Жду новый пост

Серия «Архив Троцкого»

За последние годы идет систематическое уничтожение внутрипартийной демократии - вопреки всему прошлому большевистской партии, вопреки прямым решениям ряда партийных съездов. Подлинная выборность на деле отмирает. Организационные принципы большевизма извращаются на каждом шагу. Партийный устав систематически изменяется в сторону увеличения объема прав верхушек и уменьшения прав низовых ячеек.

Среди полномочий обкомов, райкомов, губкомов, ЦК увеличивается до года, до трех лет и более. Верхушки губкомов, губисполкомов, губпрофсоветов и так далее фактически несменяемы (по три, пять лет и более). Право каждого члена партии, каждой группы членов партии "выносить коренные разногласия на суд всей партии" (Ленин) фактически отменено. Съезды и конференции созываются без предварительного (как это было при Ленине) свободного обсуждения вопросов всей партией, а требование такого обсуждения рассматривается, как нарушение парт-дисциплины. Совершенно забыты слова Ленина о том, что большевистский "штаб" должен "опираться" действительно на добрую и сознательную волю армии, идущей за штабом и в то же время направляющей свой штаб" (т. IV, стр. 318).

Внутри партии происходит - в тесной связи с общим курсом - крайне многозначительный процесс оттирания старых партийцев, прошедших через подполье или, по крайней мере, через гражданскую войну, более самостоятельных, способных постоять за свои взгляды - и замены их новыми элементами, проявляющими главным образом безоговорочное послушание. Это послушание, поощряемое сверху под видом революционной дисциплины, по существу дела ничего общего с ней не имеют. Нередко новые коммунисты из числа таких рабочих, которые отличались всегда покорностью по отношению к старому начальству, продвигаются ныне на руководящие места в рабочих ячейках и в администрации, выслуживаясь на демонстративном, резко враждебном отношении к старым рабочим-партийцам - вожакам рабочего класса в самые трудные моменты революции.

В несравненно более уродливом виде подобные сдвиги переносятся на государственный аппарат, в составе которого не редкость уже встретить законченную фигуру "партийно"-советского чиновника, который в торжественных случаях клянется Октябрем, с полнейшим безразличием относится к порученному ему делу, всеми корнями уходит в мещанскую среду, в частном быту поругивает начальство, а в партдень прорабатывает оппозицию.

Действительные реальные права одного члена партии наверху (прежде всего секретаря) во много раз больше, чем реальные права сотни членов партии внизу. Возрастающее оттеснение партии ее собственным аппаратом увеличивается "теорией" Сталина, отрицающей неоспоримое для каждого большевика положение Ленина о том, что диктатура пролетариата осуществляется и может осуществляться только через диктатуру партии.

Замирание внутрипартийной демократии приводит к замиранию рабочей демократии вообще - в профсоюзах и во всех других массовых беспартийных организациях. Внутрипартийные разногласия извращаются.

Месяцами и годами идет отравленная полемика против взглядов большевиков, объявленных "оппозицией", а изложить свои подлинные взгляды на страницах партийной печати этим большевикам не дают. Вчерашние меньшевики, эсеры, кадеты, бундовцы, сионисты полемизируют в "Правде" против документов, посылаемых в ЦК его членами, выхватывая и извращая отдельные фразы из этих документов. А сами документы не печатаются. А партийные ячейки заставляют голосовать и "клеймить" неизвестные им документы.

Партия вынуждена судить о разногласиях на основании всем опостылевших казенных "проработок" и шпаргалок, сплошь и рядом безграмотных и лживых. Слова Ленина - "кто верит на слово, тот безнадежный идиот" -- заменяются новой формулой: кто не верит на слово, тот оппозиционер.

Опозиционно настроенные рабочие от станка вынуждены платиться за свои взгляды безработицей. Рядовой член партии не может громко высказать свое мнение. Старые работники партии не могут высказаться ни в печати, ни на собраниях.

