Серия «О художниках и картинах»

"Игра в шашки" (1865)

Иногда известность и признание автора – дело случая, удачного маркетинга, лояльности критиков. Один художник становится знаменит, а другой не менее талантливый привлекает меньше внимания. Работы Я. С. Башилова есть в крупных музеях, но о самом авторе известно мало.

Яков Степанович Башилов родился в Москве в 1839 году в купеческой семье. Учился на физико-математическом факультете Московского университета (1860–1862), в 1862 получил звание домашнего учителя. Параллельно посещал рисовальные классы Московского училища живописи ваяния и зодчества (1860–1862). Учился в МУЖВЗ в качестве студента (1862–1869), где его наставником был К. С. Сорокин. В 1866 за картину «Игра в шахматы (Из жизни Иоанна Грозного)» получил малую серебряную медаль, за картину «Трубочист» — большую серебряную медаль и звание классного художника 3-й степени. В 1869 зачислен учеником Императорскую Академию художеств с правом конкурировать на малую или большую золотую медаль. В 1872 за картину «В мастерской сапожника» Башилов удостоен звания классного художника 1-й степени. Участвовал в многочисленных выставках. Умер художник в Москве в 1897 году.

"В мастерской сапожника" (1871) Государственная Третьяковская галере

Что происходит на картине «В мастерской сапожника» понятно из названия. Перед нами небольшая сапожная мастерская. Тут и мастер, и подмастерья, и мальчики, отданные родителями в ученики. Сапожники могли работать в мастерской, но были и «холодные», то есть работавшие на улице. Холодные занимались починкой прохудившейся обуви. Для этого среди их оборудования была «железная нога», на которую и помещали обувь на время ремонта. Клиенты ждали тут же на улице. В стационарных мастерских обувь не столько ремонтировали, сколько делали на заказ или для дальнейшей продаже через лавки и магазины.

Суровый быт сапожников описан в книге «Из жизни торговой Москвы» купца И. А. Слонова (1914), который как раз начинал карьеру мальчиком в обувной лавке. «Были очень интересные, так называемые “кимряки” — деревенские башмачники, приезжавшие осенью из села Кимр Тверской губернии в Москву работать до Пасхи. Они всегда останавливались в грязных и сырых трущобах на Болоте (так называлась местность, где летом происходил большой торг ягодами и фруктами). Кимряки были люди честные и трудолюбивые, но бедные, так как их работа (они большею частью шили дамские теплые плисовые сапоги на шленке) оплачивалась очень скудно, и поэтому они жили тесно и грязно. Бывало, в шутку спросишь кимряка: “Где ты остановился?” Он серьезно отвечает: “На болоте”. — “Сколько занимаешь?” — “Полсвета”. Слово “полсвета” означало половину окна, для этого комната с одним окном перегораживалась тонкой деревянной перегородкой на две равные части, в каждой половине помещался хозяйчик с тремя — пятью мастеровыми».

В книги В. А. Гиляровского «Москва и москвичи» картина более оптимистичная:

«Идет “молодец” с дядей в Каретный ряд к земляку-сапожнику.

— Петр Кирсаныч, сними-ка мерку, жениться едет!

Снимет Петр Кирсаныч мерку полоской бумаги, пишет что-то на ней и спрашивает:

— Со скрипом?

— Вали со скрипом! — отвечает за него дядя.

— Подковать бы еще, дядь, на медненькие, — просит “молодец”. — Кованые моднее!..

— Ладно. А как тебя зовут?

— Петрунька.

Царапает что-то сапожник на мерке карандашом и, прощаясь, назначает:

— Через два воскресенья в третье привезу!

Уже три поколения банщиков обслуживает Кирсаныч. Особенно много у него починок. То и дело прибегают к нему заказчики: тому подметки, тому подбор, тому обсоюзить, тому головки, а банщицам — то новые полусапожки яловочные на резине для сырости, то бабке-костоправке башмаки без каблуков, и починка, починка всякая. Только успевай делать. У каждого заказа надпись, из каких бань и чья обувь».

