Как немцы персидский шёлк через Московию возили. Партнеры⁠⁠

...Вернувшись в Гольштейн, Брюггеман готовит текст обращения [Memorial] к королю Густаву. Внезапная (на поле боя-то) смерть короля внесёт коррективы. Посланником к шведам назначается Филипп Крузиус (запомните это имя). Филипп состоял некогда на службе у Густава и имел опыт переговоров. Вместе с Брюггеманом они едут в Галле к риксканцлеру Акселю Оксеншерне, в чьем выдающемся обществе проведут остаток зимы 1633 г. Фигура графа Акселя для становления Швеции великой державой не менее значима, чем заслуги кардинала Ришелье перед Францией, но если мы будем отвлекаться на каждого персонажа, то никогда не закончим.

Оксеншерне уже известно о консультациях Брюггемана с московским резидентом, чьи «не совсем благообразные намерения» вынудили купца нарушить инструкции. Тем не менее Фридрих III одобрил действия своего посланника и считал, что сотрудничество может «значительно облегчить» дело. В свою очередь, граф Аксель высказывал сомнения. До сих пор ни одна европейская держава не могла переубедить недоверчивого к иностранцам царя. Готторпцы заявили, что получили чёткое согласие на транзит через Россию.

До Оксеншерны также дошли слухи, что у русских на руках предложение от голландцев на 260 тыс талеров, с обязательством пользоваться портом Архангельска. Готторпцы обещали больше - 500-600 тыс царю и 300-400 тыс шведам за право прохода. И торговую компанию, в которую сразу вложат миллионы, как только будет заключен договор.

А теперь необходимо разобраться в курсах и деньгах. С голландским гульденом и имперским талером было просто, их ценность сравнивалась по весу серебра (1.5 гульдена за талер). На Руси пока не открыли собственных месторождений, из Сибири привозили мизерные пуды в год. В таких условиях пополнять денежную массу приходится иностранными монетами. Их клеймили русским гербом, присваивали номинал и пускали в оборот. В идеале курс бы приравнять к тому же талеру, но либертарианскую ересь еще не придумали.

Прежде всего запретили свободный оборот иностранных денег под угрозой конфискации, обязательно менять на ефимки. Можно купить готовые ефимки у государства по 36 копеек за талер. Можно сдать металл на монетный двор, где дадут 38 копеек, либо отчеканить самостоятельно. Со временем ефимки портились и курс рубля падал (за талер давали больше копеек), несмотря на завышение (до 33 копеек) государством. Олеарий, будучи в составе посольства 1633-34 гг., равняет рубль к двум талерам, а шиллинг (которых 48 в талере) - к копейке [кн. I, гл. V, с. 26; Барсов].

В этом отношении каюсь за предположение из предыдущего поста, что шведский резидент оценивал первоначальное предложение гольштинцев в 300 тыс рублей (в оригинале было просто число, немецкий автор предполагал талеры под знаком вопроса). Учитывая ход дальнейших переговоров и логику человека, который скорее будет думать о своих прямых затратах, чем о чужом денежном обращении, речь вероятно шла о 300 тыс рейхсталерах (= 150 тыс рублей).

Что касается Фридриха и миллионов. Стало любопытно, а через руки этого господина вообще проходили когда-нибудь такие деньги? В 1641 г., в момент обострения отношений со шведами, герцог собрал ополчение в своих владениях, 6 тыс чел. На их содержание в городе Киле (а это крупнейший его город, что-то около 3 тыс населения) дважды собирался налог, в среднем по 5 талеров с «плуга» (подушный налог еще не придумали, на Руси тоже вскоре введут сбор со двора; причем во время правления герцога реестр в Киле снизился с 220 до 160 плугов); всего планировался сбор 2500 талеров.