На большевиков, отстаивающих идеи Ленина, возводится отравленное обвинение в желании создать "две партии". Это последнее обвинение нарочито измышлено, чтобы восстановить против оппозиции рабочих, естественно отстаивающих единство своей партии со всей страстностью. Всякое слово критики против грубых меньшевистских ошибок Сталина (в вопросах китайской революции, Англо-Русского Комитета и тому подобное) изображается, как борьба "против партии", хотя партии Сталин не спрашивал предварительно ни о линии политики в Китае, ни о других важных вопросах. Обвинение оппозиции в стремлении создать "две партии" повторяется изо дня в день теми, кто сами поставили себе целью вытеснить большевиков-ленинцев из партии, чтобы иметь "свободные руки" для ведения оппортунистической линии.

Вопрос о советском бюрократизме

За что нас исключили из партии?

Письмо Троцкому

Три Гоминдана Сталина

Бюрократический аппарат любого буржуазного государства, независимо от его формы, возвышается над населением, связывая бюрократию круговой порукой правящей касты и систематически воспитывая в трудящихся страх и преклонение перед правительством. Октябрьская революция, заменившая старую государственную машину рабочими, крестьянскими и солдатскими Советами, нанесла тягчайший в истории удар идолу бюрократического государства.

Вопрос о советском бюрократизме не есть только вопрос о волоките, о раздутых штатах и прочее. В основе своей это вопрос о классовой роли бюрократии, об ее общественных связях и симпатиях, об ее силе и привилегированности, об ее отношении к нэпману и чернорабочему, к интеллигенту и безграмотному, к жене советского "сановника" и к темной крестьянке и пр. и пр. Чью руку тянет чиновник? - таков основной вопрос, повседневно проверяемый на житейском опыте миллионами трудящихся.

Еще накануне Октябрьской революции, Ленин, ссылаясь на Марксов анализ Парижской коммуны,  усиленно напирал на ту мысль, что "при социализме должностные лица перестают быть "бюрократами", быть "чиновниками", перестают по мере введения, кроме выборности, еще сменяемости в любое время, да еще сведения платы к среднему рабочему уровню, да еще замены парламентарных учреждений работающими, то есть издающими законы и проводящими их в жизнь".

В какую же сторону развивается за последние годы аппарат советского государства; в сторону упрощения и удешевления? Орабочения? Приближения к трудящимся города и деревни? Уменьшения расстояния между управляющими и управляемыми?

Как обстоит дело с проведением большего равенства в условиях жизни, правах и обязанностях? Идем ли мы в этой области вперед?

Совершенно очевидно, что ни на один из этих вопросов нельзя ответить утвердительно. Разумеется, действительное и полное осуществление равенства достижимо лишь при условии уничтожения классов. Борьба за большее равенство не исключает в переходное время более высокой оплаты квалифицированных рабочих, поднятия материального уровня труда специалистов, как не исключает и лучшей оплаты учительства на большую высоту, чем в буржуазных странах и так далее.

Надо отдать себе ясный отчет в том, что армия чиновников растет у нас за последние годы количественно, сплачивается внутренне, поднимается над управляемыми, переплетается с зажиточными слоями города и деревни.

"Инструкция" 1925 года, предоставившая избирательные права многочисленным эксплуататорским элементам, явилась лишь одним из-наиболее ярких выражений того, насколько отзывчивым становится бюрократический аппарат, до самых своих верхушек, к домогательствам верхних слоев, зажиточных, накопляющих, обогащающихся. Отмена этой инструкции, ломавшей на деле советскую конституцию, явилась несомненным результатом критики со стороны оппозиции. Но уже первые перевыборы по новой инструкции обнаружили в ряде мест стремление, поощряемое сверху, по возможности сузить круг лишенцев из зажиточных слоев.

