Тем кто верит в магов,

В гномов

В вышине

Сказку нашепчу

Я,

Хочется так мне!

Синий вечер бродит.

К дубу я приник.

Месяц круторогий

Бег свой в даль стремит.

Квакают лягушки,

Дуб тепло хранит.

Жёлудь мчит к несушке,

Той, что жизнь творит.

Ветер песнь заводит-

Жутковато чуть.

Светлый лик дороги

Навевает грусть.

Жизнь моя так вьётся..

Вспомнил я отца.

Трудно мне придётся

Без его лица.

Завернувшись в скатерть

Тёплой шали сна,

Молча встала паперть-

Ночи тишина…

Утро. Ветер свежий

Мне омыл лицо

Шепчет где ты? Где же!

Стог, в ногах сенцо.

Снова сон, вновь в сказке:

Щучка у ведра,

Купидончик в маске,

Ветра вновь игра

А дружочек нежный

Шлёт невесть мне что:

Топот, скрип тележный

Цирка шапито!

Лошади заржали,

Встали у ворот.

Текст святой-скрижали

Мне ямщик даёт.

В жизнь поэта литер-

То прислал мне Бог,

Продвигался в твите,

Чтоб крюйт-камер слог!!!

Чтобы в тогу вжился

Купидона я,

Волшебством искрился

В зыбких дюнах дня.

Но не зря ль ту сказку

Вам шептал вчера?

Не сгустил ль там краску

Остриём пера?

Не фетиш ли маску

Возносил с «ура»?

Ладил брэнд-коляску

К прихотям двора?

Во чем озадачен?

Счастье - лебеда?

Ничего не значит,

А гротеск беда?

Купидонской дланью

Лучника – стрелка,

Вторил ты желанью

Бога – старика!!!

Чашу моей славы

Подержи пока!

Я же не двуглавый,

Припотел слегка.

Эпикурства шармом,

Увалень тверёз,

Боженьку жандарма

Ублажил до слёз!

В твоих сказка джига!

Щучка у ведра

Светским прощелыгам

Не сулит добра.

Не сулит покоя

Им и в ночь, и в день

Чудище лесное,

«Зимняя сирень»!

Маскарад в этюдах-

Не твоя вина.

Люди в брендах любят

Кайф, гротеск без дна!

Слышь – ка, «Гранд», курится

Ведь не зря вся «тля»

Над помпезной жрицей,

Тайной бытия?...

Ось скрипит. Впрягаясь,

В адски нудный день

В волшебство влюбляюсь:

В Зимнюю сирень!

P.S.

Нет, не зря Вам сказку

Ту шептал вчера.

Снять затворца маску,

Мне пришла пора!

На Оппиевой вершине в центре Рима разбит неприметный городской сад, изрисованный нелепыми граффити. Днем здесь лениво гоняют мяч подростки, пожилые пары выгуливают своих питомцев, а по вечерам бродяги разводят костры, не подозревая, что у них под ногами лежат руины величайшего в истории Рима дворца. Это Domus Aurea (по-латыни «Золотой дом»), возведением которого занимался 30-летний Нерон. Последующие императоры занялись переделкой дворца, а возможно, и вовсе забросили строительство, пока наконец в 104 году Траян не использовал его стены и своды под фундамент для возведения знаменитых терм. После этого на полтора тысячелетия погребенный под землей дворец был предан забвению.

Недавно отправившийся на пенсию специалист по римской архитектуре Лучано Маркетти руководил работами в Золотом доме. Однажды утром он замер в прохладной темноте подземного пространства восьмиугольного зала, занимающего восточное крыло дворца. В луче фонарика Маркетти пристально рассматривал своды состоящего из восьми клиньев потолка, 15-метровое основание каждого из которых опирается снаружи на своды соседних помещений, создавая ощущение невесомости всей конструкции, словно парящей в воздухе.

К юго-западу от этого крыла Золотого дома, на месте, бывшем во времена Нерона искусственным озером с морской водой, располагается Колизей. Известный всему миру гигантский амфитеатр, построенный Веспасианом, который пришел к власти вскоре после самоубийства Нерона [вслед за тремя сменившими друг друга за один год гражданской войны императорами – прим. переводчика], был назван в честь 30-метровой бронзовой статуи Colossus Neronis, представлявшей Нерона в образе бога солнца. К западу от Колизея на Палатинском холме раскинулись развалины других императорских построек. В апреле 2011 года особое управление археологическим наследием Рима организовало выставку на этом центральном из семи римских холмов. Мероприятие посвятили жизни и достижениям императора Нерона; впервые публика могла ознакомиться с архитектурным и культурным вкладом деспотичного властителя в историю.

