Месть. Часть 1⁠⁠

Раз, два. Со смертью игра.

Три, четыре. Лежат все в могиле.

Пять, шесть. Время поесть.

Семь, восемь. Обглодать кости.

Девять, десять. На крюках всех повесить!

Где же ты спряталась, тварь? Я уже два часа кряду бродил по канализации, а до этого потратил чуть ли не неделю своего времени на поиски. Под ногами что-то хлюпало и чавкало, но я предпочитал не смотреть вниз. Не то чтобы я был брезгливым, но в отходах жизнедеятельности большого города нет ничего привлекательного.

Дурацкая считалочка повторялась снова и снова. Скрипучий голос, казалось, черепную коробку изнутри, как гвоздь царапает стекло. Окажись на моем месте человек неподготовленный, он не продержался бы и десяти минут, став легкой добычей для очередной бестии – ведьмы. Да, именно для ведьмы, коих в последнее время развелось что-то слишком уж много. Что же касается меня…

Я ведьмак. Нет, не тот брутальный персонаж из книг, фильма или компьютерной игры. Я обыкновенный человек, не мутант с вертикальными зрачками и замедленным процессом старения. Да, я намного сильнее и выносливее заурядного изнеженного городского обывателя. Я в разы более ловок, быстр, стремителен, но это сугубо моя личная заслуга, а не каких-либо эликсиров. Своим ремеслом я избрал борьбу с ведьмами. Так что… Ведьмак, охотник на ведьм, истребитель колдуний. Называйте, как вам будет угодно, суть от этого не изменится.

И вот сейчас я вел охоту. Очередной заказ, сулящий принести неплохую прибыль. Правда, путешествие по подземной части одного из спальных районов Минска не входило в мои планы, но кто же знал, что ведьма почует неладное и улизнет в самый неподходящий момент. Заказали ее четыре молодые мамы, чьих детей она едва не увела с собой. Все четверо в один голос твердили, что это была выжившая из ума старуха со второго этажа, только не такая, как всегда. От нее исходила стол сильная волна ужаса, что девушки и пошевелиться не могли, а стояли и смотрели, как ведьма, распевно что-то бормоча и совершая замысловатые пассы руками, манит за собой их детей. Если бы не въехавший во двор грузовик, спугнувший старуху, могло бы случиться непоправимое. Решив обезопаситься, одна из мамаш нашла в сети мой номер. Я поверил сразу: за свою не такую уж и долгую жизнь успел насмотреться всякого. Когда я согласился взяться за дело, девушка вздохнула с явным облегчением. Я усмехнулся – такая реакция у клиентов практически всегда. Они до последнего бояться, что их примут за душевнобольных.

Мертвец пас овец

Под луной ночною порой.

Их жрал, свежевал.

Чтобы жить, нужно убить.

На смену идиотской считалочке пришла не менее идиотская песенка. Запугать пытается? Не выйдет, на меня подобные штучки не действуют. Я даже ко всякого рода заговорам практически не восприимчив. Да и защитный амулет, вырезанный мною из еловой сердцевины и украшенный агатом и ониксом, делал свое дело, постоянно болтаясь на шее на крепкой железной цепочке.

С легким шелестом полуторный меч вышел из ножен, висящих на спине. Это только в фильмах бесстрашные воины истово машут двуручными мечами так, будто те ничего и не весят. В реальной жизни все несколько иначе. Поэтому прямой обоюдоострый клинок, в котором веса максимум полтора килограмма, для меня намного удобнее и практичнее всяких там фламбергов и цвайхандэров. Открытый эфес; лезвие из закаленного железа, покрытое тонкой сетью рун, мерцающих в темноте нежно-алым светом.

Ну где же ты? Сколько можно за тобой бегать? Рядом прозвучал отвратительный смешок. Я резко развернулся в сторону звука, рубанул наугад мечом. Клинок впустую вспорол воздух, а из-под кучи мусора у стены с недовольным писком метнулась огромная жирная крыса. Да, вот так и рождаются слухи о крысах размером с собаку. У страха, как говорится…

Меч я не стал прятать. Достать его, конечно, дело секундное, но бывают такие ситуации, когда даже секунда может спасти тебе жизнь. Или же наоборот… Малейшая задержка – и ты хладный равнодушный труп без дальнейших перспектив.