Центр вопроса, однако, уже не в этом. При непрерывном росте удельного веса новой буржуазии и кулачества, при сближении их с бюрократией, при общем неправильном курсе руководства, кулак и нэпман, даже лишенные прав, сохраняют возможность влиять на состав и политику, по крайней мере, низовых советских органов, оставаясь за их кулисами.

''Теория" Молотова насчет того, что нельзя будто бы требовать приближения рабочих к государству и государства к рабочим, так как наше государство уже само по себе рабочее ("Правда", 13 декабря 1925 года) представляет наиболее злокачественную формулу бюрократизма, заранее освящая все бюрократические извращения.

Критика антиленинской "теории" Молотова, пользующейся открытым или молчаливым сочувствием широких кругов советской администрации, подводится при нынешнем курсе под социал-демократический уклон. Между тем, суровое осуждение этой и подобных ей "теорий" является необходимым условием действительной борьбы против бюрократических извращений - не путем превращения известного числа рабочих в чиновников, но путем приближения к рабочим и крестьянским низам всего государственного аппарата во всей повседневной его работе.

Нынешняя официальная борьба с бюрократизмом, не опирающаяся на классовую активность трудящихся и пытающаяся заменить ее усилиями самого аппарата, не дает и не может давать существенных результатов, а во многих случаях даже содействует усилению бюрократизма.

За что нас исключили из партии?

Письмо Троцкому

Три Гоминдана Сталина

В извещении ЦКК об исключении из партии тт. Серебрякова, Шарова и меня, а перед этим тт. Мрачковского, Воробьева и других говорится, что мы исключаемся из партии за организацию нелегальной типографии. Извещение ЦКК оставляет открытым основной вопрос, почему группа старых большевиков, имеющих более 20 лет партийного стажа у каждого и никогда не прекращавших партийной работы в самые трудные годы царской реакции, - почему эти большевики, вместе с сотнями и тысячами более молодых партийцев были вынуждены на одном из этапов нашей революции организовать нелегальное печатание своих документов, нарушать партийную дисциплину и т. д.?

Между тем, суть дела совсем не в типографиях, ротатopax и т. д., которые, будучи выдвинуты на первый план, заслоняют только политическое и социальное существо дела. Нелегальная типография может быть преступлением, но может быть и чрезвычайно полезным инструментом в деле защиты классовых интересов пролетариата. Все дело в том, на службе какой политики она находится. В этом и заключается весь гвоздь вопроса.

За что же мы исключены, если ставить вопрос политически и социально, т. е. ставить его единственно правильным образом? Почему наши требования сделались "нелегальными" для существующего в партии режима?

Мы требуем увеличения ассигнований на капитальное строительство. Значит мы исключены, как сторонники более быстрой индустриализации страны.

Мы требуем более быстрого увеличения заработной платы рабочим, улучшения охраны труда и т. д. Значит мы исключены за борьбу за улучшение быта рабочих.

Мы требуем уже несколько лет увеличения налогового обложения нэпмана и кулака в пользу госпромышленности. Мы исключены, следовательно, как борцы с капиталистическим развитием в советской стране.

Мы требуем более действительных мер в деле защиты интересов деревенской бедноты, изложенных в нашей платформе и наших контртезисах, и за более действительную помощь коллективному земледелию. Мы исключены, следовательно, за защиту аграрной программы нашей партии.

Мы требуем решительной борьбы с бюрократическими извращениями советского аппарата, против превращения бюрократов - партийных, советских и профсоюзных - в замкнутый привилегированный слой, оторванный от рабочей массы. Мы исключены, следовательно, за требование настоящей рабочей демократии.

Мы требовали разрыва с китайской буржуазией, с Чан Кайши, Фын Юйсянами, Ван Тинвеями и прочими палачами китайских рабочих, крестьян и коммунистов. Противниками такого разрыва, т. е. проводниками меньшевистской тактики в китайской революции, мы были исключены за азбуку большевистской тактики в буржуазной революции.

