Один год из жизни шахтарского общежития. Февраль. Ч 2⁠⁠

Здесь то, что должно было влезть в прошлую часть, но не влезло. Поэтому объём небольшой (если учесть, что обычно я выедаю лимит на длину поста).

Предыдущие посты (остальные опубликованы в серии и на АТ):

Февраль, ч 1
Декабрь
Январь, ч 1
Январь, ч 2

Вызванная Эльдаром на секретный разговор куда-то на край света, а точнее - на шахтарское городское кладбище, Надя в кромешной темноте брела по заснеженному полю. Если бы не узкая тропа, протоптанная кем-то до неё, она бы уже давно заблудилась. Хотя она и так с каждым шагом всё больше сомневалась, а не заплутала ли она и не лучше ли будет повернуть назад.

Когда она уже почти отчаялась куда-то прийти, впереди замаячили тёмные силуэты. С облегчением Надя усерднее заскрипела ногами по снегу и вскоре дошла до едва различимого в темноте забора с большими воротами. Вход охранял кирпичный домик с тёмными окнами, а за ним простирались ряды могил. Оглушительно скрипнув калиткой, она зашла на кладбище и медленно пошла вперёд. Усиленно отгоняя мысли о призраках и все знакомые с детства страшилки, девушка пугливо оглядывалась по сторонам, стараясь не задерживаться взглядом на могилах. Эльдар сказал, что будет на кладбище, но не сказал, где именно. Может, вернуться к домику?..

Тут глаза, уже привыкшие к темноте, заметили пляшущие отблески оранжевого и красного, и Надя поспешила на свет. С каждым шагом он становился всё ярче, а за скрипом снега под ногами и свистом ветра стало слышно треск огня.

Сугробы, покрывающие пространство между оградками, оплыли и растаяли, обнажив промёрзлую чёрную землю. Посреди снега расстелился прямоугольный костёр, повторяющий форму будущей могилы. Хрустя и треща в холодном воздухе, огонь медленно поедал оформляющие прямоугольник доски и обледенелые ветки, под порывами ветра покушаясь то на сугробы, то на стоящего рядом Эльдара. Когда её тень скользнула по снегу, парень резко повернулся.

– Не пугай так, – хмыкнул он, разглядев её лицо. – Могла бы голос подать.

– Как-то не хочется кричать на кладбище, – парировала Надя. – Мало ли кого разбужу.

– Здесь спят крепко. Даже сторож, – он обернулся через другое плечо и скривился.

– Это его дом на входе? Света в нём не было.

– Знаю. Поэтому я здесь. Когда последний автобус?

Надя бросила взгляд на наручные часики, но стрелки в обманчивом свете огня были едва различимы.

– Водитель сказал, где-то через час.

Эльдар кивнул и присел на корточки, чтобы подбросить в костёр ещё пару веток. Огонь аппетитно затрещал, раскалывая покрывающий дерево лёд.

– Зачем ты жжёшь здесь костёр? – поинтересовалась Надя, с опаской подходя ближе.

– Грею землю. Зимой её даже кайло не берёт, без прогрева никак. Готовлюсь к своим будущим обязанностям…

Девушка склонила голову в недоумении. Она теперь понимала, что на кладбище Эльдар подрабатывает, но чтобы это было его будущими обязанностями?

– Следующая ступень развития патологоанатома – могильщик? – в шутку предположила она, и он тихо посмеялся.

– Мне на пенсию лет через семь. Дольше положенного держать не будут – ещё кто-нибудь личные дела поднимет, опять проблем не оберёшься. А здесь меня никто не тронет, потому что до кладбищенских сторожей никому нет дела. Тихо, спокойно, свежий воздух, физические нагрузки. К тому же…

Он замолчал на полуслове. Встал, медленным взглядом окинул распростёршееся за Надиной спиной кладбище. Его взгляд скользнул сквозь неё, и девушку вновь обдало той сосущей тоской, которую она уже не раз и не два видела в его глазах.

– Все, кого я знал, рано или поздно окажутся здесь, – тихо закончил он и повернулся к костру. – Дневники в порядке?

– Д-да, – спохватилась она, стряхивая оковы его печального взгляда. – Они здесь.

Несмотря на как будто бы незаинтересованный тон и бесстрастное лицо, дневники из её рук он взял осторожно, трепетно стряхнул крупицы снега с плотной обложки. Снова сел на корточки и под неровным светом костра открыл тетрадь на первой странице.

– Лично я не понимаю ни слова из того, что там написано, – призналась Надя. – Какие-то слова встречаются знакомые, а всё вместе – китайская грамота. Куда их теперь девать и как это расшифровывать – ума не приложу…

– Ха, забавно, – негромко посмеялся он, перелистывая страницы.

– Что? Ты понимаешь, что он писал?

– Нет. Забавно, что ты была права, предположив, что дневники зашифрованы. Видимо, ему и правда было скучно… Сколько этих тетрадей всего?

Надя кинула взгляд в сумку.

– Штук десять, может, меньше. Как-то не до подсчёта было. Ты сможешь их спрятать?

