Мафусаиловы хляби (часть 5)⁠⁠

Насколько возможно совпадение? Совпадение на уровне старых мексиканских сериалов, где брошенный на помойке нежеланный младенец спустя 20 лет случайно приходит служить дворецким в ту самую семью, что от него избавилась…

Она включила верхний свет и прислушалась. Из соседней комнаты не доносилось ни звука. Хорошо это или плохо, она не знала, но не позволила себе размышлять об этом, а вместо этого достала из-под кровати Машкин ноутбук. Его Женя тоже оставил в знак особого расположения к дочери, а Дарья предусмотрительно изъяла. Вскоре она уже бороздила гугл, разыскивая информацию про изгнание бесов.

Информация была крайне неутешительной. Это на западах экзорцизм был по-прежнему в моде, и любой дурак мог хоть каждый день ходить в ближайшую церквушку на «отчитку». В России же с этим давно было туго, вплоть до того, что РПЦ уже давно собиралась её официально запретить.

Если верить большинству источников, редкий батюшка умеет это делать, а еще реже попадется тот, кто возьмется «отчитывать» ребенка. Вроде как в Александро-Невскую лавру можно было обратиться. Поиск по Красноярску же выдал только богатый список шарлатанов цыганской наружности. Дарья углубилась в тему и совершенно разочаровалась. Оказывается, даже если она найдет грамотного батюшку, то ей необходимо будет предоставить справку, что ребенок психически здоров… А справку ей, само собой, ни один психиатр не даст. Но даже если она умудрится такую справку добыть, то прежде чем приступить к отчитке, надо будет продемонстрировать церкви неопровержимые доказательства одержимости. Дарья, все более тоскливо прочла небольшой список:

Демонстрация сверхъестественной силы – ни разу Машка не была замечена за тем, чтобы поднять на руки медбрата или завязать в узел металлическую ножку больничной кровати.

Иррациональные отвращение или ненависть к церковной атрибутике – маленький золотой крестик Дарья с нее сняла совсем недавно, боялась, что потеряется. И Машка ни разу не обратила на него внимания, не говоря уж о дискомфорте.

Изменения голоса – Дарья ни разу не замечала, чтобы голос Машкин как-то качественно изменился. Менялись интонации, выражение лица, наблюдались множественные речевые дефекты, даже скорость и манера самой речи, но ни разу не было такого, чтобы дочь заговорила чужим голосом.

Противоестественные знания – ни один из ее альтер-эго не сообщил, например, какого цвета было нижнее белье профессорской жены этим утром. Честно говоря, все ее «демоны» не обладали хоть какими-то адекватными знаниями и несли совершенный бред. Что уж говорить о знаниях противоестественных…

Владение неизвестными прежде языками. Надежда на то, что «пыр-дыр» и «а-жи-жа» - это слова из языка какого-нибудь папуасского племени, была крайне призрачной.

Список на этом не заканчивался, но остальные пункты были совсем уж фантастическими – вроде левитации или повелевания дикими животными.

Дарья подумала о том, что та самая «а-жи-жа» вполне могла сойти за противоестественное знание, но согласится ли с этим батюшка или просто примет ее за неразборчивый лепет умственно поврежденного дитя…?

Мальчишка-шаман мог бы подтвердить… Дарья внезапно оживилась и снова защелкала клавиатурой.

«Он явно о чем-то догадывался или подозревал», - думалось ей, - «Не зря он советовал явиться вторично, когда Алтанай вернется…»

Поисковик выкатил несколько статей об Алтанае и множество черно-белых фотографий, среди которых она узнала ту, что описывал Олег. Несколько фигур на фоне поваленной и выжженной тайги, среди которых затесался подросток азиатской внешности. Заголовок под фото гласил «Старейший очевидец падения тунгусского метеорита отмечает 100-ый День Рождения».