Мы требовали, одним словом, изменения оппортунистической линии ЦК в ряде вопросов внешней и внутренней политики и, по крайней мере, среднего, социалистического ремонта государственного и партийного аппарата от накопленных в нем бюрократических извращений, замедляющих движение вперед к коммунизму.

За это мы исключены из партии.

Я спрашиваю каждого члена партии и каждого делегата XV партийного съезда, являются ли все наши вышеперечисленные требования, направленные к укреплению диктатуры пролетариата и ее классовой базы, легальными требованиями внутри ленинской партии и внутри советского государства?

Если мне скажут: "эти требования легальны", то я задаю вопрос, почему же в партийной печати нам не давали и не дают, за исключением аптекарской дозы в "Дискуссионном листке" раз за два года, эти требования защищать? Почему десятки статей оппозиционеров брошены в корзину партийных газет, почему запрещена для печати наша платформа, за печатание и распространение которой, за подпись под которой выброшено из партии более 600 человек только за последние два месяца? Какому сумасшедшему придет в голову вертеть ротатором и создавать нелегальное печатание своих документов, если нормальный партийный режим дает возможность партийному меньшинству напечатать все это в наших общих органах партии?

Ответ здесь может быть только такой. Борьба за перечисленные выше требования делается в нашей партии уже нелегальной и за защиту их не только исключают из партии, но и сажают в тюрьму, как посадили старых рабочих-большевиков тт. Нечаева, Бровера и ряд других, более молодых.

Е. Преображенский [август 1927 г.]

Письмо Троцкому

Три Гоминдана Сталина

Под предлогом "повстанчества"

Секретно Дорогой Лев Давидович!
Не начинает ли и внутрь оппозиции проникать тот режим, который установлен большинством ЦК для всей партии и против которого мы (оппозиция) ведем столь упорную борьбу?

"Аппаратная верхушка" решает, а все остальные лишь принимают ее решения. Допустимо ли, чтобы 13 оппозиционных членов ЦК и ЦКК делали заявление от имени всей оппозиции без предварительного обсуждения внутри оппозиции как факта подачи заявления, так и содержания его?

Я, например, считаю ошибкой подачу этого заявления. Даже если считать, что большинство партии настроено за единство партии, против раскола, против фракций, то и тогда вряд ли из этого должно делать вывод о необходимости такого заявления. Ведь большинство партии, несомненно, настроено также оппортунистически, но из этого никто, однако, не сделает вывода, что мы тоже должны делать оппортунистические уступки. Правда, факт не исключения Троцкого и Зиновьева из ЦК неизбежно создаст в широких массах впечатление слабости и растерянности большинства, и поэтому, во имя этого факта, следовало пойти на кое-какие уступки, но с другой стороны, даже и без соответственной интерпретации пленума, факт заявления неизбежно должен также вызвать впечатление, будто сделано оно из страха перед исключением этих товарищей из ЦК.
<!--[if !supportLineBreakNewLine]-->

Но даже если признать, что подать заявление в данной конкретной ситуации было необходимо, разве же нельзя было, во-первых, заранее заручиться обязательством большинства напечатать его полностью, а, во-вторых, разве нельзя было избежать в тексте заявления тех неудачных выражений, которые в нем имеются?
<!--[if !supportLineBreakNewLine]-->

Мы, разумеется, безусловно, безоговорочно за оборону СССР при данном ЦК, при данном руководстве ИККИ.

Хотя это и верно по существу, но следовало ли так писать, чтобы создавалось впечатление, будто мы это руководство признаем правильным и хорошим, не следовало ли ясно и точно сказать, почему мы за защиту социалистического отечества даже при нынешнем плохом руководстве ЦК и ИККИ?

О термидорианстве. Тут опять слишком много дипломатии. Сказано так, что создается впечатление, будто мы "отвергаем мысль" не только о том, что "наша большевистская партия стала партией термидорианской", но и мысль о том, что термидорианской стала ее официальная верхушка.