"Орден получил" (не ранее 1874 года) Донецкий областной художественный музей

Картина «Орден получил» по тематики чем-то перекликается со «Свежим кавалером» П. А. Федотова. В руках у героя орден Святой Анны. Он был 4 степеней, давался и военным, и чиновникам. До 1845 года любая степень ордена давала право на потомственное дворянство, а позже только первая. Остальные 3 степени давали право на личное дворянство. Также кавалерам полагалась пенсия. С 1847 года орденом 3-й степени стали награждать чиновников «за беспорочную 12-летнюю службу в одной должности не ниже 8-го класса». Так как орден чиновникам давался часто фактически за выслугу лет, то многие воспринимали его как признак продвижения по карьерной лестнице. Судя по всему, у героя орден 3-й степени (второй степени носился на шее, 4-й был круглой формы). В «Учреждения орденов и других знаков отличия» указано, что орден 3-й степени «носится в петлице, на ленте шириною в полвершка». Судя по интерьеру комнаты, уже немолодой чиновник живет небогато и за время службы кроме ордена ничего особо и не нажил.

"Кантонист" (1892) Харьковский художественный музей

Картина «Кантонист» изображает довольно печальное явление. Само слово «кантонист» стало использоваться с 1805 года и произошло оно от названия прусских полковых округов — кантонов. Первоначально в кантонисты записывали несовершеннолетних детей солдат, беспризорников, с 1827 года евреев, цыган, иногда финнов или поляков. Их родителей, естественно, никто не спрашивал, более того, чтобы выполнить «норматив», детей иногда даже похищали. До 14 лет кантонисты должны были поступить в кантонистские школы, а учиться в других не имели права. Участь кантонистов считалась даже более печальной, чем обычных рекрутов. Во-первых, они считались военнообязанными с детства, и она их была заранее решена, откупиться не получилось бы. Во-вторых, довольно часто детей отправляли учиться в другие регионы, особенно в случае с евреями, цыганами и поляками, и связи с семьёй обрывались. В-третьих, условия жизни были самыми спартанскими, методы «воспитания» жестокими, а нравы в школах были очень суровые. Смертность среди детей-кантонистов была заметно выше, чем среди обычных. Помимо общеобразовательных предметов кантонисты обучались военным специальностям и ремеслам. Упразднил эту практику Александр II. Герою картины относительно повезло, и он, вероятно, имеет возможность навещать близких.

Другие работы автора

"Три поколения" (1858) Государственный Русский музей

********************************

"Лошадь пала" (?) Частная коллекция

"Пожар в деревне" (1901) Залесский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник

Ф. Ф. Бухгольц был широко известен до революции, и в СССР он также был успешным художником. Однако со временем о нем стали забывать. Информации о нем, увы, немного. За автора говорят картины.

Русский художник немецкого происхождения Федор Федорович (Теодор Теодорович) Бухгольц родился в городке Воцлавек Варшавской губернии. Отец его был владельцем типографии. О детстве будущего художника ничего не известно. В родном городе он закончил реальное училище, затем в 1878 году поступил в Высшее художественном училище (ВХУ) Санкт-Петербургской Императорской Академии художеств. Его наставниками были знаменитые педагоги П. П. Чистяков и В. И. Якоби. За эскиз картины «Иоанн III свергает ханское иго» в 1880 году, за рисунок и живописный этюд с натуры 1882 году удостоен малых серебряных медалей. В 1884 году за рисунок и этюд был награждён двумя большими серебряными медалями. В 1885-м за выпускную работу«Дедал и Икар» получил малую золотую медаль и звание классного художника II степени. С 1888 года участвовал в выставках Академии художеств и «Общества русских акварелистов». В 1891 году Бухгольц стал членом Товарищества русских художников-иллюстраторов. В 1893—1919 годах он преподавал в Рисовальной школе Императорского (с 1918 — Всероссийского) Общества поощрения художеств. Также он преподавал в Академии. В 1902 году художник выиграл конкурс на разработку дизайна медали в честь двухсотлетия Санкт-Петербурга.

Еще учась в Академии, он начал работать художником-графиком, а также создавал иллюстрации для журналов «Нива», «Север», «Родина». Писал он преимущественно жанровые сцены, иногда исторические сюжеты, реже портреты и пейзажи. После революции перешел к созданию агитационных плакатов и соцреализму. В 1918 году к первой годовщине Октябрьской революции разработал эскизы праздничного убранства Петрограда на Большом проспекте на Васильевском острове и триумфальной арки в Гавани. Также он преподавал в различных учебных заведениях.

