Жду новый пост

Серия «Фэнтези»

1-я часть -Невеста Ворона 1-я часть

И однажды Орисия явилась к отцу одна, в дешевом платье, с закрытым лицом. Явилась и прямо с порога в ноги упала.
–Случилось что? – старый колдун чувствовал, что с дочкой все в порядке но все же.
–Моя дочь…скоро уже ей шестнадцать.
–Ну так будь с ней подольше.
–Отец! – раненым зверем взвыла Орисия, – неужели ты хочешь, чтобы твоя внучка пошла на утеху чудовищу.
–Молчи! – крикнул старик, – О чем ты вообще говоришь! Он – великое и прекрасное божество.
–Он владеет всей нечистью. Как моя дочь будет жить среди нечисти?
–Её ждет жизнь, о которой многие и мечтать не смеют, глупая!
–А я не хочу такой жизни для нее.
–Ты сама пошла на эту сделку
–Но я не знала, не догадывалась. Я не хочу!
–Не могу помочь
Орисия встала, холодно посмотрела на отца и развернувшись, пошла прочь. Но остановилась и бросила через плечо.
–Я обращусь в колдунье Жильерре.
–Идиотка! Она потребует твою жизнь и обманет
–Но это шанс
Отец встал, тяжело кряхтя.
–Эх дочка, дочка, знала бы ты, что заставляешь меня делать.
Лесник полез в шкаф, достал мешочек.
–Тебе твой рыцарь подарил зеркало, да?
Орисия кивнула
–Ну его и используем. Дар любви настоящей. В полночь, проведешь ритуал со словами, научу. Вместе с дочерью. Следи за тем, чтобы порошок из мешочка весь зеркало покрывал, пусть и тонким слоем. Зеркало держи в руках крепко, ни в коем случае не вырони, иначе дочь твою заберет, а тебе не жить. Страшно будет, самыми большими карами будет грозить и тебе и дочери. Не слушай. Подсыпай лишь порошок. Как только тихо станет, порошок ссыпь в мешочек весь, а потом сожги. В зеркале Бога–Ворона увидишь. И знай, отныне и ты, и дочь твоя и внучка, до седьмого колена женщины каждая в опасности, хотя по мне не опасность это – а благословение. Только стоит разбить зеркало, как уже никто не поможет и следующую в поколении девочку от шестнадцати до семнадцати Ворон унесет с собой. И вас тянуть будет к зеркалам, чтобы разбить их. Так что по мне, лучше вовсе их дома не иметь. И разумеется, никому говорить нельзя.
–Этот ритуал запрет Ворона в зеркалах?
–Нет, разумеется, – невесело рассмеялся отец, – просто есть правила игры, большинство из которых сам ворон и придумал и которым следует.
Орисия взяла мешочек и не найдя слов, поскольку видела, как мрачен был отец, ушла.
Да, ритуал был сложен. Девочка вскрикивала, да и Орисия тоже. Весь дом, казалось, ходуном ходил, стены шептали ужасные проклятия, зеркало дрожало и дребезжало в руках, а порошок все время сгорал. Орисия уже боялась, что его не хватит, и насыпала тонким совсем слоем. Но вдруг, когда пробило четыре, все закончилось. Орисия ссыпала оставшийся порошок и заглянула в зеркало, чтобы увидеть – Ворон там. Но образ его продержался всего лишь минуту, а потом зеркало вновь отражало ее лицо. Орисия замахнулась и собиралась бросить зеркало на каменный пол
–Мама! – крик дочери развеял кумар. Орисия испуганно стояла, зажав в руке зеркало. Так вот как действует проклятие – она и не думала даже, когда только что хотела разбить.
Сожгла порошок, уложила спать дочь. Утром убедилась, что никто ничего странного и не слышал. И поехала к отцу – хотела оставить зеркало у него – от греха подальше. Но отец был мертв. Он лежал на полу своей хижины и кровь, сочившаяся из губ, уже запеклась. С криком бросилась Орсия к отцу
–Почему же ты не сказал мне, – прошептала она, закрывая мертвецу глаза.
С тех пор она перестала улыбаться, и хотя с годами боль притупилась, но иногда Орисия закрывалась в монастыре на пару месяцев, чтобы помолиться об отце, надеясь, что Единственный услышит ее молитвы и сохранит душу ее отца от мстительного бога–ворона. А еще приобрела страх зеркал, который передался и ее дочери и внучке

Бабушка закончила рассказ. А Сетта все еще была под его впечатлением. Это походило на древнюю легенду, но никак не на реальную историю. Но не верить бабушке оснований не было.
–Когда мы переехали сюда, твоя мать поставила условия – никаких зеркал. Твой дед, в общем, не возражал. Как и всякому мужчине, ему было не очень важно видеть свое отражение. Во всех смыслах. Но в его покоях все же было зеркало, подаренное еще его матери. Он очень ценил его. И естественно, не стал бы избавляться по прихоти странной женщины, пусть даже и жены любимого сына. Ты…не разбила зеркало, да?
–Я не трогала его даже. Но…зеркало уже было треснувшим.
–Лет десять назад город сотрясло землетрясение, ты не помнишь, наверное. – вмешалась в разговор мать
–Но если зеркало треснуло тогда….ведь не женщина нашей семьи его разбила. Почему же…
–Если бы это было так, то ты уже была бы рядом с Вороном, – хмыкнула бабушка. –А так – он просто напугал тебя. Явился во всей красе. Глупо. По мне умнее было бы…но не нам судить
–Значит, я могу успокоиться?
–Если обещаешь, что больше не приблизишься к этому зеркалу
–Да я и к башне не приближусь. Хватит. – заявила Сетта
–Ну вот умница. А теперь поспи, тебе нужен отдых.

Сетта уснула быстро. Даже на удивление, учитывая сколько мыслей кружило в голове. А сон приснился ей яркий и какой–то дикий. Танцевала Сетта во сне на поляне под луной, а потом и в просторном зале с колоннами словно сотканными из лунного света. Но бал этот был уже не так скучен, как тот, на котором она праздновала свое шестнадцатилетние в реальности. Весело было, гости все смешливые, да за языком следить не надо. Спокойно шутили, танцевали, болтали, даже в карты ее играть научили. Впрочем, Сетте не понравилось и она, извинившись, составила партию в шахматы высокому худому господину в черном домино и полу–маске. На балу вообще кто был в маскарадном костюме, а кто и нет. Сетта спросила о том своего партнера по шахматам – как–то определила она, что именно парень сей – хозяин сего балла. В ответ ее собеседник улыбнулся и сказал:
–Не люблю, когда мои друзья и гости ограничивают себя в веселье хоть в чем–либо. Так получилось, что некоторые из них любят маскарадные представления, а другим маски вовсе не милы. Устрой я обычный бал или бал–маскарад, кто–то уж точно чувствовал бы себя некомфортно и был бы вынужден был бы ограничивать себя в веселии. Да даже если бы это был бы один – разве я, как радушный хозяин мог бы это себе позволить! Поэтому все мои балы именно таковы – кто–то приходит сюда в маскарадном костюме, кто–то нет. Кто–то специально подбирает роскошный наряд, а иной придет и в обычном, чтобы никто не чувствовал себя некомфортно.
Сетта улыбнулась и кивнула. Ей определенно начинал нравиться этот человек. Только как показалось девушке, был он слишком бледен. И лишь иногда его тонкие губы растягивались в улыбке.
Проснулась девушка в прекрасном настроении, списав сон на чудесность вчерашнего дня. Но и после сны ее были яркими и часто связанными с городом, где, она точно знала, находился замок из самого первого сна. Город был ярким, гораздо более ярким, чем ее родной в реальности. Странные растения с мелкими красными цветами оплетали дома и казалось, что на листьях и стеблях застыли капли крови. Это не пугало, скорее удивляло. Девушке было комфортно здесь, хотя и многое удивляло. Удивлял город, удивлял и его народ. Тут не было детей. Всякий раз когда девушке казалось, что она видит вдалеке ребятишек, на поверку оказывалось что это карлики или лилипуты – и тех и других в городе было много. А еще странно было то, что среди жителей города вообще, кажется, не имелось людей средней внешности. Либо это был человек, который в обычном мире выделялся бы красотой. Либо отмеченный каким–либо уродством, а то и не одним. Также удивляло полное отсутствие нищих. Были люди одетые весьма скромно, но ни разу Сетта не увидала нищих попрошаек, явно бездомных. У девушки накопилось много вопросов, к тому же ей в принципе очень хотелось увидеть странного хозяина замка. Во сне она точно знала, что живет он в том замке на холме, окруженном почти лесом, а не парком. И редко, очень редко покидает свое жилище. Но каждый раз, когда Сетта направляла коня к замку, реальность сна поддергивалась дымкой и девушка просыпалась. Подчас посреди ночи и потом засыпала вновь, но уже сны ее были обычны.

Реальность тоже поменялась. Сетту вывозили на балы, но теперь она чувствовала себя гораздо раскованнее. За ней не так пристально наблюдали и Сетта вполне могла позволить себе поболтать и пошутить с людьми своего возраста. Впрочем,многие из них были по мнению девушки, слишком напыщенны и думали о своих предках больше, чем того требовалось. На улицы города она тоже выезжала. Нравы срединных княжеств были не столь строги, как нравы западных, где девушка не могла выйти даже в церковь без мамушек, и замуж выходила строго за того, на кого папенька укажет, да и как сама бы выбрать могла – выходы в свет разрешались только после замужества, если муж удачный попадется. С другой стороны, нравы были и не настолько вольными, как в княжествах южных. Так что передвижение по городу все же было ограниченно для Сетты. Но и то, что она увидела не вдохновило ее. Возможно, удивило бы и восхитило, если бы не сны. Еще Сетту представляли молодым людям, которые просто приходили в дом, как возможные женихи. Но никто ей не нравился особо. Хотя была пара весьма милых, по мнению девушки парней. Но тем более не хотелось обманывать их притворными чувствами. Оба были достойны настоящей любви.
Еще девушка открыла для себя библиотеку деда. Тот хранил у себя книги в том числе и не очень одобряемые жрецами Единственного – тексты о древних божествах. Отец рассказывал, что в предках у них числился настоящий жрец. Сетта искала информацию о боге вороне и нашла немало. Божество–Игрок и Шут, сын хаоса, появился одним из первых, а некоторые говорили что и первым. Он действительно управлял множеством духов, как злых, так и не очень. Устраивал осенние охоты, когда со всем сонмом кружил по небу и земле. В ночи конца осени–начала зимы только тот мог отправляться в дорогу, кто был уверен в чистоте своих мыслей и поступков, знал точно, что нет за ним грехов. Иначе догонят синеглазые да золотоухие собаки гончие и разорвут на части. Еще говорили о Вороне то, что он чуть ли не один из божеств, кто может спорить с самой Судьбой. Может открыть дороги перед человеком, которые сама Старуха с прялкой закрыла. Повернуть жизнь наперекосяк, вспять и верх дном, так что ни один астролог и гадатель не предскажет. А еще говорили рассказывали, что под его крылом все, кто чужие личины носит, специально или по случаю. Ибо Ворон сам такое любил. И говорили также, что кутежник он, любитель пира и шуток, подчас весьма неприличных или жестоких. А также сладострастник, тонко понимающий в этом деле. Недаром его дочерью являлась Сатх – богиня любви и сладострастия, вечно , как рассказывают, пытающаяся подставить подножку Ириттии – нежной богине брака и супружеской любви. Однажды допоздна засиделась Сетта над книгой очередной и задумалась
–И почему моя родственница так испугалась назначенной судьбы. Да, оторваться от своего мира тяжело, но…все же…что–то в этом есть.
–Так попробуй, – прошептал голос и перед Сеттой положил кто–то на страницы маленькое зеркало. Да так быстро, что и не успела девушка разглядеть, что за рука была у положившего. Сетта вздрогнула и вскочила, чуть не уронив зеркало. Но тут же подобрала осторожно взяла его дрожащими руками и положила подальше от края стола.
–Нет, – сказала она четко и громко, стараясь чтобы не дрожал голос, – не хочу я такой судьбы.
Последнее слово потонуло в смехе. Когда Сетта посмотрела на стол, зеркала там уже не было. Девушка выбежала из комнаты, преследуемая очередным взрывом смеха.
Зеркало обнаружилось у Сетты под подушкой. Дрожащими руками девушка осторожно вытащила предмет и рассмотрела. Старое, очень старое зеркало, оправа и само стекло потемнели от времени. Сетта не знала, что делать, и спрятала зеркало подальше в шкаф, предварительно замотав в кучу вещей, чтобы не разбилось и не поцарапалось. Утром она спросила у бабушки за завтраком. Отец уже ушел по делам и за столом были только три дамы.
–А где то зеркало?
–Какое?
–То, которое использовала Орисия для ритуала. Оно куда делось? Ты не рассказала.
Бабушка внимательно посмотрела на внучку:
–А почему тебя это так интересует? – спросила она
–Просто. – отмахнулась Сетта
–Я спрашивала, бабка сказала, что пропало зеркало. Сначала, не до него было, а потом найти нигде не смогла, хотя точно помнила, как клала его в сумку, когда направлялась к отцу. Так его никто и не видел. Точно все в порядке?
–Да.
–Зачем ты древние книги изучаешь, а?
–Так я всегда их любила. – ответила Сетта улыбаясь.
Бабушка переглянулась с матерью и хмыкнула.
–Ну интересно же. Пока не запретили, как в западных княжествах.
–Может, хочешь сама себя невестой предложить? – улыбнулась бабушка как–то странно, неузнаваемо
–Нет, уйти от нашего мира. Жить среди совсем других существ – я ведь там всегда буду не за свою. Нет. – удивленно и испуганно сказала Сетта

Бабушка помотала головой и вздохнула, посмотрев на Сетту внимательно. И теперь – девушка была уверена, что–то, что словно овладело ее бабушкой минутой раньше, ушло. Больше девушка не решилась задавать вопросов.
А сны продолжались и становились все более реальными и все более ожидаемыми. Во сне Сетта перезнакомилась с кучей горожан, от ремесленников, до богатых купцов, от продающих в маленьких лавочках, до гордых аристократов. В реальности она бы и думать о таком не смела. Сетта вовсе не была подвержена аристократической спеси – болезни многих в княжествах. Она и раньше не страдала этой болячкой, а уж когда узнала, что и простая кровь течет в ее жилах – и вовсе получила иммунитет к ней. Но если бы женщина дома Д”Эстони дружески бы заговорила с молочником или приказчиком в лавке – это бросило бы тень на всю фамилию.
Однажды во сне она с удивлением обнаружила себя во дворе того замка, в который никак не могла попасть. Ржали кони, звучали рога и раздавался лай, а небо быстро темнело. Сетте подвели коня и она с легкостью вспрыгнула в седло. Рядом на конях, гарцевали мужчины и женщины в охотничьих одеждах. Сетта чуть скривилась – она вовсе не желала участвовать в охоте, но кому сказать об этом – не имела ни малейшего понятия. Пока конюх не подвел к крыльцу вороного коня, прядущего ушами от нетерпения. По лестнице спускался ее давний знакомый – бледный юноша, но на этот раз маски не было на нем. Сетта с удовольствием рассматривала тонкие черты. На этот раз на них все же зрел небольшой румянец. Юноша кивнул Сетте и тоже взлетел в седло. Он подвел коня чтобы быть рядом с девушкой
–Прошу прощения, – сказала Сетта, – но я не хочу охотиться. Я не смогу видеть, как зверь или птица гибнут.
–Мы охотимся не на зверей. – улыбнулся юноша, – а на особую дичь. Ту, которая сама выбрала судьбу свою, сначала предопределив ее поступками, а потом тем, что решила ночью выйти на дорогу, зная, как это опасно осенью для тех…
–Чья душа не чиста…Так вы…
–А вы не догадались раньше? – улыбнулся Ворон
–Он является либо как ребенок лет десяти, либо как глубокий старик, либо как юноша. Это три его любимые формы. – процитировала Сетта книгу
–Это три мои настоящие формы, – как–то обидчиво сказал Ворон, – ну почти
-Да, без клюва и перьев, – фыркнула Сетта. А потом буквально закричала, – так это вы преследовали меня, затащили меня в город, явились в мой сон? Какое право вы имели.
–Право того, который может это сделать, – пожал плечами Ворон, – разве тебе не нравятся эти сны?
–А мы уже на ты? Ну ладно. Мне нравятся, но это нечестно.
–Наоборот, я так честен, что даже противно. Я полностью соблюдаю правила. Я не забрал тебя, хотя могу это сделать. Я могу вообще заставить тебя забыть, что ты когда–то принадлежала миру людей. Но я соблюдаю правила. Не ты расколола зеркало, но зеркало повредилось в твоем доме. Это дало мне некоторую свободу, которой я и воспользовался.
–Правила, – задумчиво сказала Сетта, – то есть, если я откажусь, то я останусь в мире людей навсегда.
–И проживешь скучную человеческую жизнь, – подтвердил Ворон. – Иначе я просто забрал бы тебя без твоего желания. Но оговорюсь – я соблюдаю правила.
–Чьи правила?
–Иногда свои. Иногда чужие.
–И что же будет, если ты их не соблюдешь?
–Ничего ровным счетом.
–Тогда зачем…
–Так просто интереснее. Думать, искать лазейки.
Сетта задумалась. Вот теперь она точно ничего не понимала.Мысли кружили в голове и она с трудом смогла ухватиться за одну из них.
–Сколько у меня времени?
–Наконец–то разумный вопрос, – одобрительно кивнул ворон, –до твоего семнадцатилетия. Потом даже не проси – приду только за твоей дочерью.
Сетта кивнула.
–Хорошо.

