Серия «Цикл "Легат Триумвирата"»

Внимательно выслушав птицу, ведьма сграбастала козодоя в кулак, откусила его голову и заработала новыми зубами, с хрустом перемалывая кости черепа. Было о чем призадуматься! Доев ночного гонца до конца, старуха чихнула, выплюнув перья, и сняла со стены два больших перепончатых крыла. Стряхнув с них пыль, колдунья вновь чихнула.

Ворча что-то под нос, вышла из избы, приделала крылья к спине, помахала ими, приноровляясь. И, развеяв по ветру остатки пыли, взвилась в небеса, взяв курс на запад. Вскоре ведунья приметила костер и направилась на свет пламени. Она не торопилась обнаруживать свое присутствие раньше времени, сделав пару кругов над лагерем, разглядывая компанию с высоты птичьего полета. Четыре гнома, три человека и беглянка.

Лишь убедившись, что они не представляют никакой опасности, ведьма приземлилась.

- К оружию! - завопил Трап, увидев крылатое чудовище, спустившееся с небес.

И первым же подал пример, схватив свою секиру. Остальные тоже забряцали сталью, заскрипел ворот взводимого арбалета. Талагия, узнав свою мучительницу, извлекла меч из ножен. Меч, которого так не хватало там, в бревенчатой хижине. Тогда повторная встреча с каргой не состоялась бы.

- Драконье дерьмо! - выругался герцог. - Это еще что за тварь?

Смерив противников пренебрежительным взглядом, ведьма, на всякий случай закрыв уязвимые части тела крыльями, сделала два быстрых шага и заговорила, ткнув пальцем в баронессу.

- Ничего не понимаю, - прошептал Парс, заходя сбоку от колдуньи. - Что она говорит?

- Это... это старогномий, - произнес, наморщив лоб, Трапезунислатбарад. - На нем уж тысячу лет никто не говорит!

- А ты его знаешь? - поинтересовался одноглазый.

- Знаешь - громко сказано. Встречал в одной древней гримории...

Старуха раздраженно дернула пальцем, указывающим на легата, и повторила требования.

- Хотелось бы, так сказать, в общих чертах понять, чего она хочет, - проговорил милорд.

- В общих чертах - это можно, - кивнул карлик. - Она требует волчью кровь. Предлагает за нее гору золота...

- Золото! - перебил Парс. - Золото - это же хорошо! Хорошо, да?

- А если не отдадим, - продолжил перевод гном. - То... то... вчера будет жалко? Хотел бы я знать, что это означает!

- Может, она имеет в виду, что мы пожалеем, но будет уже поздно? - предположил Бур, не сводя с чудовища арбалета.

При этом руки оруженосца тряслись так, что наконечник болта описывал огромную восьмерку в воздухе.

- Возможно, - кивнул бородач. - Возможно. Но что еще за волчья кровь?

- Постой! - догадался Дальдест. - Дочка, ты - оборотень?

- Да, - подтвердила странница.

- Теперь все понятно, - усмехнулся Трап, смещаясь, чтобы загородить собой легата.

Жест гнома не предвещал ничего хорошего для ведьмы. Она прекрасно поняла, что добром девушку никто не собирается отдавать. Но решила еще раз озвучить свое предложение, добавив к горам золота обещание гор самоцветов.

- Чего тут думать-то? - воскликнул Бур. - Отдадим ей девку и разбогатеем!

- Заткнись, тупица, - рыкнул на слугу Иверий.

- Я согласен с парнем! - произнес Парс, вещая клевец на пояс.

- И ты заткнись, - прикрикнул купец на компаньона.

- Можешь разъяснить этой... ей, - указал мечом на каргу герцог. - Что девку она получит только через наши трупы.

- Попробую... - осторожно кивнул карлик.

Он заговорил, обращаясь к старухе. Трап говорил медленно, тщательно подбирая слова, порой - произнося их несколько раз, пробуя разные интонации и ударения, надеясь, что чудовище поймет его.

Судя по всему, гному удалось вспомнить нужные слова на древнем языке. Летающая тварь, уставившись на переводчика левым глазом, внимательно слушала гнома, периодически кивая, давая тем самым знать, что понимает карлика.

Переговоры прервал визг тетивы и арбалетный болт, ударивший в крыло ведуньи.

- Ой, - выдохнул Бур.

Но компромисс уже не мог быть достигнут. Злобно зашипев, колдунья взмыла ввысь, отправив оттуда зловонный подарок, угодивший в кусты поодаль.

- Я нечаянно, - попытался оправдаться стрелок.

Еще несколько мгновений все путешественники стояли молча, вглядываясь в темные небеса. Затем седой накинулся на Трапа.

- Это что еще было? - проорал он, нависнув над гномом. - Что это за драконье дерьмо? Я на такое не соглашался!

- Успокойся, - примирительно поднял руки бородач. - Получишь вдвое большую награду!

- Какую еще награду? - не унимался герцог. - Я отправился с тобой исключительно ради удовольствия!

- Ну вот, - улыбнулся карлик. - Получишь вдвое больше удовольствия!

- Нет, - погрозил пальцем милорд. - Я собираю вещи, забираю оруженосцев, Талагию, и мы уходим отсюда!

- Давай-давай, - покачал головой сын подгорного народа, устраиваясь у костра и доставая трубку. - Далеко ты с ней уйдешь?

- Дерьмо драконье, - раздраженно выругался Дальдест, возвращая меч в ножны.

- И все же, Трапезунислатбарад, - произнес Парс. - Сдается мне, ты что-то недоговариваешь! Клянусь Всеотцом! Кто это была?

- Не могу быть уверен, - пожал плечами гном, раскуривая трубку. - Но, как мне кажется, это была Яга.

- Кто-кто? - переспросила лю Ленх.

- Яга, - повторил карлик. - В той же гримории, по которой я учил старогномий язык, ее называли... как бы поточнее перевести? Старая женщина Яга.

- Баба Яга, - сократила легат. - Но ты же говорил, что старогномьим уже тысячу лет никто не пользуется?

- Именно так, миледи, - подтвердил Трап. - Эта гримория написана Орисдейтусом, умершим около двух тысяч лет назад. Если верить манускрипту, Яга - очень древний и очень могущественный огр, ровесник едва ли не самому Темнейшему...

- Грешный Магистр! - испуганно вздрогнул Том.

- Ой, нет, - отмахнулась посланница. - Если б она была Грешным Магистром - мы б уже были мертвы. Но зачем ей нужна я?

- Возможно, в этом есть моя вина, - вздохнул бородач.

- Я объясню, - прервал компаньона Иверий. - Не знаю, слышала ты, или нет, но в начале этого лета погиб Завгарий лю Матогра...

- Доходили слухи, - не вдаваясь в подробности кивнула воительница.

- Погиб, не оставив наследника, - продолжил герцог. - То есть его земли отошли короне и Триумвиры получили право наградить ими наиболее отличившегося подданного... только по какой-то неизвестной мне причине Триумвират передал провинцию королю Храду.

- Поимей уважение! - прошипел Трап. - Король Храд...

- Ладно тебе, - пихнул его в бок Дальдест. - Ты его имя до рассвета выговаривать будешь. А столько времени у нас нету. Грешные Магистры! Сбил меня! Где я остановился? Ах, да! Триумвиры передали землю корою Храду... - теперь он многозначительно покосился на карлика, чтобы тот не перебивал. - Который, в свою очередь, решил устроить аукцион. Кто из гномов предложит большую цену - тот и станет бароном Матогра. Из всех, изъявивших желания принять участие в аукционе, реальные шансы на победу всего у двоих. У Трапезунислатбарада...

- Ваш покорный слуга, - поклонился, не вставая, купец.

- ... и у Друмкадаристеркина. Причем второй - гораздо более знатного и древнего рода. И, естественно, более состоятельный. Как бы поступили у нас, у людей? Один нашел бы какой-нибудь пустяковый повод, чтобы вызвать соперника на поединок, да и заколол бы без шума и пыли. Только у гномов так не принято. И тогда наш вечный должник...

- Не вечный! - возмутился Трап.

- Вечный-вечный, - заверил милорд. - Тогда наш вечный должник отыскал некий манускрипт - гримуар Орисдейтуса, а в нем - рецепт яда, который никто никогда не может определить и от которого нет противоядия. Во всяком случае, так утверждал мой дорогой друг. Коим и траванул Друма...

- Это же черная магия! - ужаснулась баронесса.

- Ой, обойдемся без этих крайностей, - махнул рукой предводитель. - Темноватая? Да, возможно. Но почему обязательно - черная? Я б назвал ее слегка серой...

- Коим и траванул Друма, - продолжил Иверий, гневно зыркнув на легата единственным глазом, недовольный, что его перебили на самом интересном месте. - Только вышла неурядица. Родственники Друма смогли отыскать ведьму, которая не только опознала яд, но и пообещала приготовить противоядие! Тогда Трап прихватил из сокровищницы короля Храда магикомпас и отправился в горы на поиски ведьмы. Пригласив, естественно, меня и еще троих воинов. Учитывая, что жить Друму осталось от силы - неделю, задача казалась легче пареной репы. Или укокошить ведьму, или, по крайней мере, не дать ей успеть вовремя приготовить лечебное зелье. Так мы подходим к событиям сегодняшней ночи, когда вдруг выяснилось, что ведьма - это не какая-нибудь там орчья шаманка или знахарка, а древний, мать ее, и очень могущественный огр!

- Ага... - протянула Талагия. - А я тут как замешана?

- А ты еще не догадалась? - нервно хихикнул Парс. - Один из ингредиентов противоядия - кровь оборотня!

- Теперь все понятно, - вздохнул лю Ленх.

Все вновь затихли, молча глядя на беснующееся в костре пламя.

- А чего тут думать? - произнес Парскибуркадрак, пробуя пальцем остроту клюва своего клевца. - Вспороть ей горло, да выпустить всю кровь! Пусть эта Яга побегает!

- Чего? - нахмурился одноглазый, нащупывая рукоять меча.

Баронесса, еще не успевшая одеться, тоже подвинула к себе ножны с кинжалом.

- А чего такого? - пожал плечами гном, не убирая ладони с оружия. - Сами подумайте! Времена сейчас уже не те! Это раньше оборотней в Ротаргардских горах было пруд пруди. Шагу не ступишь, чтобы на хвост какому-нибудь волколаку наступить. Сейчас оборотни - редкость. Пришла б к нам эта Яга, если б знала, где в другом месте волчью кровь взять? Дудки! Так что прирежем девку - и вернемся в Кагдархейм!

- Я никогда не боялся грязи на сапогах и крови на руках, - добавил Лурт. - Но сейчас я согласен с Парсом. Мы шли, чтобы помешать ведьме приготовить зелье. И я не вижу разницы, кого убивать для этого - саму ведьму, или волколака. Второе мне видится несравненно проще, клянусь Всеотцом!

Брокадинастер, слушая своего соплеменника, осторожно подбирался ближе, готовясь вступить в бой. Странница крепко сжала кинжал. Она все еще была слаба после всех заключений и понимала, что этот бой станет последним. Но приготовилась дорого продать свою кровь даже тем, кому она не нужна.