Статья была почти двадцатилетней давности, и в основном касалась воспоминаний о памятном дне:

«В какой-то момент сильно посветлело, хотя утро и так было солнечное. Я вышел из чума и увидел, как небо раздвоилось и словно зажглось. Будто второе солнце вспыхнуло. Стало очень жарко. Так жарко, что мне показалось, что на голове загорелись волосы. Я кинулся к кадке с водой, но небо внезапно схлопнулось, и раздался сильный удар. Чум завалило, кадку опрокинуло, а меня отбросило. Земля скакала под ногами, слышались взрывы, словно палили из пушек, а по траве, выжигая вокруг кривые дорожки, несся огненный ветер. Я прижался к земле и ждал смерти. Казалось, наступил конец мира.

Мы так и думали много дней, пока не появились русские и не объяснили, что небесное тело упало. Дед - он тоже был шаманом - сказал, что это очень скверно, нельзя тревожить Тунгусскую Тайгу, а тут такой удар… Он тогда и повелел убираться из тех краев, но иногда нам, избранным, приходится возвращаться….»

Дарья бегло пробежалась по остальному тексту, который, в основном касался быта эвенков и шаманских ритуалов. Глаза уцепились только за главный вопрос репортера: «Не считаете ли вы, что стали долгожителем, благодаря тому событию?»

«- О, нет… метеорит тут не при чем, - Алтанай лукаво усмехнулся, - Можете написать, что виной всему чистый сосновый воздух и здоровый образ жизни. Мой дед прожил 105 лет, надеюсь, мне удастся его переплюнуть…»

Статья была датирована 5 апреля 1998 года, целую вечность назад. А Алтанай по-прежнему жив… Дарья вдруг подумала, что совершила большую ошибку, покинув поселок. Столько времени упущено… Надо было ждать, когда Алтанай вернется, и повторно ехать к нему. А теперь на календаре конец февраля, и совсем скоро эвенкийская зимовка у водопада подойдет к концу. Где его потом разыскивать?

Она лихорадочно нашла сайт аэропорта и заказала билеты на следующий же день. От сердца внезапно отлегло. Да, теперь ей не светит ни спецборт, ни медсопровождение, а везти бредящую и ходящую под себя дочь в общем салоне – такое себе удовольствие… Вполне вероятно, что их обеих выбросят в иллюминатор и парашют не дадут. Дарья фыркнула, потом расхохоталась. Машка за стеной тут же отозвалась сонным «пыр-дыр-а!», но Дарья продолжила хохотать, утирая выступившие слезы.

«Я становлюсь так же плоха, как она», - подумалось ей, но чувство облегчения не отпускало. А еще сердце радостно скакнуло от предвкушения, ведь совсем скоро она снова увидит Олега!

...

В прошлые свои перелеты Дарья была полностью погружена в переживания, а потому за борт и не смотрела, но в этот раз Машка решила быть умницей и всю дорогу мирно сопела, свесив голову на грудь. А Дарья внимательно разглядывала в разрывы облаков плывущую внизу тайгу. Место падения метеорита не было видно, оно было далеко за горизонтом, но тут и там она видела небольшие круглые проплешины на лохматой зеленой шкуре.

Почитав статьи, она узнала, что метеорит не упал в прямом смысле этого слова, а разбился о густую атмосферу в нескольких километрах над тайгой, как сырое яйцо разбивается о пол. А вспоминая рассказ Алтаная, она верила, что та самая «пальба из пушек» и была брызгами разбившегося метеорита. Вскоре она с удивленной радостью различила водопад, у которого зимовали эвенки. Отсюда, с высоты птичьего полета, он казался таким близким к поселку – и не скажешь, что до него нужно добираться на машине…

При подлете, самолетик сделал несколько кругов над поселком – видимо, ждал добро на посадку. Как на ладони были и прииски, и жилые кварталы, и больница, и ненавистная школа. Дарья даже смутно порадовалась – что бы там ни ждало их дальше, больше Машка порог чертовой школы никогда не переступит. Она пригляделась получше, и ей показалось, что школа расположена на такой же проплешинке. Не деревья – в основном посаженные в середине прошлого века тополя – были маркером, а какая-то неясная диспропорция, некоторая корявость на общем ровном полотне строгих прямых улиц и скверов. Какое-то едва уловимое углубление. Или ей только мнится? Она закрыла глаза, досчитала до десяти и снова открыла, стараясь охватить взглядом как можно бо́льшую площадь. Ощущение не изменилось. Школа, а также детский сад и небольшая деревянная хибара сбоку от него находились словно в естественном ландшафтном углублении. Неужели «брызги» разлетелись так далеко от эпицентра?