Она вздохнула и посмотрела на темное небо.
–Но я все равно не хочу участвовать в охоте. На кого бы то ни было
–Твое желание, моя леди, – склонил голову Ворон, улыбаясь. Последнее слово долетело до Сетты через пелену – а после она проснулась в своей постели.
Весь следующий день Сетта не знала, что и делать. Кружили мысли в голове, а из рук все падало. Пока, наконец, девушка не подумала – а чего она волнуется? До ее следующего дня рождения еще много времени. Сначала должна полностью пройти осень, зима, весна и почти все лето. Сначала должна полностью пройти осень, зима, весна и почти все лето. В возрасте Сетты это действительно была почти целая жизнь. И девушка немного успокоилась.
Так прошла осень и закружил снег. Зима выдалась в этом году вьюжная, холодная. В доме Сетты нашли свой приют несколько странников. Кто–то путешествовал по святым местам, кто–то по древним капищам. Но и те и другие соглашались, что в такую зиму точно скачет по небу Охота Ворона. Да и сама Сетта, смотря подчас в темное небо, где ветер без передышки гнал облака, думала о том, что может Он там и она могла бы быть рядом. Сны про город ей перестали сниться. Возможно ворону сейчас было не до этого, а может, его обидело то, что она высказала в прошлый раз. Странно, но Сетта никак не могла перестать думать о Нем. Его улыбка, его черты, его глаза, то зеленые, то синие. Каждый раз Сетта, поймав себя на том, что мечтает о Вороне, одергивала сама себя. Только еще влюбиться не хватало в короля древних чудовищ. И все же не думать не могла. Пришлось прищнать, что скучает и по нему и по городу.
За это время ей пришлось подарить уже два зеленых яблока. Хотя девушке подбирали жениха родители, но в срединных княжествах девушка имела право отказаться от пары. В определенный день, когда жених приходил вместе со сватами, девушка подавала ему закрытую коробку. При всех коробка открывалась. Там лежало яблоко – либо зеленое, либо красное. Некоторые сорта яблок сохранялись просто чудесно всю зиму и часть весны. А после до следующего урожая свадьбы не играли. Все дело в том, что яблоки считались священным плодом и даря избраннику красное яблоко девушка давала клятву, что станет его женой. По сути, это была часть церемонии уже решенной, отказаться было невозможно. А зеленое яблоко было, соответственно отказом. Сваты подтверждали получение яблока и его цвет.
Парни Сетте понравились, но не настолько, чтобы видеть себя женой одного из них.

Этого молодого человека привел отец. Не простой жених – сын самого герцога. Умный, образованный, и Сетта возможно, с удовольствием дала бы ему красное яблоко. Если бы не другие глаза, что снились ей уже и в обычных снах, и по которым скучала. Отец вовсю расписывал жениха и говорил, как важно для Сетты выбрать его. Как она поможет и своей семье. Но девушка уже решила отдать плод зеленого цвета. В тот день все было готово, плод Сетта упаковала еще с утра и тут мать отвлекла ее чем–то. Пока общалась с матерью, пока с бабушкой, уже и гости пожаловали. Сетта забежать успела к себе в комнату и схватить коробку, не раскрыв ее.
С грустной улыбкой отдала коробочку парню, и тот открыл.
–Ох, прекрасная дама, как я счастлив, – услышала Сетта. В коробке лежало красное яблоко! Но этого не могло быть. Пока Сетта стояла в недоумении, парень принимал поздравления от отца и матери девушки. Потом, по традиции, попрощался с невестой и заторопился домой. Отец Сетты пошел его провожать, а девушка кинулась в свою комнату. На пороге застала горничную
–Ты не видала, никто не заходил ко мне сегодня?
–Только ваш отец. Я не успела сказать, что вас нет. Он пробыл минуту и вышел, пошел искать вас дальше, – ответила девушка.
Сетта бросилась в к выходу и тут же ее перехватил отец
–Как ты мог!
–Это для твоего же блага! Ты уже отвергла двух отличных женихов. Отвергнуть еще и сына герцога – даже для нашей семьи это слишком непозволительно и опасно.
–Но я…это мое право…ты предал…
–Не кидайся словами, смысла которых не разумеешь, дочь, – сказал отец, – поверь, ты еще меня поблагодаришь.
Сказав так, отце скрылся в своем кабинете и Сетта услышала, как щелкнул замок. Со слезами девушка направилась к матери и рассказала ей все.
–Твой отец поступил наиболее разумно. – ответила мать, – твой будущий сверк человек гордый и злопамятный. А сил и власти у него куда больше.
–Но это же бред какой–то. Это несправедливо, неправильно! Ты рассказывала, что полюбила отца, так почему же мне в подобном отказано?
–Такова судьба…
–Мне не нужно такой судьбы. – крикнула Сетта, – знаю, я просто разобью зеркало и все.
–Откуда ты его возьмешь? Я не пущу тебя в башню, да даже если и зайдешь, сил не хватит.
–Мама! Неужели тебе не жалко своей дочери!

Мать вздохнула.
–Мать твоего жениха –сестра епископа – единственная и любимая. Если кого он и послушает, то только ее. А епископ единственный, кто может разрушить клятву. Я постараюсь поговорить с ней, но сейчас она в храме горы Терсконна. Приедет только через пару недель. Она поймет меня…просто по женски, уверена. Мы с ней неплохо общались раньше. Но пока нужно делать вид, что все в порядке. Готовиться к свадьбе. Иначе неизвестно, что может случиться. Твой отец очень уж хочет этой свадьбы. Да и герцог на удивление – тоже. Так что они могут и ускорить процесс. Лучше пока затаимся.
Сетте ничего не оставалось делать, как согласиться. Подготовка к свадьбе шла своим чередом. Уже был определен день и куплено платье. Венчать их должен был сам епископ, конечно же.
–Ты поговорила? – спросила Сетта вечером перед венчанием.
–Да.
–И?
–Мы определили, где вы проведете медовый месяц.
–Мама…разве…, – Сетта с болью смотрела на мать, которая спокойно говорила ей это.
–Ты тоже…предала меня, – проговорила девушка.
–Прекрати! Ты хочешь поставить под удар всю семью? Что тебя не устраивает в сыне герцога, Благородный Векарт красив, юн, умен, галантен! Что еще может желать девушка.
–Чтобы ее судьбой не играли и не разменивали как фигуру на шахматной доске! – Сетта обернулась и бросилась прочь
–В твоем шкафу уже нет зеркала, а двери закрыты, – услышала она голос матери.
Девушка даже не обернулась. Забежав к себе в комнату она закрыла дверь и бросилась на кровать
–Ворон, ворон, почему я не согласилась…ай…
Зеркало нахально ударило ее по голове, упав неизвестно откуда. Правда это было другое зеркало, совсем новое. Сетта взяла его, но все еще сомневалась. И тут услышала как в дверь стучат. Да нет, там не стучали, дверь просто выламывали. Что еще придумали родители, которым она так доверяла раньше? Сетта с силой ударила зеркалом по набалдашнику кровати. Стекло разлетелось, и звук брызг потонул в смехе Ворона.

Сетта молча сидела, вцепившись в луку седла. В этом собственно, не было необходимости, Ворон крепко держал свою добычу. После того, как разбилось зеркало, сама реальность закружилась вокруг девушки и вот она уже в седле, и Ворон обнимает ее, и они мчаться по улицам города. Вот они уже выехали из ворот, волшебным образом открывшихся, не смотря на ночь, и въехали на пригорок, с которого был виден город.
–Постой, – взмолилась Сетта.
Ворон остановил коня и девушка стала жадно смотреть на спящий город.
–Тебя не смущает, что я разбила зеркало не потому, что выбрала тебя, а потому что не хотела выбрать другого? – спросила Сетта
–Нет. Почему меня должно это смущать? Ты выбрала.
–Но все же…
–Это неважно уже. В конце концов – правило есть правило, да? Я должен был тебя забрать.
Сетта рассмеялась немного грустно.
–А что еще ты должен был? Заколдовать моих родителей, чтобы они так поступили.
–Я же говорил, мне нравиться придумывать лазейки. Но я не воздействовал на твоих родителей. Всего лишь на семью герцога. Правда. Так, что они прям спать не могли, мечтали о тебе.
Сетта хмыкнула. Она все пристальнее пыталась взглядеться в город.
–На самом деле, между нашими мирами не непроницаемые стены, – сказал ворон
–Это значит.
–Наши энергии не очень подходят друг другу, но это не значит, что ты не можешь навещать оставленных в своем мире. Не сразу, через несколько лет и ненадолго. Впрочем, может ты тогда сама не пожелаешь того.
Сетта пожала плечами. Слишком уж резко и жестоко по мнению девушки поступили родители. Но она простит их, наверное простит.
–Скажи, а с моей мамой и бабушкой ты тоже…применял лазейки?
–Нет, – сказал ворон, – Я не мог, зеркало было целым.
–Только поэтому?
–Если бы они разбили зеркало и упросили бы меня оставить их в мире людей, я бы так и сделал. Тебе не говорили, что ты похожа на свою прабабку?
–Я сама это видела. Её портреты висят в замке.Так что…
–Так что именно так. Нет, пришлось бы непросто уговорить меня, но твои бабка или мать справились бы.
–Ясно. – произнесла девушка. Почему–то от этой информации на душе стало теплее. Неужели все же влюбилась? И ревнует к родственницам? Бред какой–то.
–Я готов признать, что был немного нечестен, – начал ворон
–Немного?
–Ну может не так немного. В качестве компенсации исполню любое желание. Кроме возвращения тебя обратно, разумеется
–Разумеется, – кивнула Сетта. Чуть подумала и сказала, – мой предок, отец Орисии. Она считала, что ты его убил. А потом забрал его душу и мучаешь ее. Ты не мог бы отпустить его?
Ворон рассмеялся
–Я действительно убил старика. Самому стыдно, хотя он и заслужил. Вполне заслужил за свой поступок. Это же надо додуматься до такого. Но душа его ушла, я же не совсем злодей…Так, наполовину.
–На какую?
–Лучшую. У меня все половины – лучшие.
Сетта покачала головой. Странно, но тьма на душе, что поднялась недавно, таяла, как лед под солнцем.
–Тогда я оставлю желание на потом. Как–нибудь. Поедем?
–Ты уверена?
–Да. Если моя жизнь должна измениться, то пусть поскорее придут изменения. Хочу посмотреть на свой новый дом.
–Как скажете, леди, - усмехнулся ворон и тронул поводья. Конь, уже уставший ждать, резко перешел на галоп, а потом его копыта вообще оторвались от земли, унося Ворона и его невесту в новую жизнь.

Бабушка и мать Сетты боялись зеркал. Такая странная особенность, видать, передавалась в семье по наследству. Что касается отражений в других предметах, будь то река или до блеска начищенный чайник, мать и бабушка смотреться в них не любили, хотя мать была красавицей, что признавал весь их круг, да и бабушка не отставала. Когда–то титул первой красавицы был у нее.

Подрастающая Сетта грозила отнять титул у матери, что, впрочем, ту лишь радовало. Так что дело тут явно было не во внешности. К счастью, женщинам дома Д”Эстони не приходилось иметь дело с собственными отражениями в чайниках или сковородках – это оставалось на откуп слугам. А зеркала? Что же, отец Сетты посмеивался над этим, называя боязнь зеркал странной женской прихотью. При этом он был рад, что прихоть эта не разоряет его, а наоборот, сохраняет деньги. Зеркала стоили баснословно дорого и даже для такой богатой семьи, как Д”Эстони, цена одного зеркала была существенна.

Так и выросла Сетта, не видя зеркал и лишь слыша о них. На балы ее еще не вывозили, сама она обычно никуда не ездила, а подруги приезжали к ней - так решили мать и бабушка. Конечно, она видела свое отражение, и знала, что красива, но от отсутствия зеркал тоже как–то не страдала. Хотя и не понимала, чего их бояться. Несколько раз пыталась заговорить на эту тему с мамой или бабушкой, но те лишь переводили разговор на другую тему. Отец же отговорился тем, что каждой женщине свойственен страх чего–то чего бояться не стоит. Пауков или мышей, или лягушек.
– Но мама и бабушка ничего из этого не боятся! – возразила Сетта
–Так это обычные страхи. А твоя мама необычная. – кажется отец всерьез гордился даже тем, что у жены такой странный, непривычный страх. Не как у всех.
Все же Сетте было любопытно, и она попросила однажды подругу привезти зеркало. Маленькое. Но когда подруга его достала, Сетта и разглядеть толком ничего не успела. Неизвестно как мать узнала, но ворвалась в комнату словно фурия.
–Убери сейчас же! –заорала она, забыв обо всех правилах приличия. Такой Сетта маму не видела никогда. Подруга испугалась и убрала зеркало в сумку. Потом были долгие разговоры, получение прощения и убеждения в том, что больше никогда–никогда… Сетта убедила мать, что это она виновата, и подружка просила, так что от дома ей не было отказано. Впрочем, к счастью прежде всего для семьи Сетты, ибо отец ее подруги, лорд Стафанни, был деловым партнером ее отца. Порушенные отношения между дочерьми грозили обрушением отношений между матерями, а там и между отцами. Так случилось, что оба весьма уважали своих жен.

Поэтому на свой шестнадцатый день рождения, Сетта забежала на кухню, покрутилась чуть перед чайником, который хоть какую–то картинку давал, и пошла к матери и бабушке, которым полностью доверила свою внешность для важного вечера. Сегодня в доме Д”эстони устраивали большой бал. Традиционно такое мероприятие говорило о том, что девушка уже стала достаточно взрослой для замужества. Так что на бал ожидались в том числе и будущие возможные женихи. Все это было невероятно волнительно для Сетты. Она уже десятки раз спрашивала, хорошо ли выглядит в своем белом платье и украшении из драгоценных цветов в распущенных волосах. И получая ответ, что прекрасна, девушка поначалу успокаивалась, но уже через несколько минут начинала сомневаться, поправляя то платье, то украшения.
Увы, сам бал разочаровал страшно. Сетта была обижена – она ожидала чего–то чудесного, волнительного. А так – приехали гости, Сетте и ее родителям представили нескольких «подающих надежды» молодых людей. Были и симпатичные, но толку–то? Девушка не смогла даже парой фраз с ними обмолвиться. Когда она по правилам танцевала с каждым, Сетта пыталась начать разговор. Девушка всегда была бойка на язык и не стеснялась начать разговор, за что ей часто попадало от родителей, ведь благородная дама не должна быть такой. А молодые люди лишь смущались, отговаривались какими–то словами ни о чем или пытались весьма неудачно шутить.

Все это вводило в тоску. К тому же Сетта никогда не танцевала так много и ноги начали болеть в тяжелых узких туфлях. Но присесть она смогла лишь ненадолго, чуть перекусить. И тут матушка строго смотрела, чтобы Сетта не кидалась на еду как голодный кот, по выражению отца. А ведь именно настолько девушка была голодна – от волнения она за весь день ни кусочка не съела. В конце концов, Сетте надоело все, и дождавшись, пока все будут ей представлены, и станцевав со всеми «подающими надежды», Сетта попросту сбежала. Она прекрасно понимала, что в ее комнате будут искать, также как в кухне, где царствовала ее любимица, добродушная кухарка семьи Лилия, на удивление стройная, что необычайно для кухарки, смешливая рыжая девушка. В сад Сетте почему–то не хотелось, да и там тоже были гости, поэтому девушка направилась в северную башню, где давно никто не жил. Отец рассказывал, что последний раз комнаты башни были жилыми еще при его деде. После смерти старика комнаты закрыли, и никто больше туда не заходил. Ключ хранился у отца, но однажды он передал его Сетте, как наследнице. Девушка никогда и не думала туда направляться – все интересное из комнат вынесли, приведений в их замке отродясь не водилось, так что ничего необычайного там не ждало. Но сейчас Сетта решила пересидеть там немного, потому что искать будут вряд ли. Окна башни были заколочены, так что девушка без опаски быть обнаруженной, взяла факел и направилась в башню.