- Никто никого резать не будет! - процедил сквозь зубы герцог, выставляя вперед жало меча.

Оба оруженосца - Том с Буром, встали по бокам от хозяина, исполняя свой долг.

- Отчего ж? - криво усмехнулся Парс. - Ротаргардские горы умеют хранить секреты...

- Во-первых, она - дочь моего покойного друга, - решительно заявил Дальдест. - А, во-вторых, она - посланница особых поручений Триумвирата! Нас - четверо против четверых, - привел Иверий очень слабый в сложившейся ситуации аргумент. - Возможно, вы и победите, но я посмотрю, скольким из вас я успею укоротить бороды!

- Их - трое против пятерых, - поправил Трап, поигрывая секирой. - Я вам не позволю убить миледи. Нет, конечно, вы можете убить меня - но кто тогда вам заплатит?

- Орчий сын! - выругался Парс, обрушивая клевец на валун, расколовшийся пополам. - Какой же ты орчий сын, Трапезунислатбарад! Тогда эта баба Яга прикончит нас всех и каждого!

- Не прикончит, - заверил гном. - Ты видел ее крылья?

- И что? Что - крылья?

- Это - крылья гаргульи! А, значит, при дневном свете они обратятся в камень! Она летать может только ночью! И вряд ли вернется сегодня - рассвет близко.

- Хорошо. А завтра? Или послезавтра?

- Завтра - возможно. Но послезавтра мы уже будем в Кагдархейме! Там она нас не достанет!

- В Кагдархейме? Всего за два дневных перехода? - едко усмехнулся Парс. - Друг мой, скажи, что ты не выжил из ума - и я тебе не поверю! До цитадели минимум - пять дней ходу!

- Мы пойдем гномьей тропой.

- О, Всеотец! - поднял глаза к небу Парскибуркадрак. - Ты его слышишь? Гномьей тропой! Да ей уже лет двести никто не пользовался!

- И что? - поднял бровь Трап. - Ты - гном, не знаешь, как строят гномы? Йерйерхем уже пять тысяч лет стоит! К тому же ты своей головой с рождения не пользовался, но менее крепкой от этого она не стала!

- Животные там не пройдут, - заметил Брокадинастер. - Все самое нужное придется взвалить на себя, остальное - оставить.

- Вот! - обрадовался предводитель. - Уже другой разговор! К тому же я добавлю каждому по пятьсот талеров!

- С этого и нужно было начинать, - проворчал Парс. - Чего стоим, кого ждем? Ослы сами себя не разгрузят!

Весь цикл целиком находится ЗДЕСЬ

- Сколько смотрю на тебя, Бур, столько и удивляюсь, - лениво произнес гном. - Куда в тебя столько влезает?

- Не знаю, - пожал плечами парень. - Маменька тоже корила постоянно. Сколько на стол поставит - я все сожру. Только мясо все не нарастает...

- Я слышал, что есть такие черви, - заметил бородач, рассматривая потухшую трубку. - Есть такие черви, что в кишках живут и все, что человек съедает, сами изнутри пожирают.

- Чур меня, - вздрогнул Бур. - Нет у меня никаких червей. Меня одного-то не прокормишь, а с червями - тем более!

- Будешь? - поинтересовался карлик, откупоривая круглую деревянную флягу.

- А то! - обрадовался человек.

Спешно обглодав остатки куропатки, он выбросил кости в костер, облизал пальцы и, сыто рыгнув, обтер руки об штаны.

- Это тебе не какой-то там каротостанский бренди, - подмигнул гном, сделав глоток. - Это сам Трапезунислатбарад в своей винокурне делает!

Его собеседник вырвал из рук флягу и с жадностью приник к горлышку, сразу закашлявшись.

- Ох, хороша! - заметил он, вытерев губы тыльной стороной ладони. - Сейчас бы еще девку! Вот я б ее...

- Да-да, - хохотнул бородач. - Ты про кабана давеча так же говорил. А потом полдня тебя с дерева снимали!

- Много ты понимаешь, - обиделся Бур. - То - кабан! А то - девка! С девками-то я обращаться умею! Даром, что худой - зато выносливый! Мне б такую... - парень нарисовал в воздухе два полушария. - Я б ее...

И сей же миг из темноты вышла девушка. Абсолютно нагая и столь же красива, что и русалки, обитающие в морях и глубоких заводях. Лишь с той разницей, что у русалок ниже пояса начинался рыбий хвост, эта же обладала парой стройных ног и всем остальным, что полагается.

Войдя в освещенный костром круг, незнакомка, тяжело дыша, рухнула наземь и, как будто, заснула.

- Эко чудо... - протянул гном, озираясь по сторонам. - А мне б мешок золота. Вот такой, - следуя примеру собеседника, караульный нарисовал в воздухе большой круг.

- Два проси! - завопил Бур. - Проси два!

- Два-то мне куда? Я не утащу столько!

- Чтобы мне один!

- Тебе-то куда? - отмахнулся карлик. - У тебя уже девка есть!

- Так! - раздался резкий окрик. - Парс, Бур, что за вопли?

Один из спавших людей - седой мужчина с повязкой на левом глазу, сел на подстилке и гневно сверкал единственным оставшимся глазом.

- Меня зовут Парскибуркадрак, - тихо прошипел гном.

- Чудеса, милорд! - воскликнул парень. - Я пожелал девку - и она появилась! Этот жмот... - он ткнул пальцем в бородача. - Золотом делиться не хочет!

Тряхнув головой, на всякий случай обнажив меч, одноглазый подошел к лежащей незнакомке, осторожно потрогал ее носком сапога и удивленно хмыкнул.

- Девку вижу, - проговорил он. - А где золото?

- Золото? - вскочили остальные спутники. - Какое золото?

- После того, как я пожелал девку и она появилась, - принялся объяснять Бур. - Парсибурлак...

- Парскибуркадрак, - перебил карлик.

- Я так и сказал! Так вот - он, - парень указал на бородача. - Пожелал мешок золота. Но всего один, только для себя! Хапуга проклятый!

- Так ты уже девку получил, - напомнил гном.

- А я - что? Против поделиться? - развел руками тощий. - Пожалуйста! Бери, пользуйся! С нее не убудет!

- В том и дело... - начал оправдываться Парс.

- А ну - цыц! - гаркнул седой. - Переверните ее.

Оставив препирательства, карлик с парнем бросились исполнять приказ. Они долго не могли решить, с какого бока перевернуть нежданную гостью, но вскоре справились.

- Где-то я ее видел... - наморщил лоб мужчина. - Том, принеси воды.

- Извольте, милорд!

Второй молодой человек подбежал с кожаным бурдюком и протянул сосуд господину.

- Чего ты мне суешь, бестолочь? - возмутился одноглазый. - Побрызгай на нее!

- Да, милорд...

Том принялся поливать девушку водой с головы до ног.

- Да не так, бездарь! На лицо! - прорычал хозяин. - Впрочем... дай сюда!

Завладев бурдюком, он окропил милую мордашку незнакомки водой и, оттянув нижнюю челюсть, влил немного в рот. Гостья закашлялась и распахнула глаза.

- Ты кто? - поинтересовался милорд.

- Я - Талагия... легат Триумвирата.

- А-а... - протянул мужчина. - Стало быть, это - ваше, - добавил он, вынимая из кармана медную бляху.

- Да, - обрадовалась воительница. - Мое!

Одноглазый набросил на плечи странницы свой плащ, прикрывая наготу, и помог ей разместиться возле костра. Один гном достал из запасов еще одну печеную куропатку, другой - флягу с бренди. Лю Ленх, проигнорировав еду, припала к фляге, с наслаждением глотая обжигающую жидкость.

- Выходит, она - не исполнение моего желания, - дошло до Бура.

- Нет, тупица! - процедил господин сквозь зубы.

- И не будет никакого золота... - разочарованно протянул Парс.

Мужчина даже не стал утруждать себя ответом на столь глупый вопрос. Закурив трубку, он уселся рядом с посланницей.

- Ваше лицо мне знакомо, миледи, - осторожно протянул седой. - Вы, случайно, не из лю Гионов?

- Да, - кивнула баронесса, переводя дыхание. - Дочь Хоратия Корабела.

- Ха! - воскликнул собеседник, хлопнув себя ладонью по колену. - Так я и знал! Я ж тебя еще совсем ребенком помню! Вот ты какая вымахала! А ты меня не узнаешь? Правда, когда мы виделись в последний раз, у меня были оба глаза...

- Нет, - замотала головой девушка.

- Я тебе еще подарил кинжал с рубинами в рукояти. Правда, твой папка сразу его отнял, чтобы не поранилась!

- Иверий! - вспомнила Талагия. - Герцог Дальдест!

- Именно так, - обрадовался господин. - Позволь представить своих компаньонов. Это - Бур и Том, мои оруженосцы. Этот жадный бородатый тип - Парс, те двое - Брок и Лурт, а вон тот важный гном с секирой - Трапезунислатбарад. Хочу отдельно отметить - купец золотой нити!

Ни один из карликов, кроме Парскибуркадрака, не посмел поправить герцога, называя свое полное имя. Да и Парс сделал это очень тихо. Вместо того каждый при звуке своего имени отвесил по учтивому поклону, приговорив при этом:

- К вашим услугам, миледи.

- Кажется, мы должны вернуть то, что уже успели поделить, миледи, - вздохнул Трап.

Путешественники не без сожаления доставали из закромов добро баронессы и вскоре подле костра образовалась большая куча. Доспехи, снаряжение, провизия, фляга с вином, но уже без вина, меха с водой, кошель с золотом, оружие и прочее.

- Все? - поинтересовался Дальдест. - Ничего не забыли?

- Был еще один кинжал, - заметила воительница. - С рукоятью в виде двух переплетенных змей. С зелеными гранатами в глазах.

- Так! - грозно произнес Иверий. - У кого кинжал?

Трое карликов пожимали плечами, переглядываясь, один лишь Парс поспешил удалиться в тень, спрятав глаза.

- Парскибуркадрак! - выкрикнул имя тот самый важный гном с секирой. - Где кинжал?

- Не знаю я, - буркнул бородач. - Чего все у меня уставились?

- Точно помню, ты его брал! - вставил слово Брок.

- Не заставляй нас обыскивать тебя, - добавил одноглазый.

- Или поклянись Всеотцом, что не брал кинжал, - предложил Трап.

- Ладно вам, ладно! - наигранно хихикнул карлик. - Шутка была! Что, уже и пошутить нельзя? Сразу - обыскивать, клясться. Вот он, получите!

Достав из рукава клинок, Парс провел по переплетенным змеям пальцем и с плохо скрываемым сожалением бросил его в общую кучу.

- Еще кое-что... -в ладони предводителя гномов блеснула золотая монета. - Я не ошибусь, если скажу, что это - талер Йердахсталдарурдина Второго?

- Да, - кивнула лю Ленх. - Именно он.

- Откуда он у вас, миледи?

- Из Йерерхейма, - не вдаваясь в подробности ответила посланница.

- Невероятно, - прошептал Трап. - Никогда б не подумал, что смогу подержать в руках такой талер! Не хотите поменяться на что-нибудь?