И это предел общественного согласия в условиях мирного времени. За десять лет до того, в 1630 г., кильский ландтаг согласился укрепить оборону города и одобрил набор двух рот рейтаров (ста всадников) с окладом в пол-талера. Герцог ничтоже сумняшеся на следующем съезде продавил набор 2500 человек, но ландтаг возмутился и не ввёл налог без серьёзного обоснования. И лишь в 1632 г., уже на третьем сходе, утвердил решение (на время, конечно). Ужасно скупые простолюдины; иногда Фридриху везло с благородными людьми - от раздела выморочного наследства графа Отто фон Шаумбурга, оцененного в 800 тыс талеров, герцог получил 170 тыс, помимо различных привилегий. [Schleswig-Holsteins Geschichte, сс. 539, 560, 578, 671]

За сим Оксеншерна удалился для более важных дел, все-таки война в разгаре, вместо военного гения на троне теперь малолетняя девочка, денег нет, а держаться надо. Поэтому его поверенный, Петер Шпиринг, стал требовать больше, в первый год 400 тыс талеров, и за каждый год повышать сумму на 100 тыс. В ином случае, шведы берут 6% с любого провозимого товара, и требуют скидку в 10% на интересующие товары относительно цен на них в Германии и Нидерландах. 200 тыс сразу после заключения договора, которые идут в долю компании, и своего директора в правление. Медь и железо, если персы проявят интерес, закупать только в Швеции. Срок договора 8 лет, по истечении не препятствовать шведам, если они захотят учредить собственную компанию. Вы заметили какие-либо гарантии либо льготы для готторпцев, кроме использования прибалтийских портов? Я тоже нет.

Посланники Фридриха начинают подозревать недоброе и язвят, что шведы перегибают в «прусской манере». Клянутся, что больше 500 тыс не дадут. В итоге согласуют платежи в размере 400-450-500 и за последующие годы по 600 тыс талеров, и примут остальные требования. Оксеншерна вновь появляется и говорит, что человек он маленький, и без согласия риксрода не полномочен подписывать договор. В мае готторпцы едут в Стокгольм, где королевский парламент ратифицирует соглашение, c небольшой правкой не торговать с врагами Швеции. Условие в первую очередь против датчан, которые параллельно вели переговоры с русскими. Да и король Кристиан IV формально являлся сюзереном герцога Фридриха.

В Россию решили направить общую делегацию, «дабы таким доверием и единением придать делу еще больший авторитет перед великим князем». Тем времен в Москве датчанам отказали, Мёллер [резидент] сообщал, что торговать будут только со шведами. Копенгаген бушевал и что-то говорил про нож в спину, но шведы успокаивали: «следует дать возможность продолжить и завершить дело, и тогда ваше королевское величество, как хозяин Восточного [Балтийского] моря, также будет в нем участвовать».

У Брюггемана вновь плохое предчувствие, он запрашивает инструкции у герцога, потому что шведы нагло дурят датчан. Фридрих же всем доволен, уверен в успехе после шведской «полюбовной уступки» и обещает купцу пост президента Персидской компании, «как создателю этого дела», с правом одобрения любых инвесторов и участием в управлении. Теперь вся ответственность лежала на Отто Брюггемане. Он получал 25% дохода герцога от компании в первые восемь лет, Филипп Крузиус - 5% в первые четыре года; доли обоих с временем уменьшались, но не менее чем до двух и одной тысячи талеров соответственно, c правом передачи по наследству.

Учитывая престиж шведской короны, в согласии русских уже не было сомнений. Поэтому сразу направили посланника к шаху в Персию. Поздней осенью 1633 г. Брюггеман и Крузиус отплыли из Гамбурга, 14 ноября были в Риге. Местный шведский губернатор встретил их с почетом, и сообщил в Стокгольм о прибытии. Декабрь, январь 1634 г., ответа нет. Из Нарвы пишут еще раз шведам. Пишут новгородскому воеводе, что скоро будут. В марте получают ответ от царя, что на границе их встретят и сопроводят до Москвы.