Не так-то просто по-человечески понять тирана, который, согласно историческим свидетельствам, подстроил убийство первой жены, Октавии; пнул в живот вторую жену Поппею, отчего у беременной женщины случился выкидыш, а сама она умерла; приложил руку к покушению на собственную мать Агриппину (возможно, перед этим переспав с ней); который, вероятно, был причастен к смерти сводного брата Британника; подтолкнул своего наставника Сенеку (беспрекословно исполнившего волю императора) к самоубийству; кастрировал мальчика-подростка и затем женился на нем; организовал поджог Рима, возложив всю вину на городскую общину христиан (включая святых Петра и Павла), которых впоследствии схватили, обезглавили либо распяли и подожгли как факелы, чтобы осветить императорский праздник.

Казалось бы, нет никаких сомнений в том, что Нерон – сущее воплощение зла. И все же... Можно с уверенностью сказать, что римский сенат распорядился удалить малейшие напоминания о деяниях Нерона на благо Рима по политическим мотивам. Возможно, из-за того, что после его смерти страну захлестнула волна народной скорби, настолько сильной, что сменивший его император Отон спешно добавил приставку Нерон к своему имени. Или потому, что не иссякал поток оплакивавших Нерона людей, несших цветы к его могиле.

Увы, мертвые сраму не имут и историю своей жизни сами не поведают. Первые, кто написал биографию Нерона – Светоний и Тацит, – были тесно связаны с элитой сената, и потому их заметки о его правлении оказались преисполнены презрения. Память о Нероне не предали забвению, но правитель невероятного таланта по прошествии тысячелетий превратился в примитивное чудовище.

«Сегодня принято хулить Нерона, – рассуждает археолог и журналист Мариза Раньери Панетта. – А если вспомнить великого христианского императора святого Константина? Он расправился и со старшим сыном, и со второй женой, и с тестем. При этом один признается святым, а другой – дьяволом во плоти. Или тот же Август: он буквально выкашивал правящую элиту, уничтожая всех, кто вставал на его пути. Рим захлебывался в крови, однако Август изящно «пиарил» все свои поступки, умело управляя общественным сознанием. Итог известен – его принято считать великим правителем. Я не просто утверждаю, что Нерон – это выдающийся властитель, но и с уверенностью заявляю, что он был лучше, чем принято считать. И уж точно не хуже бывших до и пришедших после него».

Энергичная Раньери Панетта – одна из многих жаждущих пересмотреть оценку правления Нерона. Не все, однако, разделяют ее порыв. «Эта реабилитация, начатая небольшой группой историков, пытающихся выставить римскую элиту в приличном свете, кажется мне глупой затеей, – парирует Андреа Карандини, известный археолог, изучающий Древний Рим. – К примеру, некоторые ученые утверждают, что Нерон не устраивал пожар. Но, объясните мне, как он смог бы тогда построить Domus Aurea? Независимо от того, Нерон или кто-то другой поджег Рим, в выигрыше оказался именно он».

Стоит задуматься о логике Карандини – пожар был на руку Нерону, значит, он его и устроил. Ведь пламени, уничтожившему 10 из 14 районов Рима, отведено центральное место в мифологии об императоре. «Даже бескомпромиссный обвинитель Нерона Тацит пишет, что доподлинно неизвестно, стал ли причиной пожара умышленный поджог или нет, – отражает нападки Раньери Панетта. – Во времена Нерона город представлял собой лабиринт тесных улиц и высоких зданий с деревянными верхними этажами. Огонь использовался постоянно – для освещения, обогрева, приготовления пищи. Практически каждый император пережил пожар во время своего правления». К тому же обстоятельства сложились так, что, когда начался Великий пожар, Нерон пребывал в родном городе Антиуме (ныне Анцио). Он спешно вернулся в Рим, когда огонь уже бушевал. Первые упоминания о том, что, наблюдая за пожиравшим город пламенем, Нерон играл на кифаре, появились полтора века (!) спустя в записках Диона Кассия.