Талагия задумалась. С одной стороны монета служила единственной памятью о погибшей Ауыр и принесенной клятве. С другой - талер достался ей при весьма странных, если не сказать - пугающих обстоятельствах. Воительница неоднократно помышляла о том, чтобы избавиться от золотого, но рука не поднималась просто взять и выкинуть монету.

- Смотря на что...

- Могу предложить магикомпас! - обрадовался купец. - Понимаю, что обмен неравноценный, но готов добавить сверху еще что-нибудь...

Лю Ленх едва удержалась от того, чтобы запищать от восторга. Магикомпасы, сделанные еще во времена Грешных Магистров, встречались все реже и реже. Часть была утеряна, иные - пылились в арсеналах Магистерия, третьи бережно хранились случайными счастливчиками, искателями приключений наподобие Трапезунислатбарада. И мало кто был готов расстаться с таким сокровищем по доброй воле!

И, если для карлика гораздо большую ценность представлял талер давно сгинувшего короля гномов, то для легата - напротив, компас был много интереснее.

- Покажи, - потребовала баронесса.

Сжав в кулаке монету, Трап явил свету круглую коробочку и отщелкнул крышу, демонстрируя циферблат.

- Тю... - протянул Бур, заглядывая через плечо. - Да он у тебя сломан!

- Ничего подобного! - возмутился гном. - Все прекрасно работает!

- А чего тогда стрелка мечется, как вша?

Бородач повернул прибор к себе. Хорошенько встряхнул магикомпас. Но делу это не помогло. Стрелка продолжала вращаться с неимоверной скоростью, указывая на присутствие сильнейшей магии прямо там - в том месте, где стояли путники. Или, во всяком случае, очень и очень близко.

Весь цикл целиком находится ЗДЕСЬ

Еще хотелось пить. Дико хотелось пить! Девушка вылакала бы целую реку, окажись такая рядом.

- Лак даршин багратуга?

Баронесса вздрогнула от неожиданности, услышав голос. Собравшись с силами, путешественница повернулась и увидела ее. Несмотря на то, что фигура гостеприимного хозяина жилища скрывалась в полумраке, Талагия была уверена, что это - женщина.

Полетели искры, высекаемые огнивом по кремню, и зажглась лучина, освещая таинственного доброжелателя. Но лучше бы хозяйка оставалась в темноте - настолько отвратительно она выглядела!

Редкие, седые волосы, сквозь которые просвечивала кожа черепа, покрытая бурыми пятнами. Сморщенное лицо с крючковатым носом, свернутым набок, с бородавкой, из которой торчал толстый черный волос. Тонкие губы, слишком короткие, чтобы скрыть редкие, желтые кривые зубы.

Больше всего легата поразили глаза. Один - вполне нормальный, голубого цвета, второй - в два раза больше, желтый и с вертикальным зрачком. Разными были и руки. Правая - с зеленой кожей, левая - покрытая белым мехом от ладони и до короткого рукава... и она тоже была правой!

Ведьма выглядела вовсе не живым существом, а поделкой сумасшедшего таксидермиста, который собирал чучело из всего, что случайно завалялось, не особо заботясь о красоте. Глядя на девушку неподвижным желтым глазом, колдунья пыталась навести на гостью правый глаз, отчаянно косивший, со зрачком, несмотря на все усилия хозяйки, уползавшим в сторону.

Почувствовав тошноту от созерцания спасительницы, лю Ленх перегнулась с топчана, избавляясь от скудного обеда.

- Рук хара! - недовольно крикнула старуха.

Воительница не узнавала этот язык. В нем было что-то от гномьего, но гномьим он точно не был.

- Хух курда, ляра! - гневно произнесла карга.

- Я не понимаю, - мотнула головой посланница.

- Лак даршин багратуга?

- Не понимаю, - повторила девушка.

Ведьма сделала два шага и, несмотря на то, что ноги были скрыты засаленным платьем, сшитым из килтов, Талагия поняла, что и ноги старухи разной длины. Запустив руку в передник, колдунья покопалась там и вынула заросшее волосами ухо. Затем, без видимых усилий и признаков боли, оторвала свое ухо и заменила его на запасное.

- Лак даршин багратуга? - в третий раз проговорила старуха.

- Да не понимаю я тебя!

Вернув волосатое ухо в карман, ведунья занялась поисками. Она поворошила рукой в переднике, достав целую горсть ушей, но, не удовлетворившись результатом, высыпала их обратно. Неуклюже переступая по доскам пола, добралась до полок, где долго гремела склянками. Потом, внезапно хлопнув себя по лбу, распахнула огромный сундук в углу комнаты и извлекла оттуда новое ухо. Это выглядело вполне человеческим, разве что слегка подпорченным. Колдунья приладила его к голове и в очередной раз поинтересовалась:

- Лак даршин багратуга?

- Что ты хочешь-то от меня? - завопила лю Ленх, потеряв терпение.

Теперь, видимо, результат удовлетворил ведьму. Захлопнув крышку, она поставила на печь котел и наполнила его водой из потемневшей от возраста бочки. Услышав журчания воды, баронесса судорожно сглотнула.

- Пить, - попросила посланница.

Карга поняла вынужденную гостью. Набрав воды в медный черпак, старуха поднесла его к губам девушки. Вода оказалась отвратительно теплой, как ослиная моча, и точно так же воняла. Странница не удивилась бы, если б она и оказалась ослиной мочей, но жажда победила брезгливость и Талагия жадно приникла к ковшу, вылакав его до самого дня.

Теперь ведьма развела огонь под котлом. Воительница лишь надеялась, что сварить хозяйка собирается не свою гостью. Вода еще не успела вскипеть, а в окно запрыгнула пара белок, усевшись на стол.

Старуха, схватив одну из белок за хвост, одним ловким движением содрала с грызуна шкуру и, орудуя каменным ножом, покромсала животное на части, высыпав куски в котел. Вторая белка оставалась без движения, покорно ожидая своей участи, равнодушно наблюдая стеклянными глазами за гибелью товарки. Вскоре и она отправилась в котел, расставшись со шкуркой. Помешав варево, колдунья принялась что-то толочь в ступе, временами пробуя полученную смесь на язык и добавляя то сушеных пауков, то травы.

Шорох внизу заставил баронессу перегнуться через край топчана. Там, на полу, барахтались несколько крыс, вытирая извергнутый путешественницей обед собственным мехом. Девушка поспешно вернулась в постель, чтобы не удваивать их работу, и закрыла глаза, погрузившись в дрему.

Из сна легата выдернула ведунья. Бесцеремонно залепив пощечину и тут же подсунув под нос ложку дурно пахнущего варева.

- Нет, - прохрипела странница. - Я не буду есть эту дрянь!

Вместо препирательств ведьма схватила пленницу за волосы и пару раз ударила затылком о постель. Да, теперь лю Ленх была уверенна в том, что она именно пленница. С гостями так не обращаются.

И без того раскалывающаяся голова взорвалась новыми раскатами боли и баронесса послушно открыла рот, позволяя накормить себя тошнотворной беличьей похлебкой, полной мелких костей.

Подавив в себе желание тут же избавиться от пищи, Талагия вновь уснула. На этот раз ей снился весьма странный и жуткий сон. Приснилось, что колдунья, достав из все того же сундука огромное, длинное жало, заменила им свой нос и, нащупав вену на руке девушки, присосалась к ней, насыщаясь кровью.

Насосавшись до того, что сморщенное лицо из бледного превратилось в пунцовое, карга выцедила кровь в склянку и вновь припала к вене.

Вздрогнув, баронесса раскрыла глаза... и увидела, что ей ничего не приснилось! Хозяйка, вооружившись длинным, не меньше аршина, жалом, высасывала кровь из второй, здоровой руки посланницы!

Сон моментально улетучился. Резким ударом кулака посланница свернула челюсть старухе. Та, испуганно зашипев, отпрыгнула от жертвы, усыпая пол выбитыми зубами. Покачиваясь от слабости, вызванной не только укусом шершня, но теперь еще и потерей крови, девушка поднялась с топчана и двинула коленом в живот ведьме. Гневный крик колдуньи захлебнулся в крови, хлынувшей из жала. Ее крови, Талагии.

Продолжая наступление, воительница схватила глиняный горшок и расколола посуду о голову хозяйки. По избе полетели остатки беличьей похлебки, с черепа карги отвалился целый шмат кожи, обнажая белую, гладкую, будто отполированную, кость.

Легат бегло осмотрелась в поисках своих вещей - там было настоящее оружие, меч и два кинжала, но ничего не нашла. Колдунья не удосужилась прихватить хоть что-то из снаряжения посланницы. Хотя бы одежды. Сейчас все одеяние лю Ленх состояло из волос и перевязи на руке.

Приметив нож с каменным лезвием, которым ведьма кромсала белок, баронесса потянулась к нему... но почувствовала болезненный укол в шею. Хлопнув по месту укола ладонью, странница разглядела здоровенного паука в своей пятерне, отчаянно дрыгающего лапками в предсмертной судороге.

Вытерев расплющенное насекомое о занавеску, воительница схватила клинок, но воспользоваться им не успела. Внезапно накатившая слабость свалила пленницу с ног, возвращая в забытье.

Баронесса не знала, сколько времени она пролежала в беспамятстве на этот раз, но, скорее всего - недолго. Когда Талагия пришла в себя, ведьма, смотрясь в медное зеркало, вставляла новые зубы вместо выбитых. На левой стороне головы - там, куда пришелся удар горшка, содравшая кожу, красовалась заплата из беличьей шкуры. Девушка вздрогнула, представив, что после ее смерти колдунья вполне может обзавестись запасным скальпом и щеголять по Ротаргардским горам с новой черной шевелюрой. А глазки? Замечательные зеленые глазки легата, которые так нравились маме в детстве, и которые свели с ума многих мужчин в юности, тоже придутся старухе весьма кстати!

Попытавшись подняться с ложа, лю Ленх обнаружила, что не может пошевелиться. Свободной осталась только голова, руки и ноги были прикованы к кровати. Изловчившись, воительница вывернула шею, разглядывая, что же ей мешает. Обе лодыжки оказались опутаны паутиной. Как и оба запястья. Сам труженик - паук, точная копия того, что укусил путешественницу, разве только чуть крупнее, деловито суетился, заканчивая работу на правой руке.

- Ратук барах, ляра! - злобно оскалилась хозяйка, обнаружив, что пленница очнулась.

Карга не особенно заботилась о красоте, вставляя себе зубы. Она размещала их в случайном порядке, заменяя потерянные другими, из запасов в сундуке. И далеко не все из них были человеческими или близкими к ним по форме и размеру. Как минимум - два принадлежали некогда корове или лошади.

Закончив с зубами, ведьма вновь заменила нос на жало и направилась, прихрамывая, к обездвиженной баронессе.

- Нет! - завопила странница.

Она билась, как рыба, выброшенная на берег, в бесплодных попытках распутать сковывающую руки и ноги паутину. Но все безуспешно.

Спровадив паука, старуха опять вонзила жало в вену, набирая кровь.