Под ногой хрустнуло. Я присел на корточки, присмотрелся – череп. Судя по размеру, принадлежит ребенку лет шести-семи. Я выпрямился пружиной. Убью, тварь! Я спокойно отношусь к трупам мужчин, женщин, стариков и даже котиков с собачками. Да, они вызывают чувство скорби, печали, но это все как-то естественно, что ли. Останки же детей, этих маленьких ангелов, имеющих право и шанс на долгую жизнь и лишенные этого шанса, вызывали во мне бурную клокочущую ярость. И желание всегда появлялось лишь одно – покарать убийцу.

Сбоку показался черный зев прохода, потянуло гнилью и сыростью. В висках уже привычно чуть закололо: верный знак того, что порождение мрака где-то рядом. Отодвинув кончиком клинка в сторону висящую паутину, я уверенно зашагал по боковому тоннелю. Впрочем, это, скорее, был короткий аппендикс в несколько метров длиной, нежели полноценный ход. В конце из-под деревянной двери, обитой металлическими полосами, пробивалась узкая полоска света. Интересно, как в современном Минске в канализации могла оказаться такая дверь? Или же это ведьма постаралась, обустраивая свое логово? Возможно. Подумалось, что полосы на двери тогда точно не железные. Ведьмы не переносят железа, так же, как вампиры – серебра. Не зря когда-то в средние века инквизиция использовала железо и огонь. Я отогнал мысли прочь: не время и не место отвлекаться.

Дверь отворилась, даже не скрипнув. Передо мной находилось почти квадратное помещение, примерно десять на десять метров или же чуть больше. Вдоль стен чадили факелы, тут и там потрескивали свечи, выплевывая в воздух крохотные искры. Стократно, до рези в глазах, усилилась вонь. Ее источник обнаружился быстро: под потолком висело на крючьях не менее десятка тел. Думаю, нет нужды уточнять, чьи это были тела, а уж их состояние… Ни один человек не заслуживает такой плохой смерти. Кто-то скажет, что любая смерть не бывает хорошей. Бывает, еще как бывает.

Ведьма. Она стояла спиной ко мне у массивного стола и что-то с остервенением грызла. Меня она словно и не замечала. Что ж, не нужно будет особо напрягаться. Стараясь не шуметь, я двинулся между рядов пыльных ящиков и бочек. Некоторые бочки оказались открыты, внутри как-то странно плескалась густая черная маслянистая жидкость.

Я занес меч. Один короткий верный удар – и на земле станет чуть-чуть меньше зла. Не вышло. Бестия либо почуяла неладное, либо изначально знала о моем присутствии. Едва клинок начал движение, как она обернулась, расшвыривая в стороны кости и куски гниющего мяса, лежащего на столе.

Истинное обличье ведьм весьма отличается от той человеческой маски, которую они носят, чтобы не выделяться. У этой голова напоминала собачью, только начисто лишенную ушей и растительности. Лысый череп сплошь покрыт кровоточащими нарывами и струпьями; три глубоко посаженных глаза смотрят с ненавистью и лютой злобой. В руках-лапах ведьма держала два боевых крюка, оба в бурых засохших пятнах. Крюки со звоном отбили мой меч.

Издав нечто среднее между визгом и рычанием, тварь бросилась на меня, бешено вращая оружием. Я отскочил назад, отбивая удары и пытаясь не пропустить какой-нибудь выпад. Так хотелось применить столь излюбленную писателями-фантастами “веерную защиту”. Увы, на самом деле такая “защита” служит только для показухи, чтобы произвести впечатление. Да и пробивается она достаточно легко, особенно если у соперника оружие помассивнее твоего.