Осторожно девушка пробралась по ступеням старой лестницы и открыла дверь, которая поддалась на удивление легко. Сетта захлопнула дверь за собой и пошла вперед. Внутри оказалось не так уж запущенно и грязно, как она предполагала. Пыль, чуть паутины. С нескрываемым любопытством Сетта рассматривала старую мебель, шкафы, смотрящие на нее провалами пустых полок, картины, темные от времени, непонятно почему оставшиеся здесь. Ноги ступали по каменному полу, и звук от каблуков в этом почти пустом пространстве звучал таинственно и притягательно. В стене было сделано крепление для факела, а на замотанном паутиной столике стоял подсвечник с тремя высокими свечами, наверное, попросту забытый в спешке. Девушка повесила факел, зажгла свечи и в следующую комнату входила уже с подсвечником в руке. Похоже, это была спальня дедушки. Огромная кровать на возвышении под зеленым балдахином. Бархат прекрасно сохранился и даже была видна вышивка шелковыми нитями, которые блестели в неверном свете свечей. Был тут и огромный камин, и шкафы, где еще лежали книги. А рядом с кроватью на стене висел большой кусок темной ткани. Сетта знала о кое–каких обычаях и подошла к ткани. Неужели это…не может быть. Как мать позволила сохранить эту вещь в доме? Или она просто не знала. Сетта задумалась. На самом деле ее никогда не тянуло к чему–то запретному только потому что это запретно. Но все же…Сегодня такой день и она, по общему мнению всех столь прекрасна. А она не может это увидеть. Девушка рванула ткань, и та упала, обнажив темное стекло. Сверху по зеркалу шла трещина, но Сетта прекрасно могла видеть себя. Зеркало в старой тяжелой раме было выше ее раза в полтора. Девушка заглянула в темную глубь, откуда на нее смотрела слегка побледневшее красиво лицо с правильными чертами. Волосы чуть разлохматились, и украшение все же сбилось, но в общем, Сетта была довольна. Она с удовольствием смотрела в зеркало, пока вдруг не заметила движение в стекле позади себя. Сетта резко обернулась. Никого. Она вновь повернулась к зеркалу и тут услыхала смех, а затем шипящий голос
–Невеста пришла

Девушка вздрогнула, почувствовав на плече ладонь, очень горячую, с тонкими сильными пальцами, практически впивающимися в кожу. За ее спиной стоял человек, выше ее и в маске. Конечно же это была именно маска ворона, ведь как иначе? Закрывающая всю голову, искусно сделанная. Сетта почувствовала страх. Она не ощущала человека сзади себя, но лишь руку и видела его в зеркале. Девушка с силой отшатнулась от зеркала и бросилась бежать, сопровождаемая смехом. Она не помнила, как выбралась из башни, как бежала по ступенькам, как упала и потеряла сознание.
Очнулась она на кровати в своих покоях. Рядом сидели взволнованные мать и бабушка. Отец стоял в дверях.
Было много слов, оправданий. К счастью, когда девушку нашли, гости уже разъехались. Никто и не думал осуждать молодую леди, которая устала от первого своего выхода в свет. И в принципе, то что от нее требовалось, сделала – показала себя. Но родители волновались. Сетта никогда раньше не теряла сознание. Когда отец, убедившись, что с дочкой все в порядке, ушел, мать и бабушка пододвинулись поближе и отослали служанку.
–И что случилось? – спросила бабушка
Сетта задумалась, а потом решилась все рассказать.
–Я же говорила тебе, -обернулась бабка к матери.
–Что…что случилось? – произнесла Сетта
–Все началось с моей бабки, – вздохнув, сказала бабушка, – когда она была всего лишь беспечной дочерью лесника.
–Моя…прапрабабушка? Но как?
–А вот так. Кровь, текущая в тебе…не совсем так благородна, деточка.
Бабушка задумалась на миг, а потом начала рассказывать. А Сетта слушала, словно загипнотизированная словами

«я любила свою бабку, но увы, в молодости она была не совсем умна. Однажды….

День был просто замечательным. Орисия, как обычно сидела в лесу у ручья. Лес был ее другом, девушка не боялась ни волков, ни даже живущего невдалеке выводка медведей. Для других лес шумел, но Орисии он рассказывал сказки и истории. Иные боялись заплутать в лесу, но Орисия знала все тропинки. Лес смотрел сотнями глаз, но это не пугала бойкую дочь лесника.
В последние несколько дней ко всем глазам леса прибавилась еще одна пара – глаза чужака. Нет, это тоже не было страшно – сам лес всегда был на стороне девушки, защищая от всех пришлых. Но было любопытно и волнительно ибо Орисия догадывалась, кому могли принадлежать эти глаза.
–Может выйдешь, мил человек, покажешься? – сказала Орисия нарочито смешливым тоном, а у самой колотилось сердце.
И парень вышел. Лет двадцать, стройный, в дорогой одежде, перевязь с мечом, камень в кольце. Орисия вздохнула. Благородный. Нет, с таким простой девушке лучше не водиться. Для них простые – так, ничего, можно поиграться и бросить. Никаких обязательств, никакой защиты. Вон Истра из Ласточкиной деревни, что у самой кромки леса тоже связалась с таким. Потом прибегала к отцу Орисии, плакала, плод вытравливать хотела. Отец согласился, но не сразу. Так Истра кажется на несколько лет старше стала.
Парень воспринял вздох видать, по–своему. И поклонился. А потом сказал тихим мелодичным голосом
–Прекрасная леди не должна обижаться. Ибо как я ее увидел, уже не мог оторвать взгляда от ее красоты.
Орисия засмеялась.
–Боюсь, увы, моя красота не помощник в нашем общении. Дочке лесника нечего делать рядом с благородным рыцарем.
–Дочь лесника может стать благородной, если достойна того.
Орисия вновь рассмеялась.
–Я не верю сказкам.
–Они не всегда ложь.
Орисии надо было бы уйти прямо сейчас. Лес бы скрыл и облик ее и следы. Но она почему–то осталась. Юноша, которого звали Зирарт, умолил ее хотя бы рядом побыть.
С этого все и началось. Орисия и Зирарт встречались, ничего недозволенного не позволяя. Просто она показывала ему лес, рассказывала его тайны. А он рассказывал ей о городе, о рыцарях, турнирах, о палатках купцов, что продают товары из дальних стран, о шумных кварталах ремесленников, о гордых своим положением мещанах, которые постоянно недовольны тем, что запрещено им носить некоторые цвета благородных. А Орисия не заметила, как влюбилась. Сильно и страстно. Так, что не могла больше и дня прожить, чтобы не заглянуть в серые глаза Зирарта. Так и гуляли они под сенью леса…
Пока, наконец…однажды
–Я должен жениться. Так полагается рыцарю. – сказал Зирарт, когда они сидели у прохладного ручья. Осень уже вступала в свои права и ветер приносил с каждым порывом все больше холода.
–Я не стану врать, – продолжил рыцарь, – ты понравилась мне, и нравишься сейчас. Я даже думал, что сделаю тебя тайной возлюбленной. Моих средств хватит, чтобы полностью обеспечить тебе безбедную жизнь. Но я не могу тебе предложить это. Моя невеста – дочь герцога Альбени. Узнай она о тебе – ни тебе ни нашим детям не жить.
–А предложить мне стать твоей женой?
–Ты же не веришь в сказки, да? Меня просто лишат звания рыцаря. А без него я – ничто. Без денег рыцарь прожить может, но не без герба. Это будет конец моего рода и отец не выдержит такого позора.
Орисии было больно. Но она кивнула
–тогда нам лучше расстаться и больше не видеться никогда, – сказала она
Так молодые люди и сделали. На прощание Зирарт подарил девушке небольшое зеркало –невероятно ценный и дорогой дар. Орисия больше не видела Зирарта и мир ее стал черным. Она более не улыбалась, не пела, как птица. А в конце осени перестала есть. Отец не знал, что делать поначалу, но после вызвал духов леса что знали и видели все. И пришел к дочери.
–Ты хочешь быть с ним? – только и спросил он
–Больше жизни! – ответила девушка.
-А согласна платить?
–Да!
–Хорошо. Пойдем, – отец протянул руку и Орисия встала с постели легко, как в былые времена. Вместе с отцом они вышли за порог. Ночь был лунная. Хотя Орисия всю свою жизнь в лесу жила, но даже не представляла, что лес может быть таким странным и совсем другим по ночам. Но –по прежнему не боялась, ведомая отцом. Луна светила ярко и на поляне, куда они наконец пришли, видать было чуть ли не каждую травинку. Отец посадил Орисию на пень, а сам разжег костер, быстро собрав ветви. Пламя взметнулось вверх, и отец начал ходить вокруг, что–то бормоча и иногда подбрасывая в костер порошки трав, от которых пламя меняло цвет. Наконец, оно взметнулось вверх, словно огненный столб и вновь опустилось на землю, погаснув. А на месте костра стоял высокий человек с головой ворона. Орисия вскочила, готовая бежать. Неужели это и был тот самый король–ворон. Бог–ворон из древних легенд. Дитя Хаоса, шут, проказник, который может быть как благостен, так и жесток. Говорили что под контролем у него дороги и воры, малые дети и те, кто носит чужую личину по своей либо по чужой воле. А жрецы Единственного говорили о том, что вся нечисть земная и подземная, водная и небесная, во власти Ворона.
–Почему бежать хочешь? – спросил он каркающим голосом и взгляд его был обращен к Орисии, – Сама же звала.
–Не..я…Не я.
–Не ты, тут ума мало еще. Но пришел я на твой зов. Иначе бы тут не стоял, Или не так, скажешь?
–Я…
–Ну так хочешь ли ты стать ровней своему парнишке, жить с ним вместе, детей растить? Или нет? Иссохнешь же вся, уж слишком ты глупенькая.
–Я…
–Да что заладила, я да я. Слова забыла?
–Не сердись, – ворчливо подал голос отец Орисии, – девочка в первый раз, считай, увидела старую легенду.
–О да, прямо таки древнюю и страшную. А я ведь такой добрый, – рассмеялся Ворон. Потом обратился к девушке, – ну как надумала?
Та кивнула.
–Тогда слушай. Ты станешь ровней самым благородным из благородных. И у никого даже мысли не возникнет, что ты – всего лишь дочь лесника. Но взамен я тоже получу плату. Когда у тебя родиться дочь, шестнадцать лет ты будешь наслаждаться ее обществом. А потом я заберу ее. Иногда мне нужна жена из людей. Она останется со мной. Триста лет будет рядом, не постаревшая ни на миг, принимать похвалу и почтение от всех, кого вы считаете нечистью – духов лесных, земных и подземных. Будет скакать на коне рядом со мной во время Осенних Охот, будет мне верной женой и родит сына, который уйдет в ваш мир и станет могучим колдуном и будет прославлять мое имя, чтобы знания древних богов не угасло. А потом твоя дочь легко распрощается с этим миром, не испытывая страданий, чтобы уйти в новую жизнь, обрести новое тело в следущем воплощении. Но ты ее никогда не увидишь больше. Впрочем, у тебя будут еще сыновья. Ты согласна?
–Да, – Орисия не увидела в условии ничего ужасного.
–Так тому и быть. –заключил ворон
А потом он исчез, и Орисия с отцом, ничего не говоря, отправились домой.
Следующий день переломил всю жизнь девушки. В лесу объявились рыцари герцога, а потом и сам герцог. Уже скоро Орисия выслушивала длинную и не очень надо сказать интересную историю, как во время осады города ее спрятала старая нянька в лесу. А лесник, соответственно, подобрал. И как–то у Орисии все приметы оказались пропавшей дочери герцога. Все произошло так быстро, что Орисия и опомниться не успела, как стала величаться госпожой и ходить в роскошных платьях. Те, кто раньше бы и не посмотрел в ее сторону, целовали ее подол. И с Зирартом все получилось. Теперь он не скрывал любовь к девушке и желание женитьбы. Даже Полианн – младшая «сестра» которая как раз и предназначалась парню, была просто счастлива. Она была влюблена в другого юношу и когда Орисия так удачно перехватила Зирарта, а потом еще и свадьбу младшей сестрички устроила – «отец» был готов на все, чтобы понравится вновь обретенной дочке – Полианн была счастлива и в ее лице Орисия обрела верную подругу.
Настоящий отец Орисии так и жил в лесу, отказавшись от переезда в город. Но Орисия всегда помогала ему деньгами и продуктами, да и сама иногда ездила встретиться, хотя богатой даме и не положено шататься по лесу. Все с апломбом, с целым кортежем слуг. Время шло у счастливой пары родилось двое сыновей и дочь.

2-я часть Невеста ворона 2-я часть

Три десятка вооруженных мужчин пробирались через лес. Осторожно, переглядываясь да перешептываясь при необходимости. Хотя в лесу этом вроде и быть не должно стражи – далеко от больших городов. Но все же привычно было для ватаги разбойничьей такое. А ватага у Гарта была неплоха. Веселые ребята могли позволить себе даже нападать на небольшие отряды стражи. В результате чего у некоторых разбойников были кольчуги, у всех – хорошее оружие, а не вилы с серпами, которыми часто довольствуются бывшие деревенские.
Через какое-то время, Гарт решил устроить привал – они уже долго шли и устали. А спешить было некуда. Разбойники уселись на поляне. Кто-то жевал луковицу или хлеб, кто-то чистил оружие, кто-то переговаривался шепотом
-Так говоришь, у нас недели две есть. – обратился Гарт к невысокому мужчине, с виду не такому уж и серьезному да к тому же вроде как и без оружия. Правда, любой, кто сталкивался, со Стером быстро понимал, какой он серьезный противник – быстрый, прекрасно владеющий короткими кинжалами. Ну…или не успевал понять до того, как валился на землю, захлебнувшись кровью.
-Неделю до Пешта, неделю обратно, даже больше. Успеем.
-А если и там не продадут еды… - задумчиво начал главарь
-Продадут, - махнул рукой Стер, - я пештенцев знаю. Они за звонкую монету не посмотрят, кто и зачем – продадут. Не боятся.
-Ты уверен, что мужики не все деньги взяли из дома?
Стер улыбнулся
-Своих односельчан я тоже знаю прекрасно. Наверняка в кубышках много чего еще лежит. Страха нет – деревня далеко, да и тропы через болото не просто знать нужно. Старики рассказывали – в нашем Синем много любителей наживы полегло.
-Как бы нам не улечься рядом, - пробормотал Трех, молодой парнишка лет пятнадцати, лишь недавно присоединившийся к ватаге. Стер хотел было что-то сказать, но Гарт опередил
-Ты если не знаешь, молчи, и слушай, что умные люди говорят – проживешь дольше. Стер с нами давно и я ему верю.
-Ты не боись, - подбодрил паренька Стер, - мы мальчишками бегали на болото. Я каждую тропку знаю. А уж тракт. Мы его Змеиным зовем. Не зная – не найдешь ни в жисть, потому как только найти мало – нужно еще и жертвы принести духам болота. А потом – иди хоть кавалерией – такой он широкий.
Трех покачал головой. Он уже понял, что сболтнул глупость. Хотя все же нечто беспокоило его. Сначала и сам не понял, что. А потом поняв, сказал
-Все же это не по чести как-то. Словно грабить на пожаре.
Гарт и Стер рассмеялись, как и находившиеся рядом разбойники. Скоро смеялась вся ватага. Отсмеявшись, Гарт сказал
-А разбойничать – по чести? Это наш путь, который мы выбрали. Почитай наши души с самого того момента уже принадлежат пламени очищения. Или Темному, если верить жрецам Единственного. А ты как планировал? И на твоих руках будет и кровь и слезы и боль, и смерть. Не готов – хоть сейчас уходи. Я даже убивать тебя не буду, хотя это и неразумно, учитывая, что ты о нас знаешь. А сказочки о добрых разбойниках брось – ерунда все это, не бывало от века такого. Так что твое решение. Но учти – подумаешь предать или в стороне остаться от дел наших –стоять и смотреть, как мы всю работу делаем, а сам лишь плоды пожинать – в живых не оставлю.
Трех замолчал и уставился в землю. А Гарт, больше не обращая на него внимания, задумался. Он решал, как лучше будет напасть на деревню. Хотя и остались там, скорее всего лишь бабы, дети, да старики, но все же Гарт предпочитал действовать по плану. Оно так спокойнее ему было.