И в этот момент Талагия поняла, что там, за закопченным окном, взошла луна. Полная луна. Оборотни очень чувствительны к полнолунию, им не нужно даже глядеть на небосвод, чтобы ощутить восход полной луны. Без луны не было б оборотней. Возможно, без оборотней не было б и самой луны?

Это - единственный шанс. Прикрыв глаза, лю Ленх начала превращение. От проступившей шерсти зачесалось все тело. Затрещали кости, превращаясь из человеческих в волчьи. Горло само собой, помимо воли, издало яростный вой.

Паучьи путы были не в силах тягаться с проклятьем, нити лопались одна за другой. Почувствовав свободу, воительница щелкнула челюстями, пытаясь дотянуться до глотки мучительницы. Поздно. Она успела отпрыгнуть на безопасное расстояние.

Перевернувшись, встав на все четыре лапы, волчица зарычала, демонстрируя безупречные клыки, показывая ведьме, что лучше той держаться на расстоянии. С потолка спрыгнул паук, но легат была уже готова к такому развитию событий. Увернувшись, она поймала насекомое зубами, с хрустом раскалывая панцирь. И тут же выплюнула его, не желая более испытывать на себе воздействие яда.

Еще раз рыкнув на ведьму, остервенело копошащуюся в своем сундуке, оборотень выпрыгнула в окно, разнося в щепки рассохшийся от жары и времени переплет и разбивая вдребезги стекло.

Весь цикл целиком находится ЗДЕСЬ

Баронесса лю Ленх сама перемещалась исключительно по ночам, скрываясь днем от пекла там, где придется, но все равно чувствовала себя усталой и измотанной вынужденным переходом через горы.

Легат с надеждой смотрела на небо, воздавая мольбы гномьему Всеотцу, орчьей Матери Ночи, да хоть Темнейшему с Грешными Магистрами, жаждая дождя. Пусть небольшого, хоть на четверть часа, хоть на минутку, дабы подарить передышку от жары, пока все вокруг не превратилось в пепел. Да что там - дождь! Хотя бы ветер! Легкий бриз уже был бы великим даром после стольких дней мертвого штиля, словно весь мир погрузили в бутылку и заткнули пробкой. Ужасное пекло!

Но, или посланница Триумвирата плохо молилась, хотя в неискренности ее обвинить было нельзя, или древние божества не желали отвлекаться от свои дел. Или, может, причина крылась в том, что боги давно уже были мертвы, оставив этот мир на произвол судеб?

Больше всего на свете путешественница ненавидела зиму. Зиму, несущую с собой снег и стужу. Но сейчас она испытывала невероятное наслаждение, стуча зубами от холода, подражая боевым барабанам орков, стоя под самым водопадом, скрестив руки на груди и подставив тело под ледяные струи, смывающие черный от пыли пот с кожи.

- Да... - простонала девушка. - О, да!

Кто бы мог подумать, что вода - простая, обычная вода, с ревом несущаяся вниз с каменного уступа, может доставить такое удовольствие! Удовольствие, не сравнимое ни с чем!

- Драконье дерьмо! Как же хорошо!

Как жаль, что нельзя устроит ночлег прямо здесь - в озере под водопадом. И как же сейчас странница завидовала рыбам, которым вода не помеха для сна. Рыбам, которые постоянно живут под водой, в вечной прохладе.

Талагия уже посинела от холода, но все еще не спешила возвращаться обратно - туда, где верный скакун варился в жаре пекла. Баронесса терпела, словно желая насквозь пропитаться льдом и, сохраняя в себе свежесть хрустально чистого горного водопада, пронести ее с собой как можно дольше, как можно дальше от озерца.

Посланница покинула живительную прохладу лишь когда от мороза начало сводить скулы. Ступая по мягкому, белому песку, легат выбрались из водопада и побрела по пояс в воде, чувствуя, как нагревается озеро с каждым шагом. Чем дальше от скалы - тем теплее, пока, наконец, у самого берега вода превратилась в настоящий кипяток. Если б тут водилась рыба - можно было б сварить уху прямо в водоеме, стоило лишь добавить овощей и соли.

Прыгая по раскаленным камням, посланница особых поручений Триумвирата достигла тени раскидистых дубов, где жеребец безмятежно пощипывал траву, отмахиваясь хвостом от роя насекомых. Лю Ленх, не одеваясь, расстелила попону и уселась, скрестив ноги.

- Напился? - поинтересовалась воительница у коня.

Тот на мгновение отвлекся, пошевелив ушами, лениво фыркнул и продолжил трапезу. Баронесса, стоя под водопадом, сама успела проголодаться. Она извлекла из углубления в земле флягу, укутанную мокрой тряпицей, и глотнула вина, сильно разведенного водой. Затем, потянув за ремень сумку, достала из нее сверток с медовым пряником.

С гораздо большим удовольствием легат угостилась бы мясом, но медовые пряники - единственное, что не протухло в этой проклятой жаре. Они лишь зачерствели, приобретя такую твердость, что эти коврижки принесли б больше пользы при осаде Воронова Гнезда, если б их запускали катапультами. Чтобы осаждающие цитадель гоблины себе зубы переломали в тщетных попытках разгрызть снедь.

- Когда же это кончится! - проворчала лю Ленх, имея в виду жару.

С большим трудом девушка откусила кусочек, радуясь встрече с оборотнем, даровавшей ей нечеловеческие зубы, и захрустела сухарем, запивая из фляги, вытирая губы тыльной стороной ладони.

На сладкое тут же слетелись шершни. Огромные, злые, полосатые. Каждый - размером с орех, только несравненно более верткий и надоедливый. Насекомые с угрожающим жужжанием вились вокруг путницы, пытаясь дотянуться до пряника.

Талагия мало чего боялась. За относительно недолгую службу Триумвирам она успела насмотреться на такое, что многим и в самом жутком кошмаре не приснится. И не только повидать - многих из тех кошмарных тварей воительница собственноручно прикончила, окропив свои руки кровью не до локтей, а до самых плеч.

Если только пауков. Пауков, гусениц, жуков. Вот это - в самом деле страшно. Мелкие твари, против которых бесполезен меч, кинжал или лук. Коварные создания, которые подбираются исподтишка, когда никто не ждет беды, и коварно жалят в пятку. Хуже только когда не жалят, а сидят поутру на подушке, выпучив на едва проснувшегося человека свои странные глаза и думая всякие гадости. Ничего хорошего им точно не может прийти в голову - в этом лю Ленх была уверена.

- Кыш, - осторожно шепнула баронесса. - Кыш отсюда!

Или насекомые не знали, что девушка служит Триумвирату, или им чины были абсолютно безразличны. Шершни отказывались повиноваться, обнаглев настолько, что облепили кусок пряника, словно навозные мухи - кучу, наваленную далеко не пряниками. И жужжали. Крылатые бестии беспрестанно жужжали, наполняя прилесок назойливыми, режущими слух звуками.

Одному показалось мало пряника и он устроился прямо на тыльной стороне ладони воительницы, злобно потирая лапки.

- Сладенького захотелось? - возмутилась странница.

Она осторожно подула на шершня, пытаясь спугнуть того... но полосатая тварь решила биться до последнего. Насекомое вцепилось в кожу крючками на концах лапок, не желая сдаваться, вынуждая легата тряхнуть рукой, прогоняя наглеца... и в тот же миг Талагия ощутила резкую, обжигающую боль, пронзившую руку до самого плеча. Если б девушка схватилась за раскаленную кочергу - боль и то не была б столь сильной.

- Дерьмо драконье! - выругалась лю Ленх, хватая меч. - Убью, тварь!

Насекомые, возмущенно жужжа, бросились врассыпную. Странница сделала несколько выпадов. Она не запомнила в лицо обидчика, да ей, в общем, было все равно. Дикая боль пробудила жажду убийств и воительница желала одного - прикончить как можно больше полосатых сволочей. А те, что выживут - пусть другим расскажут, чем чревато нападение на посланницу особых поручения Триумвирата!

Однако противник оказался слишком крохотным и быстрым. Рой шершней кружил, уклоняясь от стали. Меч - не самое подходящее орудие для борьбы с насекомыми, тут бы больше подошел огненный шар или ледяная стрела, но такими способностями обладали только магистры. Те же магистры, которые, завидев красивую, голую девушку, прыгающую с мечом, точно приняли б ее за ведьму и, несмотря на жару, поспешили бы запалить костер.

- Орчий сын! - прорычала легат, запыхавшись в бесполезной схватке.

Бросив меч, обливаясь потом, легат вновь уселась на попону, проклиная Темнейшего, Грешных Магистров и, заодно, гномьего Всеотца, выковавшего эти проклятые Ротаргардские горы.

Место укуса покраснело и вздувалось прямо на глазах. Талагия прикоснулась к нарыву и тут же взвизгнула от боли. Такого воительница еще никогда не испытывала! Рука горела, будто в огне, опухала прямо на глазах и пульсировала с каждым ударом сердца. Пальцы превратились в толстые сардельки, выглядящие весьма аппетитно, не будь они сделаны из ее, странницы, мяса. И совершенно не гнулись! Вдобавок лю Ленх ощутила тошноту и легкое головокружение.

Нащупав флягу, баронесса зубами выдернула пробку и полила руку прохладным вином. Но, к удивлению, ничего не почувствовала - ни холода, ни влаги. Одна непроходимая боль. Острая, как эльфийский клинок, назойливая, как палач Магистерия.

За всю жизнь посланнице было страшно всего два раза. По-настоящему страшно. В первый раз - когда она увидела Трауттия, своего будущего супруга, приготовившись обреченно ожидать конца своих дней в компании жирного тюфяка. Даже встреча с оборотнем в залитом лунным светом лесу не была для лю Ленх столь страшной - молодая жена молила о смерти в тот момент. Второй раз - сейчас, именно в этот момент!

Воительница с большей готовностью сошлась бы в поединке с троллем, упырем, Грешным Магистром, да хоть с самим Темнейшим - это была бы понятная, осязаемая угроза, которой девушка умела противостоять.

Сейчас - совсем другое дело. Посланница не понимала, что с ней происходит и как с этим бороться.

Поддавшись панике, легат бросилась к озерцу, чтобы сунуть руку в самую ледяную стужу водопада, но не успела. После второго шага нога не выдержала тяжести стройного тела, колено согнулось и девушка свалилась в траву. Болела уже не только рука. Жар перекинулся на плечо, виски сжало так, будто вот-вот от напряжения зубы вывалятся. В голове бесновалась целая орчья орда, устроив пляски вокруг жертвенного костра, на котором сгорали остатки сознания Талагии.

Силы оставляли баронессу, вытекая, будто вино из прохудившейся бочки. Она не могла даже кричать, лишь тихо простонать, проваливаясь во тьму, уносящую отчаянье и окутывающую легата умиротворением, маня обещанием вечного покоя.

Весь цикл целиком находится ЗДЕСЬ

- Схожу за дровами, - произнесла охотница. - Не то околеем до утра.

Лю Ленх молча кивнула. Вступать в разговоры после событий в тронном зале совсем не хотелось. Предстояло решить - действительной ли оставалась клятва? Можно ли считать талер с оттиском короля за самого короля? Вопрос более, чем сложный!