Самолет пошел на посадку, и она отвлеклась. Машка по-прежнему или спала, или была в нередком для нее «коматозе». Дарья решила дождаться, когда все пассажиры выйдут и только потом попробовать ее разбудить, а может и на будить вовсе, а аккуратно донести до автобуса. Глядишь, и проспит всю дорогу до дома.

...

Валентина Ивановна заметно сникла, обнаружив на пороге дочь с внучкой.

- А врачи разрешили перевозить ее? – спросила она после того, как Дарья унесла ребенка на тахту и принялась снимать с нее верхнюю одежду.

- Врачи открестились, мама, - ответила Дарья, устало стаскивая с себя пуховик, - Предложили забрать ее домой и посмотреть, что будет… Поэтому я не посчитала необходимым ставить их в известность.

- А Женя твой что говорит?

Дарья многозначительно скривилась, и Валентина Ивановна, понимающе умолкнув, принялась разглядывать внучку:

- Она спит или…?

- Напичкала ее седативными перед перелетом, - Дарья посмотрела на мать, - Не переживай, мама. Я буквально на пару дней, а потом мы вернемся в Красноярск.

- Я же говорила, что закончу с отчетами и приеду к тебе… Ты получала переводы? Деньги, может, закончились?

- Тебе не обязательно приезжать. Если ей не станет лучше, я ее оформлю обратно в стационар. Даже вдвоем мы с ней не справимся.

Дарья поманила мать за собой на кухню, поставила на плитку чайник.

- Тот мальчишка так и не появился? – спросила она, - Ну, который вслед за Машкой пропал…

- Нет. Месяц полиция прочесывала все квартиры по нескольку раз. Даже ко мне приходили, с кисточками и пудрой по всей квартире лазали. Потом еле отмыла эту пудру. Никаких следов.

- Странно…

- Конечно, странно! Таких исчезновений не было со времен Чибиса. Словно из могилы, черт поганый, поднялся и за старое.

- Да я не о том… Странно, что Машка нашлась. В таком состоянии, как у нее, она точно не могла устроить побег. Получается, тот, кто ее похитил, потом оставил ее на видном месте. Зачем? В чем смысл?

Чайник тоненько засвистел, и женщины налили себе чаю.

- Не знаю, Дадуня, - Валентина Ивановна задумчиво грызла сушку, - Может, слаба Машка оказалась, повредилась головой от того, что эти нелюди с ней делали. Вот они и выбросили ее - все равно ведь ничего не расскажет.

- А после него ребята не пропадали?

- Нет, он последний.

- Странно…

- Что теперь?

- Не знаю, мама…

Дарья вздохнула и отпила из кружки. Где-то глубоко брезжили неясные догадки и предположения, но она никак не могла их собрать воедино. Не похоже, что Машку просто выбросили, как испорченную куклу. Ей упорно казалось, что ее именно вернули, а на ее место забрали другого ребенка. И все это было проделано в спешке, отсюда и неразбериха с одеждой… Но в чем причина возврата и какова конечная цель? Этого она не могла даже предположить, но все больше сомневалась, что речь идет о сексуальных экспериментах или «хоум видео».

- Я отвезу ее завтра к эвенкам, - произнесла она, глядя в окно на виднеющуюся за соседним домом новенькую школьную крышу. Валентина Ивановна засопела от негодования, но голос повышать побоялась, чтобы ненароком не разбудить внучку, - Если Алтанай не поможет, то…

- Дура ты, Дадуня! Сорок лет не за горами, а все в сказки веришь! Да они обдерут тебя, как липку, всучат шкуру дохлого кабана и скажут трижды в день в нее обряжать Машку и выгуливать на северном ветру. К врачам ее надо!

- У врачей были мы, мама… Долго были…

- И как ты ее потащишь к водопаду? На своем горбу?

- Почему же на горбу… Олега Иннокентьевича снова придется попросить…

Валентина Ивановна вдруг поджала губы, а потом ее круглое лицо расплылось в понимающей ухмылке. Дарья неуютно заерзала на табурете, глаза забегали.