Мы будем выполнять все решения ВКП (б) и ее ЦК.

Следовало ли это говорить? Я полагаю, что оппозиции большой вред принесло прошлогоднее заявление т. Троцкого и Зиновьева. Нужно ли было теперь повторять его тут от имени оппозиции, зная заранее, что против многих решений ЦК мы будем бороться и что ЦК использует это против нас, опять упрекая нас в том, что мы не держим своего слова, не исполняем своих обещаний?

Мы готовы сделать решительно все для ликвидации всех элементов фракций..."

и т. д., хотя в дальнейшем ответственность за эти "элементы фракций" возлагается на "извращение внутрипартийного режима", но все это так тонко, что никто не поймет этого так, будто мы обязуемся "ликвидировать все элементы фракций" только тогда, когда прекратят свое существование указанные "извращения внутрипартийного режима". А если мы сейчас не займемся этой ликвидацией, то при этих условиях нас справедливо смогут упрекать в том, что мы обманывали партию.

Быть может, если бы подобные заявления предварительно обсуждались, удалось бы избегнуть таких ошибок. Если даже оппозиционер, считающий это ошибками, остался бы в меньшинстве, то у него все же было бы сознание, что он поставлен перед совершившимся фактом и должен нести ответственность за то, с чем не согласен. Я просил бы обдумать этот вопрос.
Жму руку, ваш А. Иоффе Москва, 12 августа 1927 г.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Отвлекаясь от полемической формы вопросов, мы отвечаем по существу:

На вопрос первый. Мы безусловно и безоговорочно стоим за защиту нашего социалистического отечества от империализма. Мы, разумеется, безусловно и безоговорочно за оборону СССР при данном ЦК, при данном руководстве ЦККИ.

Если известное место о Клемансо в письме тов. Троцкого могло дать кому-либо повод к явно неправильному истолкованию этой аналогии в смысле борьбы за власть путем использования для этого военных трудностей, то мы категорически отвергаем такое понимание этой ссылки. В то же время мы сохраняем наше убеждение в том, что и во время войны партия не может отказаться от критики и исправления линии ЦК, если она будет неправильной.

В нашем проекте резолюции по международному вопросу, мы, между прочим, выдвигаем следующие лозунги: поражение всех буржуазных государств, воюющих против СССР - каждый честный пролетарий капиталистической страны должен активно работать для поражения "своего" правительства; переход на сторону Красной армии каждого иностранного солдата, который не хочет помогать рабовладельцам "своей" страны - СССР есть отечество всех трудящихся; мы --оборонцы с октября 1917 г.; наша "отечественная" (Ленин) война будет войной "за советскую республику, как отряд всемирной армии социализма", наша "отечественная" война "не выход к буржуазному государству, а выход к международной социалистической революции" (Ленин); кто не оборонец по отношению к СССР, тот безусловный изменник международному пролетариату.

По вопросу о термидорианстве мы говорим: в стране растут элементы термидорианства, имеющие достаточно серьезную социальную базу. Чего мы требуем, это -- чтобы партруководство давало этим явлениям и их влиянию на известные звенья партии более систематический, твердый, планомерный отпор. Мы отвергаем мысль о том, будто наша большевистская партия стала партией термидорианской.

На вопрос второй. Мы признаем, что германскому коммунистическому движению угрожает прямой раскол и образование двух партий -- уже по одному тому, что среди исключенных имеются сотни старых революционных рабочих, тесно связанных с рабочей массой, преданных делу Ленина и готовых искренне и до конца защищать СССР.

Создание в Германии второй партии несло бы с собой громадную опасность. Мы считаем необходимым принять все меры для предотвращения этого. Мы предлагаем, чтобы ЦК ВКП (б) через ИККИ провел следующие мероприятия для предотвращения этой опасности: при условии закрытия органа группы Урбанса и подчинения группы Урбанса всем решениям конгресса Коминтерна, возвращение в Коминтерн всех, кто принимает эти условия, и обеспечение им возможности отстаивать свои взгляды в общепартийной печати и вообще в рядах партии и Коминтерна.

