Книжная лавка "Дуб, терновник и ясень". Однажды осенью они покинут нас⁠⁠

Тем подписчикам, кто ждут обзоры: все будет! Ничего не забросила, просто временно осталась без рабочего инструмента, планшет, и так живший на честном слове и припаянном к плате зарядном устройстве, таки помер. Как соображу, с чего читать…

Для тех же шести подписчиков, кто пришел самыми первыми… Осень! Снова осень, а значит, я постараюсь вдохновиться и дописать Алинку =) Вот маленький вбоквел для разминки.

Однажды осенью они покинут нас

Золотой листопадной метелью уносит он тех, у кого нет корней.

Алинка привычно налегла плечом на тяжеленную дверь и прошмыгнула в получившуюся щель, задев створку рюкзаком. Замерла. Она бежала всю дорогу, и теперь пыталась отдышаться, пыхтя и осматриваясь.

В магазине было тихо и пусто. Рыжели на столике с новинками пушистые хризантемы — ни один листочек не облетел, хотя с самого сентября стоят, как заговоренные. На стойке возле кассы лежала сшитая из зеленовато-бурых лоскутков тыква, не иначе, кто из осенних гостей в подарок оставил. И нигде ни Игоря, ни Иры, и даже не шуршат за стеллажами легкие шаги. А ведь обычно тут как тут, а как действительно важное — так нет их, хоть обыщись!

Обиженно надув щеки, Алинка собиралась идти искать. В любое другое время она бы с удовольствием побродила между стеллажей, рассматривая корешки книг и гадая, что же там, под обложками. Может, рискнула бы вытащить какую, из тех, что выглядели побезобидней. Но сейчас распирало изнутри, Алинка сама себе казалась воздушным шариком, тронь — и хлоп! — лопнет, не выдержав.

За стеллажами глухо хлопнуло, одной книжкой о другую, заставив подпрыгнуть, и целая стопка выплыла в проход. Игоря из-за нее едва виднелся, но он все равно каким-то неведомым образом понял: не один в магазине. Может, выдало обиженное сопение? Или вместе с Алинкой в зал пробрался запах мокрых листьев и осенний ветер? Она не знала, не догадывалась даже. Просто услышала из-за стопки:

— Ты сегодня рано.

— У Риты гости, а Ольга уехала, — вздохнула Алинка. — Не хочется в пустой квартире сидеть.

— Тогда идем ужинать, — как ни в чем ни бывало кивнул Игорь, пройдя мимо и сгрузив опасно пошатнувшуюся стопку около кассы. И ответил на незаданный вопрос: — Ночью свежая партия книг прилетит, до рассвета расставлять будем. Лучше поесть пораньше.

Скользнув взглядом по стопке, Алинка отметила знакомые черные корешки с серебристым пером: не иначе свежие вороньи истории. Но у нее в рюкзаке лежали старые, недочитанные, и кроме того — ну новость же! О каких тут книжках думать?

Дверь в подсобку открывалась не в пример легче входной, Алинка прошмыгнула туда, потянула носом воздух и невольно облизнулась: пахло блинчиками. Ира, расставлявшая тарелки, на вторжение только покосилась, молча поставив на стол третью. Щедро отмерила блинов из стопки, полила сверху золотисто-тягучим яблочным вареньем.

В другое время Алинка бы молчала. Как вообще можно говорить, когда так пахнет и во рту заранее сладко от предвкушения? Но сейчас предвкушение было другое, и она вся извертелась, дожидаясь, пока Игорь тоже сядет за стол — чтобы два раза не говорить. Такие вещи можно только всем и разом рассказывать.

И, наконец, этот момент настал.

— К нам цирк едет! — глубоко вдохнув, выпалила Алинка. — Цирк! Настоящий!

— О, десять лет прошло?

И не понять, что имела в виду Ира: то ли уже десять, то ли всего десять. Ни по голосу не поймешь, ни по взгляду. Хотя нет, взгляд — чуть насмешливый, как обычно. Уж на что оба зимой пропахли до самых кончиков волос, а нет-нет проскальзывает эта смешинка за мнимой холодной серьезностью. Но вот сейчас она была как никогда некстати!