- Сразу бы так и сказала, что на Олежку нашего глаз положила, - хмыкнула мать и взяла из вазочки еще сушку, - А то колдуны, эвенки… Попробуй, но губу сильно не раскатывай. У нас за него тут в свое время целое бабское побоище шло, но так никто его и не окольцевал. Сейчас, конечно, страсти поутихли… Но все же у тебя прицеп, и какой! Тут надо редкими качествами обладать, чтобы…

- Прекрати, мама, - Дарья насупилась, - Я ни о чем таком даже не думаю. Это единственный человек, который по-настоящему помогал мне. И тогда, и сейчас.

- Ладно, ладно, - Валентина Ивановна благостно отмахнулась и поднялась. Дарья не стала дальше оправдываться. В принципе, пусть думает, что хочет, главное, чтобы не препятствовала ее планам.

- Мам… ты посидишь немного с… ней? Я только до школы и обратно. Если она вдруг проснется, то… просто запрись в своей комнате.

- Так все плохо?

- По-разному бывает.

Валентина Ивановна задумчиво покосилась в сторону зала и нехотя кивнула.

...

Дарья оглушённо сидела на страшно неудобном стуле с прямой спинкой, на котором каждый будет чувствовать себя провинившимся школьником. Олег Иннокентьевич несколько секунд назад закончил гневную отповедь, что только усиливало этот эффект, и с мрачным видом глядел в окно на февральские сумерки.

Она рассчитывала если не на пламенные поцелуи и объятия, то хотя бы на улыбку, на что-то такое, что намекнуло бы ей… что он рад новой встрече. Но когда она вошла, он поднял на нее глаза и застыл с выражением на лице, которое она не могла истолковать иначе, чем «Только не это…!»

- Какого черта ты вернулась?! Ведь я же говорил тебе…, - вновь закипятился он, отворачиваясь от окна.

- Куда мне было деваться…?

- Ну, уж точно не сюда! В конце концов, Красноярск - не пуп Земли. Если там не смогли помочь, можно поехать и в Москву, и в Питер… Там отличные специалисты… Если проблема в деньгах, я бы отправил, сколько нужно. Но ты притащила ребенка обратно в эту глушь ради кривляний ряженого скомороха?

Дарья понуро свесила голову на грудь и мысленно подбирала слова, чтобы попросить его…

- Я вас туда не повезу, - внезапно отрезал он, словно прочитав ее мысли, - Голову оторвать тому, кто втемяшил тебе эту дичь! Я жалею, что в прошлый раз пошел у тебя на поводу, но тебя надо было как-то отвлечь… А Девочка и так натерпелась, не хватает ей только плясок с бубном для полного счастья! Завтра же, а еще лучше сегодня, поезжай в аэропорт и купи билеты. Я проконсультируюсь со знакомыми и вышлю тебе контакты ведущих столичных специалистов.

Дарья поднялась, пожалев, что пришла. И действительно, какое право она имеет к нему вязаться? Свалилась, как снег на голову со своими проблемами, и вот – не прошло и года – снова! А все, что она там себе нафантазировала… так это от одиночества и страха.

- Простите, - пробормотала она и поднялась, - Я… мне пора…

- Опять сделаешь вид, что гордо уходишь? – тон его вдруг изменился.

- В каком смысле?

Повисло неловкое молчание. Дарья принялась накручивать вокруг шеи вязаный полосатый шарф и внезапно страшно смутилась под его взглядом. Было видно, что он только сейчас заметил и старательный макияж, и тщательно уложенные волосы, и синюю шелковую блузку с глубоким вырезом. В глазах его заплясали ироничные искорки, забрезжила какая-то мыслишка.

- Слушай…, - Он задумчиво пригладил торчащие щеткой на макушке волосы, - Может, я был слишком груб… но, поверь, это просто из-за волнения за тебя и за твою дочь. Я сегодня как раз собирался побаловать свою утробу отличным ужином и бутылкой вина. Как насчет составить мне компанию. Спокойно все обсудим и придумаем, чем я могу помочь твоей дочурке.