О частной жизни художника известно мало. С будущей супругой он познакомился во время учебы в Академии. Марию Львовну Диллон называют первой женщиной-скульптором в России. Она родилась на территории Литвы в богатой еврейской семье, отец был откупщиком, разбогатевшим на торговле алкоголем. В 1879 году она, также как и Бухгольц, поступила в Академию, получила звание классного художника II степени и позже специализировалась на создании скульптур, предметов декора и надгробий. Детей у пары не было. Бухгольц умер в блокадном Ленинграде в 1942 году, пережив супругу на 10 лет.

Некоторые работы автора

"Игра в шахматы"

«Игра в шахматы» - одна из самых известных работ автора.

"Поцелуйный обряд на пиру боярина Морозова" (1895) Государственный Русский музей

Эта картина написана по мотивам повести А. К. Толстого «Князь Серебряный». Поцелуйный обряд заключался в том, что после застолья к гостям выходила жена или дочь хозяина дома, подносила гостям кубок с напитком и получала от гостя поцелуй в щёку. Барон Майерберг, побывавший в Москве в 1661 году, описал обычай так: «После окончания застолья к гостям в сопровождении двух или трёх девок выходит в лучшей одежде жена или дочь хозяина дома.
Прикоснувшись губами к кубку, она передаёт кубок с напитком гостю. Пока гость пьёт, хозяйка выходит в другую комнату и меняет там верхнюю одежду.
В новой одежде она подносит кубок другому гостю. После того, как напиток был подан всем гостям, хозяйка, потупив глаза, встаёт к стене (или печке) и принимает поцелуй от всех гостей». В повести боярин подозревал жену в измене. Он решил вычислить обидчика во время пира и предложил провести такой обряд, чтобы по реакции жены понять, к кому из гостей она неравнодушна

Из повести А. К. Толстого «Князь Серебряный»:

— Дорогие гости, — сказал он, — непригоже без хозяйки пить про хозяйку!.. Сходите, — продолжал он, обращаясь к слугам, — сходите за боярыней, пусть сойдет потчевать из своих рук дорогих гостей!
— Ладно, ладно! — зашумели гости, — без хозяйки и мед не сладок!
Через несколько времени явилась Елена в богатом сарафане, сопровождаемая двумя сенными девушками; она держала в руках золотой поднос с одною только чаркой. Гости встали. Дворецкий наполнил чарку тройным зеленчаком, Елена прикоснулась к ней губами и начала обносить ее кругом гостей, кланяясь каждому, малым обычаем, в пояс. По мере того как гости выпивали чарку, дворецкий наполнял ее снова.
Когда Елена обошла всех без изъятия, Морозов, пристально за ней следивший, обратился к гостям.
— Дорогие гости, — сказал он, — теперь, по старинной русской обыклости, прошу вас, уважили б вы дом мой, не наложили б охулы на мое хозяйство, прошу вас, дорогие гости, не побрезгали бы вы поцеловать жену мою!.. Дмитриевна, становись в большом месте и отдавай все поцелуи, каждому поочередно!
Гости благодарили хозяина. Елена с трепетом стала возле печи и опустила глаза.
— Князь, подходи! — сказал Морозов Вяземскому.
— Нет, нет, по обычаю! — закричали гости, — пусть хозяин поцелует первой хозяйку! Пусть будет по обычаю, как от предков повелось!
— Пусть же будет по обычаю, — сказал Морозов, и, подойдя к жене, он сперва поклонился ей в ноги. Когда они поцеловались, губы Елены горели как огонь; как лед были холодны губы Дружины Андреевича.
За Морозовым подошел Вяземский.
Морозов стал примечать.
Глаза Афанасия Ивановича сверкали словно уголья, но лицо Елены осталось неподвижно. Она при муже, при Серебряном не боялась нахального князя.
«Не он», — подумал Морозов.
Вяземский положил земной поклон и поцеловал Елену; но как поцелуй его длился долее, чем было нужно, она отвернулась с приметною досадой.
«Нет, не он!» — повторил про себя Морозов.
За Вяземским подошли поочередно несколько опричников. Они все кланялись, большим обычаем, в землю и потом целовали Елену; но Дружина Андреевич ничего не мог прочесть на лице жены своей, кроме беспокойства. Несколько раз длинные ресницы ее подымались, и взор, казалось, со страхом искал кого-то между гостями.
«Он здесь!» — подумал Морозов.
Вдруг ужас овладел Еленой. Глаза ее встретились с глазами мужа, и, с свойственною женскому сердцу сметливостию, она отгадала его мысли. Под этим тяжелым, неподвижным взором ей показалось невозможным поцеловать Серебряного и не быть в тот же миг уличенною.