***
Расторы – деревня богатая. Стояла действительно посреди болота, а за болотом были поля, да кладбище. Болото действительно защищало деревню. Согласно легенде, несколько семей, основавших деревню нашли болото, которое прозвали Синим из-за того, что постоянно клубился дымок именно синеватого оттенка. Как там все сложилось точно, никто не знает. Но рассказывают, что дочь болотного владыки влюбилась в парня одного. И так у них все ладно пошло, что показали духи болотные место сухое для деревни прямо посередине затопленной местности( а некоторые говорят, что сами его сделали с помощью сил своих). С тех пор только расторчане и могли пользоваться тропами через Синее. Деревня богатела, урожаи были обильные, приплод скота тоже, и часть продуктов продавали в Лаларе – ближайшем городе. А то и в Перште. Далековато до него было, но продукты там можно было продать дороже. Если же нужно было в деревню пройти княжескому слуге, то об этом сообщали с помощью голубей. Тогда староста подряжал местного, чтобы тот встретил и проводил. Прока деревня исправно платила оброк, князя все устраивало. А как перестанет – так у него достаточно, как он считал, магов, чтобы сжечь болото. Или найти ход в деревню.
Так и жили, уважая духов болота, и о других богах и духах лесных да полевых не забывая. Пока не пришел на земли Единственный со своими жрецами. Князья были везде разные. Кто-то долго не принимал новую веру, кто-то наоборот силой заставлял принимать ее, наказывая за поклонение прежним богам. Князь Альтерры был человеком разумным. Достоинства новой веры он оценил, сам ее принял. Но понимал, что сложно подданным отказываться от старых порядков. Поэтому и советовал жрецам смотреть сквозь пальцы на старые обряды в деревнях. Так, погрозить может кому, а людей привлекать рассказами, да примером и отношением хорошим. Так и было в Альтерре, почитай, двоеверие. Так и Расторы жили. Пока не прислали вместо отошедшего по старости от дел, иного жреца Единственного из столичного храма. Был он желчен, фанатичен, но при этом хитер. Поначалу вел себя, как и прежний. А потом, когда в доверие втерся, школу открыл даже – деток обучал грамоте, рассказы и сказки говорил. Поначалу все было по-прежнему, и детям нравилось. Слишком поздно поняли деревенские, что новый жрец очень хитро настраивал детей против старой веры. Уж что и как он им говорил – неизвестно. Но дети не просто перестали обращаться к старым божествам или класть им требы, но и некоторые, особо смелые, начали проявлять неуважение, разрушая алтари, и используя вещи с них для игр. Тогда жреца чуть не побили, да побоялись. Побили детей неразумных. А тем хоть бы что.
Какое-то время все было спокойно. И деревенские вздохнули с облегчением. Даже задумываться стали – не потеряли ли действительно старые боги силу, раз нет от них ни наказания, ни даже малейшего недовольства или предупреждения. И уже некоторые молодые парни и девчата осмелели. Прямо соревнование устроили – кто смелее на алтарях старых о себе заявит. Кричали, ругались, выпивали, непотребствами занимались. Оно на некоторых этим и повадно заниматься – например, на алтаре Дарте или Севарры. Но на других – вот никак.
В общем, доигрались. Пшеница вся почернела в один миг, скукожилась, овощи в огородах сгнили прямо на стеблях, а скотина полегла. Заверещали бабы, мужики ремнями отходили нерадивых чад, а что делать-то? Просили помощи, но уж видать больно разгневались божества. Стали мужики собираться за едой, слава всем силам, что прижимисты расторчане были всегда, и в кубышках действительно было немало монет. И хорошо, что даже у самых отчаянных и глупых хватило ума не ссориться с болотом.
Когда мужчины были в Лаларе, там же околачивался и Стер. Представляясь плотником( а плотничать он умел), пытался он выяснить информацию о домах некоторых купцов – сколько ворот, да охраны, да собаки есть ли? Там и встретился с бывшим соседом. Угостил того в трактире и всю информацию у него узнал. И что мужики приехали практически все, понадеявшись на защиту Синего, которая раньше не подводила. И что лаларцы, которые боялись древних богов отказались что-то продавать и теперь направляется весь их караван в Першту.
Расставшись с земляком, Стер поспешил к своей новой семье – веселой ватаге. И Гарту все рассказал. А тот, посоветовавшись с остальными, принял решение – идти на деревню. Не только от Стера, но и еще от людей слышал он о том, что деревня богата.
-Ты скажи, кого нам там щадить? – спросил Гарт тогда
-Мать моя да отец умерли, - хмыкнул Стер, - остальные родственники быстро имущество растащили, а меня тетка сухой коркой попрекала, да тем, что я ее дочери живот надул. Нормальная бы после такого честным пиром да свадьбу, а эта раскричалась, разоралась, а муж ее, тоже скотина, чуть не прибил. Дочь заставили выпить горь-травы. Дите-то Красава выкинула, но и сама как слегла так и не встала – похоронили ее рядом с младенцем. Последней каплей это стало для меня. Поэтому и ушел.Хотя совет деревенский и без того скорее всего постановил бы меня выгнать. Никого там щадить не надо – нет там никого дорогого моей душе – всю до дна выскребли.
И вот теперь разбойники точили ножи и мечи, готовясь напасть на беззащитную деревню.
-Эй, скажи, а девки красивые у вас есть хоть? – спросил Дако – рябой широкоплечий парень, острый на язык
-Найдутся, - сказал Стер, -думаю, там с десятка два как раз будут впору. По возрасту в самый сок должны были войти.
Дако довольно заулыбался. Занимаясь с девками, он даже мог забыться и прощелкать клювом добычу. Впрочем, вовсе не обижался на это.
-Вам больше монеты в кубышке милы, а мне девки в соку.

***
К болоту подошли уже когда солнце прошло самую высокую гору неба и покатилось вниз, к ночному пристанищу.
-Это оно и есть? – спросил Трех, восхищенно но и испуганно одновременно. И тут его никто не упрекнул. Болото действительно было огромным. Оно бурлило, стонало, туман, не синий даже, а какой-то фиолетовый с прожилками, словно в нем загорались маленькие молнии, был плотным и сложно представить как в таком тумане идти даже по ровной спокойной дороге, не то что по болоту.
-Не трусь, - Стер обращался к Треху вроде, но громко, чтобы все слышали, - мы еще малыми от горшка едва встали – болото переходили.
-Если болото защищает расторчан, то почему бы ему нас не погубить? – спросил Гарт. Он уже спрашивал об этом Стера, но опять же, не при остальных.
-Синее дает проход деревенским и тем, которых деревенские с собой провести хотят. Больше ни в чем не защищает. Вот однажды, помню, под видом лекаря животного сосед наш убивцу провел – нашел в самом Пеште. Тот девку чуть не убил. Так болото его пропустило спокойно, хотя как признался, когда поймали, мысли злокозненные всегда имел, и девок без счету погубил.
Гарт кивнул, посчитав, что этого объяснения достаточно.
Двух куриц принесли в жертву, прямо тут, кровью попоили болотную водицу.
-А что, всегда по куре надо бросать? – спросил, смеясь, Драко. – это у вас куры только для болота?
-Нет. Жертвы даются только раз в четыре месяца, или если провести кого хочешь чужого. Ну все, пошли. Я уже тропу вижу
Действительно, туман чуть разошелся и появилась тропинка – узкая, но достаточно прямая, словно кто-то песком ее просыпал в болото
-Не тракт, - сказал Стер, - но как раз выйдет к заброшенному садику, я узнавал, что домик Митая до сих пор так никто и не занял. На всякий случай там схорониться можно, а потом…
Гарт кивнул, выражая согласие, и закончил предложение
-А потом по обстоятельствам. Давайте, парни, следуйте точно за Стером. С тропы никому не сходить. Даже на шаг.
Шли они, казалось, нестерпимо долго, и когда вышли к действительно небольшому садику, солнце уже совсем скрылось, уступив небо первым звездам.
Поначалу разбойники схоронились в ветхом сарае. Стер же спокойно вышел на улицу и все разузнал. Вернулся довольный, как обожравшийся сметаной кот. Гарт кивнул. И разбойники вышли из укрытия.
А дальше начался угар, тот самый, который Гарт так любил. Расторы были большой деревней, но сейчас тут действительно остались лишь старики, бабы, да малые дети. Неожиданного нападения они не ждали, и ватага Гарта покочевряжилась на славу. Бабы, те которые пытались сопротивляться, были убиты, с остальными разбойники веселились, как хотели. В кубышках нашлись и монеты, и припрятанные продукты кой-какие, еще с урожайных лет. На пир хватило. А тут еще и Стер показал, как из воды и некоторых трав сделать отличную выпивку. И все закрутилось в пьяном кровавом и огненном угаре. У шайки была неделя и ха эту неделю они собирались вдосталь отдохнуть.
Все вроде шло как обычно. И Гарт был доволен. Но что-то его начало отвлекать, что-то неправильное он ощущал. Гарт всегда доверял таким ощущениям – не раз они его спасали. Так что и сейчас старый разбойник попытался проанализировать свои чувства. Но какое-то время не мог найти, не мог понять, что его волнует. Стер не участвует в попойках практически? Так он сказал, что на него навалилась память о Красаве – своей первой и единственной любви. Не хочет топить ее в пьяном угаре. Гарт уже давно перешагнул тот возраст, когда считается, что настоящий мужик ничего не должен чувствовать. Прекрасно знал, что это миф, который и сам не раз использовал для дела. Поэтому чувства Стера уважал. Что еще? Его ватага какая-то вялая, да глаза подчас стеклянные? Так еще бы – столько пить. Он сам чувствует слабость необычную – так это выпивка непривычная может быть, да еще и возраст. Все было объяснимо, каждая мелкая деталь. Но складывались они все в картину не очень понятную.
Однажды, вновь не увидев Стера на попойке, Гарт вышел и направился его искать. Упрямо обошел всю деревню, чувствуя, как слабость все больше берет власть над телом. Гораздо сильнее, чем полагается при таком опьянении. И сильнее чем раньше.
Стера он нашел на краю деревни и болота. Тот стоял, смотря вдаль, в туман. Гарт подошел, спотыкаясь, с каждым шагом все больше борясь с той силой, что буквально связывала руки и ноги
-Догадался? – спросил Стер, не оборачиваясь даже, - ты умный, я даже побаивался, что поймешь раньше. Но уже все, поздно
-Ты…что с нами сделал? – Гарт хотел броситься на Стера, задушить, превратить кулаками лицо в кровавую маску, перегрызть зубами глотку, как дикий зверь. Но он не мог сделать ничего. То самое ощущение слабости, что подтачивало его уже несколько дней так ненавязчиво и казалось бы, преодолимо, что вполне сходило за опьянение, сейчас резко усилилось и навалилось как железная цепь. Она обвила ноги, руки, грудь до боли. Трудно было дышать, невозможно было поднять руку или сделать шаг.
-Не пытайся ничего сделать. Помнишь, я говорил, что был учеником лекарки? Тебе ли не знать, что лекарь знает и яды. А уж тут, в этом болоте достаточно и весьма оригинальных ядов. На меня они не действует – я себя приучил давно, но все же пил мало. Теперь ни ты, ни остальные ничего не сделают без моего повеления. Точнее, без этого…
Стер обернулся и достал из-за пазухи небольшой свисток и поднеся к губам извлек мелодию – печальную и тихую. Но ее услышали. С ужасом, тем чувством, которое он испытывал впервые в жизни, Гарт увидел, как из домов выходят его бравые ребята. Они шли как куклы, а в глазах была пустота. Гарт окликнул их, но с таким успехом он мог бы, наверное, долбануть кого-то из ватаги по голове чем-то тяжелым.
Стер свистнул еще раз и парни остановились. Просто замерли на месте, не двигаясь и лишь частое неглубокое дыхание выдавало то, что они еще живы.
-Ты…разве я не был … -начал было Гарт,- а остальные ребята…Терх, Дако
-О, ты был! И я благодарствую за все учение, - Стер поклонился. В его поклоне не было издевки.
-Но, - продолжил Стер, - я тоже был верен тебе. Всегда. До последнего момента. Знаешь, а ты ведь должен быть сейчас таким же, как и остальные ребята. Но ты сильный…Так что я расскажу тебе. Не для того, чтобы оправдаться. Но возможно, ты меня поймешь.
Стер вновь повернулся к болоту. Смотря вдаль, словно обозревая нечто, видимое только ему, он начал рассказывать.
-Я всегда чувствовал, что не такой, как все. И остальные это чувствовали. Меня не звали в компании ребятишек, да я и сам не хотел. Рано я начал задумываться о будущем. Вырасти, оженится, пахать землю, сидеть с внуками и сойти в могилу. Нет, я не хотел такой жизни. Но напросившись пару раз на ярмарку в город, я понял, что еле-еле умеющий читать крестьянский мальчишка и в городе мало кому нужен. Разве что в услужение. Или пойти в ученики мастеровому. Это не так просто - у мастеровых свои дети есть. Конкуренция высокая. Так что глупые деревенские мальчики, которые на что-то рассчитывают, пользуются в хвост и в гриву как прислуга за все. Только без оплаты. Побегает такой мальчик и ночами и днями по делам домашним мастеровых да старших учеников, а когда совсем выдохнется, мастер его тут же и прогоняет – типо, к учению не годен. А ты его учил – это никто не спрашивает. И плетется мальчишка, глотая злые слезы обратно в деревню. Получая там звания недоучки, недомастера, тупердяя…Нет…такое меня тоже не устраивало. И тогда я обратил внимание на болото. Не так просто деревенскому книжки достать, но я очень старался. И узнал, что такого, как наше Синее, нигде нет. Ну вот неизвестно. Тогда еще я понял – болото необычайное. И силы, которые в нем живут, возможно, гораздо большие, чем их представляют себе глупые мои соотечественники. И я пытался сам найти путь к духам болот. Я залезал туда, куда не смели ходить даже самые смелые. Пару раз чуть не утонул, но оба раза меня словно вытолкнула наружу какая-то сила. И, когда я, словно оплеванный, шел назад в деревню, мне слышался смех за спиной. Сколько жертв я принес болоту – птиц, кошек, мелких зверьков. Сколько раз, лежа в постели, загадывал, просил, умолял о встрече с теми, кто живет в болоте. Бесполезно. Духи болот не желали слушать мальчишку. Тогда пришлось мне пойти с поклоном к местной нашей знахарке – Куличке. Считалось, что силу свою она получила от духов. Хотя возможно и глупость это была – она ведь часто на болото ходила за травами. Но я решил попробовать. Оказалось, что из меня получился бы неплохой актер. Я смог убедить Куличку, обычно проницательную бабу, что я действительно хочу учиться пользу приносить. И все мои нежелания участвовать в мальчишеских играх – от серьезности, а не от равнодушия. Поверила мне Куличка, учить стала. Не скажу, что учение было совсем бесполезным. Ну это ты и сам понял. Но все же не рассказывала мне Куличка, как силу получила, хотя помогая ей, я понял, что дело тут не только в травах. Впрочем, очень скоро Куличка заболела и умирая, рассказала таки, как найти духов болот.
-Ты попроси у них силу лекарскую. Будешь, как я, лечить и помогать, - сказала
Умерла она всего лишь, когда ей чуть за четыре десятка было. Умерла, веря, что оставляет деревню в надежных руках, и с лекарем.
На следующий день я пошел на болото. Все сделал, как велела лекарка. И Они пришли. Или Он…не знаю, сказать не могу. Лишь склубился передо мной туман, гуще обычного. И проявлялись в том тумане то голова старца, то девицы, а то и мужика или юнца безбородого. И голоса вроде звучали разные, но не в реальности, а как бы в голове моей. А еще я понял, остро почувствовал, что эти создания...стары…очень стары. И совершенно не похожи ни на людей, ни на духов полей или лесов, с которыми мы имеем дело. Было сложно поверить, что кто-то из них вообще проникся к людям хотя бы теплотой. Но тогда почему они защищают деревню?
- Зачем пришел… - возник голос в мозгу.
-Вы защищаете Расторы, - начал было я
Меня прервал смех. Который вновь сменился голосом
-Мы никого не защищаем. Мы выполняем контракт. Который заключили с вашим предком
-Контракт…Вы получаете кур
Снова смех
-Не кур. Детей. Ребенок в год. Это достойная плата.
Двое детей в год. Значит, дети умирали не из-за болезней. Впрочем, один ребенок за год – это выглядело весьма естественным. И у нас еще мало умирали. Может так даже и лучше. Только чем платить?
-Прошу помощи тоже, - сказал я, кланяясь.
-Что ты хочешь…
-Силы, - выпалил я.
-Какой силы?
-Хочу…хочу обладать силой влиять на разумы, хочу знать где клады находятся и брать их спокойно, хочу знать силу трав. – выпалил я, даже не подумав.
Тут я услышал смех, густой и звонкий.
-Вы не можете дать этого? – спросил я, разочарованный
-Ты не представляешь, что мы можем дать.
-Тогда…
-Но за все своя плата…
-И что же вы хотите?
-Боли…Крови…Смертей. Человеческих. Много. Сразу. Не меньше двух десятков
-Это должны быть не расторчане?
-Нам все равно. Но жертва должна быть принесена в деревне либо на болоте. Здесь.
Я задумался. С трудом представлял, как выполню условие.
-я могу приносить жертвы постепенно
-А силу ты хочешь сразу? – на этот раз в голосе слышалась издевка
Я вздохнул
-Ладно. Так пойдет. – успокоил голос
-Не слишком много за… - начал было я и тут же осекся. Вот честное слово –прикусил себе язык
-За все своя плата. Куличка заплатила половиной жизни. Своей.

Вот почему умерла так рано. Тут уж я не посмел возражать. Лучше уж чужие жизни, чем свои.
Вернувшись в деревню, я долго думал. И надо сказать, начал я плохо. Обольстил Красаву, потом, когда забрюхатела – убил – все же как бы две жизни, а не одна. Но хоть тело и покоится в болоте, но все равно на меня косились. Ведь случая, когда болото забирало ходившего по нему расторчанина. Красава, дура, всем разболтала, что скоро оженимся. Пришлось бежать. Потом вот вас нашел. И да, повторюсь, я благодарен за науку. И был тебе верен. Даже думал, забыть придется мечту свою. А тут встретил односельчанина, который и рассказал о том, что творится. И вот так меня за душу взяло. Никак не отпускало, прямо до колик. Такой шанс ведь больше не выпадет. Ты ведь сам, давесь, говорил, почитай наши души с самого того момента уже принадлежат пламени очищения или Темному. Так что уж тут. Я за свою душу хочу получить больше, чем просто несколько монет иногда, чтобы пропить, секс со случайными девахами, либо уже использованными во все дыры, либо перепуганными до смерти. А потом что? Плаха? Виселица? Нищенская старость, когда уже руки ноги не те, а больше ничего делать и не умеешь, кроме как грабить? Сам понять должен – кто упустит такой шанс, будучи в моем положении? Разве ты или другие не были готовы к смерти, выбирая такой путь? Если ты идешь грабить на пожаре – нужно быть готовым в нем сгореть. Но не беспокойся – это не смерть в руках палача. Ты не почувствуешь ничего. И твоя душа тоже болоту не нужна, так что уйдет спокойно, куда ей положено. А сейчас, не обессудь. Но нам уже пора на болото. Местные девки вдосталь заплатили слезами и болью, а вы заплатите кровью и жизнями

Стер закончил рассказ и вновь поднес свисток к губам. На этот раз свист показался Гарту пронзительным и чистым. Уши заложило, а сознание начало уходить, растворяясь в этом звуке, который казалось, звучал так долго. Гарт сопротивлялся, но это было выше его сил. Остатками разума он лишь осознал как клубится вокруг туман болота. И Стер был прав – Гарт действительно не почувствовал ничего, когда в его шею впились острые кинжалы.