Клыкастая выдохнула облако пара, смахнула его рукой и, не дождавшись ответа баронессы, отправилась в коридор за спиной легата, оставив подругу в одиночестве. Воительница похлопала себя по плечам, пытаясь согреться, но, убедившись в бесполезности, прибегла к старому испытанному средству - достала из сумки флягу с Каротостанским бренди и, не отрываясь о горлышка, сделала несколько глубоких глотков, словно и не чувствовала крепости напитка.

Чего это вдруг Ауыр озаботилась благополучием странницы? Своих, что ли, проблем мало? Талагия не знала, сколько всего было детей у орчицы, только урывками, из чужих разговоров, слышала, что выжил единственный - Оиох. Как не знала и того, как погибли остальные. Охотница любила сына, но и спуску ему не давала. И, глядя на орков, лю Ленх начала бояться этой ответственности - воспитывать детей. Найти эту тонкую грань, чтобы не избаловать ребенка и, одновременно, не заставить его ненавидеть родителей, не задушить опекой. Да, там, в юности, леди мечтала о детях. Много раз представляла себя в окружении целой оравы сопливых сорванцов. Правда, в тех мечтах всегда заменяла Траутия, уже в молодости отличавшегося заметным брюшком, на другого мужчину. Более мужественного, чем толстый баронет. И искренне желала, чтобы помолвка была расторгнута каким-нибудь проголодавшимся драконом или чудом дожившего до настоящего времени Темным Магистром. И жалела о том, что и те, и другие давно почили. Оставалась надежда на оспу или чуму, но и хвори не спешили к жениху.

А сейчас... сейчас женщина живет лишь пока служит Триумвирату. Стоит пойти своим путем - сразу поставит себя вне закона. Из баронессы превратится в простолюдинку, что еще хуже смерти. Да и детей, вероятно, стоит заводить еще до того, как приходит осознание всего груза ответственности за их воспитание. Такого воспитания, чтобы ребенок, повзрослев, не бросился первым же делом поднимать покойников из могил, жаждая собрать несметное войско для порабощения мира.

Талагия, размышляя, уставилась в одну точку в каменной стене Йерерхейма. Смотрела настолько пристально, что сознание начало играть шутки, складывая трещины в лица, строящие угрожающие гримасы, внимательно, прицениваясь, глядя на одинокую странницу в ответ.

Лю Ленх спугнула наваждение, направив на стену луч фонаря. И снова приложилась к фляге.

Ауыр отсутствовала уже слишком долго. Так долго, что посланница начала беспокоиться. Минимум дважды за вечер охотница намекнула на свою скорую смерть. Не случилось ли чего?

Вдруг она почувствовала движение за спиной. Кто-то приближался осторожной поступью, гоня перед собой волну холода. Ощутив на макушке морозное дыхание, легат усмехнулась.

- Ты так и будешь за спиной стоять, сестра? - громко произнесла путешественница.

- О чем ты, сестра? - тут же раздался голос охотницы с противоположной стороны. - Я тут.

Во тьме нарисовался силуэт орчицы, несущей целую охапку хвороста. Выдернув кинжал из ножен, женщина резко обернулась. Клинок под ребра - подходящая награда за столь глупую шутку. Но позади царила пустота. Ни единого движения, ни единого шороха - одна сплошная пустота, как на кладбище в полнолуние. Даже зарезать некого!

- Ты чего, сестра? - озабоченно поинтересовалась зеленокожая, сгружая дрова.

- Как ты оказалась спереди, если уходила в проход за моей спиной? - спросила лю Ленх, не торопясь убирать оружие.

- А почему я не могу уйти сзади, но вернуться спереди? - ответила охотница, ломая двухдюймовые ветки с легкостью, будто спички.

- Здесь был еще кто-то, - медленно проговорила баронесса.

- Так же, как и в тронном зале? - усмехнулась Ауыр.

- Я клянусь тебе!

- Может, достаточно клятв на сегодня?

Беседу прервал глухой удар, от которого, как показалось, содрогнулась вся крепость, щедро посыпав очаг вековой пылью с потолка. Обе женщины замерли. Клыкастая потянулась к оружию, легат и без того не успела вернуть кинжал в ножны.

- Это снаружи, - прошипела охотница.

Бойницы располагались слишком высоко, чтобы дотянуться до них. Скорее всего, некогда, когда еще в крепости обитали гномы, здесь были установлены деревянные помосты, чтобы палить из луков или пороховых самострелов, если семьсот лет назад бородатые карлики уже успели изобрести их.

Зеленокожая, быстро сориентировавшись, подбежала к стене и, прислонившись к кладке спиной, чуть присела и сомкнула ладони. Талагия поняла подругу без слов. Поставив ногу на ладони подруги, легат вскарабкалась на плечи Ауыр, выглядывая в проем. Ветер тут же разметал волосы воительницы, а лицо покрылось дождевой влагой.

Там, за пределами гномьей твердыни, царил сущий кошмар. Облака ползли, едва ли не касаясь земли, орошая почву бесконечным потоком воды. Ветер гонял выдранную с корнем траву и сорванные листья. А на стене крепости лежал, словно отдыхая, обмахиваясь ветвями, вековой дуб в два обхвата толщиной.

- Дерево, - коротко резюмировала странница. - Ветер свалил дерево.

- В жизни не видела такой бури, - поделилась охотница.

- Может, Магистры шалят? - предположила лю Ленх, спрыгивая на пол.

Посланница обтерла лицо и зевнула, едва не вывихнув челюсть.

- Ложись спать, сестра,- по-доброму, как-то по-матерински улыбнулась Ауыр. - До утра погода точно не образумится.

- Что-то не хочется... - буркнула женщина. - После всех этих исчезающих покойников...

- Я посторожу, - предложила орцича. - Я могу не спать три ночи! Эх, где моя юность, когда я могла не спать неделю!

Талагия ничего не ответила, лишь нервно поведя плечами. В ее годы еще не пришло понимание, что лучшая пора - здесь, в молодости, несмотря на то, на какое время приходится эта молодость. Хоть на эпоху Драконьих войн, хоть на эпоху Аскердия Кровавые Стопы. Потому что в молодости здоровье кажется бесконечным, а энергия - неиссякаемой. Столь же бесконечно удивление после. Потом, когда здоровье кончается. Оно же было! Но все вышло. Куда делось? Непонятно!

Лю Ленх стянула с себя сапоги и вытянулась на покрывале, положив голову на локоть.

Баронесса долго лежала неподвижно, закрыв глаза и слушая хруст костра, с аппетитом поглощающего очередную подачку. В воздухе витал запах крепкого табака. Несмотря на усталость, сон не шел.

- Ауыр?

- Да, сестра?

- У тебя же были дети, кроме Оиоха?

- Были, сестра, - неохотно ответила подруга.

- Они погибли?

Теперь охотница долго молчала, временя с ответом. Воительница, решив, что поступила слишком нетактично, затронув болезненную тему, хотела уже извиниться, вдруг клыкастая заговорила.

- Я их съела.

- Что? - подпрыгнула Талагия.

- А что тебя удивляет, человек? Тебя же, небось, пугали в детстве, что если будешь проказничать - придут орки и съедят тебя? Так чему ты удивляешься, что орки на самом деле едят детей?

- Меня пугали, что если буду плохо себя вести - выдадут замуж за крестьянина. А потом я увидела своего будущего супруга и поняла, что зря вела себя хорошо. Но... у орков это нормально - есть детей?

- Нет. Не нормально. Это было еще до Триумвирата, когда Легион Магистерия загнал наше племя далеко на север, за перевал Драконьего Хвоста. Мы показались колдунам слишком зелеными, чтобы жить. Ты не представляешь, как холодно там, на севере. Ни раньше, ни позже я не испытывала такого холода! И такого голода! Там совсем нечего есть. Там никто не живет, кроме ледяных гигантов. Там нет травы, там нет деревьев. Там даже дичи нет, чтобы охотиться. Многие умерли от холода и голода. И мы были вынуждены есть тех, кто забрала Мать Ночи. И ускорять встречу с ней тех, кто был слишком слаб. Чтобы не продлевать мучений. А Оиох... он был такой маленький, костлявый. Есть его не было никакого смысла.

Ауыр прервала рассказ. Лю Ленх услышала хлопок пробки, вынимаемой из фляги, и почувствовала кисловатый запах орчьей браги.

- Нас вернулось не больше трети. Когда чума выкосила весь Легион, заперший нас в перевале. Нам повезло. Нас осталась треть, их - никого.

Странница подумала, что вряд ли чума прикончила совсем весь Легион. Скорее, когда тех, кто мог держать оружие в руках, осталось слишком мало, орки закончили то, чего не смогла сделать болезнь. Но на этот раз промолчала.

Она прекрасно знала, что про орков сказывают многое. Гораздо больше, чем про оборотней. И понимала, что правды и в тех, и в других россказнях - примерно поровну. То есть едва ли больше десятой доли. Едва ли какой-то орк предпочтет человечину оленине. Даже то, что орки обожают вареных гномов - пустой треп. Никто никогда не видел, чтобы орк свежевал гнома, чтобы приготовить из него суп.

Орки виновны лишь в том, что людям, порой, нужно кого-то обвинить в своих бедах. Грешных Магистров, орков, оборотней - кого угодно, лишь бы не себя. Орки идеально подходили на роль зла - большие, зеленые, клыкастые. И бороться с орками легче, чем с теми же ведьмами. Чем отличается ведьма от любого человека? Только тем, что умеет колдовать! Попробуй, распознай! А орка видно издалека. И в былые времена их хватало на просторах Империи.

Можно было б начать винить во всем гномов, но это крайне невыгодно - они слишком искусные мастера. Девять кузнецов из десяти - гномы. Ювелиры - так все до единого. Каменщики - почти половина. Кто потом будет ковать мечи, плуги, делать украшения для знати и строить дворцы, если истребить бородатых? Винить эльфов - опасно. Эти бьют стрелой белку в глаз на четверть лиги. И не только белку. Керберийские охотники давно уже охотятся преимущественно на двуногую дичь - за нее лучше платят. Шкуры одного волка хватит на одну куртку. А шкуры одного врага Империи - на куртку, бочку эля, да еще и останется.

А орки достаточно безвредны, чтобы воевать с ними. Безвредны, бесполезны и достаточно страшны, чтобы пугать ими детей.

Баронесса сама не заметила, как заснула под грузом тяжелых мыслей. Проснулась от холода, когда в бойницы заглядывало солнце, рисуя на полу вытянутые тени. Даже при свете дня Йерерхейм казался мрачным и неприветливым. Даже солнце не было в силах разогнать мрак и холод заброшенной крепости. Стены давили своей серостью, а в углах клубилась темнота. Черная, непроницаемая тьма, как тогда, в тронном зале.

Охотницы и след простыл. Ушла, собрав все свои вещи, не забыв и про ведра, из которых кормился жеребец. Единственным напоминанием об Ауыр осталась кучка пепла на месте костра.

- Тоже мне, сестра, - проворчала Талагия, натягивая сапоги.