********************************

"Подруги"

А здесь мы видим два антипода. Справа - скромная девушка, зарабатывающая на жизнь шитьем (одна из немногих работ, доступных женщинам в то время, и оплачивавшаяся весьма скромно). Слева ее более успешная подруга, модно одетая и с сигаретой.

******************************

"Пьющие бояре" (частное собрание)

*****************************************

«Откуси кусочек», Черниговский областной художественный музей им. Григория Галагана

*************************************

"Забастовка", Государственный музей политической истории России

***************************************

Фондаменто Нуово в Венеции" (1898) Государственный мемориальный музей-заповедник Д.И.Менделеева и А.А.Блока

ранее 1917 года

********************************

Женский портрет. Бумага на картоне, Курская государственная картинная галерея имени А.А.Дейнеки

"Замок святого Олавлинна" (частное собрание)

*********************************

"Литейный завод" (1924)

*************************************

"После сбора урожая" (частное собрание)

***********************************

"Киров среди детей" (1930-е)

P.S. Это мой 100-й пост в серии об искусстве. Если вы хотите пост о своем любимом художнике или скульпторе, про которого еще не было рассказа, пишите в комментариях, постараюсь добавить

мой дзен

«Минута отчаяния»

Творчество советского, а позже российского художника Г. Д. Доброва до сих пор воспринимается зрителями неоднозначно. Одни восхищаются его решительностью и гражданской позицией, творческой смелостью и готовностью затрагивать острые и неудобные темы. Другие обвиняют его в отсутствии патриотизма, желании очернить советское общество, где подобным проблемам не должно быть места в принципе, просто в непонятных политических взглядах, когда непонятно на чьей он, собственно, стороне. Особый резонанс вызвала серия «Автографы войны», которая в итоге вылилась в известный цикл «Листы скорби».

Портрет разведчика Виктора Попкова. Репродукция картины художника Геннадия Доброва «Новой войны не хочу» (1974)

Геннадий Михайлович Добров родился в 1937 году в Омске. Родители его тоже были художниками, оба окончили Омское художественное училище им. Врубеля и работали в местном художественном фонде. Отец был фронтовиком. За отличную учебу его планировали отправить продолжать обучение в Академию Художеств, но не сложилось. Он стал первым наставником будущего художника и еще в детстве давал каждый день домашние задания: нарисовать один рисунок по памяти, один с натуры и одну акварель. Считается, что именно с детскими впечатлениями связаны будущие работы. Во-первых, увиденные на местном базаре инвалиды ВОВ, которые потеряли здоровье, сражаясь с фашизмом, но в мирной жизни найти себя не смогли и даже занимались попрошайничеством. Также тяжелое впечатление производила женская психиатрическая больница, мимо которой он ходил к колонке за водой. Когда-то в эту больницу попала и его мать. В 12 лет он поступил в знаменитую Московскую среднюю художественную школу (МСХШ), которая по режиму работы была интернатом, где жили и учились талантливые подростки со всей стране. Там он учился с 1951 по 1956 год. Затем он учился в МСХШ им. Сурикова. Считается, что дальнейший интерес к жизни обитателей психиатрических больниц был связан еще и с тем, что его однокурсника и лучшего друга родственники упекли в подобное заведение, потому что его взгляды расходились с их. По какой-то причине Добров закончил учебу не с дипломом, а просто со справкой, предположительно, из-за конфликта с преподавателем. Родители его на тот момент развелись и уехали из Омска, поэтому молодой художник решил остаться в Москве. Чтобы получить московскую прописку, он устроился работать в милицию. Естественно, подобная работа тоже добавила жизненных впечатлений. Через 3,5 года, получив прописку и жилплощадь, художник уволился из милиции и пошел работать в институт Склифосовского. Также он успел поработать санитаром-эвакуатором, развозившим пациентов по психиатрическим больницам.