Но Алинка сумела справиться с собой. Шумно отхлебнула чаю, оглядела Иру с Игорем еще раз — точно, смеются, вон, уголки губ подрагивают! — и возмутилась:

— Так вы знали, что у нас цирк бывает — и мне ничего не рассказывали?!

— Интересней самой все узнать? — лукаво глянула Ира.

— Завтра пойдешь — и все увидишь, — поддержал ее Игорь.

На такое возразить было нечего, и Алинка, не найдя слов, принялась за блины. Все равно из этих двоих больше ни слова не вытрясешь, а блины мало что вкусные — так в отместку побольше слопать можно.

***

Выходной предназначен для того, чтобы поспать подольше. Не вскакивать с самого утра, ежась от прохлады и спеша на кухню за горячим чаем, не обуваться торопливо, доедая зажатый в кулаке бутерброд. И — никакой школы!

Но этот выходной был особенным, и Алинка прибежала под окна Ритиного дома, едва рассвело. На часах было — вот ужас! — всего восемь, но в нужных окнах горел свет, а из домофона донеслось бодрое «Уже иду!»

Рита выбежала встрепанная, на ходу стягивая резинкой хвост, вскинула победно руки:

— Отпустили!

Алинка рассмеялась в ответ: это она сама за себя решала, как к Ольге переехала, а Риту родители могли и не отпустить. Но отпустили же, отпустили! И можно было взяться за руки — и побежать, захлебываясь осенним ветром и смехом, по пустым еще аллеям парка, распинывая в стороны нападавшие за ночь листья. Помахать рукой сторожу, то ли помахавшему, то ли погрозившему в ответ — и бежать дальше, по сонным улицам, улыбаясь таким же сонным прохожим. Те улыбались в ответ, недоумение в глазах сменялось пониманием, и прохожие вздыхали: наверное, им хотелось так же.

Не идти на работу и по делам, а поспешить туда, на пустырь за домами, где над оградой из пестрых деревянных щитов виднеются макушки шатров, где ветер треплет флажки и флаги, хлопает пологами и играет длинными лентами, пытается оторвать плакаты, цепляясь за отклеившиеся уголки. А на плакатах одно: «Цирк! Цирк приехал!» — и все золотыми буквами на ало-лиственном фоне.

— На целый день? — спросила сидевшая в крохотном шатре у входа девушка.

— Конечно! — хором ответили ей, и она подала девочкам два билета.

Какие это были билеты! Плотные, картонные, шероховатые на ощупь, а узор фольги на краешке — точь-в-точь глаза девушки, такой же золотистый и блестящий.

— Ну, чего вы ждете? — подмигнула девушка, а Алинка с Ритой, как-то оробев, шагнули в проем ворот.

Цирк обрушился на них, вышиб дыхание, оставив стоять и таращиться во все стороны разом. Цирк был... Он звенел, скрипел, хрустел и рычал, он переливался и шуршал, он искрился и пел! Он бахал выстрелами в тире, сверкал выставленными прямо на улице кривыми зеркалами, смеялся множеством голосов. Да тут, кажется, весь город собрался — так много людей ходило, несмотря на ранний час!

— Мам, гляди, жонглеры! — пропищала маленькая девочка, изо всех сил цепляясь за руку идущей рядом с ней женщины, то ли от страха, то ли от восторга.

И правда — чуть дальше от входа стояли два жонглера в облегающих трико, кидали над толпой зажженные факелы. Один обернулся, заметил растерянно замерших девочек. Подмигнул им — и вдохнул пламя с факела, смешно надув щеки. Те запылали изнутри алым, будто бумажный фонарик.

— Ох, — сказала Рита. И повторила: — Ох!

Потому что в небо ринулся целый столб пламени, выдохнутого жонглером, обсыпался на толпу яркими разноцветными искрами. Кто-то закричал восторженно, кто-то захлопал в ладоши, и жонглер поклонился, не забыв метнуть факел напарнику и поймать брошенный ему.