Легат сделала глоток из фляги, прогоняя остатки сна горечью бренди. Скакун заржал. Испуганно, настороженно, обращая на себя внимание хозяйки.

Не показалось. Тьма и впрямь выползала из закоулков, пульсируя и поглощая все больше и больше пространства, будто прогоняя гостью. Если изначально лю Ленх планировала позавтракать вяленым мясом с сухарями, прежде чем продолжать путь, то теперь, глядя на надвигающуюся волну мрака, быстро передумала. Оседлав коня, посланница выскочила из зала когда мгла почти касалась копыт скакуна.

Картина, увиденная за стенами замка, заставила путешественницу содрогнуться от мысли, что было б, если б она не нашла убежище. Будто некий гигант пытался перевернуть вверх тормашками Ротаргардские горы. Вспаханная штормом земля, вырванные с корнем деревья, столь величавые, что, казалось, они переживут саму Империю. Единственное, что осталось неизменным - мрачная громадина Йерерхейма.

Бросив прощальный взгляд на неприветливую твердыню, лю Ленх тронула поводья, задавая направление жеребцу, бредущему по слякоти. Она решила еще раз изменить планы на сегодня и, вместо барона степных карликов, сперва наведаться в лагерь орков, куда собиралась свернуть на обратном пути. Кошки скребли на душе от того, каким неуклюжим вышло расставание с Ауыр, на очень невеселой ноте. Может, легат ненароком обидела чем-то охотницу? Вот она и отправилась в дорогу, не разбудив подругу, не попрощавшись.

К вечеру баронесса почуяла запах горелого мяса, а еще чуть погодя увидела на горизонте дым костров, поднимающийся в небо ровными, как колонны Магистерия, столбами.

Миновав шест с коровьим черепом, воительница въехала в поселение. Буря на удивление бережно обошлась с лагерем орков, повалив всего пару шатров, да и те уже успели восстановить. Зато трава, напившись влаги, стала еще свежее и зеленее, чем когда-либо. Природа дышала тем особым спокойствием, какое бывает лишь после самых сильных ураганов.

Кивая в ответ тем зеленокожим, кто удосужился приветствовать всадницу, посланница добралась до кузницы, из которой, вопреки обыкновению, не доносился стук молота и не вылетали снопом искры. Сам кузнец, супруг Ауыр, сидел на полене, весь перемазанный сажей, уставившись в бесконечность отсутствующим взглядом, сжимая когтистой рукой потухшую трубку

Легату пришлось дважды поздороваться, прежде чем Еиак повернулся к ней. Пустота в глазах орка показалась Талагии недобрым предзнаменованием.

- Ауыр уже вернулась? - осведомилась воительница.

- Оттуда, куда она ушла, не возвращаются, - хмуро ответил кузнец.

- Куда ушла? - удивилась баронесса. - Мы же ночью виделись в Йерерхейме...

- Не время для шуток, волчица, - осуждающе покачал головой Еиак. - Мать Ночи забрала Ауыр.

- Что? - воскликнула лю Ленх. - Как? Когда?

- Вчера вечером. Ее сразила молния. Не знаю, чем моя жена умудрилась настолько разгневать Мать Ночи?

- Не может быть... - прошептала женщина, обращаясь больше к себе, чем к убитому горем орку.

- Может. Ты опоздала, если хотела попрощаться, волчица. Погребальный огонь унес Ауыр к Матери Ночи.

Кузнец показал черные от сажи руки. Странница недоверчиво покосилась на орка, но понятно, что такими вещами никто не будет шутить.

Но как же все то, что произошло в Йерерхейме? Что это было? Сон? Наваждение? Да нет же! Талагия помнила все до мельчайших подробностей - укол кинжала Ауыр при встрече, запах табака, звуки домбры. Даже похлебка с чесноком до сих пор не улеглась в животе!

Как Ауыр, погибшая здесь, в Ржавой пустоши, могла в то же время находиться в старой крепости? Запустив руку в кошель, легат достала талер Йердахсталдарурдина Второго. Твердый, тяжелый, золотой. Настолько настоящий, насколько настоящей может быть гномья монета!

Весь цикл целиком находится ЗДЕСЬ

Легату очень не хотелось признавать, что заплутала в пустынных коридорах замка. А перед этим еще и спутала летучих мышей с кобольдами. С Ауыр станется - через неделю весь западный край Империи начнет потешаться над воительницей. И все - конец репутации, заработанной годами.

- Да куда я денусь? - улыбнулась посланница.

Отняв руку от инструмента, подруга ткнула когтистым пальцем в сторону, где стояли две деревянных бадьи. Одна - с овсом, вторая - с водой.

- Это для твоего коня, - пояснила охотница.

- Где ты это взяла? - удивилась женщина.

- Я не украла, если ты про это.

- Я совсем не это имела в виду...

Талагия расседлала жеребца и подвела того к угощению. Животное, одобрительно фыркнув, погрузило морду в воду, насыщаясь.

Лю Ленх села рядом с Ауыр и наложила в миску едва теплой похлебки. Жир уже начал застывать, неохотно отставая от деревянной ложки, возмущенно хлюпая. Варево отличалось традиционно отвратительным вкусом, еще и ужасно острое, как эльфийский кинжал. Странница надеялась лишь на то, что не прожжет себе желудок насквозь.

- Извини, а тебе можно чеснок? - запоздало поинтересовалась Ауыр.

- Конечно, - заверила легат. - Я же не вампир, а волколак.

Повисло молчание, нарушаемое лишь звуками бури, музицированием орчицы и стуком деревянной ложки о деревянную же миску.

- А кто там сидит? - спросила Талагия.

- Сидит? Где? - переспросила охотница, не переставая тренькать на домбре.

- На троне, - пояснила женщина.

- На каком таком троне?

- На таком троне, что в тронном зале троне.

- Ты про гномьего короля в золотой короне?

- Не знаю, король он, или не король, - раздраженно дернула плечами лю Ленх. - Но короны на нем точно не было.

- Была-была, - заверила подруга, на миг оставив в покое домбру. - Золотая корона. С гранатами и опалом, размером с кулак, - орчица сжала ладонь, демонстрируя свою руку. - Пожалуй, с твой кулак, а не с мой.

- Сама-то подумай, - едко усмехнулась Талагия. - Откуда на нем может быть золотая корона? Еще и с гранатами? Да ее б уперли давно б!

- Не веришь? - насупилась охотница. - Айда, вместе поглядим.

- Вот делать мне нечего, кроме как на груду костей на каменном троне глазеть!

- Ага! - рассмеялась клыкастая. - Значит, ты не уверена, что короны не было!

- Да все я уверена! Ладно, если так хочешь - сейчас доем и пойдем, поглядим.

- Давай-давай, сестра, - махнула рукой Ауыр. - Только не спеши, не то подавишься.

- Ничего я не подавлюсь! - возразила баронесса и, конечно, сразу же закашлялась, когда похлебка пошла не в то горло.

- Говорила же...

Осуждающе покачивая головой, орчица поднялась с места, зашла позади подруги и хлопнула своей здоровенной рукой по спине с такой силой, что у странницы едва глаза не вылетели. От такого удара, даже если б легат пыталась проглотить ложку - и та беспрепятственно провалилась бы в желудок.

- Спасибо, - пробормотала путешественница, отдышавшись.

- Жуй лучше, - назидательно произнесла зеленокожая, пригрозив пальцем.

Тронутая столь нежной, почти материнской, заботой, лю Ленх заработала ложкой реже, тщательно пережевывая пищу. Второй хлопок по спине она вряд ли переживет. Если б поменьше чеснока и лука, да побольше моркови - похлебка только выиграла бы в своих гастрономических качествах. Еще лучше - заменить бобровые хвосты на щуку. Впрочем, какая ж это будет похлебка из бобровых хвостов без самих бобровых хвостов? Это уже будет уха!

- Как Оиох поживает? - осведомилась баронесса.

- Совсем большой стал! - гордо заявила Ауыр. - Ты б видела, как кроликов из пращи бьет! Настоящий орк! Еиак обещал ему на будущую весну саблю отковать! Ты заезжай, сама увидишь. Да и вообще... приглядывай за ним.

- Зачем мне за ним приглядывать? - дернула плечами посланница. - Ты его мать, ты и приглядывай.

- Мало ли чего...

- С тобой что-то не так? - озарила Талагию страшная догадка.

- С чего ты это взяла?

- Ну... ты же сказала...

- Что я сказала? Я сказала, что со мной что-то не так? - неожиданно резко прорычала клыкастая. - Я просила приглядывать за ним. Вот и все.

- Ладно-ладно, - примирительно замахала ложкой путешественница. - Кстати, я же гостиниц тебе везу!

- Гостинец - это хорошо, - согласилась подруга. - Гостинцы я люблю.

- Вот, - лю Ленх передала охотнице крохотный пузырек. - Это духи, которые тебе так понравились.

- О! Спасибо, сестра!

Ауыр откупорила флакончик, осторожно понюхала и ее широкая физиономия расплылась в блаженной улыбке. Затем далеко высунула язык и вылила на него содержимое сосуда, вытряхнув все, до последней капли.

- Бррр... - скривилась орчица. - Запах гораздо лучше, чем на вкус. Но все равно - спасибо.

- Не за что, - ответила баронесса, пряча за ладонью улыбку. - Рада угодить тебе.

- Как тебе суп? Нравится?

- Ну... - неопределенно мотнула головой Талагия.

Легат оказалась в трудном положении. Она не хотела врать, что похлебка вкусная, но, вместе с тем, не хотела обидеть охотницу. В конце концов, посланница ела варево вполне добровольно, насильно в рот никто не пихал.

- Понятно, - вздохнула клыкастая. - А духи твои на вкус - что конский навоз.

И обе, одновременно, не сговариваясь, рассмеялись. Все же, Ауыр и лю Ленх скрепляла давняя дружба и такая мелочь, как гастрономические предпочтения, будт то похлебка или духи, не могли разрушить многие дни и ночи, проведенные в совместных походах. Несмотря ни на что, каждая без раздумий доверила бы жизнь подруге. А что может быть дороже жизни, кроме покоя после смерти?

- А ты что? - осведомилась орчица, забивая короткую пузатую трубку.

- В каком смысле - что я?

- Ну... дети. Не пора тебе?

Воительница не спешила с ответом. Это у зеленокожих все просто. Встретились, влюбились, женились. Потому что дикари. У людей, у крестьян - тоже все просто. Точно так же встретились, полюбились, женились. Потому что темные и дремучие. Нет в них благородной крови. Одно слово - чернь.

У знати все сложнее. Что у людей, что у эльфов, что у гномов. Там зачастую соглашения о браках заключались главами родов еще до рождения самих детей. Потому что культурные, цивилизованные.

