Пост http://pikabu.ru/story/ya_vyirosla_no_k_sozhaleniyu_pomnyu_4... повествует о мерзкой первой учительнице и тут я не смогла удержаться, чтоб не рассказать о своей «першей вчителке».
Так случилось, что я, родившись в России и живя тут почти всю жизнь (и до и после описанных событий), в первый класс отправилась на Украине. Там, в славном городе Тернополе жила и живет по сей день сестра моей матери. У нее мы четыре года и гостили. Отчасти, в этом потом призналась моя мать, опыт моего обучения в украинской школе стал решающим в вопросе нашего переезда обратно на родину.
Мою первую учительницу звали Галина Романовна. Дама суровая, подловатая и хитрая. Все бы ничего, но меня угораздило быть «москалькой». Вообще мы не часто сталкивались с неприязнью окружающих по этому признаку, но случалось. Например, однажды маму чуть не побили в троллейбусе, за то, что она по-русски говорила. Какой-то здоровенный лоб ее знатно за грудки потаскал. Разняли, и это непременно нужно заметить, другие пассажиры троллейбуса. Идиоты всегда в меньшинстве, это нужно помнить и про те времена и про нынешние. Я же шпарила на мове так хорошо, что никому и в голову не приходило, что язык мне не родной. Дети быстро учатся.
Вернемся к училке. ГР нельзя было назвать ярой националисткой в том виде, что у многих встает перед глазами. На людей она не бросалась и на деревьях никого не вешала, но неприязнь ее сложно было не заметить. «Москаленком» она меня называла регулярно. Или могла затеять разговор при всем классе о красоте украинских имен и фамилий, приводя в пример, как ужасно звучит моя фамилия.
В перерывах между определенными уроками нам прямо в классе давали стакан кипяченого молока. Родители на это молоко сдавали деньги. Мне молоко всегда наливали последней, чаще всего это была пенка, которую никто больше не хотел пить. Да и я не пила. Если молока не хватало – ну что ж, значит не судьба. Этот факт может и забылся бы, но как-то ГР по инерции не налила мне молока при маме (та зачем-то приходила в школу). Выяснилось, что это обычное дело.
За неделю, прожитую без троек, в дневнике учительница ставила печать с мультяшками. Эту печать можно было раскрасить. В конце года я была единственной, кто не имел в дневнике ни одной печати. К слову, первой моей оценкой в жизни была тройка. В конце первого класса я сообразила, что напрягаться в учебе мне не выгодно – бесполезно.
На родительском собрании я всегда была гвоздем программы. Не смотря на то, что тогда у меня не было проблем с поведением и училась я не хуже других, в ряде случаев и лучше. Например, на одном из собраний ГР половину времени распекала мою маму за мои помарки в тетради, а потом мельком, стараясь не заострять на этом внимание аудитории, сообщила, что я единственная из всего класса решила задачу на сообразительность по математике. Ну разве это важно, когда речь идет обо мне.
Это все мелочи, перейдем к более серьезным случаям. Осень в Тернополе довольно теплая, не Архангельск совсем, но в то время было уже прохладно. Шкафы с верхней одеждой располагались прямо в классе, вдоль одной их стен. Похожие шкафы стоят в детсадах. Мы всегда сидели в одном классе, посторонних там не бродило совсем. Сам кабинет был расположен так, что в него мимо проходящие попасть не могли. И вот в конце учебного дня выяснилось, что моя новая курточка с медведями, которой от силы неделя, пропала. Эта информация никак не заинтересовало учительницу и я пошла домой так. Мама потом подняла шум, поскандалила и надо же, куртка обнаружилась спустя несколько дней в шкафчике, в котором висела до этого. Естественно, ее там не было все это время. И очень сомнительно, что такое мог провернуть один из первоклашек, под носом у учителя. Да и куртку в набитый ранец просто так не спрячешь.