Портрет Валентины Коваль

По совету бывшего педагога Е. А. Кибрика в 1974 году Добров отправился на остров Валаам. Там у него была возможность общаться с находившимися в местном интернате инвалидами. Из письма жене: «Сейчас рисую второй портрет инвалида войны. Хожу в библиотеку, ищу в книгах ордена и медали, потому что свои он – этот типичный русский Иван- растерял, да роздал детям на игрушки. Вот где Русь несчастная! В чистом виде. Ангелы, а не люди, ни в ком, ни капли лжи, души нараспашку. Я уже двери закрываю на ключ в своей комнате изнутри. Приходят, рассказывают о себе. И наплачешься, и насмеёшься с ними. А песни какие поют! Я таких и не слыхал никогда, самые окопные какие-то, и откуда они их берут?» В это время он написал четыре портрета. Самый известный из них – «Неизвестный солдат». Позже добавились и другие портреты. В итоге их было создано больше 30.

«Неизвестный солдат»

На нем изображен человек, потерявший руки и ноги, и не говоривший из-за контузии. Позже художник вспоминал, что по началу сильно удивился тому, что пациент выглядел намного моложе остальных. Врачи объяснили, что из-за утраты мимики у него так и не появились мимические морщины. Позже в этом инвалиде якобы опознали известного летчика, считавшегося погибшим. Коллеги высоко оценили работы автора. Однако на выставки эти картины не брали. Слишком расходились они с тогдашней идеологией. Активно выставлять и перепечатывать их стали только в 90-е, и тогда впали в другую крайность. Стали снабжать комментариями о том, что советская власть целенаправленно отлавливала ветеранов-инвалидов, чтобы их плачевное состояние не смущало общественность. Никаких объективных доказательств существования подобных правительственных инициатив нет. К сожалению, о многих инвалидах, не только войны, было некому позаботиться, поэтому и приходилось открывать подобные скорбные учреждения. В 1993 году «Автографы войны» были приобретены Музеем на Поклонной горе. Эти работы до сих пор вызывают разную реакцию. Одни считают, что автор был идейным пацифистом. Другие видят в этом напоминание о том, что ни одна победа не дается легко, и важно никогда не забывать о людях, которые рискуют за свою страну жизнью. Последнее актуально во все времена.

«Прощальный взгляд» (1982)

В 1980-е появилось еще две известные картины. «Прощальный взгляд» - рассказ о том, к каким трагедиям может привести алкоголизм. Картина навеяна судьбой сестры художника. Она вышла замуж за талантливого композитора, но из-за его прогрессирующего алкоголизма со всеми вытекающими последствиями вынуждена была уйти от него, забрав двух сыновей. На стене мы видим скрипку и, предположительно, портрет Баха. Картину поначалу боялись показывать на выставках. В 1982 году художник показал ее на выставке в МОСХ, и ее разнесли в пух и прах за крамольный сюжет. Затем ее включили в экспозицию выставки «Советская Россия» в Манеже в 1985 году, где она вызвала большой интерес. Еще большую известность она получила в 90-е.

«Бред преследования» (1986)