— Тут так...

— Потрясно? — подсказала Алинка, помотав головой.

— Ага! — закивала Рита. — Пошли, поглядим все?

Поглядеть было на что, пестрая круговерть потихоньку становилась привычной и понятной, распадалась на отдельные шатры и прилавки, ларьки и лавочки.

— Там, кажется, гадалка!

— Вау, там тир!

— Нет, ты погляди — там зверинец! Ай!

— Ой!

Последнее прозвучало потому, что ринувшиеся в разные стороны девочки столкнулись лбами. Похихикали, потерли пострадавшее.

— Ладно, тир, — решила уступить Алинка. — Но потом — зверинец!

Это же Рита, ей только дай в руки что-нибудь пуляющееся, не оторвешь потом. Так что Алинка отступила в сторону, чтобы бросившаяся к тиру подруга не сбила ее с ног и, посмеиваясь, пошла следом, с интересом оглядываясь. За оградой цирка прятался целый городок, по главной улице которого она сейчас шла, изучая многочисленные проулки, открывавшиеся между шатрами. Люди выходили оттуда или скрывались в тени, щурились на яркое солнце, улыбались растерянно и недоверчиво.

«Праздник, праздник, праздник!» — кричало все вокруг, и Алинка заглянула в ближайшее зеркало, чтобы проверить: не улыбается ли сама так же? И вздрогнула: из-за стекла на нее взглянуло мамино лицо.

Улыбка была та самая, но Алинка все равно поежилась. Протянула руку, коснулась стекла. Холодное... Твердое, не обманка. Мама там, за стеклом, повторила ее движение, и Алинка поняла: это все кажется. Просто зеркало такое, показывает старше, чем она есть.

А мама... А маме идет эта улыбка. Хорошо бы она улыбалась так почаще. Может быть, она тоже пришла сюда сегодня? Если да — то пусть радуется и улыбается! Пусть тоже веселится!

— Веселимся! — будто откликнулся кто-то из клубящейся за спиной толпы гулким мужским голосом и расхохотался: — Веселимся сегодня!

Показалось — или ему вторил женский смех?.. Алинка улыбнулась, глубоко вздохнув: маму она давно отпустила.

— Вот ты где! — налетела Рита. — Ты видела, видела?

— Что? — заморгала Алинка, обернувшись — и врезалась носом в гигантского плюшевого зайца, которого сжимала Рита.

— Там тележка мороженщика, прямо как в кино, с колокольчиком!

— Ух ты! Побежали?

Мороженщика они догнали, купив по огромному эскимо на палочке, и отошли в сторонку, съесть спокойно. Рита все прижимала к себе своего зайца, стараясь не закапать липкими каплями. Алинка задумчиво грызла свое мороженное. Она первая и заметила, что у дощатой загородки не одни стоят.

— Доброе утро, дядь Жор!

— Привет-привет, девчат, — рассеянно откликнулся тот, потирая жидкий ус.

Дядь Жора был школьным сторожем. Обычно он либо бродил по дорожкам вокруг школы, размахивая метелкой, или сидел в продавленном кресле в своем закутке, потягивая чай из щербатой кружки и читая старые газеты, незаметный и привычный. Видеть его где-то еще было странно, и Алинка невольно косилась то и дело.

— Я вот тоже... отдохнуть пришел, — вздохнул тот, правильно истолковав взгляды. — Что ж, не человек, что ли? Да... Смотрю на это все — и душа отдыхает.

Девочки промычали сквозь мороженое что-то долженствующее, а дядь Жора продолжал, ни к кому, собственно, не обращаясь:

— Я ж помню, как в цирке-то последний раз был. Да вот почитай таким же, как вы, маленьким еще. Как славно тогда было, да... Думал по малолетству: вот это — настоящая жизнь, не то что у нас. Думал: сбегу с цирком, как в книжках-то пишут. Да не судьба, видно — уехали, прежде чем решился-то я. А теперь гляжу, и...