-А я вот слышал историю, - перекрывая шум кабака сказал  Джон – еще не старый весельчак-плотник, – как девка обещала парню, что его дождется с плаванья. Так прямо и сказала. Пусть, говорит, меня черт унесет, если с кем другим под венец пойду.

-И что же – пошла? – спросил Питер

-А как же – в следующем году! Но как только из церкви вышла, так сразу смерч. Поднял ее и понес, понес. Донес до поля, а там со всей силы об землю стукнул.

-И как - жива осталась?

-Какое там!

-Да сказки все это, - пьяно вставил свое слово один из собутыльников.

-Никакие не сказки. – упрямо ответил Джон. – Я сам видел человека, который видел человека, который все видел.

Компания за столом рассмеялась , а Джон обиженно протянул

-Вот вы смеетесь, а от черта действительно, никому не уйти.

-Это как сказать, - Билл, хозяин трактира подкрался незаметно. Человек достаточно грузный на вид, он умудрялся ходить невероятно тихо, что, если прибавить роскошную рыжую шевелюру и рыжие же усы, делало его еще больше похожим на толстого рыжего кота.

-Ты знаешь историю? – спросил Питер. – Расскажи.

Остальная компания тоже закивала и прислушалась. Билл знал интересные истории, непонятно только, откуда и брал их. Трактирщик самодовольно ухмыльнулся в усы и сказал:

-А история эта случилось со знакомым моего дяди из Йоркшира. Сгорела ферма у него, а тут как раз налоги платить. Чем-непонятно. Ходил бедняга, бродил по полям до ночи, так ничего и не придумал. А тут – вот те на – идет человечек. Сам невысокий, угловатый, в черном дорогом костюме. Глазки маленькие, так и сверкают, а нос длинный, что сучок. Но знакомец дядин сразу понял – не простой это человек. И вправду, человек поздоровался с ним, будто всю жизнь знал, поцокал языком. Знаю, говорит, твою беду, согласен помочь, только не бесплатно, сам понимаешь, у нас в аду законы строгие. Я тебе ферму, а ты мне после смерти душу изволь подать. Ну знакомец согласился от безысходности. Черт пообещал, что ферма завтра же будет готова с первыми петухами. Человек побежал домой, да уже по дороге смекнул, что наделал. Пришел чернее тучи, жена к нему с расспросами. Сначала не хотел говорить, а потом выдал все как есть. А жена подумала подумала, да и говорит. Помочь попытаюсь делу, а ты спать ложись. Не знаю, спал ли он в ту ночь, но жена точно не спала. А почти с рассветом подкралась к двум петухам, что у них после пожара оставались да как дернет их за хвосты. Те и разошлись на кукареку. Тут такое поднялось на ферме – шум гам, но потом успокоилось. Вышли муж и жена уже посветлу – ба, готовая ферма. Амбары с зерном, толстые коровы, свиньи, куры. Только забор недостроен. Ну так то дело поправимое. И больше их черт никогда не беспокоил. А ферму все там знают.

-Вот недаром говорят, что баба – черту родственница, - рассмеялся Билл. – Кого хочет одурачит. И все равно без нее не прожить.

-Прямо в точку, - сказал Питер. – Моя Кэт та еще чертовка. Пилит меня немерянно, но не могу без нее.

Все вновь рассмеялись.

Скоро стали расходиться. Питер, петляя от выпитого, шел домой. В карманах было пусто, а дома ждала красотка Кэт и их сыночек. Питер не мог пожаловаться на жизнь – кое-как, но на то, чтобы в животах пусто не было – хватало. Все же сапожником он был неплохим и если бы постарался смог справить и одежу отличную и дом крепкий да теплый. Но все же прикладывался он к бутылке часто и Кэт это не могло понравиться.

-Надо ей купить что-нибудь, - твердо пообещал себе Питер. Даже удивился, когда услышал, что сказал это вслух. А потом охнул и вновь стал разговаривать сам с собой

-Эх, что за жизнь. Как собака носишься с высунутым языком и ничего. Даже не выпьешь, сколько хочешь. Вот люди, если с умом и черта обманут, а мне и обманывать не нужно.

-Это вы правильно решили, - послышался вкрадчивый голос. – Чертей обманывать не нужно – себе дороже.

Питер резко обернулся. Прямо на него смотрел закутанный в серый плащ человек. Выше самого Питера, который гордился своим невероятным ростом. Черты лица незнакомца были какими-то вкрадчивыми, смазанными. Это было одно из тех странных лиц, которые и не вспомнишь уже черех минуту. Плюс лицо было наполовину скрыто шляпой.

-А вы эксперт в этом вопросе? – спросил Питер. – Может и подскажете, к кому обратиться?

-Конечно, - просто сказал незнакомец. – ко мне.

-Что, неужели сам сатана по мою душу? – Питер продолжал веселиться.

-Что вы! - протянул незнакомец. – Для самого вы, простите, не слишком интересны. Я простой рядовой служащий ада.

-Конечно, верю.

Незнакомец протянул ладонь, обтянутую черной кожаной перчаткой и на ней заплясало пламя. Сначала красное, потом синее. Лицо Питера вытянулось. Незнакомец убрал руку и пламя погасло.

-Вы действительно…То есть я могу… - промямлил Питер. Его нельзя было назвать трусом, но сейчас ситуация была очень уж необычна

-Заключить контракт? Да, разумеется. Затем я и здесь. Что бы вы хотели?

-Чтобы деньжата были…на выпивку, и миску рагу с бобами. И новое платье для Кэт.

Незнакомец кивнул.

-Отныне в карманах ваших брюк всегда буду водиться монеты. Как я понимаю, у вас небольшие аппетиты

-Куда уж там….Дальше - чтобы Кэт не пилила.

-хотите, сделаю так, что вы всегда будете выигрывать спор с женой без проблем? И она это будет признавать.

-То есть, Кэт не сможет меня переспорить. Вот это ладно.

-что-то еще?

Питер пожал плечами.

-Все. Но только я не дурак, чтобы отдавать вам душу

-Так это будет лишь после смерти. – напомнил незнакомец

-И что вам мешает утопить меня в ближайшем болоте завтра?

Незнакомец вздохнул

-С Вами нелегко иметь дело – не проведешь. Но ладно. Вот мое третье слово – вы проживете до девяноста пяти лет в полном здравии и трезвой памяти, сколько бы не пили. Итак, идет?

Питер задумался, а потом пьяно махнул рукой, чуть не сбив шляпу с незнакомца

-А давай! - сказал он. – Все едино - пропадать в аду за пьянство, если верить нашему доброму пастырю Джону.

-Вот это разговор! – обрадовался незнакомец. И тут же вытащил из-за пазухи бумагу.

-Так-так, - Питер делал вид, что читает, но буквы расплывались и голова тут же начала болеть

-А это что? Все? А если контракт не выполнишь?

-Только ради вас, - буркнул незнакомец неприветливо. И тут же на бумаге проступил еще один пункт.

-Вот. Теперь если хоть раз будут нарушены мои обязательства, ад теряет право на вашу душу.

-Теперь лады! – сказал Питер. – У вас кровью подписывать принято, так? Булавка есть?

***

Питер не помнил, как домой добрался. Но проснулся он уже в своей скромной постели. Потянулся, помотал головой, прислушиваясь к звукам. Кэт была у плиты. Варила кашу, судя по всему. Значит, кое- какие продукты все же остались. Питер встал, и кое-как пригладил одежду. Он видать завалился спать не раздеваясь.

-Вроде пара монеток оставалась, - сказал он сам себе. – может. Хоть на глоток пива хватит, иначе сегодня работать не смогу.

Питер полез в карман и с удивлением вытащил оттуда горсть блестящих монет. Да не просто мелочи, а фартингов! Питер быстро выгреб монеты из кармана и бросил на одеяло. Потом засунул руку в карман, который секунду назад был пустым…и вновь выгреб кучу фартингов. Только сейчас он начал вспоминать. И в прямом смысле слова похолодел.

Уже скоро они сидели с Кэт за старым столиком и смотрели на монеты.

-Вот так все и случилось, - рассказал он, не веря своим собственным словам.

-Как такое вообще возможно? – Кэт перекрестилась, но монеты никуда не исчезли. Потом она посмотрела на мужа и сказала

-Так значит, ты видел самого…

-Нет, это был всего лишь мелкий слуга. Но от того не легче. Ох…как голова болит. Что делать теперь?

Кэт покачала головой

-Как ты вообще мог. Говорила я – пьянка не доведет до добра. Вот сколько раз…

Вновь назревал извечный конфликт, и Питер приготовился было что-то кинуть в ответ, как всегда вяло, малоубедительно и просто, чтобы что-то сказать. Но как только но открыл рот, то из его губ полились целые трактаты о пользе винопития, вина, отдыха от трудов, и все это с изречениями ученых, философов, поэтов, о которых Питер раньше и не слышал даже. Лишь минут через двадцать он захлопнул рот и удивленно воззрился на застывшую Кэт.

-Правда значит! – прокричал он, даже подскочив на радостях. – И теперь ты не сможешь победить меня в споре!

-Чего радуешься-то? – фыркнула жена. – Значит и остальное правда. И пойдет твоя душа после смерти в ад.

-Ох … - улыбку Питера ветром сдуло с лица и он вновь уселся за стол и схватился за голову.

-Ты помнишь, что в контракте было, горе мое?

-Ну что он мне предоставляет. И что теряет право на душу, если хоть раз контракт не выполнит.

Кэт задумалась

-Дай как мне эти брюки. Поделаю в карманах дыры. Не думаю, что поможет это, ну авось.

-А зачем… - начал было Питер но потом понял.

-А после еще что-нибудь попробую придумать, - сказала Кэт уверенно. На самом деле уверена она не была, но что поделать, когда мужчины расклеиваются, как старые башмаки, женщины должны по крайней мере выглядеть твердо.

Как и говорила Кэт, делу дырки в штанах не помогли. Упрямые монеты  игнорировали все законы природы и какой-то немыслимой силой удерживались в карманах. Теперь Питер мог пить каждый день сколько влезет. Но вот беда – пить он не хотел. Уж больно страшно было терять даже минуту из оставшейся жизни. Как на удивление для него самого оказалось – работа помогает лучше пьянки забыться.

Однажды Питер из мастерской вышел просто-таки сияющий

-Кэт! Я придумал!

-Что именно? – поинтересовалась жена

-Я же должен по контракту прожить до девяноста пяти. А если кто-нибудь, например ты, раньше меня по голове долбанет, а?

-А давай я сейчас тебя по голове долбану утюгом? Чтобы мысли дурные в голову не лезли?

В ответ Питер выдал тираду о ценности жизни и необходимости сдерживать чувства, а также о том, что муж хозяин жены своей и все опять с цитатами из неизвестных ему самому авторов. Кэт только рукой махнула. А Питер снова не испытал ни малейшего удовольствия от такой победы в споре. Спора ведь и не было.

Кэт и сама понимала, что что-то делать нужно. Она даже готова была уже вернуть того весельчака Питера-пьяницу, лишь бы не смотреть на хмурого постоянно мужа, которому было плохо даже во сне, казалось. Потому что Питер ворочался с боку на бок, иногда стонал или кричал. Хотя что снилось не рассказывал.

Проблема в том, что Кэт и сама не знала, куда обратиться. К местному священнику они идти побаивалась, уж больно развязан был у того язык. Хотя болтливость и не является одним из смертных грехов, но все же для окружающих болтуна этот грех весьма неприятный. Однажды Кэт все же решилась рассказать историю, но не упоминая, что это ее муж, своей знакомой прачке, с которой они вместе на реке белье стирали.

-Так почему бы не обратиться к старой Уинфри? – спросила прачка.

-Уинфри? – удивилась Кэт. – Но ведь все говорят, что она ведьма. Разве будет она подставлять хозяина?

-Не все, - покачала подружка головой. – Некоторые считают, что совсем наоборот. Или вообще все не так. Я вообще слышала, что она из доброго народца.

-Это Уинфри-то? – Кэт удивилась еще больше.

Старушка Уинфри жила в небольшом домике в пригороде. Никто и не помнил уже, сколько она там жила. Все просто знали. Маленький домик выглядел всегда так, будто только что отремонтирован, садик был ухожен, хотя старушка там вроде бы и не показывалась, разве что видели ее поливающей цветы, которые Уинфри просто обожала. А еще к старушке ходили по всякому поводу. И она помогала. Тем, кого не выгоняла, хотя бывало и такое. Уинфри действительно могла отказать в помощи как ее не просили, без объяснения причин.

Кэт задумалась, а подружка добавила

-Она моего сына излечила. Просто так, без лекарств. Какую-то травку дала, что-то там наговорила на непонятном языке и все. А свояку мужа помогла с денег найти на долг. Он сел играть и все выигрывал. Но Уинфри предупредила, что выигрывать будет лишь пока не наберет сумму долга. Он умный парень, на большее не позарился.

Кэт кивнула. В конце концов хуже уже точно не будет. Этим же вечерком, уложив дочь и дождавшись храпа мужа, покинула дом и направилась к Уинфри. Пришлось нанять кэб, но не от дома, а пройдя несколько улиц.

Старушка впустила ее в дом. И тут Кэт чуть расслабилась. Сама обстановка была очень уютной и спокойной. Простенько, но чисто, камин с веселым пламенем, три кошки, греющиеся у огня бок о бок с таксой. И сама старушка – маленькая, одетая в простое серенькое платье, с белоснежной шалью на плечах и белоснежными же идеально уложенными волосами. Невысокая, улыбчивая, с приветливым добрым лицом, она напомнила Кэт ее собственную бабушку, которая умерла еще в раннем детстве женщины. Кэт показалось, что даже пахнет в доме Уинфри также – яблочными пирожками с корицей и кофе. Впрочем, примешивался сюда и запах каких-то трав, совсем весенний, хотя на улице была глубокая осень. Кэт усадили на стул, и она поразилась тому, что старушка оказалась невероятно сильной для своей комплекции, дали чашку какого-то варева, приятно пахнущего.

-Рассказывай, - Уинфри уселась напротив, смерив Кэт взглядом синих чистых глаз.

-Я… - начала было Кэт. Портом глотнула чуть горьковатый настой и решила – раз пришла, то уж что тут поделать. И выдала все как на духу. Уинфри задумалась. Кэт не мешала. Лишь прихлебывала настой, который все же успокаивал.

-Говоришь, простой черт. Это хорошо. С самим властителем ада я бы точно не взялась спорить. Так там есть пункт, что условия никогда, ни на один раз не должны быть нарушены? Это тоже хорошо.

Все это Уинфри проговорила задумчиво. Потом встряхнула седой головой и сказала:

-Вечно вы люди не туда лезете. А все потому что сказок напридумывали, что можно от ответа перед самим адом уйти. Но ничего, помогу тебе.

-Правда? – недоверчиво переспросила Кэт. Она даже пропустила мимо ушей ремарку «вы-люди»

-А почему и нет-то? – весело переспросила старушка. – Это будет…забавно.

-Но на счет оплаты…

-Оплаты? – Уинфри опять задумалась. Потом сказала:

-А пусть муж твой обувку мне на зиму сделает – вот и сочтемся. Но это после, когда дело решим.

Кэт закивала радостно. А Уинфри сказала:

-Ладно. Договорились. Значит, надо тебе сделать вот что. Во-первых зашей ту травку в одежу мужа, что скажу, во-вторых – принеси мне его брюки, те самые, в которых деньги никогда не должны переводиться…в третьих…

***

-Давненько тебя не было, - улыбнулся Билл, поднося пиво. – Что-то ты смурный, случилось чего? Кэт запилила?

-Да нет, в порядке все. Устал просто, - отмахнулся Питер. Он сам не верил себе – Кэт уговорила его пойти выпить. Кэт! Впрочем, может ему и в правду это нужно. Питер прихлебывал пиво, общался с приятелями, и вроде действительно стало чуть полегче. Но напиваться он не стал. Скоро расплатился с Биллом и поднялся, чтобы идти домой. Даже до двери не дошел, как услышал крик Билла

-Это что еще такое тут, а? Решил поморочить голову старому приятелю? Где вообще таким фокусам научился?

Питер обернулся на удивленного трактирщика

-А ну нормально плати, - сказал тот. – Ты же знаешь, я не отпускаю в долг.

-Но я же … - Питер с удивлением смотрел, как Билл держит листья в руках.