– Спрятать-то смогу, – он поднялся, отряхнул снег со штанов и задумчиво покрутил тетрадь в руках, – только нам это не сильно поможет. Комитет не перестанет искать дневники, а если они узнают, что ты их нашла…

Надя вздохнула. Она и сама об этом думала. Стоит Комитету хотя бы заподозрить, что она знает точное местонахождение записей – и жить спокойно ей не дадут. С них станется дотянуться до каждого её знакомого, перевернуть вверх дном весь город, испортить жизнь всем, кого она знает, и ради чего?

– Всё из-за записей, которые даже они прочитать не смогут, – огрызнулась она. – Какой в этом смысл?

– Смысл – в том, что здесь написано, – Эля постучал по тетради костяшками пальцев. – И действительно, у них на расшифровку тоже уйдёт уйма времени…

Оба уставились на трещащий костёр, погрузившись в задумчивое молчание. Зачарованная плясками огня, Надя потерялась во времени и пространстве, пребывая одновременно во всех моментах своей жизни в Шахтаре. Водоворот воспоминаний вытолкнул на поверхность давно потерявшуюся мысль, и она воскликнула:

– Надо было снять с них копии!

– Нужно сделать с них копии, – в тот же момент произнёс Эльдар. Они удивлённо переглянулись и рассмеялись.

– У дураков мысли сходятся, – хмыкнул парень.

– Гении мыслят одинаково, – поправила Надя. – Но я должна была подумать об этом раньше. Библиотечные копировалки ведь теперь работают…

– Копировальные машины – это хорошо, но я думал о другом. Нам нужны ещё и рукописные копии.

– Это ещё зачем? Я думала снять копии, потому что тетради уже довольно старые и могут пострадать от времени и хранения. Как со старых документов делают фотокопии, чтобы ими можно было пользоваться, пока оригинал лежит в архиве при нужной температуре и влажности. А ты о чём?

– И об этом тоже. Но мой план чуть более сложный. Комитет хочет найти эти записи – мы позволим им их найти.

– Найти копии?

Он хитро улыбнулся.

– Исправленные копии, так скажем. Не собираюсь же я переписывать их идеально точно. К тому же они не знают, сколько тетрадей всего. Разделим их по разным тайникам и выиграем время.

– До чего? На расшифровку всего этого могут уйти месяцы, если не годы… Рано или поздно они раскусят нашу уловку. Или ты хочешь, чтобы мы подготовились к прямой конфронтации?

– Во-первых, – Эльдар захлопнул тетрадь и строго глянул на девушку, – когда дело касается разборок с Комитетом, особенно будущих разборок, нет никакого «мы». Во-вторых, я делаю это в первую очередь для того, чтобы отвести их внимание от тебя. Ты свою задачу выполнила – нашла дневники. Теперь они в моих руках, и собачиться за них с администрацией – моя забота. Ты не должна даже знать, где они спрятаны. Когда они это поймут, они оставят в покое и тебя, и твой драгоценный архив.

Надя нахмурилась и отвела взгляд к огню. В словах Эльдара была доля истины, но согласиться с ним она никак не могла. Не теперь, когда на поиски дневников было потрачено столько усилий.

– Они в это не поверят, – нащупала она единственный пришедший в голову аргумент. – Мы месяцами действовали заодно, а тут вдруг ты решил оставить меня за бортом? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. А до меня им и добраться проще, и давить на меня удобнее. Всё равно они мне жить не дадут, потому что обиделись на письмо в университет. Пусть уж за дело будет.

Эльдар приподнял брови, губы изогнулись в сдерживаемой улыбке. Надю пронзило странное чувство, как будто она ходит по кругу из событий и воспоминаний. Как будто давным-давно Эля уже пытался оттолкнуть её, испугать своим прошлым и судьбой её предшественника, ждал, что она сбежит из его комнаты и сделает вид, что они никогда не были знакомы. И точно так же улыбался, услышав её решительный отказ.

– Ты и в тот раз меня не напугал, – горделиво усмехнулась она, – а сейчас тем более не напугаешь. К тому же я – архивариус, и коли уж я доверила тебе столь важные документы, то должна знать, что ты собрался с ними делать!

Эльдар рассмеялся, и редкие деревья зашелестели, разнося смех по пустому кладбищу. Странно было слышать в этом месте такой тёплый, живой смех, вызывающий улыбку у самой Нади. Хотя смеяться на кладбище всё равно было неприлично, и она дёрнула друга за рукав.

– Как скажешь, архивариус, – Эля прикрыл рот, всё ещё посмеиваясь. – Тайники придумаем вместе, а потом я скажу тебе, где оригиналы. Не волнуйся, они будут целы. Не архив, конечно, но сухость и темноту обеспечим.

– К слову, можно положить одну из копий в архив. В кабинет, – предложила Надя. – Или куда-нибудь в библиотеке…

– Пока мы сделаем эти копии, успеем придумать. Но пусть даже ты будешь знать, где дневники, я не хочу, чтобы ты что-то предпринимала. Это не твои проблемы, и я не хочу, чтобы ты пострадала из-за моих дел с Комитетом. Понятно?