На вопрос третий. Мы решительно осуждаем какие бы то ни было попытки создания второй партии. Путь второй партии в СССР считаем безусловно гибельным для революции. Будем бороться всеми силами, всеми мерами против всяких тенденций к двум партиям. Столь же решительно и категорически мы осуждаем политику раскола. Мы будем выполнять все решения ВКП (б) и ее ЦК. Мы готовы сделать решительно все для ликвидации всех элементов фракции, образовавшихся в силу того, что в условиях извращения внутрипартийного режима мы были вынуждены бороться за доведение до партии наших действительных взглядов, совершенно неправильно излагавшихся в печати, читаемой всей страной.

Ответив на поставленные нам вопросы, мы, со своей стороны, считаем нужным высказать перед объединенным пленумом ЦК и ЦКК следующее наше глубокое убеждение:
Для того, чтобы попытка создания внутрипартийного мира и действительной ликвидации фракционности и замкнутости не привела неизбежно к таким же результатам, как после 16 октября 1926 г., безусловно необходимо:

Немедленно осудить от имени объединенного пленума ЦК и ЦКК такие выступления в печати, как брошюра "О войне и военной опасности" Агитпропа ЦК, как статья Иваново-Вознесенской партийной газеты, объявляющая оппозиционеров контрреволюционерами, как статья "Ленинградской правды" (5 августа с. г.), позволяющая себе в дни пленума писать: "декларации оппозиционного блока являются ходовым товаром в военных министерствах враждебных держав в такой же мере, в какой на капиталистической бирже ценятся акции весьма рентабельных предприятий".

Прекратить исключения из партии и другие репрессии против оппозиционеров за инакомыслие и вернуть исключенных в партию.

Обеспечить такую подготовку XV съезда, какая бывала при Ленине, когда в партии имелись серьезные разногласия - т. е.:
а) за 2 месяца до съезда опубликовать в печати тезисы, статьи, платформы каждого меньшинства в партии;
б) дать возможность всем членам партии ознакомиться с важнейшими документами разногласий и принять взвешенное решение на основании всестороннего обсуждения;
в) обеспечить товарищеское обсуждение вопросов разногласий без преувеличений, без обвинений личного характера и т. п.;
г) главным лозунгом подготовки XV партсъезда взять обеспечение единства ВКП и Коминтерна - во что бы то ни стало.

Авдеев Лиздин Раковский
Бакаев Муралов Смилга
Евдокимов Петерсон Соловьев
Зиновьев Пятаков Троцкий
Каменев
8 августа 1927 г.

Три Гоминдана Сталина

Под предлогом "повстанчества"

Как обстояло дело с Китаем?

Зиновьев: В 1917 г., до приезда Владимира Ильича, тов. Сталин на мартовском совещании большевиков, как об этом свидетельствует существующая стенограмма, которую я просил бы напечатать и раздать, говорил следующее:

Временное же правительство взяло фактически роль закрепителя завоеваний революционного народа. Совет рабочих и социал-демократов мобилизует силы, контролирует. Временное же правительство, упираясь, путаясь, берет роль закрепителя тех завоеваний народа, которые фактически уже взяты им.

Такое положение имеет отрицательные, но и положительные стороны: нам невыгодно сейчас форсировать события, ускоряя процесс откалывания буржуазных слоев, которые неизбежно впоследствии должны будут отойти от нас. Нам необходимо выиграть время, затормозив откалывание средне-буржуазных слоев, чтобы подготовиться к борьбе с Временным правительством.

Поскольку Временное правительство закрепляет шаги революции, постольку ему поддержка, поскольку оно контрреволюционно, - поддержка Временного правительства неприемлема

(см. мартовское партийное совещание 1917 г.).