Свадьба в таком случае не может состояться лишь по причинам вполне естественным, не зависящим от воли сторон. В любом другом случае расторжение договора означало смертную обиду и неминуемый военный поход оскорбленной семьи на земли обидчиков. Войны и из-за меньшего случались. С грабежами деревень, осадами крепостей, поджогами, убийствами - все, как полагается. Сами-то графья с баронами, чуть что, чуть войско неприятеля на подходе к поместью, бросали все и бежали в Церетт, просить защиту у Императора. Или - сейчас, когда Императора не стало, у Триумвиров. Или у Магистерия. Было б золото, а желающие принять монету в оплату своих услуг всегда найдутся. Такие отважные рыцари, что сами возглавляли походы, как Хоратий лю Гион, Баруттий де ля Роха, Шарладий лю Матогра и иже с ними - или безнадежно стары, а то вовсе давно мертвы.

Вот какой воин из Траутия лю Ленха, супруга Талагии? Лысый, толстый коротышка, едва чуть выше среднего гнома. Да он на коня в жизни не вскарабкается, даже если сидел когда-то верхом. Поди, давно уже объявил жену мертвой и, как и подобает честному вдовцу, женился повторно. Мало ли бесхозных дочерей у знати? Особенно, у разорившихся семей, не способных выплатить достойное приданное. Там еще и выбирать можно, морду воротить!

Единственное право, которым обладала аристократка Церетта - родить наследника. Лучше, двух мальчиков. И, не приведи Темнейший - близнецов, чтобы не было спора о наследстве. Но обязательно чтобы был запасной наследник, ежели вдруг основной погибнет на охоте или по пьяному делу в ров свалится. Дочерей лучше не рожать - с ними одна морока.

Потому Талагия и сбежала, свернув на волю по дороге от венца до брачного ложа. Потому что хотела обладать невиданной для дворянки роскошью - самой решать, кого любить, с кем жить и с кем заводить детей. Шаг отчаянный, опрометчивый, необдуманный. Скорее всего, молодая жена так и окочурилась бы в лесу от голода, если б в первую же ночь, выдавшуюся необычайно лунной, не встретила оборотня...

Буря не стихала. Будто обретя разум, она раз за разом шла штурмом на руины Йерерхейма, вознамерившись во что бы то ни стало достать укрывшихся за древней кладкой женщин. Буря бесилась в своем бессилии, кружа вокруг развалин, хлопая громом, словно гигантскими ладошами. И ярость ее была настоль велика, что от той ярости мглистое небо искрило, покрываясь молниями.

Ауыр, докурив, постучала трубкой по полу, выколачивая пепел. А затем тщательно вычистила остатки щепой. Жеребец посланницы спал, лишь изредка шевеля ушами при особо громком раскате грома, будто отгоняя грозу. Костер почти догорел и мерцал раскаленными углями, пытаясь надышаться перед неминуемой смертью.

Охотница беспокойно ерзала на покрывале, чувствуя, что задела слишком неудобную для подруги тему - настолько крепко задумалась лю Ленх. И это напряженное молчание было красноречивей любых слов.

- Хочешь, сыграю тебе? - предложила клыкастая, укладывая домбру на колени, так бережно, как будто это был не музыкальный инструмент, а новорожденный ребенок.

- Нет, - вздрогнула воительница. - Обойдусь. Кстати, а где твой конь?

- Конь? Зачем мне конь?

- У тебя столько поклажи, - обвела рукой лагерь Талагия. - Не на себе же ты все это притащила!

- Почему не на себе? Именно, что на себе!

Странница недоверчиво покачала головой. Ведра, котелок, домбра, бобровые шкурки, постель... да тут коня даже мало будет! Самой посланнице понадобилась бы целая телега!

- Хватит дуться, сестра, - толкнула Ауыр легата. - Пойдем, покажу короля в золотой короне.

- Я уже не хочу.

- Брось, пойдем. Гроза не скоро пройдет. Мы же не будем просто сидеть и на костер пялиться!

- Хорошо, - неохотно сдалась лю Ленх. - Пойдем.

- Только... пообещай мне. Поклянись Матерью Ночи, что если там, на троне, окажется гномий король в золотой короне - ты исполнишь мое желание.

- Какое?

- Так не интересно, - улыбнулась зеленокожая. - Если король будет - скажу.

- Нет, - замотала головой воительница. - Я не могу дать такую клятву, не зная, в силах ли исполнить ее.

- Вполне в твоих силах, - заверила охотница.

- Тебе-то откуда знать?

- Я тебя хоть раз подводила, сестра?

- Ну...

- А, ты про тот случай в Дальдесте?

- О! - щелкнула пальцами посланница. -Точно! Еще и Дальдест был!

- А... - протянула орчица. - Про Барбук вспомнила?

- Вообще-то я про Шеербак!

- Ха! - хлопнула себя по колену Ауыр. - Так я была молода и неопытна!

- Это было прошлой зимой, - напомнила Талагия.

- Но ты же не будешь утверждать, что сейчас я моложе, чем прошлой зимой!

Баронесса ничем не рисковала, соглашаясь с условиями подруги. Она точно помнила, что никакой короны на облезлом черепе не было, такую деталь женщина не могла упустить. Но, если б и упустила - какова вероятность того, что в пустой, давно покинутой всеми крепости, в которой даже ворота кто-то спер, на скелете в тронном зале могла остаться корона? Еще и золотая, с гранатами и опалом? Да ее тиснули в первый же день, как ушли карлики!

- Хорошо, - согласилась воительница. - Если на троне будет король в золотой короне - я исполню твое желание!

- Поклянись!

- Клянусь Матерью Ночи!

Охотница прыжком поднялась на ноги. Посланница, чувствуя, что живот с похлебкой, начавшей разъедать желудок, перевешивает, осторожно встала. И, подумав немного, зажгла фонарь. Хотя орки, как и волки, привычны к темноте, после прошлого плутания по галереям такая предосторожность не казалась излишней.

Фонарь Талагия оставила у входа в зал, чтобы было видно издалека. Так точно не потеряется.

- Не бойся, не заблудимся, - заверила Ауыр. - Теперь ты со мной.

Удивительно, но сейчас подруги нашли тронный зал почти сразу. Словно извилистый путь сам привел их сюда. Но, что еще более удивительно, зал пустовал! Нет, трон так и остался на месте. Но исчезли кости многих гномов, устилавшие пол. Исчез и король. Бесследно пропала и густая, как похлебка из бобрового хвоста, тьма. Теперь в зале царил обычный сумрак, нарушаемый вспышками молний, отражающимися от луж, надутых ветром через высокие узкие окна.

- Пусто... - прошептала Талагия.

Зал был, определенно, тот самый. Легат узнала характерную трещину в полу, да и дорогу помнила отлично. Само предположение о том, что в Йерерхейме кому-то понадобилось построить два тронных зала, звучало безумно. Впрочем, она узнала и сам трон. С высокой спинкой, с гербом, высеченным в камне, стертым временем так, что невозможно его прочесть. И отвалившимся правым подлокотником.

Не могли же все эти скелеты встать и уйти! Нет, конечно - могли. Затем воительница и служит Триумвирату, чтобы истреблять всякую нечисть, от гремлинов до некромантов. Но бесшумно промаршировать по коридорам целая армия мертвых гномов в тяжелых доспехах точно не могла. Как бы не гремел гром - такую кавалькаду он не смог бы затмить!

И король был! Тот, пришитый копьем к камню спинки, точно не мог никуда деться!

- Что за наваждение? - тряхнула головой лю Ленх. - Они же были здесь! Горы костей!

- В Йерерхейме и не такое бывает, - произнесла охотница, по-хозяйски располагаясь на троне.

- Колдовство? -задала вопрос посланница.

- Как думаешь, куда подевались все гномы из крепости?

- Не знаю, - призналась путешественница. - Не задумывалась об этом. Ушли?

- Ушли - это да, - кивнула Ауыр, ворочаясь на троне, поудобнее устраиваясь. Ей явно нравилось такое сиденье. - Но почему?

- Не знаю, - повторила женщина. - Руда кончилась? Орки напали? Кобольды одолели?

- Чтобы такие скряги, как гномы, оставили свою крепость только из-за того, что закончилась руда? - иронично сдвинула брови когтистая. - Да и руды там столько, - подруга топнула ногой, - что еще хоть тысячу лет копать можно! А если кто-то напал на гномов - почему они не вернулись, когда те ушли?

- Не знаю, - замотала головой посланница. - Не знаю, почему гномы ушли!

- Говорят, - охотница подалась вперед, сузив глаза, - что гномы закопались так глубоко, что разбудили нечто очень древнее. Настолько древнее, что древнее Темнейшего!

- Злое? - уточнила легат.

- Кому как, - пожала плечами орчица. - Кому как... даже самое темное зло кому-то служит, принося пользу. Ты так не думаешь?

- Да не знаю я! - вскричала странница и втянула голову в плечи, сама испугавшись звука своего голоса. - Пойдем отсюда.

- Тебе не интересно, какое у меня было желание?

- Небось, прикончить кого-нибудь? - криво усмехнулась воительница.

- Но ты поклялась его исполнить - помнишь?

- Да помню я, помню. Какая разница, какое было желание, если нет ни золотой короны, ни короля для нее?

- Я хотела, чтобы ты пообещала найти свое счастье в жизни, - тихо проговорила Ауыр. - Пусть и не в замке, пусть ты больше не будешь баронессой. Я хочу, чтобы создала семью, родила пяток детишек и не моталась по Империи из конца в конец в поисках погибели.

Талагия молчала, чувствуя проступающие на глазах слезы.

- Сестра... что останется после тебя? Кто тебя будет помнить? Твои Триумвиры? Это их будут помнить, а не тебя. Твой Траутий? Да он и думать про тебя забыл. Я и после смерти буду жить в Оиохе. И в его детях, моих внуках. А в ком будешь жить ты? Возможно, это последнее, что я могу для тебя сделать...

- С тобой что-то не так? Ты умираешь?

- Ты уже спрашивала!

- Тогда прекрати! - взмолилась воительница, закрывая ладонями уши. - Зачем ты меня мучаешь?

- Для тебя легче убивать, чем рожать?

На этот вопрос у лю Ленх ответа не было. Убивать ей приходилось, а рожать - ни разу.

- Я - ухожу, - твердо заявила женщина.

- Постой, - окликнула подругу Ауыр. - Помоги мне подняться, сестра. Мои ноги уже не столь молоды, что раньше...

Уже повернувшаяся к выходу из зала, лю Ленх остановилась. Да, она была зла на охотницу, зла, что та затронула нечто очень больное, нечто очень сокровенное и столь же невыполнимое. Но бросить соратницу после просьбы о помощи легат тоже не могла.

Не желая более задерживаться в помещении, странница быстрым шагом подошла к зеленокожей, схватила ее за протянутую руку и с силой дернула на себя...

Орчица, кряхтя, поднялась с трона, но, кроме нее, пристанище покинуло еще кое-что. Нечто круглое, сверкающее, свалилось с камня и, звеня по полу, покатилось к посланнице, пока не ударилось о сапог и хлопнулось, замерев.

- Что там? - забеспокоилась Ауыр.

- Золотая монета, - тихо произнесла странница, чувствуя, как холод пробрался и под кольчугу, и под куртку, прикоснувшись к коже. - Талер Йердахсталдарурдина Второго.

- Ага! - радостно воскликнула охотница. - Король в золотой короне был на троне!

Путешественница перевернула монету, изумленно уставившись на отчеканенный в золоте профиль бородатого гнома. Конечно, с короной на голове.