Девушка промолчала, не отрывая глаз от затухающего костра. Она кожей чувствовала взгляд Эльдара, но не спешила соглашаться. С одной стороны, он был прав: его война с Комитетом, бессмысленная и беспощадная, не имела к ней никакого отношения, а шансы нового архивариуса закончить как предшественник с каждым днём только росли. Если она сделает вид, что ничего не знает, будет возможность соскочить и спасти себя и близких хотя бы от прямой расправы. С другой стороны, она уже слишком много знала и понимала, что Комитет не забудет об этом и никогда не оставит её в покое, если только…

– Меня ужасно раздражает, что я ничем больше не могу тебе помочь, – призналась она. – Я нашла дневники, и на этом всё! Я больше ничего не могу сделать… Только стану обузой, если они решат через меня добраться до тебя.

С тяжёлым вздохом девушка отвернулась к тёмным силуэтам оградок и могильных камней. Мысль, которая грела душу прошлым летом, сейчас казалась невыносимой, словно её выселяли из родного дома.

– Безопаснее всего мне будет уехать из города, – решила она. – Прошлый архивариус либо не хотел, либо не успел, и мы оба знаем, чем это закончилось. Дневники в безопасности, архив… ну, ему стало лучше. Жаль, конечно, оставлять вас всех, но…

— Вот только жертвенного агнца из себя строить не надо, – Эльдар похлопал её по спине и, придерживая девушку за плечо, пошёл в сторону домика сторожа. – Я думал о том, что тебе лучше бы уехать, но пока что это может подождать. Ты не я, убежать всегда успеешь. Подожди хотя бы пока Серый не влюбится до такой степени, чтобы уехать вместе с тобой.

Надя хмыкнула. То, что их с Женей отношения у всех на виду, очень смущало, но забота Эльдара приятно грела душу. Как будто у неё, единственной и не очень-то избалованной дочери, появился старший брат, всегда готовый подставить широкую спину.

– Спасибо, – кивнула она. – Хотя, если меня уволят, уехать так или иначе придётся.

– К тому моменту как тебя уволят, Серый будет готов идти за тобой хоть на край света, – цинично заметил Эля и остановился у самых ворот кладбища. – Давай дневники.

Взяв сумку с тяжёлыми тетрадями, он скрылся в домике сторожа. Надя переминалась с ноги на ногу, поглядывая то на тёмные окошки, то на еле видные отсветы догорающего костра, то на светящиеся в другой стороне фары автобуса. Только бы не уехал, подумала она, снова глядя на часы. В кромешной тьме разобрать время было совершенно невозможно. И где, интересно, Эля так долго копается в таком маленьком домишке?

Когда он наконец появился, аккуратно закрыв за собой дверь, Наде казалось, что прошло не меньше получаса. К счастью, вдалеке ещё горели фары автобуса. Отблесков костра уже почти не было видно, в домике загорелись окна и тусклый свет тут же загородил чей-то силуэт. Эльдар всучил Наде сумку и быстро повёл её за забор, прочь от кладбища. Семеня за ним по узкой тропе, она открыла сумку: одна из тетрадей ещё болталась внутри.

– Ты забыл одну, – остановилась она, но парень только махнул рукой.

– Это тебе, копии делать. Ещё одна у меня, остальные спрятаны. Потом поменяемся. Так быстрее будет.

– Администрация обыскивает твою комнату и рабочее место. С чего ты взял, что они не знают про подработку?

– Знают, конечно. Но сторож всегда здесь и он не позволит так просто шариться на своей территории. Он уже очень старый и практически никогда не бывает трезвым, ему глубоко наплевать и на администрацию, и на Комитет. К тому же его тайник, про который знаем только мы двое, ещё найти надо, а дело это ой какое непростое.

– Интересно, откуда ты тогда узнал про тайник? – язвительно поинтересовалась Надя, едва поспевая за его широкими шагами. – И почему ты так доверяешь сторожу? Где гарантия, что он не сдаст нас Комитету?

– Он думает, что я держу в тайнике деньги. Это тоже правда, не в общежитии же их хранить. Но что важнее, я таскаю ему с работы спирт, а это значит, что я ему как сын. Раз моя заначка там в безопасности, то и дневники тоже, – буднично ответил Эльдар и постучал по металлическому боку автобуса.

Когда двери открылись, он прижал палец к губам и жестом пропустил девушку внутрь. Та только хмыкнула, молча прошла в центр салона и села к окну. С некоторым удовлетворением она проследила, что Эля заплатил за них обоих и, стоило автобусу тронуться, сел рядом. От него пахло холодом и дымом, и почему-то именно этот запах в голове Нади прочно ассоциировался с Шахтаром, его секретами и всеми безумствами, на которые некоторые готовы были пойти ради этих секретов.

Когда-то я уеду отсюда, сказала она себе. В этой мысли не было ни радости, ни сожаления. Теперь это был просто факт. Она уедет туда, где сможет жить нормальной жизнью. Уедет тогда, когда захочет начать нормальную жизнь. Пока же у неё была здесь работа. Как архивариус Шахтара, она обязана была защищать его историю.