История о Преданном мальчике⁠⁠

У меня есть хороший знакомый. Постарше лет на двадцать с хвостиком. Толстоватый. Суровый. Как-то оказались на общем празднике. Все выпили. И спорили о политике в гостиной. Дело было зимой. Как раз ударили холода.

Ваша я возилась с щенком и сыном наших гостеприимных хозяев. Мы играли отдельно. Мальчик гордился своей первой собакой и ее успехами.

Я слушала повести об их подвигах. Катали по полу мячик. То щенок нас обходил на повороте. То мы успевали поймать игрушку.

Забава старая как мир. И увлекательная для всех участников. И тех, что на двух ногах, и тех, что на четырех лапах. Я хохотала как ненормальная.

Тут на нас легла огромная тень. Мой знакомый подошел. Перегородил коридор широкими плечами. Грузный, пьяный. Отпустил несколько резких замечаний. Наговорил, расстроил ребенка.

А в ответ на мою реплику, что ему сделали собаки? Покусали в детстве, может быть?

Меня, например, один раз чуть не загрызли. И я выросла страшной трусихой. И незнакомых собак боюсь до судорог.

Дочь и сестра надо мной уже даже не смеются. Давно привыкли. Но щенок то тут при чем? В ответ на эти мои попытки снизить напряжение, он негромко ругнулся и удалился в туалет.

Мы с мальчиком по вышеизложенной причине потеряли интерес к игре. Сын хозяев забрал щенка и ушел в свою комнату.

А я осталась одна в прихожей.

В зал, где бурно дискутировали не тянуло. Полистала пару книжек… Поставила на зарядку телефон.

Чуть позже вышла на улицу. И застала на крыльце моего знакомого. Пусть будет А. уже протрезвевшего от холода. Принесла из прихожей наши куртки. Нашла покрывало. Устроилась удобно. Сидели рядом.

Он вдруг начал признаваться, что всегда очень хотел собаку. И умолял родителей завести. Не разрешали. Однажды, а тогда он учился во втором классе, А. подобрал в дождь маленького кем-то уже обиженного, с поврежденной лапой – щенка дворняжки.

Принес домой. Дальше прихожей не пустили.

Он просил. Он обещал, что будет хорошо учиться. Станет без капризов ездить на дачу. И так далее. Он стоял долго, почти до полуночи. Но родители требовали выбросить «эту дрянь».

А. вышел вместе с щенком. И не вернулся домой. Их нашли с соседями через несколько часов. У помойки.

Мальчика забрали силой. Щенка оставили валяться под дождем у мусорных ящиков.

А. простыл со всеми этими злоключениями. И долго болел. Даже попал в больницу. Выписали его через месяц или около того.

И с этого момента А. ненавидел родителей. На всю жизнь осталась даже не обида. А горькая черная смола ненависти разлитая между ним и матерью, отцом.

Он не простил. Не смог. Не был ни разу на могилах. Не помогал, когда старики болели. Денег изредка давал. Особенно после просьб старшей сестры. Она в расправе не участвовала и не вызывала у А. плохих чувств.

А. рассказывал мне, морщился, хрипел. Ему было трудно дышать. Маленький счастливый пацан, играющий со щенком в хорошем доме, в большой, вернее огромной прихожей, вызвал в нем внезапно час назад почти ярость.

Он вспомнил себя.

И ту страшную детскую историю, которую задавил в памяти. И вдруг, она ожила. Выглянула наружу. Прошлое раскрыло пасть и проглотило моего знакомого.

Мне стало невыносимо грустно, потом пришло сочувствие. Я голодная, в потрепанных сапожках, стареющая девочка без своего жилья, рядом с одним из самых весомых людей моей малой Родины, ощущала жалость. И тоску. И хотела помочь. Но чем? Как?

Взяла за руку.

Он вдруг лег горячим лицом мне на плечо. И заплакал. Это были горькие, едкие слезы. Да, можно сказать, что по пьяной лавочке. И что цена таким чувствам копейка… После он сказал, мол. Ты же никому? Не выдашь? Кивнула.

Вернулись в дом.

Он выгнал с крыльца меня первую. Из прихожей я слышала, что он фыркает и умывается снегом.

Мы долго не виделись после той истории. Очень долго. В моей жизни многое изменилось...

Два года назад пересеклись в метро на станции Комсомольской. А. ехал домой из столицы. Был весел.

Напоминал не злого с красной мордой гоблина, а доброго бегемота. Т.е. существо крупной комплекции. Но для своих вполне дружелюбное. И ловкое. И на какой-то особенный манер – грациозное.

В него можно было влюбиться! Таким умом и силой светились глаза. Чуваку за шестьдесят. Но как будто сбросил лет пятнадцать.

Окликнул. Сам подошел. Чмокнул в щеку. Спросил куда и откуда. Потом вдруг достал телефон. Стал показывать.

Кудлатая кривенькая черная дворняжка с белыми лапками.

- Ее зовут Жулька.

Жулька судя по всему царила в доме, напоминающем небольшое поместье.

- А это Максимилиан.

Выше упомянутый, как минимум император, оказался породистой овчаркой. С умопомрачительной родословной.

А. рассказывал, что внуки обожают приезжать к нему. Что он возит Макса на занятия в группу. А еще инструктор сам приходит домой пару раз в месяц дополнительно тренировать.

Что Максимилиан отличается умом и сообразительностью. А еще он. И он. И он. И то… И это. И так. И сяк.

Полчаса стояли посреди зала, я слушала о проделках Максимилиана и шалостях Жульки, которую само собой никто не воспитывает. Старенькая уже. Приблудилась. Не выгонять же?

Решил оставить. Она такая хитрая… И обаятельная. Она умеет молчать и слушать! И все понимает. (У меня натурально открылся рот. Но я его живенько захлопнула.)

Еще минут пять мне дополнительно рассказывали про коварство черной бестии.

С фото смотрела действительно неглупая собакенция. В ярком ошейнике. Чистенькая и лукавая.

А. нашел контакт не только с внуками. Дочь сблизилась с отцом. Пусть ей это и не просто дается. Слишком много накопилось обид между ними. А. всю свою жизнь был довольно жестким и резким типом.

Нет, мягче вроде не стал. Но… Куда делось прежнее равнодушное к чужой боли чудовище?

Растворилось в улыбке того самого мальчика.

ЗЫ: Не предавайте своих детей. По любому будет плохо.

Или вы их сломаете. Или они вам никогда не простят.

…

Авторы мы: Наталя Шумак и Татьяна Чернецкая

Telegram Натали Шумак