У меня постоянно терялись тетради. Я конечно дитем была ушлым, но у меня не было никаких причин выбрасывать свои тетрадки, дома за успеваемость меня ремнем не драли. Обычно происходило следующее – я сдавала тетрадь, а потом оказывалось, что я ее не сдавала. И вообще тетради нигде нет. Один или два раза никого бы не насторожили, но постоянство таких потерь напрягало. Кстати, несдача работы была частой темой на тех самых родительских собраниях. О судьбе тетрадок чуть позже.
По окончании года в классе наметился ремонт. Мы тогда еще не думали переезжать и я должна была и во второй класс пойти в тот же кабинет, поэтому в ремонте и мама моя участвовала. Сейчас не вспомню почему, но далеко не все родители ползали там в ведрами краски, человека четыре всего. Ремонт делали своими руками. Может дело в занятости, может еще в чем, но точно не в деньгах. Мы тогда могли себе позволить сдать нужную сумму на материалы. Как я уже упоминала, кабинет был не проходным. Он располагался в отдаленном углу, за поворотом, к нему нужно было спускаться отдельно от основных коридоров, поэтому перед кабинетом был небольшой своеобразный холл. Все приходящие туда были заметны. Пока все мыли/красили/белили, мебель и вещи из класса вынесли наружу, в этот холл. А когда расходились, выяснилось, что у одного из папашек пропала куртка кожаная… Учительница, не долго думая, сразу указала на мою маму. Какие уж она доводы приводила, я не знаю, но папашка им поверил. Хоть мама, наравне с ним, никуда и не выходила из этого кабинета. То есть, куртку унести не могла. Я на этом ремонте была с мамой, но, чтоб не путаться под ногами, была спроважена в холл. Может решили, что именно я ее унесла. Какие-то гангстеры прямо, рецидивисты.
Дальше было действо, растянувшееся на сутки почти. Маму забрали в полицию/милицию. ГР вместе с папашкой, забывшем очевидно, что перед ним ребенок (такой же, как его собственный), устроили мне допрос с пристрастием, обещая, что маму посадят в тюрьму, а меня отдадут в детдом. Потом, примерно с тем же успехом, меня допрашивали в полиции, пробуя разные подходы – хороший и плохой дядя. Никаких взрослых рядом не было. Страшно было очень. От страха за маму и себя, я сочинила историю о том, что видела какого-то дядьку, который якобы забрал куртку. Естественно в это никто не поверил. Не смотря на весь нажим, я уверенно говорила, что мама куртку не брала и меня отправили домой, вручив тетке.
Позже, пока мама еще была в полиции, придурошный папашка вломился в квартиру и перевернул там все вверх дном, ища свое сокровище, но, естественно, не нашел. Маму отпустили только утром. До сих пор помню, как плакала ночью от страха, что маму больше не увижу.
Мы так точно и не знаем, была ли кража куртки делом рук училки, но история с моей курткой натолкнула на размышления. А еще тетради. Дело в том, что при ремонте мама залезла в шкаф, где хранились всякие бумаги. Ровной стопкой там лежали мои тетради, в каждой по одной две работы. Их Гр пускала на листочки для контрольных. А маме потом при всем классе рассказывала, что я эти тетради сама куда-то выбрасываю, потому что не хочу ничего делать.
Перед началом учебного года у меня проявилась вселенская грусть на лице, у мамы начались проблемы на работе и мы уехали в Архангельск. Моя вторая учительница, Елена Вареньевна, стойко переучивала меня писать по-русски «работа» вместо «робота» (Я так ошибалась класса до седьмого. Прям в подкорку вшилось.), «ы» вместо «и» и пр. Была терпелива и добра, но привить во мне любовь к школе так и не смогла.
Пы.Сы.: Прошу извинить за качество фото. Сканера нет, а если посреди ночи на старый телефончик снимать старые бумажные фотки, лучше не получается.
Это первый класс. И Галина Романовна при мне.