Вторая известная картина того периода – «Бред преследования». Первый вариант картины был утрачен при пожаре. В центре композиции – мужчина, сошедший с ума, то ли из-за мук совести, то ли из-за страха быть разоблаченным. В войну он служил полицаем, а позже бежал, и у него развилась мания преследования. Он попал в больницу, где его опознали по фото, и теперь за ним действительно пришли. Рядом с койкой мы видим брошенную шинель и ремень с бляхой. И только санитарка как ни в чем ни бывало продолжает работу. На шее у нее крест, намек на христианское смирение. В письме доктору школы искусств в британском Винчестере Хелен Хаккель художник подробно описал свою задумку. «Название картины много раз менялось. Было: “Расплата”, “Плата за страх”, “Возмездие”. В общем, это тема “Преступления и наказания”, и если бы так уже не назывался роман Достоевского, картину можно было бы назвать этими двумя словами. Но всё же здесь очень ярко видна тема безумия, и поэтому после многочисленных вариантов я остановился на психиатрическом диагнозе “бред преследования”. …Итак, это картина о больной Совести человека, совершившего в прошлом огромные преступления, …которые его неотвязно мучают, и о которых он не в силах уже кому-либо рассказать, так как сошёл на этой почве с ума….Грязная одежда с поблёскивающей на ней фашистской бляхой с надписью “С нами Бог” и соседствующий с ней христианский крестик, соскользнувший с груди наклонившейся старушки-нянечки, вступают между собой как бы в молчаливый диалог. Здесь соединились два взгляда на мир: жестокий, беспощадно-мстительный и гуманный, скрестились, как два меча, два понятия, два отношения к жизни и к людям… Картина экспонировалась на двух крупных художественных выставках, получила много положительных отзывов зрителей. Ваш английский искусствовед Брендон Тейлор посвятил ей несколько строк в журнале “Art month” в мае 1988 г. ...Картина окончена, но необходимо сказать ещё об одном её действующем лице, об её авторе, без живого участия чувств которого вряд ли возможно было бы так долго, на протяжении нескольких лет, поддерживать жизнь картины, всё время чувствовать её живой пульс. Что такое больная Совесть? И можно ли об этом сочинять картину, самому будучи отстранённым от её главного действующего лица? Нет, конечно, нет. Больше того, я сам выискивал и находил в себе все подлости, все гадости, всё плохое, что я когда-либо делал другим людям.… Вот поэтому, когда я искал образ бродяги, мне пришла идея сделать его похожим на себя. Вот почему столько муки у него в глазах. Это картина-исповедь. Это картина-исповедь-очищение. Это картина исповедь-покаяние».

В 1994 году вышла серия рисунков «Реквием», посвященная узникам концлагерей. Для работы над ней Добров ездил в Польшу и Чехию. Затем художник решил посвятить серию рисунков войне в Афганистане. Для этого он 5 раз ездил в эту страну и встречался с моджахедами.

«Песня о России»

*************************************

«Афганский беженец журналист Вороста»

Судя по тональности рисунков, он, может, даже им сочувствовал. Серия «Молитва о мире» неоднозначная, но такова уж была позиция автора. За серию Доброву было присвоено звание «Заслуженный деятель искусств РФ». Затем вышла серия «Я любил этот город» из 14 рисунков, посвященная городу Грозному и войне в Чечне.

«Бывший дом чеченского милиционера» г. Грозный. 2004 г.

*************************************

«Последний штаб Салмана Радуева» г. Грозный. 2004 г.

В 2008 году художник ездил в Цхинвал, и тоже поделился впечатлениями в рисунках.

«Домик у дороги. Цхинвал». 2008 г

В 2006 году художник потерял зрение и вынужден был прекратить работу. После серии операций на глазах он вновь взялся за карандаш. В 2011 году Добров стал членом-корреспондентом Академии художеств. Вскоре после этого события он скончался.

Другие работы автора

Автопортрет

****************************

«Портрет тёщи» (1981)

***********************************

«Отдых в пути» (1975)

*************************************

«Полевой командир Баба Джаландар с выжженными глазами». Ходжебаутдин (2001)

******************************************

«Фронтовые воспоминания»

«Вид на усадьбу Спасское Тамбовской губернии» (1840-е)

Г. В. Сорока был талантливым и подающим большие надежды художником. Однако его жизнь – не история успеха, а пример того, к чему приводила социальная несправедливость и помещичий произвол.

Григорий Васильевич Сорока родился в 1823 году в селе Покровское Тверской губернии. Настоящая фамилия художника – Васильев. Сорока – прозвище, которое ему дали в детстве за бойкий нрав. О самом детстве его практически ничего не известно. Вероятно, оно было таким же, как и у большинства детей крепостных крестьян. Известно только, что учился грамоте Сорока у Василия Матвеевича Владимирова, которому подарил альбом с рисунками, на которых он изобразил местных крестьян. Сейчас этот альбом, как и большинство работ автора, находится в Государственном Русском музее. Главную роль в образовании Сороки сыграл другой человек. В начале 1840-х рисунки талантливого крепостного увидел знаменитый живописец А. Г. Венецианов, который был соседом и приятелем Милюкова, владевшего Покровским со всеми его жителями. В своем имении Сафонково Венецианов открыл знаменитую школу, куда брал талантливых мальчиков на полное содержание и давал им художественное образование. Затем самых талантливых живописец отправлял в Академию Художеств.

