Иллюзион. Глава десятая. А был ли мальчик?⁠⁠

Кого-то ждет вокзал,

Кого-то ждут домой.

Ее никто не ждет,

Не хочет ее тело.

Не проще ли сказать?

Ей проще быть немой,

Когда оно придет…

А девушка созрела.

Земфира

Руслан сдержал обещание, и этой ночью мы просто были рядом, как дети или брат с сестрой. А рано утром он отвез меня домой. Кот встретил меня недовольным фырканьем. Казалось бы, должен был привыкнуть к моим частым отлучкам, но, видимо, не привык… Наверное, кот просто был собственником, по его мнению, я должна была находиться при нем неотлучно, обеспечивать трехразовое питание, гладить за ушком.

– Нет, малыш, не все бывает, как нам хочется, – сообщила я питомцу.

Кот скривился, но промолчал. Должно быть, не нашелся с ответом.

Голова побаливала, что было ожидаемо, но все равно неприятно. Я приняла душ и подумывала попробовать пару часиков вздремнуть, когда раздался телефонный звонок.

Это был шеф.

– Слушай, Рита, что за чепуху ты мне тут прислала, – раздраженно начал он. – Какой еще памятник, какие первые вожди Революции…

– Ян Бориславович, – я едва не задохнулась от возмущения, – вы же сами меня направили…

– Куда я тебя направил? Рита, очнись. Вождь у нас только один. Забыла – сходи на Главную площадь, проверь. Стоит, живее всех живых. Можешь убедиться…

– Ян Бориславович, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я говорю о том, что ты занимаешься ерундой! Содрала откуда-то статью про открытие какого-то памятника и шлешь мне на почту, отвлекая от работы. С каких пор ты заделалась спамером? Завязывай.

– Но Ян Бориславович! Вы же сами меня попросили сделать репортаж! И я вообще-то в отпуске, если вы не забыли…

– В отпуске – вот и отдыхай. А не сходи с ума. Все, у меня нет времени с тобой разговаривать.

Шеф отключился.

Что это значит?..

Я медленно опустилась на диван.

Что за ерунда.

Что за чушь.

Первое апреля давно прошло. Да и не замечала я за Бориславовичем склонности к дурацким розыгрышам…

Очень хотелось ущипнуть себя и проснуться. Я даже так и попробовала сделать, только ничего не добилась.

Но как же… Что происходит…

Пропавшие пациенты в Бельском.

Исчезнувший пешеходный мостик.

А теперь еще и это.

Я же сама фотографировала этот чертов памятник!! Сама! Уворачивалась от косых струй дождя, укрывала под зонтом фотоаппарат. Шлепала по утопающему в грязи Заболотью. Разбирала снимки, выдавливала из себя, капля по капле, текст…

Я бросилась к ноутбуку.

Ну вот же. Фотографии, доковский файл со статьей. Боже, что происходит? Бориславович впал в маразм? Да ему еще вроде бы рано. И не замечала я за ним прежде подобных странностей…

Решение пришло сразу. Нужно проверить. Удостовериться лично. Не откладывая. Сегодня. Сейчас же.

Я залпом выпила стакан воды, лихорадочно оделась.

Мне не привиделось. Я не схожу с ума. Это с Бориславовичем что-то не так.

И я бегу на двадцать пятый автобус, и почти приплясываю от нетерпения на остановке. Проверить, проверить. Я должна немедленно проверить, что там с этим памятником…

Заткнуть этот червь сомнения, точащий мое сердце. Нет, не просто заткнуть. Уничтожить.

Автобус задерживается. А когда и подходит, то ползет еле-еле, словно издеваясь.

Но я не сдаюсь. Я упряма и терпелива, точно ниндзя, крадущийся в ночи. Я само плутовство, само коварство. Меня не сломаешь.

Убогие избушки частного сектора, серое здание захолустной двадцать восьмой школы, где учатся несчастные дети, обитающие в этом районе. Ничего. Всего каких-то две остановки осталось.

И я выхожу, и бреду по набрякшей грязью дороге. Точно так же, как позавчера. Правда, сегодня нет дождя, и это облегчает мне жизнь.

И доползаю наконец до пустыря, где состоялось торжественное открытие памятника… и где его нет, нет!!

Только пожухлая трава, только мокрые коричневые листья, только прогнившие лавочки под окнами пятиэтажки…

Я готова плакать от обиды и безысходности. Ведь это издевательство. Просто кто-то наверху издевается надо мной. Все это жестокая, совершенно не смешная шутка.

За что?..

А как же фотографии? Фотографии на моем ноутбуке? Откуда-то они же там взялись… Фотошоп? Или это снимки с мероприятия в совсем другом городе?..

Но ведь я помнила, прекрасно помнила, как открывали этот монумент.

А может, его просто увезли куда-то? Демонтировали ночью, под покровом тьмы, как памятники Сталину когда-то… Но зачем… Никакого резкого поворота политического курса вроде бы не наблюдается… А для розыгрыша слишком уж много усилий. Кому надо ради меня так стараться?