-Вот чем ты заплатил! Фокус неплохой, и мне даже интересно, как сначала я увидел монеты, а ты подсунул листья. Но давай деньги.

Ничего не понимающий Питер полез в карман, и достал пригоршню монет и бросил на стойку. Потом повернулся, чтобы идти – и опять услышал возглас

-Да ты издеваешься?

Питер вновь посмотрел на стойку. Там лежали листья.

-Но я же… - вновь пригоршня вытащенная из кармана, но на этот раз монеты превратились в листья сразу.

-Давай деньги, говорю.

-Это…недоразумение. Я…верну…потом. Завтра…обязательно. Ты же меня знаешь.

-Считал, что знал. – хмуро ответил Билл, - Что вообще с тобой произошло? Ну ладно. Завтра вернешь. Но больше не потреплю шуток.

На следующий день Питер принес деньги от заказа, а не из волшебных брюк. И даже не очень удивился, когда они превратились в листья. Удивился, когда Билл просто озверел, и еле успел уклониться от кулака. Питер не бежал от драк. Но за Билла встали трое его двоюродных братьев амбалов, который околачивались в кабаке время от времени и помогали Биллу разбираться с клиентами, которые либо бузили, либо отказывались платить. Поэтому Питер счел за лучшее, побежать.

Он свернул в подворотню и застыл, пытаясь унять дыхание и колотящееся сердце. С удовольствием понаблюдал, как амбалы пробежали мимо, словно не просто его, а саму подворотню не видели. Все, теперь путь в кабак Билла закрыт. Пока не найдет денег, которые не превращаются в листья. Питер вытащил монеты из кармана. Монеты как монеты, ни во что не превращаются. Озадаченный, Питер направился домой. И тут же столкнулся с закутанным в плащ незнакомцем. Тем самым, с кем контракт подписывал.

-А , господин черт, - быстро сообразил сапожник. – Обманули меня, и что теперь? Контракт то – тю-тю.

-Да как ты смеешь! – прошипел незнакомец. – Ты посмел сжульничать.

-Я ничего не делал, - огрызнулся Питер.

-Жулик! – на этот раз незнакомец взвизгнул. – Контракт недействителен, и я ничего не могу поделать. Но знай – ты никогда не станешь большим, чем ты есть сейчас. И никогда больше не выиграешь спор с женой!

-Что поделать, -пожал плечами Питер

Незнакомец плюнул и исчез. Просто растворился в тумане, оставив после себя запах дыма.

Питер полез в карман. Там была лишь дырка. Конечно, ему было любопытно, что случилось, но то, что теперь он каким-то образом свободен от контракта с чертом – несомненно радовало.

***

Уинфри сама появилась на пороге мастерской.

-Я за обовью. На примерку, - сказала она.

-Это хорошо, - Питер всегда был рад клиентам. И сегодня у него было хорошее настроение, потому что он отнес долг Биллу и монеты остались монетами. В общем, помирились кое-как.

-Ой, я не рассказала тебе, - Кэт прикусила губу.

-Что? – спросил Питер. Кэт повинилась.

Сапожник не знал, хвалить ему жену или ругаться.

-Они же могли меня покалечить.

-Нет, - подала голос старушка. – из-за той веточки, что жена твоя в одежду зашила. Она спасает в таких ситуациях

-Её вернуть надо? – спросила Кэт

-Не стоит. Пользуйтесь, - махнула рукой Уинфри. – Только не наглейте. Не стоит грязью алчности злобы или мести волшебство портить. Оно лишь для того, чтобы от опасности спасти. Ну и для совсем невинных розыгрышей. Иначе против вас же и обернется. Ну как, все же сделаешь мне обувку, сапожник?

***

Питер вновь вернулся к своей обычной жизни. Хотя нет, пить все же стал меньше и домик и одежку справили. Даже дочь и сына, что после появился в школу смогли направить. И, хотя особых высот Питер не достиг, да и никогда больше не выигрывал споры с женой, но в принципе считал себя человеком вполне удачливым.

-А русалку тут запросто поймать можно. К нам именно за этим и едут же. Вот и сэр Льен поймал и сэр Зигфрид. Да и еще. Сложно это, да. Они, русалки-то действительно иногда на скалах сидят, все волосья расчесывают. Как они туда забираются с хвостами – ума не приложу! Только толку? По скалам к ним фиг подберешься, а если и решишься, то они сто раз сбежать успеют. Что им-то? Попрыгали в море и хвостами махнули. Разве гребень какой впопыхах оставят. Но ведь благородному рыцарю гребень не нужен?

Аскольд кивнул, а трактирщик, не в силах унять словесный поток, продолжал

-Вещица, конечно, красивая. Гребень-то. Сам вроде из костей рыбы, а по нему камушки великой цены натыканы с глубин моря. Но хранить его дома нельзя – не то каждую ночь русалка будет являться во сне – требовать, выть громко, придушить может…через сон. Вот в церкви такое можно хранить. Если захотите, зайдите в нашу церковь святого Варфоломея – там и увидите.

-Мне нужна русалка, - сказал Аскольд

-Ну так я к этому и веду, - ответил трактирщик, - чтобы русалку поймать, надо нанять хорошую лодку, да выйти в море подальше. Вон к Чертовым скалам можно. Вы не пугайтесь, там не страшно, просто по легенде,эти скалы черт сделал. В море уронил, когда понял, что его провела за нос жена простого фермера. Это известная у нас легенда. Там говорится…

-Русалка, - напомнил Аскольд

-Ах да, - спохватился трактирщик, - русалку там можно поймать. И тогда можно быть спокойным за свое будущее. Правда нужно знать слова правильные, чтобы пойманная русалка уже не могла обмануть, а начала бы со дна морского таскать всяческие драгоценности.

-Я знаю, - кивнул Аскольд. Он действительно потратил несколько лет, чтобы узнать эти самые заветные слова, что надо прошептать на ухо пойманной русалке, чтобы сделать ее послушной.

Младший сын небогатого дворянина мог рассчитывать лишь на удачу…или келью в монастыре. Келья его не интересовала, поэтому, не дожидаясь, пока старший брат наложит лапу на все наследство, Аскольд сам взял доспехи, меч их рода, передающийся из поколения в поколение, оседлала лучшего коня – серого Фалада, и уехал из замка. Не забыл прихватить и золота чуть. Совсем чуть – больше не было. Наверняка, брат был зол, обнаружив пропажу таких ценных вещей, но Аскольд к тому моменту был уже далеко.

С мечтами о том, как он, победит на турнире у герцога или короля, и с этого начнется его слава, пришлось распрощаться очень скоро. Единственный турнир, на который он попал, устраивался неким бароном. И даже там экипировка Аскольда выглядела просто нищенски на фоне экипировки других рыцарей. А его серый Фалад гляделся крестьянской лошадкой. Выступать так – только на смех себя поднимать.

Война могла бы помочь искателю удачи, но войны что-то нигде не наблюдалось.

Пробовать наняться к благородному богатому лорду? Но кем? Младшим помощником младшего помощника младшего конюха? Остальные должности были заняты родственниками, друзьями родственников, вассалами. К сюзерену же своего рода Аскольд боялся обращаться – братец наверняка не забыл грабежа. Да и там тоже все хорошие места были заняты старшими сыновьями вассалов. Младшим оставался лишь конский навоз

Аскольд уже даже подумывал было присоединиться к одной из разбойничьих банд, что как раз и состояли большей частью из вот таких вот младших сынков, которым ничего не осталось после дележки наследства. Аскольд слышал, что некоторые из них становились богаче своих старших братцев – гордых властителей холодных замков с прогнившей соломой вместо пола, деревенек из трех-четырех домов и пары полей, на которых, от частого использования, растет теперь только грязь.

Но, Аскольд, уже расставшийся с детскими мечтами, понимал, что такое если и бывало, то давным давно. Когда младших сыновей накопилось еще не так много. Максимум, подобная жизнь даст возможность с голоду не сдохнуть. Но и это для растратившего уже все домашнее золото Аскольда, было актуально.

Именно тогда, случайно он услышал о каком-то парне, который слышал о каком-то парне, который поймал русалку в Ласточкиной бухте, где мирно и тихо до последней поры сонно похрапывали в унисон городок Раттердрам и его властитель – князь Раттердрамский. Сейчас от этого сна и следа не осталось. Разговоры о счастливчиках, поймавших русалок, ходили из уст в уста. Поговаривали, что у князя в замке этих самых русалок – штук десять. И слуги из замка, подчас рассказывали, что видели этих самых русалок собственными глазами. И рыбаки, что помогали благородным лордам поймать русалку, тоже описывали полу-дев полу-рыб. Да и что там говорить – испокон веков на скалах около берега видели на восходе да на закате русалок, расчесывающих себе волосы, смеющихся и что-то напевающих. Только никому до определенного момента в голову не приходило, что этих существ можно ловить, да заставлять себе драгоценности таскать.

Теперь же все изменилось. Город уже не был похож на сонную муху. Десятки искателей приключений даже из-за моря пребывали сюда. И им всем нужно было что-то есть, где-то жить. Следовательно, оставлять радушно приютившим их горожанам свои денежки. Конечно, не обходилось и без неприятных для горожан вещей. Но право слово, если благородный лорд изнасилует понравившуюся ему девку или даже, случайно прибьет непонимающую свое счастье послужить удовольствию благородного господина – так не велика цена за золотой поток, что льется в город. А девкам нечего по улицам шастать – пусть дома сидят, хозяйством занимаются.

Несколько лет у Аскольда ушло, чтобы найти заклинание, выучить грамоту и прочитать. Пришлось все же пожить в монастыре, притворившись раскаявшимся грешником, возжелавшем тихой жизни под сенью Господа. Аскольд был упрям и только это помогло ему унизительно работать в монастыре, таская воду, коля дрова, копаясь в огороде. И вот, наконец, он сидел в этом трактире, и попивал местное вино – дрянь дрянью, да еще и разбавленное. Но на более дорогое заведение денег просто не было. Трактирщик своей болтовней ему уже порядком надоел, но Аскольд заставлял себя слушать, потому что уже знал – в навозе пустых слов подчас скрываются жемчужины очень ценные. Особенно когда собеседник, вдохновленный тем, что нашел такого хорошего слушателя, забывается от этакого счастья и начинает выдавать ту информацию, которую не сказал бы и жене ночью на ложе.

Трактирщик и вправду был в восторге от такого посетителя, даже простив то, что посетитель все тянул один и тот же кувшин вина. Главное – слушал. Лишь изредка прерывал. Вот как сейчас

-А почему сами рыбаки, те, что помогают ловцам, не пользуются услугами русалок?

-Так неблагородные же, - трактирщик удивленно посмотрел на Аскольда. Словно объяснял в сотый раз маленькому ребенку прописную истину, - русалка, она же только благородных слушается. И только мужчин. А простому люду, хоть что ей говори – посмеется, или даже хуже – притопит. Вам, господин, можно. Ох, чует мое сердце, будет Вам удача. А сердце мое никогда не подводит. Всегда все точно. Вот даже давесь, говорю супружнице – что-то у меня в кишках какое-то бурление. Она мне – дак ты же целый свиной бок сожрал, ирод старый, вот и бурление у тебя. Ну дура – баба, что возьмешь. А сегодня с утра такой дождина вылил. С градом. И я вспомнил, что бурление у меня, как раз на град всегда. Вот и сейчас – чую.

-Сердцем или кишками? – не удержался Аскольд от едкого замечания

-Да всем организмом! Вот не сойти мне с этого места! – уверил трактирщик, - поймаете Вы русалку. И будет она для Вас перлы со дна добывать. Только…Вы же знаете правила?

-Правила?

-Всех пойманных русалок нужно предъявлять князю. Если русалка понравиться, он ее себе заберет. Вам, конечно, честь по чести оплатит.

-Но говорят же, что у него много русалок и без того? Неужели их не хватает чтобы богатство собирать?

-Это да…., - трактирщик на мгновение задумался, поглядывая то по сторонам, то на Аскольда. Чувствовалось, что хочется ему что-то сказать, а не решается. Наконец, распиравшая изнутри информация разомкнула уста. Трактирщик приблизился максимально в рыцарю и зашептал

-Поговаривают, я сам в это не верю, но так говорят…Что князь, того, использует русалок и в постели.

-Такое возможно? – спросил Аскольд

-Вот уж не знаю, - помотал головой трактирщик, - есть ли у них там что, или нет…В смысле как у бабы земной. По мне так у них вид только бабий. А мозги рыбьи. Что касается чувств, тут еще и хуже. Души ведь у этих тварей нет – так церковники установили. Откуда же там чувства. Да и кровь холодная, что у ящерицы. А чешуя! С такой ложиться все равно, что с жабой мерзкой. Тьфу!

Тут трактирщик словно язык прикусил. Физиономия у него скривилась, и он, затравленно обведя взглядом полупустой обеденный зал, быстро быстро заговорил

-Ну конечно, все это досужие сплетни глупых баб, не более. Мужчинам в такое верить не следует.

-Разумеется, - едва скрыв улыбку, сказал Аскольд. Потом допил таки вино, бросил на стол пару монет и поднялся

-Уже уходите, господин? – разочарованно спросил трактирщик. – но ведь вечер на дворе. Может, я Вам комнату приготовлю. А на утро сведу с Увом. Ему хоть и за сорок, но еще крепок. И лодка у него отличная, самая лучшая. Да и берет недорого. Чтобы до скал доплыть, да помочь с сетью.

Аскольд кивнул. Он, разумеется, понимал, что наверняка трактирщик получает часть платы с этого Ува за «клиента», да и количество клопов и блох в наверняка нестиранном постельном белье такого дешевого заведения превышает даже популяцию в его родном замке. Но на улице действительно быстро темнело, а в городе Аскольд никого не знал. Ничего не оставалось, как доверится трактирщику. Он кинул на стол еще две монеты, которые тут же сгруб улыбающийся толстенький хозяин трактира

-Эй Маргрет, - закричал он на весь зал, - приготовь нашему гостю лучшую комнату.

***

На самом деле, все оказалось лучше, чем предполагал Аскольд. Постель была не то, чтобы совсем свежей, но по крайней мере не вонючей. А Ув, который уже с утра ждал Аскольда в обеденном зале оказался высоким неразговорчивым мужчиной – владельцем большой лодки и крепкой сети. Правда затребовал плату достаточно высокую – это все, что у Аскольда оставалось на тот момент. Тот сначала сомневался, а потом лишь рукой махнул. Рисковать так рисковать. Все равно деньги уйдут, а так хоть не будет потом проклинать себя за упущенный шанс.

Невозмутимость и молчаливость Ува лишь импонировала после вчерашнего общения с трактирщиком. Только раз Аскольд спросил, увидев цепочку странных, сгибающихся будто от тяжести людей с повязанными на руках платками красного цвета

-Кто это такие? Какая-то городская традиция?

-Болящие, - ответил Ув, - у нас лечат только в больнице при монастыре Святого Иосифа. Бедных бесплатно. Так они повязывают себе на руки красные платки, чтобы знали – это больные бедные, которые ищут исцеления милостью божьей…и руками мудрых монахов-целителей.

Пропустив болящих, они пошли дальше и скоро достигли берега.

Аскольд и верил и не верил в свою удачу. Поэтому когда рыбак положил в сеть странный сосуд, приманивающий русалок, особо не нервничал. Что в сосуде – Ув не сказал, это был секрет местных рыбаков, но пахло это что-то просто отвратно. Был бы Аскольд русалкой – на много миль это место обошел бы. Но на русалок, как говорили рыбаки, эта штука оказывает просто магическое действие. Почувствовав ее запах, русалки теряют де рассудок и попадают в самые элементарные ловушки.

Даже когда сеть затряслась, Аскольд лишь пожал плечами. Ув также имел лицо каменное. И лишь какое-то странное выражение на миг мелькнуло на этом лице когда над поверхностью волн показалась запутавшаяся в сети трепыхающаяся русалка. Зато Аскольд был удивлен. Именно так, не рад, а удивлен. Он рассматривал русалку, не спеша освобождать ее и говорить заклинание.

Дитя моря была маленькой, щупленькой, черноволосой и белокожей. Все, что ниже талии – покрыто чешуёй, которая, вопреки расхожему мнению, не светилась, а была чуть сероватой, словно старый снег. Хвост был широким и, судя по тому, с каким звуком бил по дну лодки – сильным. Волосы спадали на лицо, а когда русалка отвела их в сторону, то Аскольд увидел, что это еще практически ребенок. Была бы она человеком, ей можно было бы дать лет двенадцать, не больше. Но как с этим обстоит у русалок, не знал. Девочка только сейчас заметила пристальный взгляд Аскольда и ее огромные, зеленые глаза, опушенные длинными ресницами, казалось, стали еще больше от ужаса.

-Пожалуйста, - прохрипела она, - отпустите меня. Я должна быть у мамы. Она больна и умрет, если я не вернусь с лекарством.

Тут ее прекрасное личико искривилось и русалка заплакала. Самозабвенно и обреченно, как могут только дети.