Колдовство! Не иначе - колдовство. Надо же такому случиться! Семьсот лет талер лежал на троне, всеми забытый, чтобы появиться именно сейчас!

Весь цикл целиком находится ЗДЕСЬ

Женщина замерла, когда клинок с жутким скрежетом коснулся кладки. Вернее, это ей скрежет показался жутким - любой другой человек не услышал бы лязга, даже пусть стоял бы в полушаге от воительницы. Путешественница навострила уши, пытаясь понять, спугнул ли звук таинственного весельчака. Или весельчаков. Нет, легкий сквозняк доносил до посланницы Триумвиров лишь смех и никакого топота ног. Никто не кинулся наутек, или наоборот - в атаку на легата.

Лю Ленх сделала еще пару шагов, миновав еще две ступени... и смех раздался прямо над головой! Вздрогнув от неожиданности, странница инстинктивно ткнула мечом в потолок и тут же упала наземь, прижатая к граниту хлопаньем десятков крыльев. Летучие мыши! Всего лишь летучие мыши!

Не меньше сотни пернатых грызунов, потревоженных незваной гостьей, испуганно вереща, свалились с потолка и закружили по галерее в поисках более спокойного насеста.

- Темнейший вас забери, - процедила сквозь зубы Талагия, снимая с клинка пронзенную насквозь мышь.

И тут же облегченно рассмеялась. Встреча с кобольдами была б более продолжительной и кровавой. Вряд ли шакалоподобные твари, будь их даже два десятка, смогли б одолеть баронессу, но попотеть пришлось бы. А тут - лишь мыши. Безвредные создания, которые сами испугались не меньше воительницы. Но как же похожи их крики на смех кобольдов! Кто бы мог подумать!

Талагия поднялась на ноги, отряхнулась... но не спешила вкладывать меч в ножны. Что-то тут еще крылось. Все чувства говорили о присутствии чего-то. Не просто говорили, а кричали, кричали так громко, что каждый волосок под доспехами воительницы встал дыбом.

И это не был "кто-то", это было именно "что-то". Нечто, от которого веяло могильным холодом. Нечто не просто старое - оно было древним. Возможно, даже древнее, чем сам Йерйерхейм. И чуждое этому миру.

Но, при всем этом, баронесса не чувствовала угрозы от этого нечто. Интерес? Любопытство? Пожалуй. Но никакой злобы или ненависти.

Легат нерешительно замерла, положив тяжелый клинок на сгиб локтя. Идти дальше? Проверить? Посмотреть, кто там прячется в темноте? Или не стоит лишний раз беспокоить древнюю силу, испытывая ее терпение?

Сквозняк усилился, поднимая с пола вековую пыль. Ветер дул прямо в лицо воительницы, заставляя прищуриться, словно прогоняя ее. И изгоняя из головы дурные мысли вместе с желанием спуститься ниже по ступеням.

Убрав оружие, женщина отправилась в залу, где оставила коня, решив не испытывать судьбу лишний раз. И в тот же миг ветер успокоился, превратившись из урагана, сметающего сор с пола, в легкий сквозняк. Похоже, воительница приняла верное решение.

Скакун даже немного удивился, когда хозяйка вернулась, сдержав на этот раз обещание, не задерживаясь. Взяв жеребца за узду, легат направилась в залу, где оставалась Ауыр, костер и вонючая похлебка.

Как и в прошлый раз, женщина прошла двести саженей, завернула за угол... но охотницы будто никогда и не было! Ровно так же ничего не напоминало и о привале. Совершенно никаких следов!

Еще можно подумать, что орчица куда-то отлучилась, прихватив зачем-то с собой покрывало, но куда мог подеваться костер? Горячие угли - совсем не та штука, которую можно засунуть в карман и перетащить на другое место.

Но гораздо больше Талагию озадачил запах. Всепроникающий, отвратительный, раздражительный запах похлебки с чесноком. Вернее - его отсутствие. Могла пропасть подруга. Хорошо, каким-то чудом мог исчезнуть костер. Но куда подевался запах?

Конь недовольно мотнул головой. Он уже тоже рассчитывал отдохнуть. Избавиться от тяжелого седла с навьюченными сумками, напиться и пожевать хоть что-то. Будет овес - хорошо. Нет - так и сено сгодится.

- Что за наваждение? - растерянно пробормотала странница, озираясь вокруг.

Была ли лю Ленх уверена в том, что зашла в ту самую залу? Да как тут можно быть уверенной, если все повороты один на другой похожи! Сам Темнейший не разберет, где тот закуток, а где - этот.

Помявшись на месте, воительница вернулась в галерею и свернула в ближайший зал. Нет, с Ауыр легат встретилась не здесь. Тот был гораздо больше, с рядом бойниц под потолком. В точности такой, как и предыдущий, только другой.

Странница, ведя за собой обреченно вздыхающего жеребца, зашла в третий. Тоже не то. И, вообще, можно перепутать поворот, можно не заметить свет костра, если он потух, но перепутать или не заметить запах чеснока женщина не могла! Куда он подевался?

Для верности легат поднесла к носу рукав куртки... и, вздрогнув, оглушительно чихнула. За то недолгое время, что она провела возле котелка с варевом, одежда успела пропитаться чесночной вонью. Стало быть, охотница не привиделась и похлебка не причудилась. Они были! Были где-то там! Вопрос в том, где находится это где-то там?

В очередной раз помянув Темнейшего, Грешных Магистров и, заодно, Триумвиров, пославших своего верного слугу в эти проклятые Ржавые пустоши, Талагия вскочила на коня, чтобы не утруждать ноги, проверяя помещение за помещением. Благо, гномы строили с размахом, не скупясь. Здесь, в надземной части крепости, даже верхом женщина не могла дотянуться до потолка рукой, если только до арочных сводов в ответвлениях от основного коридора, на входах в залы.

Путешественница уже сбилась со счета, сколько комнат она осмотрела, как вдруг следующий зал оказался заполнен столь плотной, непроницаемой тьмой, что даже оборотень с ее волчьим зрением ничего не смогла рассмотреть. Посланница вместе со скакуном просто нырнула в эту тьму, как в омут. В тьму, почти осязаемую. Казалось, что некто неведомый заполнил помещение этой тьмой, точно трактирщик заполняет бочку элем. Только эта тьма не выливалась подобно элю через кран, а клубилась лишь в самой зале, будто натолкнувшись на невидимую преграду на входе, не позволяющую тьме расплескаться по всей галерее.

Уже в которой раз помянув Темнейшего, Талагия сняла с седла фонарь, отворила стеклянную дверцу и застучала кремнем, зажигая свечу. Фитиль долго не хотел сдаваться, пока не вспыхнул. Вспышка оказалась настолько яркой, что посланница зажмурилась. И, открыв глаза, не могла им поверить.

Зала, только-только, мгновение назад бывшая пустой и темной, сейчас, освещенная люстрой не меньше, чем на тысячу свечей, качающеюся под потолком, заполнилась гномами. Бородатые карлики пировали, сидя за двумя длинными столами, протянувшимися от входа до ступеней у противоположной стены, ведущих к постаменту, на котором возвышался трон. По обе стороны от престола свисали штандарты - зеленое поле, окаймленное пурпуром, с вышитой в центре золотой горой, над которой скрестились булава и клевец. Венчала герб острозубая королевская корона.

Лю Ленх неплохо разбиралась в геральдике гномов. Постоянно имея дело с оружием, хочешь не хочешь, придется различать гербы горных жителей, изображенные на клеймах, но такого герба, еще и с королевской, а не баронской короной, Талагия не могла припомнить.

Гномы праздновали что-то, не обращая внимания на всадницу, уплетая яства. Сновала прислуга, разнося блюда и вино. На подиуме под окнами-бойницами устроились музыканты, отчаянно надувавшие щеки, играя на волынках.

Баронессу удивило не столько внезапное застолье, сколько то, что звук волынок, обычно раздражающий, сейчас не причиняет неудобств. И вдруг она поняла!

Все застолье происходило в гробовой тиши! Карлики смеялись и произносили речи, а меха волынок раздувались, не издавая ни звука! Если б не стук подков, если б не настороженный храп жеребца, легат и вовсе решила б, что оглохла.

Страннице доводилось встречать разную нечисть. Ведьмы, некроманты, вампиры. Встречала и призраков. Но пирующие вовсе не были похожи на бесплотных полупрозрачных приведений! Сквозь тех можно разглядеть каждый шов в кладке, сосчитать каждую трещину в камнях, эти же выглядели вполне реальными. И от гномов не разило мертвечиной, как от гулей!

Женщина слышала про миражи, встречающиеся в пустынях, вот те - да, судя по рассказам, смотрелись абсолютно живыми, почти осязаемыми. Но то - в пустыне, где кровь закипает от жары. Здесь, в Ротаргардских горах, тем более - сейчас, когда за стенами Йерйерхейма свирепствовал ураган, пустынями и не пахло!

Сжимая в руке бесполезный фонарь, воительница недоуменно наблюдала за набивающими животы бородачами. Те же, занимаясь своим делом, игнорировали случайную гостью. Один из слуг, спешащий с подносом, умудрился даже пробежать сквозь путницу с жеребцом. Конь, удивленно заржав от такой наглости, встал на дыбы, едва не скинув наездницу.

И тут же зала вновь погрузилась во тьму. В тусклом свете фонаря, в сполохах молний, сверкающих в бойницах, Талагия видела эти же столы и этих же гномов, но теперь мебель, заросшая паутиной, разбитая в щепки, валялась во всему помещению. Здесь же белели кости. Кости, вперемешку с истлевшей одеждой, ржавыми доспехами и бородатыми черепами. Защитники Йерйерхейма, полегшие в давние времена. Настолько давние, что само время успело позабыть, когда это свершилось.

Скакун всхрапнул, отшатнувшись, попятившись назад, но лю Ленх удержала его, сжав бока коленями. И подняла фонарь повыше, выхватывая из черноты ступени в дальнем конце зала, ведущие к каменному трону, на котором восседал еще один гном. Тоже давно мертвый, лишенный кожи и плоти, с рыжей бородой, заплетенной двумя косами, прибитый к спинке копьем. Карлик равнодушно взирал на незваную гостью провалами в черепе, образовавшимися на месте глаз.

Посланница направила жеребца ближе к трону, намереваясь рассмотреть цвета килта, но свеча внезапно погасла, возвращая залу во власть мрака. Конь, уже не внимая наезднице, испуганно заржав, выскочил в коридор, окуная легата в удушливый запах чеснока. Даже если б его и не было, этого аромата, путница все равно безошибочно нашла б свою подругу по звукам домбры, разлетающимся по галерее.

С мгновение поразмышляв, Талагия решила сперва поужинать похлебкой вместе с Ауыр. Эти гномы лежат в Йерерхейме уже несколько веков - куда они денутся? Не встанут же и не уйдут, в самом-то деле! А вот охотница, поди, уже заждалась.

И лю Ленх направилась на звук песни. И, заодно, на вонь чеснока, что было одним и тем же.

Весь цикл целиком находится ЗДЕСЬ