Поэтому мне не оставалось ничего иного, как отбивать дикую атаку на пределе возможностей. Пару раз мне все же удалось совершить ответные выпады, впрочем, не нанесшие ведьме большего вреда, чем неглубокие царапины. Отбив, отбив, удар. Клинки сталкивались, высекали искры, разлетались в разные стороны, а я все не мог улучить благоприятного момента, чтобы покончить с тварью. Таких я еще, к слову, не встречал. Чаще всего они швыряются огнем, плюют кислотой, рвут на себе волосы и выкрикивают заклинания. Эта же отчего-то использовала только грубую физическую силу.

Крюк просвистел у самого лица. Я отшатнулся буквально в последний момент, но, делая шаг назад, налетел спиной на одну из бочек и рухнул на пол, увлекая за собой и саму бочку, оказавшуюся неожиданно легкой.

Черная жидкость разлилась вокруг. Она оказалась теплой и в ней копошились длинные пиявки толщиной в два больший пальца. Пытаясь подняться, я раздавил рукой одну такую. Кожу будто обожгло, рука моментально поехала в сторону, и я снова растянулся. Спасало меня пока только то, что ведьма тоже потеряла равновесие, выронив свои страшные крюки. Тем не менее, это не мешало ей ползти ко мне, жутко завывая и клацая челюстью.

Не поднимаясь, я от всей души двинул ведьму тяжелым ботинком по морде. Бил хоть и из неудобного положения, но удар получился достаточно сильным: один из глаз моментально заплыл, приобретя иссиня-черный оттенок. Ведьма заверещала дурным голосом, рассыпая ругательства вперемешку с проклятиями, изловчилась схватить меня за лодыжку. Ощущение было такое, словно ногу заковали в раскаленные кандалы.

Я дернулся раз, другой, третий. Тщетно. Тварь вцепилась мертвой хваткой да еще и подтягивалась ближе. Рука нащупала знакомый эфес – меч, выпавший при глупом падении. Убить я даже не надеялся, но от хватки ведьмы удалось освободиться, едва бритвенной остроты лезвие перерубило ей руку чуть выше запястья.

Крик боли прокатился по всей канализации. Из обрубка фонтаном хлестала черная вонючая кровь. Тварь вертелась на полу, прижимая к груди покалеченную конечность. Этой заминки мне вполне хватило, чтобы подняться на ноги и отойти к стене. Позади почувствовался жар – факел. Из проржавевшего кольца тот вышел с неохотой. Жадно трепетало багровое пламя, требуя жертву, желая насыщения. Огонь снимает с тела кожу, а с души – грех. Эту фразу я вычитал когда-то очень давно и с тех пор не забывал ни на секунду.

- Я прощаю тебя, - тихо произнес я и швырнул факел. Он полетел по короткой дуге и упал в разлитую жидкость. Вспыхнуло, загудело. От нечеловеческого визга, наполненного болью и отчаяньем, заложило уши. Ведьма перекатывалась, пыталась сбить пламя, силилась подняться, но не могла. Чистое пламя окутало ее с ног до головы, приняло в свои объятия.

Всегда нужно прощать. Какой бы ни была черной ведьма, необходимо оставлять в сердце место для прощения. Не стоит таить и накапливать в себе злость, чтобы она не разрушила тебя самого.

Ведьма затихла, перестала дергаться. Душа, очистившись, покинула бренное тело. Осталась только одна мелочь, чтобы до конца довести начатое дело. Перехватив поудобнее меч, я шагнул к дымящемуся смрадному трупу.

- Ноги вытер? – бархатистый мужской голос раздался, едва я перешагнул через порог.

- Тебя забыл спросить, - беззлобно огрызнулся я в сторону сидящего посреди прихожей большого черного кота с серым пятном в виде молнии на спине. Я усмехнулся: кот который выжил.

- Не будешь вытирать ноги, я тебе в ботинки нагажу.

- Попробуй, - я не спеша раздевался, развешивая снаряжение на вешалке. – Отвезу к ветеринару. На стерилизацию.

- Не поможет, - кот лениво почесал левое ухо. – Я ведь фамильяр, частичка духа, заключенного в этом бренном теле.