-Разве у Вас, морских тварей, есть мать и отец? – спросил Аскольд

Русалочка перестала плакать и посмотрела на человека

-Наш общий отец – великий океан, - сказала она, - как только одна из нас желает стать матерью, наш великий отец дает ей такую возможность. Прошу, моя мать очень больна и только я могу …я как раз плыла за лекарством к скалам. Мне нужно сделать его, а потом сидеть несколько месяцев у материнского ложа, ровно в нужное время скармливая ей по капле лекарства, смешанного с моими слезами. Только тогда смерть отступит

-Я не могу ждать несколько месяцев, - сказал Аскольд, - мне нужны драгоценности сейчас. И мне нет дело до твоей матери.

Он кивнул Уву, и тот схватил русалку за волосы так крепко, что она вскрикнула . Аскольд наклонился к уху девчушки и прошептал заветные слова. Лишь после этого Ув начал распутывать сеть. А потом грубо вытолкнул русалку обратно в воду. Но та не уплывала. Расширившимися от ужаса глазами она смотрела на Аскольда и вновь стала умолять

-Прошу Вас. Милосердия! Ведь это велит Вам Ваша религия, я знаю

-Милосердие слишком дорого, чтобы я мог себе его позволить, - помотал головой Аскольд. – поэтому ты сейчас плывешь и …

-Постойте, - русалка вскрикнула, вскинув руки в отчаянии, - я могу кое-что предложить Вам

-Что же? У тебя уже есть сокровища?

-Нет. Нам не интересны такие вещи. Но я знаю, где находится жемчужина высочайшей ценности. Даже русалки не решаются отправиться в темный грот, где она лежит. Потому что страшные морские существа охраняют ее. Эта жемчужина величиной чуть поменьше Вашего кулака, она темная, как сама ночь и даже сложно представить, какова будет ее ценность среди людей. Я могу рискнуть и принести Вам эту жемчужину. Если я это сделаю – отпустите ли Вы меня к матери? Ибо моя родительница умрет без помощи. А сама она сейчас помочь себе не в состоянии. Я не вру . Я не могу врать под заклинанием

Аскольд задумался. Такая жемчужина могла быть достойным подарком любому герцогу и даже королю. А можно и продать ее. Тогда, его будущее обеспечено. Но, с другой стороны, если русалка погибнет, то он останется ни с чем. Удача в кои то веки повернулась к нему лицом, но больше так испытывать себя не позволит. Вторую русалку ему не поймать. Аскольд еще раз посмотрел на девчушку. Маленькая, в чем только душа держится, если конечно, душа у нее все-таки есть. Сколько принесет она в своих ручках? Да и не зачахнет ли с тоски по матери? Аскольд усмехнулся и кивнул

-Ладно. Я буду ждать тебя здесь через…

-Дайте мне день. День, надеюсь, моя родительница еще подождет до начала лечения, а потом его уже нельзя будет прерывать

-Это мне не интересно. – поморщился Аскольд, - у тебя есть день. Я буду здесь в это же время завтра.

-Если я не приплыву, значит, я погибла

Аскольд снова кивнул, и русалка, быстро скрылась в волнах.

***

Аскольд ничего не рассказал трактирщику, но тот принял его вежливо, угостил ужином и вновь послал служанку постелить в самой лучшей комнате. За все это время даже не спросил о деньгах. Наверняка Ув оказался не так молчалив, как поначалу решил Аскольд. Впрочем, так даже лучше.

На следующий день Ув и Аскольд прибыли на то же место. Но вот русалки не видать было. Неужели погибла? Но вот чуть забурлила вода, и из глубины поднялись какие-то темны пятна, а вслед за ними показалась головка русалочки. Дитя моря тяжело дышала, а кожа показалась Аскольду уже не белой, а серой. Но в руках девчушка держала огромную, сразу же начавшую переливаться на солнце черную жемчужину. Даже Ув не сдержал эмоции и с восхищением смотрел на чудо природы. Аскольд осторожно взял жемчужину.

-Ты свободна, - сказал он, как и полагалось, согласно ритуалу.

Русалочка вздохнула и схватилась руками за лодку, не спеша уплывать. В ее дыхании слышались хрипы. Аскольд посмотрел на девчушку и только тут увидел, что весь бок русалки пересекает огромная кровоточащая рана.

-Матушка, прости, - прошептала дочь моря и ее руки почти соскользнули с бока лодки. Аскольд успел подхватить русалку и втащить ее на борт. Сейчас дитя моря лежала у него на руках и он знал – русалка умирает.

-Что же я наделал! – прошептал Аскольд. Помимо воли вспомнил он страшную зиму несколько лет назад. Еды не хватало тогда и голодали все. А еще в их замке окончательно прохудилась крыша, и холод пронизывал до костей. Им было не привыкать, всем, кроме маленькой сестры Аскольда. Голод начал игру с ее слабеньким организмом, а холод закончил, окончательно сведя в могилу. Ей было десять. И она умерла на руках у матери, пока Аскольд наблюдал эту картину.

-Сейчас же к берегу! – приказал Аскольд. Ув послушался. Аскольд постарался остановить кровь, но средств у него сейчас было немного. Когда они достигли берега, Аскольд послал Ува искать транспорт. Нашли какую-то телегу, русалку обернули в плащ Аскольда, да еще и закрыли рогожей и сеном.

-В больницу, - приказал Аскольд

Ув выполнил приказ незамедлительно. Он, как и раньше, безмолвствовал, но судя по физиономии, рыбаку стало интересно, чем это закончится. Жемчужину Аскольд спрятал в сумку.

Когда они достигли больницы, Аскольд на руках отнес в приемный покой русалочку, замотав ее плащом так, чтобы не видно было рыбьего хвоста.

-У меня раненный, -бросил удивленному священнику.

-Конечно, конечно, положите на кушетку, - заторопился священник.

Аскольд выполнил приказ и тут плащ развернулся, явив на всеобщее обозрение хвост

-Сын мой! Что Вы задумали?! Сейчас же убирайтесь отсюда! – закричал священник, - мы не предоставляем помощи нечистым тварям

- Но это же ребенок! Это просто ребенок, посмотрите!

-Это мерзкая пародия на создание божьего мира. Ступайте вон и заберите это…эту, иначе я позову стражу и вас арестуют.

Аскольд мотнул головой. Он мог бы поспорить с монахом, но сейчас времени не было. В нерешительности он не знал, что делать. Он наклонился, чтобы забрать русалку, хотя и не знал, куда понесет ее дальше. И тут завязки на сумке развязались и на ковер выпала жемчужина – добыча русалки

-О! – только и произнес монах. Аскольд посмотрел на монаха, и увидел в его глазах то, что подало ему идею. Он взял жемчужину и с поклоном предлагая ее монаху, сказал

-Эта русалка услышала о Святейшей церкви и преисполнилась удивления и душевного трепета.. Она решила пожертвовать эту чудесную вещь, равной которой нет ни у одного владыки в мире, вашему прекрасному монастырю.

Аскольд поклонился еще ниже, поднеся жемчужину прямо под нос монаху. Тот все понял.

-Я думаю, Вы правы, сын мой. Это еще невинное дитя, а Господь каждому дает право на спасение. Недаром же говорят, что и у русалки может появиться живая душа.

***

Аскольд был с русалочкой все время пока ее лечили. А потом вместе с Увом они отвезли ее к скалам и выпустили.

На следующий день уже Аскольд, сидя на своем сером, смотрел на море. Он хотел попрощаться перед тем, как покинет город.

-Ну вот скажи, - обратился он к коню, - я дурак, да?

Фалад фыркнул

-Дурак, - подтвердил Аскольд, - я держал в руках целое состояние. Турниры, замки, драгоценности, и куда это все? Правильно, под хвост русалке! И знаешь, мне хорошо сейчас. Ну в самом деле, дурак я…И имя у меня дурацкое.

Набежавшая волна окатила пенной водой ноги Фалада. А когда она ушла, то на песке остались лежать два увесистых кошеля.

-Что это? – Аскольд спрыгнул с коня и потянулся за кошелем. Открыл его и застыл в удивлении. Потом открыл второй. Оба кошеля были туго набиты драгоценными камнями. А еще в одном была чешуйка с выцарапанным текстом

"К счастью, моя мать дождалась меня. А мои соотечественники узнали, что сделал для меня человек земли. Это – их благодарность. Надеюсь, это хоть как-то компенсирует утраченную драгоценность."

Некоторое время Аскольд стоял, словно ударенный громом. А потом рассмеялся и сказал.

-Да, я дурак! Но видать, правильна пословица – дуракам везет

Фалад ничего не ответил. Его слишком сильно заинтересовало, можно ли есть водоросли, что вместе с кошелями принесла волна.

Про то, что в доме номер пять по улице Кленов живет темный колдун (именно темный – так его называли), знали все, кто жил рядом. Дом колдуна был крепким, двухэтажным, темно-серым от низа до крыши. А вокруг – садик. Совсем маленький, но там хватило места и для трех вишен, и для нескольких кустов роз (половина желтых, половина бордовых, практически черных). И даже для раскидистого орешника, под которым росли кусты мяты и ирисы. Окружал эту красоту забор, совсем недостойным своего гордого названия - разве что имени заборчик. Впрочем, хозяину не надо было защищать себя и свое имущество. Никто не посмел бы забраться к нему в сад, или тем более в дом.

А еще иногда в сад колдуна залетали бабочки. Очень много разноцветных больших бабочек. Причем некоторые специалисты, и не очень, утверждали, что таких бабочек здесь вообще не может быть – не живут они здесь. И не мигрируют через эту территорию. И вправду – больше нигде в городе и не появлялись подобные насекомые – крупные, в мужскую ладонь, с оранжевыми крыльями по которым шли черные полосы или крапинки.

Никто никогда не видел, как колдун работает в садике. Но все росло, цвело, а ветви деревьев в положенное время гнулись от тяжести плодов. А потом, опять же в положенное время, плоды исчезали. Хотя хозяина, который бы их собирал, тоже никто не видел. Впрочем, на то он и власть имеет ведь, чтобы не руками, а словами силы все творилось в доме. И вообще, кому бы сдалась магия, с помощью которой даже нельзя деревья заставить расти без труда, да плоды сами собой собираться? Правильно, никому.

Все горожане знали, что колдун принимает людей – в конце концов нужно на что-то жить. Но делает это только вечером, когда опускаются уже совсем густые сумерки. Разумеется, всем окружающим было ясно, что ради хорошего дела к такому человеку в сумерках, когда никто не видит, шмыгать не будут.

В общем, жил колдун уже так давно, что даже старожилы не помнили, когда тут жил кто-либо другой. Разумеется, те же старожилы рассказывали, что хозяин дома номер пять и несколько десятилетий назад выглядел как сейчас – невысоким жилистым мужчиной тридцати пяти примерно лет. Этому не удивлялись. Ибо…в общем, магия, которая не дает тебе возможность жить без особого количества морщин и прочих старческих радостей, тоже никому особо не нужна.

Сколько помнили себя жители города – колдун всегда жил один. Но однажды…

****

Никита разглядывал дверь, ища звонок. Ничего подобного не имелось. Он приготовился было уже стучать, как вдруг дверь открылась. На пороге стоял колдун. Одетый в темно-коричневые брюки и светлый бежевый свитер из-под которого выглядывал воротничок белейшей рубашки. Волосы гладко зачесаны назад и собраны в аккуратный хвост. Он вообще всегда выглядел аккуратным. Колдун уставился на Никиту. А мальчик вдруг вспомнил, что не знает, как зовут мужчину. Как-то не у кого было выспросить. Да и времени не было искать таких знающих. И теперь, когда колдун молча смотрел на Никиту, тот немного стушевался, не зная, что и сказать.

-Здравствуйте, - проговорил Никита. - Я…мне очень нужно обратиться к Вам за помощью…Пожалуйста.

-Да? – недоверчиво усмехнувшись, спросил колдун.

Никита отступил на шаг. Во взгляде необычных, казалось, фиолетового цвета, глаз колдуна был лед. Никита всегда считал себя смелым, но тут стушевался. И ведь сейчас именно этого нельзя было! Поэтому мальчик лишь чуть вздохнул. И выпалил одной фразой:

-У меня сестра больна, не знаю что случилось. Просто поднялась температура и сестра сейчас в больнице. Мать ничего не говорит, но сестре плохо. Я чувствую – она умирает. Не знаю, бывает со мной такое, я привык уже доверять своим чувствам.

Закончив монолог, Никита сдулся, как проколотый мяч.

-Я не лекарь, - сказал колдун мрачно.

-Но неужели Вы не можете помочь?

-Нет. Уходи, - перед Никитой захлопнулась дверь.

Слезы подступали к горлу, и пернь их не сдерживал. Обернувшись, он пошел прочь. Через два шага пришлось отмахиваться от бабочек, которые непонятно по какой причине оставили цветы, и начали роем кружиться вокруг парня, норовя то мазнуть крылышками по лицу, то вообще усесться на плечо.

-Стой, - послышался голос.

Никита обернулся. Дверь вновь была открыта и мужчина стоял в проходе, смотря на него.

-Иди сюда, - приказал он и скрылся в комнате.

Никита зашагал следом. Бабочки так и не оставили его. Только расселись на голове и плечах. Так все вместе они прошли небольшой коридор, чтобы оказаться в светлой комнате совершенно не похожей на жилище колдуна. В смысле никаких атрибутов, которые бы указывали, что тут живет человек, занимающийся магией. Проследив за взглядом Никиты, колдун хмыкнул:

-Большинство из этих самых атрибутов – просто декорация для публики.

-А меньшинство? - не удержался от вопроса Никита

-А меньшинство, - спокойно, словно не заметив доли ехидства в вопросе, сказал хозяин. - Хранится закрытыми от любопытных глаз и достается только при необходимости. Итак, давай начнем. Смотри мне в глаза и ни в коем случае не отводи взгляд.

-Я…да

-И молчи.

Никита действительно постарался не отводить взгляд от тяжелого, пронизывающего взгляда. Очень неприятен и тяжел был этот взгляд. Но вот, все закончилось.

-Дурачье, - хмыкнул колдун.

-Вы…можете мне помочь?

Колдун протянул руку ладонью вверх и три бабочки слетели с плеча Никиты на нее. Мужчина осторожно закрыл их второй ладонью, а когда вновь отвел ее, то бабочек не было. Были странные цветы с попеременными полосами ярко и темно-оранжевого цвета.

-Это первая порция. Заваришь кипятком литр и отнесешь сестер, как чай. Холодный чай. Ведь не сложно достать бутылку из под липтона, который сестра любит, да?

Никита хотел что-то сказать, но колдун опередил его:

-Отнесешь. Тебе позволят. И на вкус будет, как эта самая гадость, и на цвет. Только ничего больше не добавляй. Через неделю придешь еще. Сестра твоя уже будет дома. Но нужно закончить лечение.

Никита осторожно взял цветы, но уходить не спешил.

-Не веришь? Боишься? – спросил колдун. -Тогда зачем приходил?

-Нет, - Никита почему-то был уверен, что ничего опасного в цветах нет, - Но я…так же нельзя. Бесплатно. Вот только заплатить мне нечем и..

-Хорошо, что сам об этом сказал, - впервые за все время взгляд хозяина потеплел. - Любая работа должна быть оплачена. Как, чем, и насколько оплата будет соответствовать работе – это вопрос десятый. Но плата должна быть. Иначе для самого заказчика в работе смысла не будет. Но эта работа еще не сделана, так?

-А когда будет сделана? – спросил Никита

-Тогда сочтемся, - улыбнулся колдун

Никита кивнул. В любом случае у него не было другого выбора. Бережно неся цветы, он вышел из дома. Бабочки «отпустили» только когда он миновал сад колдуна.

***

Никита стоял на пороге дома дома номер пять по улице Кленов. Было немного страшно. Парень не знал, что потребует колдун. Хотя и догадывался. Или это была такая странная надежда, в которой сам себе не хотел признаваться?

Дверь приоткрылась и голос пригласил его войти. Никита вошел. Колдуна нигде не было видно. Лишь бабочки кружились, словно пытались что-то указать. Никита все понял и пошел за бабочками, которые привели его в темную комнату без окон, где горело несколько ламп. Комната была практически пустой, лишь стол, стул и небольшой шкаф с книгами. Колдун стоял около стола и чуть улыбался.

-Ты пришел платить?

Никита кивнул, не в силах что-то выговорить.

-Хорошо тогда. Помнишь уговор?

-Но у нас вроде не было.

-Ты взял лекарство. И потом приходил за добавкой. Ничего не говоря. Значит – априори принял мои условия. Любые.

-Но я…

-Мне вернуть все обратно?

-А вы… - Никита удивленно посмотрел на хозяина дома. Потом вздохнул и сказал, - Нет. Я готов даже, если потребуется, идти к вам в ученики

Колдун вытаращил глаза и рассмеялся.

-Тебе, в ученики? Сам такую чушь придумал? Зачем мне ученик? К тому же – без способностей к магии? Ну и самомнение у тебя, надо сказать. Или сказок перечитал.

-Тогда…мне просто больше предложить нечего, - пробормотал Никита

-О, поверь, есть, - почти промурлыкал колдун. И тут же на Никиту бросились бабочки. Откуда их столько взялось? Парень отбивался, но насекомые окружили его плотным коконом. Теперь они уже не были так безобидны. Казалось, их крылья сделаны из стали. Они буквально сжимали тело Никиты, до боли в ребрах и легких, не давая дышать. Пока парень не услышал хруст собственных костей , а потом вспышка боли особо яркой погрузила его во тьму. Единственное, что он успел отметить буквально за секунду до потери сознания – страшный, жуткий холод.