Неожиданная смена его настроения страшно смутила и насторожила Дарью. Она стыдливо запахнула поглубже пуховик и пожала плечами.

- Я не могу оставить ее надолго. Мама… она может не справиться.

- Приходи, как уложишь ее спать…

- Я… попробую.

Она вышла из кабинета в ненавистные школьные запахи – жареной рыбы, свежей краски, пота, бумаги - и, почти не дыша, пробежала по лестницам до выхода. Ни на какое свидание она, конечно, не собиралась, потому что прекрасно видела, что Олег Иннокентьевич отнюдь не жаждет разделить с ней ни бутылку вина, ни, тем более, постель, хоть и подразумевалось и то, и другое.

Все, что она увидела – это то, что он распознал в ней интерес и собрался использовать его в собственных целях. Что это были за цели – ей было неведомо, но они пугали ее до чертиков. Торопясь домой обледенелыми, присыпанным отсевом тропинками, ей подумалось, что он не хотел, чтобы она возвращалась вовсе не из-за беспокойства за них с Машкой, а чтобы она ни в коем случае не попала к тому шаману – Алтанаю. Ей пришло в голову, что он не повез бы ее и в первый раз, если бы не знал точно, что шаман ушел скитаться или что-то вроде этого…

Дарья присела на скрипучие качели во дворе, пытаясь разобраться со своими неясными подозрениями. Дома – если нескончаемый Ад можно назвать домом – у нее точно не будет такой возможности. Так, чего бы он добился этим свиданием? Дарья грустно кивнула сама себе, представив уютный дом, накрытый стол и вино в компании интересного мужчины… Если бы он затеял это три месяца назад, она бы, без сомнения, тут же сдалась и вверила их с Машкой жизни в его крепкие, надежные руки. Но три месяца назад, когда дочь нашлась, она и не вспомнила про шаманов. Поэтому, получается, и у него не было причин играть рокового соблазнителя…

А сейчас она с легкой гордостью осознала, что она уже совсем другая Дарья – характер окреп, а интуиция воспалилась, если можно так сказать… Иногда ей даже казалось, что она с легкостью читает мысли окружающих, а ведь всю жизнь до этого была, как слепой котенок – принимала мир таким, каким он сам решит ей показаться, и прятала голову в песок от любой неприглядной правды.

Олег явно не хотел ее встречи с Алтанаем. И отнюдь не из-за опасений, что тот ей запудрит мозги. В такую наивную историю поверила бы разве что прежняя – слабая – Дарья. Значит, опасался он совсем обратного – что шаман расскажет Дарье нечто...

Вполне вероятно, что он, Олег, прекрасно знает, что на самом деле произошло с Машкой, и знает, что Алтанай это знает. Неужели он как-то в этом… замешан? Верилось с трудом. Ведь он спас ей жизнь когда-то, быть может, рискуя при этом собственной…

...

Дарья отчаянно подскакивала на жестком сидении, пока дядя Паша, отчаянно выкручивая руль и без конца дергая коробку, собирал все кочки, канавы и валежник. Дарье все казалось, что допотопный газик с поднятым до предела кузовом вот-вот развалится, и останется у дяди Паши в руках один только руль. На заднем сидении радостно «гулила» Машка.

- Не переживай, Дадуня! – он весело косил на вцепившуюся в поручень женщину, - Этот конь еще лет полста побегает! Всю службу со мной прошел. Другие милиционеры с собой на пенсию своих собак забирали, а я вот выпросил автомобиль! Он уже двадцать лет как списан, а сносу ему нет, только крыло проржавело. Ну, да это не приговор.

...

Когда Дарья вернулась из школы, у мамы в гостях сидела соседка и, по совместительству, давняя подруга Людмила. Из зала вместо музыкального сопровождения доносилось приглушенное закрытой дверью «дыр-пыр-а!». Она заглянула на кухню и поздоровалась, собираясь тут же уйти к дочери, но Людмила вытолкнула из-под стола третий табурет, и ей ничего не оставалось, как нехотя присесть и взять в руку липкую рюмку густой рябиновой наливки.

- Ну, что? Когда Олежка вас отвезет? – спросила она.