Рита, закатив глаза, подергала Алинку за рукав — пошли, мол, долго еще будем тут это глупое ворчание слушать? Но Алинка отмахнулась.

— Глядите — и что, дядь Жор?

— Да дурак я был, — буркнул тот. — На что жизнь потратил? Ни семьи, ни дела — ничего не нажил, дурак старый. Вот хоть сейчас бросай все — и самым последним уборщиком просись. А что? Может и впрямь...

— И впрямь, дядь Жор, — тихо поддакнула Алинка, уже уставшая отмахиваться от Риты.

— И попрошусь! — окончательно распалившись, рявкнул тот и поспешил прочь, оставив за собой запах старого чая и пожелтевшей бумаги.

— Фуф, ушел. Ну ты чего, вот тебе делать было нечего!

— Ты не понимаешь, — серьезно возразила Алинка. — Не видела — больно ему было. Никак оторваться не мог, последние ниточки порвать. Тут же одно движение...

— Фью-ю-ю, — повертела у виска Рита. — Все, совсем как твоя Ольга — скоро тоже ведьмой станешь, такие глупости мелешь.

— Ага, — рассмеялась Алинка. — Кстати! Я тут такое увидела!

— Какое? — загорелась Рита, забыв обо всем.

— Пошли!

И они пошли, выбросив из головы и дядю Жору, и зеркала, и все прочие глупости, какие только можно придумать. Ведь о каких глупостях идет речь, если у шатра фокусника вот-вот опустится полог, задернутый рукой милой златоглазой девушки с кроличьими ушками!

— А мы...

— А, ой!..

— Все? — жалобно спросили девочки хором. — Опоздали?

Девушка задумчиво поглядела на них, на кролика в руках у Риты, дернула ухом и, улыбнувшись, заговорщически приложила палец к губам.

— Только тихо-тихо, на задних рядах как раз место свободное осталось, — шепотом поделилась она. — Но вы и втроем там поместитесь, правда?

Закивали все трое, даже кролик.

Полог опустился за их спинами, а внутри — а внутри начиналось представление фокусника, и девушка с кроличьми ушками выступила из шляпы, поклонившись восхищенно ахнувшим зрителям.

***

В воскресенье зарядил дождь. Будто растратив все силы накануне, солнце просто отказалось выбираться из-под облачного одеяла и закуталось поуютней, ненароком выжав на город мелкую морось.

Алинка задумчиво взглянула на ограду цирка. Сейчас, промокшая и чуть поблекшая, та не выглядела так празднично, как вчера. Как-то... обыденно, что ли? Да и настроение вчерашнее ушло, осталось дома вместе с перенервничавшей Ритой, которую мама никуда не отпустила, наворчав, что и так всю ночь кошмарики смотрела, ворочалась и сама себе спать мешала. А перед школой нужно нормально выспаться!..

Ну, наверное ничего Рита не упустила, сегодня явно будет не так. Не так, а совершенно иначе. Запрокинув голову, Алинка глубоко вдохнула, ощутив на губах прохладу дождя. Ей такая погода нравилась. И такой цирк тоже нравился.

— На целый день? — улыбнулась, как вчера, девушка у входа. — Сегодня со скидкой.

— На целый день, — решительно кивнула Алинка.

Она шла по главной улице этого циркового городка, вертела головой по сторонам. Жонглеры куда-то делись, наверное, для их факелов было слишком мокро. Зеркала подернулись пленкой влаги, потускнели, и проходившие мимо плыли в них гротескными размытыми тенями. Флаги и ленты обвисли, облепив шесты, вчерашняя яркость мнилась странным сном. Даже колокольчик мороженщика звучал приглушенно.

Цирк был не таким, а совсем-совсем другим. Придремавшим, укрывшимся теплым пледом, пахнущим осенью — и оттого неимоверно уютным и домашним. Гадалка, мимо палатки которой проходила Алинка, выглянула наружу, потерла крючковатый нос и махнула, приглашая внутрь. Алинка покачала головой: она не за этим пришла.