И дальше, в той же стенограмме:

В порядке дня предложение Церетели об объединении.

Сталин: Мы должны пойти. Необходимо определить наши предложения о линии объединения: возможно объединение по линии Циммервальда-Кинталя. Забегать вперед и предупреждать разногласия не следует. Без разногласий нет партийной жизни. Внутри партии мы будем изживать мелкие разногласия

(см. там же).

Верно ли было это или нет? Нет, неверно. Большевизм ли это? Нет. Похоже ли это на то, что говорил Ленин? Нет, ни в какой мере не похоже на то, что говорил Ленин. Но это очень похоже на то, что говорит Сталин теперь о китайской революции. Да, похоже. Это был его первый "Гоминдан" - в русском масштабе.

Второй его "Гоминдан" относится к германской революции 1923 г., вопрос, который имеет мировое значение. Это исторический вопрос и его, конечно, тоже нужно будет осветить, на нем тоже нужно остановиться. Второй "Гоминдан" Сталина случился в августе 1923 г., когда движение поднялось в Германии. В этот момент тов. Сталин писал мне и тов. Бухарину, которые находились в это время в отпуске и которые находились в разногласии с ним по этому вопросу. Он писал следующее:

Должны ли коммунисты стремиться (на данной стадии) к захвату власти без социал-демократов, созрели ли они уже для этого, - в этом, по-моему, вопрос. Беря власть, мы имели в России такие резервы, как: а) мир, б) землю крестьянам, в) поддержку громадного большинства рабочего класса, г) сочувствие крестьянства. Ничего такого у немецких коммунистов сейчас нет.

Конечно, они имеют по соседству Советскую страну, чего у нас не было, но что можем дать им в данный момент? Если сейчас в Германии власть, так сказать, упадет, а коммунисты ее подхватят, они провалятся с треском. Это "в лучшем" случае. А в худшем случае - их разобьют вдребезги и отбросят назад. Дело не в том, что Брандлер хочет "учить массы", дело в том, что буржуазия, плюс правые социал-демократы наверняка превратили бы учебу-демонстрацию в генеральный бой (они имеют пока что все шансы для этого) и разгромили бы их. Конечно, фашисты не дремлют, но нам выгоднее, чтобы фашисты первые напали: это сплотит весь рабочий класс вокруг коммунистов (Германия - не Болгария). Кроме того, фашисты по всем данным слабы в Германии. По-моему, немцев надо удержать, а не поощрять.

Я утверждаю, товарищи, это есть логическое продолжение сталинского уклона марта 1917 г. Это есть второй германский, так сказать, "Гоминдан". Постановка вопроса о том, что власть мы не можем брать без социал-демократии, что если власть упадет, то ее коммунисты не должны поднять и брать, что фашисты слабы, как "слаб" Чан Кайши в 1927 г. и т. д. это второй германский "Гоминдан" Сталина.

И, наконец, третий "Гоминдан", всамделишний китайский Гоминдан 1927 г., который я также хотел бы вам иллюстрировать. Ленин говорил:

Обещаниями "кормили" народ и одурачивали рабочих все буржуазные политиканы во всех буржуазных революциях.

Наша революция буржуазная, поэтому рабочие должны поддерживать буржуазию, - говорят никуда негодные политики из лагеря ликвидаторов.

Наша революция буржуазная, - говорим мы, - марксисты, - поэтому рабочие должны раскрыть глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объединение, на свое вооружение.

(Ленин, т. XIV,ч. 1,стр. 11.)

Относится ли это также и к китайской революции? Целиком и полностью.

Г. Зиновьев август 1927 г.

Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП (б)

29 июля - 9 августа 1927 г. стенограф, отчет выпуск III, стр. 22

Под предлогом "повстанчества"

Как обстояло дело с Китаем?

Поражения и злоключения китайского пролетариата

ЭТАП КИТАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