- Никогда, - коротко ответила Дарья и пригубила напиток.

- Благослови его Господь! – возвела очи горе мать, - Хоть один здоровый человек в этой психушке!

Но через пятнадцать минут Дарья уже кидала в сумку некоторые необходимости, вроде воды, носовых платков, таблеток и памперсов.

- Люся, я же тебя как человека просила! – вопила мать.

- Путь девочка попытает счастья. Алтанай – не какой-нибудь там проходимец! – визгливо отвечала ей из прихожей Людмила.

- Дыр-пыр-а-пыр-дыр-а…, - согласно бормотала Машка из угла, деловито отдирая обои.

- Валюш, твои девчонки со мной будут, как у Христа за пазухой! – смеялся дядя Паша, тыча пальцем Валентину Ивановну в пышный бок, - Ты только нам пожрать с собой заверни, а то я еще не ужинал.

- Так иди и ужинай, рассольник на плите! - возмущалась Людмила и тут же успокаивала подругу, - Пашку моего не знаешь, что ли? Да уж если отправлять девчат в тайгу, то только с ним.

- Пыр-а-дыр-а-дыр-а-пыр, - поддакивала Машка с полным ртом обоев.

- Да сдался ей твой Паша! Она хотела с Олежкой прокатиться, а Олежка ишь – прокатил!

- Мама! – оскорбленно закатывала глаза Дарья, но при этом не могла сдержать улыбку. Веселая соседская семейка здорово разгоняла ауру отчаянья и боли в квартире. Она удивлялась, почему еще тогда не обратилась к ним – давним и самым близким друзьям родителей… Впрочем, тогда была другая ситуация.

...

- Не вешай нос, Дадуня, - весело произнес Павел, - Еще полчаса ходу, и мы на месте.

- Полчаса? – Дарья удивленно поглядела на спутника.

- Может и меньше, если поднажму. Но боюсь, тогда Марию Евгеньевну растрясет, и ей точно придется менять памперс, - подмигнул он, - Не знаю, сколько Алтанай вас промурыжит, но я обещал Валентине, что верну вас домой не позже полуночи, и решительно настроен обещание исполнить!

- Олег меня возил гораздо дольше… И даже… в общем нам пришлось заночевать в машине, потому что он сказал, что… по тайге ночью ездить не стоит...

Павел громко расхохотался, зажал себе рот рукой, но было уже поздно – с заднего сидения незамедлительно последовал громкий, заливистый и совершенно дебильный смех.

- Сама то слышишь себя, дочка? – он утер выступившие слезы и чихнул, - И вроде давно уже из подросткового возраста вышла, чтобы верить таким жирным оправданиям.

- Да что вы…, - Дарья страшно смутилась. С виду, действительно, все было шито белыми нитками… За одним исключением – это было слишком далеко от правды.

- Тайга эта испокон – как мать. Согреет, накормит и оденет. Бояться ее не надо, но уважать – необходимо. А насчет Олежки… ты присмотрись. Хороший он человек. Лучший в поселке, а может и во всем Крае. И тогда тебя выручил, и сейчас помогает… Холостой, обеспеченный, благородный… И судя по тому, что ночь тебя в тайге держал, то вполне не…

- Не надо, - Дарья уставилась на свои ладони, - Ни о чем таком и мыслей не было. Все-таки Машку тогда искали…

- Что врачи говорят? – сразу посерьезнел и сменил тему Павел, - Валентина говорила, никакого прогресса?

- Если бы был прогресс, разве я стала бы опять по тайге бегать в надежде на помощь колдунов?

- А следствие как идет?

Дарья пожала плечами. Она уже давно не видела и не слышала ни одного полицейского. Первое время приходили, интересовались, не пришла ли в себя…

- Думаю, вам, как бывшему следователю, известно больше, чем мне.

- Не смеши, - фыркнул Павел, чуть приоткрыл окно и стиснул зубами беломорину, - Мы тут никогда ничего не решали, кроме пьяных драк и проколотых автомобильных шин. Даже тогда, когда Чибиса поймали, он в местном изоляторе три дня провел, а потом его в Край перевезли. Даже протоколы опросов писали под диктовку. Так и сейчас. А если учесть, что я уже 25 лет на пенсии…

- А мальчика, который после Машки пропал? никаких зацепок?