Посмотреть. Понять. Вчера, в звоне и грохоте праздника, многое смазалось, рассыпавшись ворохом пестрых картинок. Но сейчас Алинка смотрела в единственный золотистый глаз гадалки — второй был затянут бельмом — и находила все больше подтверждений тому, что осознала и обдумала ночью.

Она все-таки купила мороженое, куснула, свернув к клеткам зверинца. Там никто не шумел: дождь убаюкал всех, даже тигр зарылся в солому и спал, прислонившись к решетке полосатым боком. Рядом шоркал метлой дядь Жора.

— Не сори тут, — проворчал он, заметив, что Алинка уже облизывает палочку.

— Не буду, — согласилась та. — Попросились?

— Попросился... Странно оно, девчуль. Вот вроде жизнь прожил — а чувство такое, будто сейчас жить начинаю. Хотя, что это я. Ты же не поймешь, мала еще...

— Не пойму, — покладисто согласилась Алинка — а перед глазами мама встала, мимо прошедшая и не узнавшая.

— Я, это... Вот, — нарушил повисшую тишину дядя Жора. Прислонив метлу к клетке, пошарил по карманам, протянул леденец, старательно завернутый в бумажку. — Спасибо сказать вроде как. Я ж может и не решился бы вчера, если не ты.

— Пожалуйста, дядь Жор, — Алинка взяла леденец, глянула пристально. — Вы уж не пропадите там, хорошо?

— Ох постараюсь, девчуль, постараюсь, — улыбнулся дядя Жора и взялся за метлу. Отвернулся — но Алинка успела заметить золотистые искры в его глазах.

Она еще побродила между полосатых шатров, послушала, как они вздыхают, поскрипывая веревками креплений, на завалявшиеся в кармане монетки купила сладкого к чаю — завтра должна была вернуться Ольга. Колупнула совсем отклеившуюся афишу, потихоньку сползавшую с ограды.

Дождь смывал цирк, растапливал, как струя кипятка горку сахара в чашке. Дождь был здешний, это ему принадлежал осенний город, а цирк будто застрял в тех коротких днях бабьего лета, когда листья кажутся вырезанными из настоящего золота и воздух прозрачный и сладкий.

И это было правильно. Праздник не может длиться вечно.

Алинка зашагала к книжной лавке: там ее ждали Ира, Игорь и какао.

— ...и дядь Жора там остался, — закончила она, заедая какао печеньем. — Цирк ведь за этим приходит, да?

— Да, — серьезно кивнул Игорь, гревший руки о чашку.

— Они забирают тех, кого тут ничего не держит, — Алинка закрыла глаза. — Дарят им дом и семью...

— ...и уходят домой, чтобы вернуться через десять лет, — закончила Ира.

— А где их дом?

— К западу от октября, конечно.

Алинка кивнула — ну конечно, а как иначе? Где еще жить таким златоглазым, как не там? Дядь Жоре там будет лучше, а в школу новый сторож найдется. И кстати, она же совсем забыла! Пошарив в кармане, Алинка достала леденец и развернула бумажку.

Рожица, вылепленная из медово-желтой карамели, блеснула золотистым бликом в свете ламп и подмигнула.

Первый пост: Книжная лавка "Дуб, терновник и ясень"

Второй пост: Книжная лавка "Дуб, терновник и ясень", продолжение

Третий пост: Книжная лавка "Дуб, терновник и ясень", продолжение 2

Четвертый пост: Книжная лавка "Дуб, терновник и ясень", продолжение 3

Пятый пост: Книжная лавка "Дуб, терновник и ясень", продолжение 4

Шестой пост: Книжная лавка "Дуб, терновник и ясень", продолжение 5

Седьмой пост: Книжная лавка "Дуб, терновник и ясень", продолжение 6

Для тех, кому удобней читать где-то еще, мой фикбук.

https://ficbook.net/authors/33158

P.S.

Заглавный арт найден в сети интернет, автор лично мне неизвестен.