- Вот именно, - я скинул ботинки, отодвинул подальше мешок с головой ведьмы. – Раз заключен в теле, значит, подчиняешься его законам и потребностям. Так что имей ввиду – клиник, ветеринар, стерилизация, бесполезность кошачьих серенад по весне.

- Подумаешь, - фамильяр демонстративно направился в сторону спальни. – Я вообще к тебе в сожители не набивался.

Это было истинной правдой. Попал кошак ко мне лет семь назад, когда я гонялся за одной ведьмой, оскверняющей могилы. Обитала данная особь километрах в семидесяти от Минска. Я тогда был не слишком опытен и не смог различить в сидящей под мостом пьянчужке с черным клубочком на руках ведьму. Но, когда левое плечо взорвалось болью, а из него торчала зазубренная костяная игла, я понял, что нельзя слепо верить всему, что видишь.

Не знаю, смог бы я совладать с нею раненый и в состоянии растерянности, но на помощь пришел котенок. Фамильяр восстал против воли своей хозяйки, вцепившись когтями ей в глаза. И пока ведьма пыталась сбросить взбунтовавшегося раба, я ее уничтожил.

Было дико и непривычно смотреть, как животное выталкивает из себя слова, рассыпаясь в благодарностях. Как я понял, фамильяр должен быть соратником, в которого даже вкладывают частичку своей души, а из котенка и в самом деле хотели сделать лишь покорного слугу. В общем, закончив благодарить, существо с грустным видом направилось прочь. И что-то в тот момент дрогнуло в моей душе, мне стало его безумно жалко, захотелось приютить и обогреть. И я предложил котенку отправится со мной. Если бы знал, что он вырастит в большого язвительного кота, прежде сто раз подумал бы, брать его к себе или нет. Сам фамильяр настаивал, что его зовут Реми и он имеет французские корни, но я упорно называл его не иначе, как Васькой.

Я вяло ковырялся вилкой в тарелке с жареной картошкой, поглядывая на экран ноутбука. На нем была открыта карта Минска, на которой я делал свои отметки – места и время встреч с ведьмами. В целом картина вырисовывалась неутешительная: за последние два месяца я перебил этих тварей больше, чем за всю свою ведьмачью карьеру. И это мне очень и очень не нравилось. Такой всплеск активности объяснить никак не удавалось. Может, в этом был какой-то дурной знак, а, может, это я стал слишком мнительным и на самом деле это ничего не значило.

На стул напротив запрыгнул Вася, зацепил когтями котлету из тарелки, принялся жевать, выразительно поглядывая на меня. Я молчал, не мешая фамильяру ужинать. Поскольку он не являлся котом в обычном понимании, мне как-то совесть не позволяла ставить ему миску с водой и едой на полу. Поэтому он всегда ел за столом вместе со мной. Правда, иногда вел себя так, что отправить его на пол представлялось самым оптимальным решением.

- К тебе сегодня приходили, - заявил кот, расправившись с котлетой.

- Кто?

- Не знаю, - фамильяр повел ушами.

- Чтобы ты и не знал? – я искренне удивился. – На тебя это не похоже. Ты же знаешь больше, чем советская энциклопедия.

- Лесть не твой конек, - отмахнулся Васька, но по всему было видно, что ему приятно. – Но в этот раз я действительно не знаю, кто это был. В одном я точно уверен: они были не живы и не мертвы. Тяжелая аура, я такую еще не встречал. Энергия темная, чужая.

- Ты сказал “они”? – я перестал жевать.

- Да, их было двое. Незадолго до твоего прихода ретировались. Стояли у дверей, перешептывались какими-то искусственными голосами, что-то пытались выяснить. Даже мне стало не по себе от их присутствия. Спустя двадцать минут ушли, но их присутствие ощущалось еще долго. Мне стыдно в этом признаваться, но в тот момент я впервые в жизни почувствовал страх.

