словно луна, в которую врезался метеорит, но тут же вернулись в норму.

— Смотри у меня, — буркнула она, но я одним движением притянул ее к себе и поцеловал.

— Нет, это ты смотри у меня. Ты хоть и богиня своего мира, но я тоже не промах. Меня, кстати, на работе, сказали, повысят, так что… — я покачал головой. — Еще пара ступенек и я тоже буду почти богом своего мира, — Асдис толкнула меня кулаком в грудь и отстранилась, покатываясь со смеху.

— Ты какой-то наглый сегодня.

Я пожал плечами.

Она потянулась, зевнула и снова нырнула ко мне в объятия, словно сонная кошечка.

— Теперь мы будем отдыхать.

— Но…

— Я сказала — БУДЕМ ОТДЫХАТЬ! — ее голос стал угрожающе скрипящим, словно спускающаяся с горы ледяная лавина. — А ты рассказывай дальше про Исландию, про этих богов и их легенды. Мне нравятся твои истории.

— Я…

— РАССКАЗЫВАЙ, — скрежетнули ее клыки.

Ну, что поделать, раз тебе сама Богиня Грома и Ужаса говорит отдыхать, то остается только чиллить и расслабляться. Ну, если, конечно, ты не полный дурень.

***

Когда здесь наступает ночь, местное Солнце — этот огромный проволочный шар, болтающийся над головой — тускнеет и начинает походить на титанических размеров ночник.

Я сижу на кровати и смотрю, как дремлет Асдис. Глаза закрыты, губы плотно сжаты, а брови сдвинуты, словно во сне она на что-то очень сильно хмурится. Одну руку она приподняла, пальцы осторожно касаются кожи на плече. Во сне она водит этой рукой вверх-вниз, туда-сюда, едва касаясь кожи, дразня себя. Мне очень хочется наклониться вперед, поцеловать ее в плечо, щеку или зарыться в ее пьянящие хмельные волосы, но я останавливаю себя. Пускай дремлет, пускай мирно плывет по водам сна.

В этот момент я отчетливее всего чувствую, что передо мной богиня другого мира.

Смотрю в окно.

Там костлявые птицы из сада взлетали к облакам, на лету обрастая мышцами, кожей и перьями. Вдалеке над горами плыла огромная медуза. Ее прозрачное тело слабо светилось фиолетовым, а длинные щупальца болтались в ночном воздухе так же, как и глубоко под водой. Звезды на плоском небосводе, окружающем это кольцо со всех сторон, иногда мигали, словно это были глаза огромных существ, пристально наблюдающих за тобой ночью. А может, так и было, кто знает.

Над лесом у подножья усадьбы скакали маленькие огоньки — красные, зеленые, синие. Они водили хороводы, пускались в пляс, гонялись друг за другом. Когда я указал на них Асдис, та лишь отмахнулась, сказав, что не стоит заморачиваться из-за духов старых предателей.

И в довершение всего — над головой плыл, двигаясь лишь чуть быстрее облаков, огромный дракон. Его чешуя была цвета лунного камня. Выглядит как огромная змея с небольшими кожистыми крылышками. Морда этой титанической твари излучала вселенское блаженство и спокойствие.

Проплыв над усадьбой Асдис, дракон раскрыл пасть, и из него полились звуки фанкового оркестра.

Странные дела тут творятся.

Хотя московское метро в час пик, наверное, бы впечатлило бы Асдис не меньше.

Я осторожно тронул ее за плечо.

— Малыш.

Асдис только перевернулась на другой бок, поджав под себя ноги.

— Малыш, мне пора.

—Что… уже? Ты не можешь! — Асдис встрепенулась и приподнялась на локтях. Ее рожки ярко блеснули в ночном сумраке и погасли, когда она поняла, что всерьез. — Пора?

—Ну, да.

Она печально опустила голову.

—Так мало времени.

— Детка, — я наклонился к ней. — Обещаю, я сделаю все, чтобы у нас было больше времени вместе.

— Как? Будешь спать весь день? — невесело усмехнулась Асдис.

— Увидишь, — я поцеловал ее в губы, а затем — в лоб. Встал с кровати и направился к выходу из ее просторной опочивальни.

— Ты же помнишь, — сказала она мне вслед. — После ворот направо от Скал боли.

— Да я помню, помню, — кивнул я, оборачиваясь к ней у самого выхода, словно пытаясь запомнить каждую деталь ее внешности, каждую особенность, каждый запах, звук и отсвет в ее глазах. Она яркая, как молния во время грозы, — это маяк, пламя, на которое я бреду в поисках ворот сюда.

— Пока, — она грустно махнула мне рукой и зарылась поглубже в покрывало. — В следующий раз жду еще больше этого шоколада.

Я только кивнул и быстро выбежал с террасы.

«Долгие проводы — лишние слезы», так же в народе говорят?

Когда я брел к беседке по склону, поросшему призрачной травой, то не мог отделаться от ощущения, что я больше не увижу ее. Каждый раз об этом думаю, но все же каждую ночь нахожу врата, ведущие к Асдис. Мне бы уже прекратить переживать, но… ставка слишком высока.

— Исландия, — прошептал я себе под нос. — Ледяной край.

Я надеялся, что двух недель отпуска должно хватить на то, чтобы найти нужные мне дольмены и капища. Те места, в которых тысячу лет назад поклонялись отцу Асдис. Четырнадцать дней — не так уж много.

Священный алтарный камень, конечно, не иголка, но и Исландия не стог сена.

Дойдя до беседки, я поднял голову к лунному дракону, плывущему по небу.

— Пока, до завтра! — крикнул я во всю силу своих легких.

— Легкого тебе пути. Возвращайся еще, — прозвучал в моей душе драконий голос.

Я кивнул и шагнул во врата.

Отпуск, четырнадцать дней… плевать. Я найду то, что мне нужно, чего бы это ни стоило. А как еще? Обещания ведь надо выполнять. Особенно если ты дал его потусторонней богине, способной выпотрошить тебя одной силой мысли.

Не правда ли?