***

-Да вставай уже. Належался.

Никита открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо колдуна. Парень быстро пришел в себя и сел, осматриваясь. Он лежал на кровати в просторной светлой комнате. Рядом с постелью стоял колдун в глазах которого читалось удивление. А по всей комнате – на стенах, на мебели, на подоконнике – сидели оранжевые бабочки

-Что произошло? – спросил Никита

-Вещь странная, - пробормотал колдун. - Ты жив, здоров, и не машешь крыльями. Хотя…

-Подождите. Я знаю. – Никита вдруг понял, что действительно знает. - Эти бабочки. Это души.

-Верно. Каждая душа служит мне до тех пор, пока бы ее тело не умерло само если бы…

-Если бы его владелец не захотел получить помощи от Вас. – горько хмыкнул Никита

-Ну да. Жизнь за жизнь – это справедливо. А я – злой колдун, а не добрый волшебник. Правда, кстати, бывают исключения. Вот один оплатил свой долг раньше, создав лекарство для твоей сестры. И ушел свободно.

-Это мерзко, - поежился Никита

-Никогда не подменяй понятия, хотя бы для себя, - пожал плечами его собеседник. - Тебе не мерзко сейчас, а страшно. Еще раз повторюсь – я не добрый волшебник. Ну и– эти души на службе у меня получают такие знания, до которых им бы так просто – пешком несколько жизней. Хотя на последний пункт мне плевать, но раз уж к слову пришлось.

-А почему бабочки? – спросил Никита

-Я думал, ты спросишь, почему ты не бабочка, - рассмеялся мужчина.

-Это Вы и так расскажете, если захотите

-А если не захочу? – прищурился колдун

-Тогда не расскажете, даже если спрошу.

Мужчина улыбнулся

-По крайней мере ты умен. Уже хорошо.

-Для кого?

-Для всех. Ты знаешь, что ты сначала попытался заморозить бабочек, физически, а потом и само время, с помощью силы магии, той самой, которой я у тебя не заметил? Не такие уж редкие способности, но по отдельности. А вот чтобы вместе. Красивая комбинация, кстати. А почему бабочки – так нравятся они мне. Да и вроде забавно показалось. Бабочка – душа. Кстати они могут принимать и другой вид. Можешь из них собак сделать в свое время.

-Вы хотите взять меня в ученики?

- Игнорировать такое указание я не могу. Хотя и не особо хочу принимать в ученики кого-то. Но это пройдет. Просто привык быть один за долгое время. Ничего - привыкну быть и не один — не страшно.

-Но я тоже не хочу, - Никита посмотрел на бабочек. – Так.

-Могу предложить свернуть тебе шею.

-Что? А просто отпустить?

-Позволь мне объяснить тебе пару вещей, - вздохнув, сказал колдун. - Во-первых – эти вот, которые не смогли тебя скрутить, теперь твои слуги.

-Тогда я их отпускаю, - быстро сказал Никита

-Заткнись и слушай дальше, - огрызнулся его собеседник. - Есть правила, которые не можем нарушать ни ты, ни я, ни они. Они обязаны служить до окончаний их реальных жизней, которые они променяли на чудо. И изменение хозяина с меня на тебя ничего не значит. Во-вторых, ты теперь связан с ними. Это не просто слова, а энергии. И если ты сознательно не научишься силе, то эти милые жертвы просто съедят сначала тебя, а потом и тех, кто связан с тобой по крови. А потом и просто по чувствам

-Как это?

-Элементарно. Вы начнете бледнеть, слабеть, пока в один прекрасный день не сможете встать с постели. И умрете.

Никита посмотрел на бабочек и ему показалось, что он вновь почувствовал, как сжимает его грудь стальное кольцо. Он поежился.

-Ну да, - колдун проследил за его взглядом. - Домашние зверушки это не только ценный мех, но и ответственность за кормление.

-Но ведь я…

-Но ведь ты, - переиначил хозяин дома, улыбаясь уже во все тридцать два зуба.

-Вы словно рады этому событию.

-В моей жизни так редко происходит что-то удивительное, то, что я не смог просчитать, что я действительно радуюсь этой вот редкости. Даже если это была моя собственная ошибка – тоже редкость ничем не хуже других.

Никита уставился на пол, стараясь не видеть бабочек. Но они сидели и там.

-Ладно, я пойду, дела еще, - сказал колдун. - А ты подумай. Не то, чтобы я тебя торопил, но все же постарайся дать ответ сегодня. Тогда сегодня же и переедешь ко мне.

-К вам? А мои родители?

-А что родители? Или думаешь, что человек, который души себе служить заставляет, не уболтает двух родителей? В любом случае что-то делать с ними придется.

-Зачем?

-Ну а как ты объяснишь, что их сын …побелел

-Что? – Никита схватился за прядь волос. Вот что его смущало. Волосы.

Колдун услужливо подал невесть откуда взявшееся у него в руках карманное зеркальце. Из его глубины на Никиту смотрел испуганный паренек с волосами совершенно белого цвета. Еще глаза из карих стали голубыми, чтобы видать, завершить образ согласно принципам эстетичности. Почему-то все это не напугало и не удивило. Похоже, у сознания был исчерпан лимит на удивление.

Никита вздохнул. И тут же бабочки сорвались с мест и уселись на кровати, и на нем. Парню казалось, что они должны быть злы, несчастны, но он мог бы поклясться, что понимает их чувства сейчас. И ни злости, ни обиды там нет. А вот добрый смех над ним и жалость –сколько угодно.

-Но это все неправильно, - пробормотал он.

-Разумеется, - откликнулся уже выходящий из комнаты колдун.

Снег все шел всю ночь и весь последующий день. Только к вечеру темное уже небо прояснилось. Зато сразу стало ощутимее холоднее. И жители леса, засыпая, знали, что далеко не всем им посчастливится пережить эту ночь. Но многие уже не боялись этого, а наоборот, ждали смерть как некое избавление.

Старый, прихрамывающий на левую заднюю лапу волк не звал смерть, но и не собирался бежать от нее. Он долго прожил – не один выводок волчат увидел свет в его логове, заботливо охраняемый им и его волчицей. А потом умерла его любимая, не проснулась однажды пару лет назад. Волк не стал искать причины, он просто скрепя сердце принял этот факт. Больше волчицы у него не было – стар был, да и привык к своей, родной. А даже если бы захотел – кто отважится растить кутят с хромым? Нет, волк не хромал постоянно – старая рана давно уже зажила, но временами, особенно по ночам, прихватывала невероятная боль, что заставляла неестественно выгибать лапу при ходьбе. Иногда стая подкармливала старика – уж очень хорошо разбирался он в оленьих и кабаньих тропах, знал целебные травы, рассказывал сказки волчатам. А те, растопырив уши, и раскрыв в удивлении пасти, тихо сидели вокруг старика, прекратив свои игры и шалости на время. Недаром его Хитром прозвали еще в молодости, и так и закрепилось сие прозвище.

В общем, волк не мог жаловаться. Но все же подчас заедала его тоска, так что хотелось выть. Но не в стае – одному, чтобы не было никого рядом. Вот как сегодня.

Прихрамывая, вышел Хитр на поляну. Вся она была утоптана. Хитр повел носом. Олени тут отдыхали совсем недавно. Интересно. В другой раз вернулся бы старик к стае и рассказал о том, что невдалеке жирная добыча. Но сегодня, как только закончился снегопад, волки вышли на охоту. Даже Хитр с ними (лапа не болела абсолютно, начав ныть только недавно). Видать Великая Белая Мать в небесах решила наградить их за страдания, которые переживают тела ее служителей, терпя такой холод. Охота была на удивление удачной – кабаны, которые не успели еще потерять весь свой жир, запасенный на зиму.

Хитр вышел в центр поляны, и подняв поседевшую морду к луне, завыл. Сначала тихо, словно приноравливаясь а потом все громче и громче, вливая в песню в честь Великой всю силу, на которую еще был способен. Он пел, а Лик Белой Матери взирал на него с темных небес, и свет Её серебрил его шубу, словно благословляя.

-Ты еще мощен, старик, - молодой смешливый голос отвлек волка и заставил чуть ли не подпрыгнуть на всех четырех лапах. Кто смог подобраться так близко? Хитр обернулся и увидел, что рядом с ним стоит человек. Молодой парень в черной тонкой одежке. Желтые, как у волка, глаза, улыбались. Черные волосы были совершенно растрепанны. Но самое главное, волк тут же выругался на себя – и как он мог принять это существо за человека? Ведь нет человеческого запаха. Никакого запаха нет, если честно. Да и много на земле людей, которые с волками разговаривают, надеясь на понимание?

-Ты…Тот-кто-провожает. Но разве ты не в облике Великого волка?

Парень с удивлением осмотрел себя, хмыкнул, и тут же вокруг него закружился вихрь из поднятых с земли снежинок. Через секунду улегшийся вихрь открыл взору Хитра большого, раза в три больше обычного, волка. Шерсть была того девственно белого цвета, который имеет разве что нетронутый еще никем только выпавший снег. Тело Волка слабо светилось, также, как и светились его зеленые глаза, мудрый и добрый взгляд которых словно проникал в самые спрятанные, самые темные закоулки души Хитра, даря тепло. Даже физически стало, кажется, теплее.

Из глаз Хитра полились слезы. Третий раз за всю жизнь. Первый раз плакал уже молодым самостоятельным волком, когда умерла мать, второй раз – над телом верной возлюбленной. И вот рыдал Хитр сейчас. Но это не были слезы боли или обиды. Эти слезы словно омывали сознание и тело, избавляя от невидимого, но кажущегося таким тяжелым груза. Хитр даже удивился – и как он жил с этим, как таскал этакие каменищи в душе и не чувствовал? И как легко становилось, когда они растворялись в потоке слез.

Тот-кто-провожает молча смотрел на Хитра, продолжая согревать старика теплом своего взгляда. А когда поток слез иссяк, дал Хитру некоторое время оправиться и привыкнуть к новому, такому необычному ощущению легкости.

Хитр же, немного освоившись, и убедившись что на самом деле не взлетит сейчас над землей, спросил

-Пришло мое время? Я готов. Но все же, ответь, почему ты был в облике человека сначала?

Тот-кто-провожает усмехнулся и сказал

-Не только твое время пришло. Чуть раньше должен уйти еще некто. Из деревни, рядом с лесом. Вадим-охотник. Я пришел и за ним тоже. Сначала забрать его, а потом уж и тебя. Да уж больно понравилась мне твоя песня.

Хитр сразу ощерился. И не хотел вроде, а вот, привычка.

-У тебя с ним не очень хорошие отношения, - вновь мягко сказал Тот-кто-провожает

Хитр удивленно посмотрел на собеседника. Разве может Сын Белой Матери задавать столь глупые вопросы? Какие отношения у волка могут быть с охотником, что столько раз преследовал, и которому он обязан своей хромотой и болью? Крепко засела пуля, рана заросла, но видать не сидится проклятому куску свинца спокойно, вот и начинает иногда бродить по живому мясу, причиняя невыносимые страдания.

Впрочем, известно каждому волчонку, что Сын Великой Матери любит шутить и не всегда добры его шутки, хотя и вреда особого не причиняют. Лишь проверяют на стойкость и разум, ибо негоже матерому волку в обиду впадать как кутенку, еще от материнской сиськи не отученному. Хитр вспомнил Вадима. Крепкий еще старик, смелый, быстрый на лыжах. Раньше был у него пес, да как умер, так других Вадим не заводил. Несколько раз сталкивался со старым охотником Хитр, и вот теперь. Надо же, как бывает.

-Так значит, ты и людей провожаешь? – спросил волк

-А почему бы и нет? Люди, волки, все душу имеют, всем Туда идти. Ну и оттуда приходить. Только называют они меня по-иному. Но смысл не меняется от того. Его тоже некто ждет Там.

Хитр вздохнул

-Зачем ты забрал их? Они могли бы еще пожить обе

Тот-кто-провожает лишь головой покачал

-Это решаю не я. Я – провожаю, и слежу, чтобы все было в порядке на дороге.

-Да, извини, - Хитр опустил голову. Минуту они молчали и тут Хитр спросил

-А Вадима кто встречает? Кто встречает людей?

-Да все то же. Вадима Там ждет его самка, что умерла два года назад. Очень они любили друг друга. Сдал он сильно, а тут еще и ногу повредил, теперь вот по ночам, когда люди спят, он болями мучается. Мать бы еще ждала охотника, да вот не дождалась, уже ушла на дорогу Сюда года три назад.

Два года? Хитр хмыкнул. Прямо как у него. И лапа тоже. И старик. Правда, Хитр Вадима молодым и не помнил, ну так волки живут меньше, чем люди. И вот смерть теперь вместе принимать. Почему-то от этих мыслей Хитр вдруг почувствовал какую-то даже не жалость, а грусть по отношению к бывшему врагу. И подумал, что сейчас даже неосознанно не ощерился бы, услышав его имя. Да и перед лицом Великой Дороги все их обиды ничего не значат. К тому же ведь Вадим, также как и Хитр, всего лишь выполнял свою, отведенную Великой Матерью роль в круге жизни. Хитр охотился на кабанов и оленей, Вадим охотился на Хитра и его сотоварищей. Боль и слезы принесли не только охоты Вадима, но и охоты стаи Хитра. А по-иному бы и не получилось. Ибо так заведено, и Хитр лишь надеялся, что Там, за порогом, он узнает причину , почему так распределились роли в Круге.

-Ладно, - вдруг встрепенулся белый волк. – мне ведь пора за Вадимом.

Вновь взметнулся снежный вихрь и на поляне уже стоял прежний юноша. Пригладил черные волосы, которые тут же вновь приняли неубранный вид, попытался стереть черную помаду с губ, потрогал серьгу в ухе и пирсинг в брови, оглядел себя пристально – черные узкие брюки, подранная майка с вышитым алым анхом, белые кроссовки, И, неудовлетворительно пробормотал

-Нет, этак он у меня от инфаркта раньше срока окочурится. Придется по старинке.

На этот раз не было вихря. Просто неуловимо изменилась фигура парня на нечто в темных, подранных внизу балахонах. Капюшон закрывал полностью голову и лицо, хотя острый глаз смог бы заметить белизну костей голого черепа. В руках фигура держала огромную косу. Причем умудрялась держать ее так неумело, что казалось, вздумай она использовать косу по назначению, то, скорее всего скосит себе как минимум одну руку или ногу.

Из под капюшона раздалось одобрительное хмыканье. И фигура медленно, словно плывя, пошла по поляне.

-Постой, - обратился к фигуре Хитр

Та остановилась

-Ты…расскажи Вадиму обо мне. Что наши пути похожи так. Все-таки …

-Не так страшно идти по Дороге, думаешь? – рассмеялась фигура прежним почти мальчишеским смехом. – а может ты и прав. Расскажу. Знаешь что, Хитр. Ты тут нас подожди, ладно? Вот как раз отсюда по дорожке Серебра Моей Матери и пойдем.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Молодой совсем волк Хитр, названый так в честь деда, утром вспомнил, что этот самый дед обещал ему рассказать какую-то интересную историю. Но вот беда – не было старшего Хитра в стае. Впрочем, старик и раньше уходил чтобы побыть в одиночестве.

Очень скоро Хитр нашел следы деда и вышел на поляну, где увидел в снегу тело старого волка. То, что он мертв, внук определил сразу. Но все же, словно подчиняясь каком-то инстинкту, совершенно глупой надежде, пару раз ткнулся носом в уже остывший бок.

-Он ушел ночью. Приходящий забрал его, - послышался хриплый голос сверху.

-Тот-кто-провожает, - автоматически поправил молодой Хитр и тут же посмотрел вверх. Ну да, старый ворон Нидо сидел на ветке. Вороны верят в Того-кто-провожает, но называют его Приходящим и считают порождением богини Сумерек. Как многие из его племени, Нидо мог видеть гораздо больше, чем остальные существа и слова его не вызвали у молодого волка сомнений. Он лишь кивнул и отправился в стаю – нужно было сообщить всем, чтобы сегодня вечером волки провели положенный обряд, восславив Великую Мать и Её Сына. Ту, что решает, когда и куда кто-то уйдет и придет. И того, кто помогает в Пути.

Молодой волк уже ушел, а Нидо все думал – стоит ли рассказать ему о том, что по дороге из лунного серебра брели трое – Приходящий, старый Хитр…и человек Вадим, прозванный Вадимом-охотником? Но в конце концов, Нидо решил, что не стоит. Даже для него, много раз видевшего Приходящего во многих видах, такое зрелище было в новинку. Волк и олень, волк и кабан, лиса и заяц – все это видел ворон. Но чтобы волк и человек – такого еще не наблюдал. Поистине, у Приходящего странные шутки. Очень.

Приняв такое решение ворон нахохлился и сам того не заметив, задремал. И ему все снилась странная сцена. Приходящий в виде молодого парня буквально скачет по лунной дороге. А за ним, забыв навсегда и о старости своей и о хромоте, идут старый волк и старый охотник, болтая, как будто давние приятели.

Автор - Агурина Аделаида