- Да его давно уж искать прекратили…

- Жаль… так, видимо, и не узнаю, как его трусы оказались на Машке.

- О чем ты?

- Разве мама вам не рассказывала? Впрочем, да, - Дарья почесала переносицу, - Я ей не стала говорить, только Олегу обмолвилась. Как-то вылетело… В общем, когда Машку нашли, на ней половина вещей была чужая. Словно ее раздевали, а потом в спешке или по небрежности надели, что под руку попалось. Анализы какие-то делали, сказали, что трусы и майка того пацана, что вслед за ней пропал, а носки вообще какой-то девочки, которая больше пяти лет числится без вести… Что с вами?

Дарья качнулась вперед и с любопытством покосилась на Павла, который внезапно отпустил педаль газа. Машина затряслась и заглохла. Он долго глядел вперед, на падающий за лобовым стеклом мелкий серенький снег, а потом повернулся к ней и с расстановкой спросил:

- Будто там была целая куча вещей, из которой выбрали что сверху лежало… и…

- Вроде того…

- А Олегу, значит, говорила… И что он ответил?

- Да я уж и не помню… кажется, ничего…

Павел открыл пошире окно, с трубным звуком выплюнул окурок, а потом включил первую и снова тронулся в путь.

- Уже было подобное, да? – Дарья во все глаза смотрела на растерянно играющее желваками лицо водителя, - Когда?!

- Я… расскажу тебе. Но после того, как ты поговоришь с Алтанаем. Думаю, мы близки к разгадке очень давней истории…, - он кивнул на лобовое стекло и вырубил дальний свет.

...

Дарья проследила за его взглядом и облегченно выдохнула. Лагерь эвенков находился на прежнем месте. Только маленький водопад едва подавал голос, скованный толстым слоем льда. Она взялась за ручку и замерла в нерешительности.

- Собаки…

Павел натянул на уши черную «пидорку» и распахнул дверь.

- Это Бим и Бом. Добрейшие существа. Поэтому не бойся и проверь, как там дочка. Если нужно будет, подсоблю тебе ее нести.

Дарья оглянулась на заднее сидение, и обнаружила Машку снова пустой. В принципе, для нее это был лучший из вариантов, хоть и придется тащить на себе безвольное, словно лишенное костей, тело. Она застегнула на ней куртку, надела шапку и, чувствуя смутный укол материнской ностальгии, сунула руку под попу, проверяя памперс. Ничего, терпеть можно…

Она вышла из машины и стала вытаскивать Машку, тут же почувствовав знакомые, фыркающие толчки под зад – Бим и Бом тут как тут. На этот раз Дарья даже осмелилась коснуться ладонью их широких, как у телят, покрытых короткой жесткой шерстью, лбов и позволила им обнюхать свисающую с ее рук бесформенным пестрым кулем дочь.

Так, в сопровождении собак, она и пришла на стоянку. Дядя Паша уже разговаривал с эвенками, и она с удивлением обнаружила, что не понимает ни слова. Она задрала рукав пуховика и обнаружила, что на часах уже почти десять вечера. Стало неловко и неудобно заявиться в столь поздний час. Но, к ее удивлению, поселок и не собирался спать. Детишки без устали бегали вокруг чумов, на кострах под присмотром женщин булькали котлы, от которых поднимался густой, ароматный пар, мужчины широкими, как лопата, скребками, чесали оленей и невероятных, заросших густой, длинной шерстью лошадей, только стариков не было видно – наверное, сидели в тепле жилищ на толстых лежанках из шкур.

Дарья устала держать дочь и, осмотревшись, присела на какую-то волокушу с полозьями. Бим и Бом тут же затыкались носами в Машку, шумно отфыркиваясь и беззлобно отпихивая друг друга. Она вспомнила, как боялась их в первый раз… Тогда ей казалось, что это, хоть и очень умные, но невероятно злобные существа, которые не нападают на нее только потому, что не имеют права. Сейчас же, заглядывая исполинским псинам в глаза, она не видела ничего, кроме доброго интереса и… сочувствия?