Чем занимаются шведы? В феврале в риксроде решают, нужно ли отправлять своего посланника к шаху. В марте наконец сообщат, что шведский посол к русским и по совместительству губернатор Ревеля, Филипп Шейдинг, до сих пор не выехал «вынужденно, по причине физической слабости». Готторпцы и русские слегка неудомевают, немцы возвращаются в Ревель. Они сдружились с губернатором Шейдингом, в ожидании других членов делегации из Стокгольма, и тот проболтался. Помните Шпиринга, которому Оксеншерна поручил вести переговоры в Галле? У того в столице были братья, Исаак и Арендт.

Шпиринги начинают лоббировать в риксроде отмену договора с готторпцами. Зачем вообще делиться с иностранцами? Так и быть, мы готовы помочь шведской короне и взять на себя рискованное дело восточной торговли. На семейной сходке Арендту поручено «способствовать, чтобы работа посланников принца Голштинского стала утомительна, и чтобы герцог Голштинский потерял интерес [к проекту] и корону Швеции оставил в покое [только шведы торговали]». И таки да, готторпцам указано ехать позади шведов.

Такой откровенной наглости Крузиус и Брюггеман не стерпели, и собрались было ехать сами. Пока наконец в мае (!! полгода потеряли) не состоялась встреча со всеми партнерами в Нарве. Готторпцы стали требовать соблюдения договора и ехать одной делегацией, на что полковник Флеминг отказал, дескать, у них и другие дела есть в Москве, нам не с руки создавать впечатление, что мы только ради персидского проекта приехали. Неизвестно, что именно сказали на это немцы, но шведам пришлось уступить.

Взамен стали требовать включения в состав делегации Арендта Шпиринга, который "лучше всех понимает дело" и пока, правда, не приехал... ах да, и верительные грамоты на ведение переговоров по торговле, вот незадача, у него. И поскольку Арендт будет директором в Компании, уж никак нельзя без него. Немцев даже жалко становится, они снова тычут в договор, что посланники должны путешествовать вместе. Говорят, что наш герцог уже понес столько хлопот и расходов, что имеет право назначить директора. Тем более, русским сообщали не раз о скором прибытии, и явиться без полномочий это фиаско.

Остатки совести еще были, поэтому шведы уступили. И тут же стали требовать присутствия на любых личных встречах с русскими. Дело в том, что гольштинцы всё еще хранили детали Проекта в тайне от партнеров. Не вызывает сомнения, пишет немецкий автор, что узнав детали соглашения, шведы предложат русским переговоры без посредников. Шведы шантажируют готторпцев, якобы голландцы предлагают им несколько миллионов. Немцы отвечают, что дело ведь не только в деньгах, а если шведы договорятся за их спиной с русскими, то герцог сделает так, что торговля никому не принесёт выгоды.

В июне дождались в Нётебурге прибытия Арендта Шпиринга. Шведы вновь пытаются вызнать подробности. На совещании же выясняется, что в шведских документах не упоминается герцог, Брюггеман с Крузиусом негодуют. Тем временем получено письмо от воеводы, что из-за размера делегации всех вместе принять не смогут. Шведы выехали в Москву первыми, готторпцы только через месяц и прибыли 14 августа.

По свидетельству Олеария, у стен города послов встречал почетный караул из 4 тыс всадников. Царь Михаил (Филарет к тому времени скончался) настроен дружелюбно, обещал, что ни в чем недостатка посланники иметь не будут, отмечал, что «[немцы] по правде более благородны, чем шведы», и поэтому обращаться с ними будут не хуже. Для пропитания послов в первый день доставили «8 овец, 30 кур, множество белого и ржаного хлеба, и, cверх того, 22 вида разных дорогих напитков, вин, пива, мёду и водки. Такие же припасы... получали мы и после каждый день, только на половину меньше; ибо у русских такой уже обычай, что чужестранные послы получают двойное количество продовольствия в первый день их прибытия и в день, когда бывают у руки его царского величества».

19 августа 1634 г. наконец приступили к обсуждению дела. To be continued...