Я с трудом верил в услышанное. Чтобы фамильяр чего-то боялся – это нужно быть кем-то или чем-то из ряда вон выходящим. И это заставляло задуматься. Враги у меня были, в этом можно даже не сомневаться. Ведьмачье ремесло предполагает их наличие, это нечто само собой разумеющееся. Но это либо живые люди с обычной аурой, либо просто ведьмы, кои тоже являются живыми. Ну или мертвыми, бывает по-разному. И никогда еще не было такого, чтобы о существе можно было сказать, что оно и не живое, и не мертвое. Если это, конечно, не зомби. Но их мне встречать еще не доводилось. Может, где-то на Гаити они вполне себе распространены, а в наших широтах это явление крайне редкое. Если оно вообще имеет место быть.

Взгляд снова упал на карту города, пестрящую красными метками. Возможно, это как-то связано с визитом неизвестных гостей? Не знаю… По крайней мере никакой системы в появлении ведьм не было: совершенно разные районы, отличающиеся друг от друга места. Связать это все воедино и подвести под какую-то систему не представлялось возможным. Предположений можно выстроить сколько угодно много, но это не значит, что хоть одно из них окажется правильным.

- В следующий раз, если кто-то заявится, попытайся побороть свой страх и узнать, кто это, - попросил я Василия.

- Я всего лишь кот, - фамильяр облизнул длиннющие усы, забыв, что совсем недавно он утверждал прямо противоположное.

- Ты фамильяр, - напомнил я. – И можешь гораздо больше, чем кот. К тому же… Я тебе доверяю. Да и нет у меня никого, кроме тебя.

Пушистое создание зажмурилось от удовольствия.

Серое небо низко висело над головой, который день грозя разродиться дождем, но так и не пролившее не капли. Ветер зло швырял навстречу багрово-желтые листья, насильно кружил их в дикой необузданной осенней пляске. Они совершали замысловатые кульбиты, похожие на танцевальные па, с грустным шелестом уносились прочь.

Я брел вдоль набережной, зябко поеживаясь, подняв воротник и втянув голову в плечи. Холодно. И тем не менее меня всегда тянуло сюда в это время года. Чувство потери, невосполнимой утраты и горя захлестывало поздней осенью с особой силой. Сердце тоскливо сжималось, то замедляя свой ритм, едва не останавливаясь, то начинало стучать со скоростью спортивного двигателя, будто стремилось вырваться из груди. Когда-то давно я вот так же гулял здесь, но тогда меня переполняло чувство яркого счастья, бьющего буквально через край. Потому что гулял я не один, а с супругой. Но у счастья оказался век не долог…

В один далеко не прекрасный день она пропала. Ушла на работу, а вечером не вернулась домой. Сказать, что я нервничал, значило не сказать ничего. Ее телефон упорно молчал, потом вообще оказался отключен, видимо, села батарея. Я обзвонил всех друзей и подруг, ее коллег по работе, просто знакомых, каких знал. Ничего. Звонки в больницы и морги тоже не принесли результата. Наутро я отправился в ближайшее отделение, где у меня работал мой школьный друг. Тот не стал ждать положенных в таких случаях три дня и пообещал помочь, чем только сможет. Неделя… Прошла неделя томительного ожидания. И ее нашли, мою Ленку…

Я не вдавался во все подробности, а перед глазами до сих пор стоит та ужасная фотография с места трагедии. Как оказалось, после работы Лена села в машину к какой-то девушке, ее ровеснице, судя по виду. Что произошло дальше доподлинно неизвестно. Но по всему выходило, что она стала жертвой какого-то ужасного ритуала, потому как ее полуобнаженное тело висело распятым на перевернутом кресте в центре расписанной непонятными знаками комнаты. Столько крови, пожалуй, я видел только в фильмах ужасов. Хоронили Леночку в закрытом гробу, девицу, которая увезла ее, так и не нашли. Хоть машину и отследили до самого подъезда того злосчастного дома. Квартира была оформлена на абсолютно порядочных людей, которые на момент убийства почти как неделю отдыхали где-то на югах. Дело в конце концов закрыли, а я бросился в пьянство.