Кому я нужна?..

То-то и оно, что никому.

И помочь мне некому. Не к кому обратиться.

Ноги не держат. Хочется опуститься прямо на черные, истлевающие на глазах доски лавочки, закрыть лицо руками и ничего не видеть. Пальто вот только жалко. Испортишь ведь, никакая химчистка не спасет.

И я уныло плетусь обратно на автобусную остановку.

Интересуюсь у проходящей мимо старушки:

– Вы не видели, тут не демонтировали памятник первым вождям Революции?

Бабулька смотрит на меня как на сумасшедшую.

– Какой тут, дочуш, памятник. Кому он в нашей глуши нужен.

Понятно. Это заговор.

Кому позвонить? Кого загрузить своей подступающей шизофренией?..

Верке? Ага, как же. Во-первых, она на работе. Во-вторых, вчера уже сказала все, что думала, по поводу исчезнувшего пешеходного мостика.

Как и Майя.

Бориславович тоже высказался. Совершенно определенно.

Было еще несколько более-менее близких приятельниц, но я хорошо представляла, что услышу, если обращусь к ним с подобным вопросом…

И вдруг меня осенило. Ну конечно.

Кто налил мне самую первую чашку чая в Городе?

Кто нашел мне квартиру?

Кто всегда был готов прийти на помощь – с котом, перегоревшими пробками, да чем угодно?

Элеонора.

Моя соседка. Странная женщина с крашеными под седину волосами и проницательным взглядом молодых серых глаз.

Когда я приехала в Город – измученная, исстрадавшаяся, забывшая о том, что такое нормальный сон и аппетит – именно она встретила меня на вокзале. Словно знала, что я приеду.

Я сидела у пустой часовни, выкрашенной лиловой краской, в том же тоне, что и здание самого вокзала, прижимала к груди саквояж и тупо смотрела на проходящие мимо машины. Они все шли и шли, ехали куда-то по своим делам, и только у меня не было, не могло быть больше никаких дел.

Мне некуда было идти.

Меня никто не ждал.

Ведь я просто взяла билет на поезд и уехала – сбежала от всех своих бед и от человека, которого считала в них повинным…

И эта странная женщина с умными птичьими глазами подошла ко мне и спросила:

– Девушка, у вас все в порядке?

Я ничего не ответила, только смотрела на нее, бездумно отмечая: какая красивая дама. Красивая дама с немного неправильными, но привлекательными чертами лица… Что ей может быть от меня нужно, ведь у меня совсем ничего нет… Ничего, кроме моей боли и одиночества.

– Девушка, с вами все в порядке? Просто вы сидите здесь так долго, одна, вас никто не встречает… и вы ведь плакали, так ведь?

Я пожимаю плечами. Возможно. Я уже привыкла не замечать слез. Они стали чем-то вроде насморка, неприятного, но неопасного недомогания.

– Если хотите, я уйду. Лишь скажите, и сразу отстану… – она изучающе всматривалась в мое лицо. – Только вы ведь не скажете так, верно? Вам сейчас нужен кто-то, кто будет рядом… и кому будет не все равно, что у вас происходит.

– Наверное… – я так отвыкла говорить, что голос мой сперва сорвался. – Должно быть, вы правы.

– Так, знаешь что, – незнакомка нечувствительно переходит на «ты», – тут рядом есть одно маленькое кафе, где пекут обалденные булочки… Пойдем выпьем чаю, съедим по одной, и ты мне расскажешь, что у тебя случилось.

Так и состоялось наше знакомство. Элеонора стала моей доброй феей-крестной. Не прошло и получаса, как я поведала ей горестную историю своей жизни, а она в ответ сообщила, что соседняя с ней квартира пустует, и договорилась с хозяевами о сдаче за сущие копейки… Больше того, ту самую, первую ночь в Городе, я провела у нее. Не знаю, чем это было вызвано – Элеонора не страдала избыточным альтруизмом и никогда не тащила домой котят с помойки.

И тогда же, в кафе, где и в самом деле подавали обалденные булочки с корицей, она сделала заявление, которое неоднократно повторяла впоследствии:

– Все, что осталось за чертой города, навсегда осталось за чертой города. Запомни это. Никогда не забывай.

Тогда я не очень поняла, что она имела в виду, но потом до меня дошло: Элеонора всего лишь предупреждала меня, чтобы я не жалела о сделанном выборе. Не металась по сторонам. Жила своей новой жизнью и даже не думала тосковать о прошлом.

И очень долго мне в самом деле удавалось следовать ее заветам.

Так что если кто-то и был способен помочь мне в сложившейся ситуации, хотя бы попытаться разобраться, что происходит, так только она.

Приняв решение, я ускоряю шаг. Стоит только определиться, что делать, и становится легче дышать. Так всегда.

Не может быть, что бы Элеонора повела себя так же, как Верка или шеф. Она ведь совсем особенная. Она понимает.