«Вид на палисадник в усадьбе Н. П. Милюкова» Государствееная Третьяковская галерея

«Вид на палисадник в усадьбе Н. П. Милюкова» – предположительно, одна из самых ранних работ художника.

Сорока стал одним из любимцев знаменитого педагога. Милюков с радостью отправил талантливого юношу в знаменитую Венециановскую школу, но не из любви к искусству, а просто из тщеславного желания иметь собственного крепостного художника. Когда Венецианов предложил отправить ученика в Академию, помещик категорически отказался, дать вольную тем более. В то время посещать занятия в Академии в качестве вольнослушателя мог любой желающий, в том числе крепостной, а стать учеников мог только свободный человек. В этом плане судьба Сороки перекликается с историей другого крепостного художника – В. А. Тропинина, также имевшего немало проблем из-за помещика, которому принадлежал. Но если Тропинину довелось посещать Академию хотя бы в качестве вольнослушателя, Сороку в столицу так и не отпустили.

«Вид на плотину в усадьбе Спасское Тамбовской губернии» (1840-е) Государственный Русский музей

Еще в 1842 году Венецианов с раздражением писал соседу: «Не предсказывал ли я вам, или, лучше сказать, опасениями моими не остерегал ли я вас от того, что случилось с вашим Григорьем. Он не виноват, а вы виноваты, - вы дали ему направление, а потом остановили, вы ему дали почувствовать удовольствие внутреннее, тронули его душу из склепа положительного и остановили. Ежели я его возьму, то же будет, даже не то же, а хуже тогда, когда у него останется перспектива теперешняя». Вместо этого Милюков сделал Сороку садовником в своем имении Островки и в виде милости разрешал ему писать картины. В 1847 году Венецианов умер, и надежда обрести свободу окончательно угасла.

Крестьянский мальчик, (1840-е) Государственный Русский музей

Есть романтическая версию о том, что у художника был роман с дочерью Милюкова Лидией, и бдительный отец боялся, что та выскочит замуж, едва возлюбленный получит вольную. Однако никаких подтверждений этому нет, а в условиях морали того времени это было крайне маловероятно. К тому же решить такую проблему можно было разными способами. В 28 лет, достаточно поздно по крестьянским меркам, художник женился на девушке из числа дворни, предположительно, по принуждению хозяина, и был отправлен жить в деревню. Вскоре и сама Лидия вышла замуж. Ходила даже легенда, что та после смерти художника покончила жизнь самоубийством, но это не так. Сам Сорока в 1850-60-е годы на жизнь зарабатывал написанием икон и иногда частными уроками рисования. Художник начал спиваться. В 1861 году крестьяне, наконец, обрели свободу, но насладиться ей в полной мере он уже не смог. К тому же Милюков передавал крестьянам землю на грабительских условиях. Это закономерно вызвало крестьянские волнения. Как один из немногих грамотных людей своей общины, художник от ее имени писал жалобы на произвол помещика. Справедливости ему добиться так и не удалось. Не добившись результата в родной Тверской губернии, он направил письмо в столицу, которое перенаправили во всю ту же Тверскую губернию, по сути тем же лицам, на кого и жаловались. В 1864 году «за сделанные грубости и ложные слухи в волости» его приговорили к трехдневному аресту и телесному наказанию. Когда художника освободили, он повесился. Ему было всего 40 лет.

Другие работы автора

«Гумно» (1843) Государственный Русский музей

Считается, что ученическая работа «Гумно» навеяна одной из ранних работ самого Венецианова.

***************************************

«Отражение в зеркале» (около 1850) Государственный Русский музей

***************************************

Портрет А. Г. Венецианова (между 1842 и 1847 годами) Государственная Третьяковская галерея. По другим данным, портрет написан Ф. М. Славянским

***************************************

«Вид в Спасском» (вторая половина 1840-х)

**************************************************

«Портрет Лидии Милюковой» (1840-е)

*********************************************

«Дом в усадьбе Островки» (1844) Государственный Русский музей

*****************************************

«Кабинет в усадьбе Островки» (1844)

*******************************************

Автопортрет