Да, согласен, пьянка – это удел слабых, иллюзия ухода от проблем. Но тогда я не видел другого выхода. Каждый вечер я напивался до беспамятства, размазывая сопли и слезы по лицу. Каждый вечер я звал ее, умолял вернуться или же забрать с собой. Но небеса, рай, ад и черт знает, что еще, были глухи к мольбам сходящего с ума. В конечном итоге из запоя и депрессии меня вывел все тот же друг из органов. Вывел жестко, но действенно – съездил несколько раз от души мне по физиономии, а потом долго читал лекцию о бренности бытия и жизни в целом. Он, кстати, и рассказал мне о том, что случай с моей Леной был не единичным. И о том, что наш мир не так прост и намного более многогранен, чем кажется. В общем, я был ему благодарен за то, что мои глаза наконец прозрели. Спустя какое-то время я и стал ведьмаком. И мстил, мстил, мстил. И пусть говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным, но я его постоянно подогревал…

Очередной особенно сильный порыв практически ледяного ветра прогнал прочь тягостные мысли, загнал их на задворки подсознания, безжалостно выдернув в реальный мир. Рядом гневно перекатывала свои темные воды Свислочь. Волны с остервенелостью налетали на берег, с недовольным шелестом разбивались тысячами капель о бетон набережной. На противоположной же стороне улицы, наоборот, кипела и бурлила жизнь: сверкал огнями Дворец спорта, призывно светились двери торгового центра, витрины всевозможных салонов и магазинов поменьше пестрили многоцветием, манили и зазывали к себе. Но я предпочитал бродить именно по набережной, вдали от людей и бестолковой суеты.

В свете одного из немногочисленных работающих фонарей я увидел девочку лет десяти. Она сидела на корточках и что-то рисовала мелками на асфальте. Но больше всего поразило то, что одета она была совсем не по погоде: летние сандалики, цветастое легкое платьице, на голове большой белый воздушный бант. Странным было еще и то, что от порывов ветра не развевалось ни платье, ни бант. Эта картина была настолько нереальной и нелепой, что я даже опешил. Куда смотрят родители этой малютки, позволяющие гулять ей в такое время и в такую погоду?!

- Эй, малышка, ты что тут делаешь? Где твои мама и папа? – я подошел к девочке, намереваясь помочь. Та подняла на меня мутные, будто затянутые пеленой глаза, перестала водить мелками по асфальту. Мимолетом я отметил, что рисунок, который она начертила, очень сильно похож на трискель – древний кельтский символ, могущий действовать как проводник в потусторонние миры и дарующий огромную силу. Но откуда маленькая девочка может его знать? Или она…

- Холодом веет от сердца больного. Еще две луны – и вы встретитесь снова, - отсутствующий голос девочки развеял мои сомнения. Ведьма. Маленькая ведьма, еще стоящая на распутье. Она может стать как темной, так и светлой. Да, светлые ведьмы тоже встречаются, но гораздо реже. Не даром же раньше слово ведьма означало “ведающая”, “знающая”. Это потом уже в средние века инквизиция принялась палить всех без разбору. И есть у меня такое чувство, что на костер отправлялись только светлые ведьмы – целительницы, знахарки, ведуньи, ясновидящие. Поймать темную ведьму – это еще постараться нужно.

- Что ты хочешь сказать этим?

- Кто хочет – увидит, кто хочет – поймет. Но знай же, что смерть за спиною идет.

- Воодушевляет, - я невольно потянулся к отсутствующему за спиной мечу. Интуиция подсказывала, что из этой девочки вырастит черное отродье. Слишком специфическим оказалось ее поведение. Ладонь схватила воздух, и я вспомнил, что нахожусь на прогулке, а не на охоте. Ну и хорошо. Я мог и ошибаться, интуиция тоже не всегда работает без сбоев. Но если же я прав… Рано или поздно наши дорожки пересекутся, и тогда разговор получится совершенно другим. Засунув поглубже руки в карманы, я направился прочь, оставив малолетнюю ведьму наедине с ее асфальтным художеством.

- Бежать бесполезно, не сможешь уйти от тех, кто стоит у тебя на пути.

Я предпочел не вслушиваться в черные пророчества и поспешил удалиться, как можно скорее.

Месть. Часть 2