Френсис

Френсису несколько лет за двадцать,
он симпатичен и вечно пьян.
Любит с иголочки одеваться,
жаждет уехать за океан.
Френсис не знает ни в чем границы:
девочки, покер и алкоголь...
Френсис оказывается в больнице:
недомоганье, одышка, боль.
Доктор оценивает цвет кожи,
меряет пульс на запястье руки,
слушает легкие, сердце тоже,
смотрит на ногти и на белки.
Доктор вздыхает: «Какая жалость!».
Френсису ясно, он не дурак,
в общем, недолго ему осталось —
там то ли сифилис, то ли рак.
Месяца три, может, пять — не боле.
Если на море — возможно, шесть.
Скоро придется ему от боли
что-нибудь вкалывать или есть.
Френсис кивает, берет бумажку
с мелко расписанною бедой.
Доктор за дверью вздыхает тяжко —
жаль пациента, такой молодой!

Вот и начало житейской драме.
Лишь заплатив за визит врачу,
Френсис с улыбкой приходит к маме:
«Мама, я мир увидать хочу.
Лоск городской надоел мне слишком,
мне бы в Камбоджу, Вьетнам, Непал...
Мам, ты же помнишь, еще мальчишкой
о путешествиях я мечтал».

Мама седая, вздохнув украдкой,
смотрит на Френсиса сквозь лорнет:
«Милый, конечно же, все в порядке,
ну, поезжай, почему бы нет!
Я ежедневно молиться буду,
Френсис, сынок ненаглядный мой,
не забывай мне писать оттуда,
и возвращайся скорей домой».

Дав обещание старой маме
письма писать много-много лет,
Френсис берет саквояж с вещами
и на корабль берет билет.
Матушка пусть не узнает горя,
думает Френсис, на борт взойдя.
Время уходит. Корабль в море,
над головой пелена дождя.

За океаном — навеки лето.
Чтоб избежать суеты мирской,
Френсис себе дом снимает где-то,
где шум прибоя и бриз морской.
Вот, вытирая виски от влаги,
сев на веранде за стол-бюро,
он достает чистый лист бумаги,
также чернильницу и перо.
Приступы боли скрутили снова.
Ночью, видать, не заснет совсем.
«Матушка, здравствуй. Жива? Здорова?
Я как обычно — доволен всем».

Ночью от боли и впрямь не спится.
Френсис, накинув халат, встает,
снова пьет воду — и пишет письма,
пишет на множество лет вперед.
Про путешествия, горы, страны,
встречи, разлуки и города, в
кус молока, аромат шафрана...
Просто и весело. Как всегда.

Матушка, письма читая, плачет,
слезы по белым текут листам:
«Френсис, родной, мой любимый мальчик,
как хорошо, что ты счастлив там».
Он от инъекций давно зависим,
адская боль — покидать постель.
Но ежедневно — по десять писем,
десять историй на пять недель.
Почерк неровный — от боли жуткой:
«Мама, прости, нас трясет в пути!».
Письма заканчивать нужно шуткой;
«я здесь женился опять почти»!

На берегу океана волны
ловят с текущий с небес муссон.
Френсису больше не будет больно,
Френсис глядит свой последний сон,
в саван укутан, обряжен в робу...
Пахнет сандал за его спиной.
Местный священник читает гробу
тихо напутствие в мир иной.

Смуглый слуга-азиат по средам,
также по пятницам в два часа
носит на почту конверты с бредом,
сотни рассказов от мертвеца.
А через год — никуда не деться,
старость не радость, как говорят,
мать умерла — прихватило сердце.

Годы идут. Много лет подряд
письма плывут из-за океана,
словно надежда еще жива.
В сумке несет почтальон исправно
от никого никому слова.

Саша Кладбисче