«Дадуня!» – услышала она, и тут же поднялась. Дядя Паша махал ей рукой, стоя в компании того самого молодого шамана. На сердце опустился холод. Неужели Алтанай не вернулся? Или снова ушел? Или… умер? Ему ведь больше ста лет… Что ж она не дождалась его тогда, а уехала?…

- Алтанай?.. – начала было она дрожащим голосом, и вдруг увидела под полой приподнятой оленьей шкуры, в тепло мерцающем нутре чума старца, неторопливо завязывающего на лице какую-то черную тряпку с прорезями для глаз и расшитую костяными бусинами. Пола опустилась, отрезая обзор.

- Он сначала посмотрит Машу, - ответил Павел, - Я ему в общих чертах описал… Ему не понравилось то, что он услышал.

- Не понравилось…

- Отдай ее Тамнаргуну, - он кивнул на молодого шамана, имя которого Дарья никак не могла вспомнить все три месяца, - И подожди здесь. Алтанай позовет.

Она с облегчением передала Машку в молодые, крепкие руки и наблюдала за тем, как тот скрылся в чуме.

- Вы… так хорошо с ними говорите на их языке…

- Так большинство местных преступлений только благодаря мастерству эвенков и раскрывается. Особенно, что касается пропажи людей. Сразу говорят, жив ли – нет. Если жив, мы шевелимся шустрее, если нет… откладываем на потом…

- А почему же…, - Дарья запнулась, - Разве они тогда с Чибисом не могли помочь, чтобы найти детей?

Павел одарил ее долгим изучающим взглядом и, помолчав, ответил:

- Тогда мы еще не додумались просить у них помощи. Я все тебе расскажу. На обратном пути.

Оленья шкура вновь приподнялась, и Тамнаргун поманил ее внутрь. Она склонилась и торопливо вошла, уверенная, что Машка начала буянить, и ее зовут, чтобы усмирить ее. Но та всего лишь оживленно и кокетливо интересовалась у шамана, из Романовых он или из Рюриковичей. Дарья скривилась. Она терпеть не могла эту вертлявую, помешанную на царских родах дамочку, в которую время от времени превращалась ее дочь. Впрочем, ей одинаково противны были все дочкины «личности».

Женщина вопросительно поглядела на Алтаная, и тот стянул с головы капюшон. Ей сразу стало спокойнее. В этом капюшоне он напоминал ей архаичных средневековых палачей.

«Почти сто двадцать лет… А выглядит на крепкие семьдесят…», - промелькнула у нее мысль.

- Ее там нет, - произнес он устало, качнув головой на Машку, которая с нахальной кокетливостью пыталась забросить ногу на ногу, но памперс сильно стеснял ее движения. Дарья торопливо закивала, испытывая почти болезненное облегчение. Значит, она все правильно чувствовала – и это утомительное отвращение и раздражение к собственному ребенку было не проявлением слабого характера или малодушия, а криком материнского сердца, чувствующего подмену.

- Кто… кто же там? В ней? Бесы?! – шепотом спросила она.

Алтанай скривился, словно надкусил лимон и отвел глаза.

- Вечно вы про бесов… Нет в ней бесов. Бесы – ерунда. Даже мой правнук с легкостью прогонит хоть целый легион. Но от этого ее положение не легче.

- Так что же с ней?

- Я уже сказал. Проблема не в том, кто гостит в доме, а в том, что хозяин отсутствует.

Дарья нетерпеливо и озадаченно глядела на шамана.

- Ну, так… верните ее!

Он вздохнул, поднялся и отвел оглушенную Дарью к лежанке из ковров и шкур, усадил, а сам налил из невесть как сюда попавшего допотопного самовара крепкий чай и подал ей пузатую чашку без ручки. Подумал немного, налил еще одну и отдал ее Машке, которая с глумливой усмешкой отказалась.

- Я знаю, где твоя дочь, но не уверен, что ее можно вернуть обратно, - сказал он, - Ты послушай, женщина, и не перебивай меня. Вопросы задашь, когда я закончу.

Мафусаиловы хляби (часть 6)