Вообще Нерон оказался очень необычным правителем. Вопреки кровной связи с Августом и по отцовской, и по материнской линиям, он вовсе не походил на римлянина: светловолосый, голубоглазый, с лицом, усыпанным веснушками, предпочитавший воинскому делу занятия искусством. Его расчетливую и амбициозную мать Агриппину обвиняли в подготовке убийства собственного брата Калигулы, а своего третьего мужа Клавдия она отравила ядовитыми грибами. Определив философа-стоика Сенеку в наставники сыну, Агриппина провозгласила Нерона достойным занять императорский трон, на который он и взошел в 54 году новой эры в неполных 17 лет.

В ранние годы правления Нерона империя процветала. Он прекратил практику секретных судов, с помощью которых Клавдий расправлялся со своими оппонентами, объявил амнистию, а каждый раз, когда его просили подписать смертный приговор, с сожалением вздыхал: «Уж лучше бы я не умел писать!». Он устраивал обеды с поэтами – пусть кто-то и скажет, что так он втихую воровал их стихи, – усердно обучался игре на лире и пению, хотя его голос оставлял желать лучшего. Например, Нерон придумал состязания в поэзии, музыке и атлетике – наподобие Олимпийских игр, названных «Нерониями». Но что было хорошо для народа, не всегда нравилось элите. Стоило Нерону заставить сенаторов выступать наравне со всеми в публичных соревнованиях, как над небосводом его золотого века сгустились тучи.

Помимо гимнастического комплекса молодой император построил амфитеатр и мясной рынок; в его планы входило возведение канала, который соединил бы Неаполь с римским портом Остия и обеспечил бы бесперебойное снабжение столицы продовольствием в обход неспокойных морских вод. Подобное строительство требовало ресурсов, источником которых обычно служили военные походы на соседние страны. Однако миролюбивый Нерон перекрыл этот источник доходов казны. Более того, он освободил Грецию от уплаты имперского налога, объясняя свое решение величайшим культурным вкладом греков в развитие римского общества. Единственным выходом стало обложить богатых налогом на имущество, а вдобавок еще и отнять у них часть земель, необходимых для прокладки канала. Сенат тут же заблокировал эти инициативы императора, в ответ Нерон начал хитрить.

«Он таскал богатеев по судам, стряпая все новые и новые дела, чтобы взимать с них крупные штрафы», – восхищается его находчивостью Бесте. Неудивительно, что император нажил себе множество врагов, среди которых была и его мать Агриппина, так и не смирившаяся с ослаблением своего влияния. Она попыталась привести к власти приемного сына Британника, утверждая, что тот был единственным законным наследником. Нерон восстановил против себя и наставника Сенеку, попытавшегося сплести заговор с целью убийства императора. К 65 году новой эры все они – мать, сводный брат и советник – отправились в мир иной. А Нерон развернулся в полную силу. Пришел конец золотого века его правления, сменившись чередой лет, в течение которых, по словам оксфордского историка Мириам Гриффин, «Нерон все глубже погружался в мир своих фантазий, пока в конце концов реальность не навалилась на него всей тяжестью рухнувших иллюзий».

«Он хотел быть ближе к людям, – говорит профессор греческой и римской архитектуры Алессандро Вискольози, создавший уникальную 3D-реконструкцию Domus Aurea. – Но не как друг, а как их божество». На обширной территории бывшей римской империи есть лишь одно место, где на Нерона по-прежнему смотрят с восхищением – его родной город Анцио. У Нерона здесь была еще одна вилла, сейчас почти полностью затопленная. В ней удалось найти множество античных предметов, выставленных на обозрение в местном музее. Занявший в 2009 году пост мэра Лучано Брускини уже год спустя открыл памятник знаменитому сыну города. «В школе нас учили, что Нерон был воплощением зла, одним из худших императоров всех времен, – вспоминает мэр Брускини. – Изучая исторические материалы, я постепенно стал убеждаться в обратном. Я считаю его хорошим, даже великим правителем. Никого не любили по всей империи так, как Нерона. Он был выдающимся реформатором. Отнимая часть богатств сенаторов-рабовладельцев, он отдавал их бедным. Перед нами – первый в мире социалист!» Брускини и сам социалист. Иногда, по словам мэра, он любит прогуляться у памятника, чтобы послушать, о чем говорят люди. Они читают, что написано на табличке: «В империи воцарился мир… реформы... небывалое величие», и бормочут сквозь зубы: «Что за чушь!».

Людям сложно расставаться с мифами. Впрочем, это уже не так важно. Император снова в Анцио, у себя дома. Снова в окружении людской толпы, как в старые времена.

Статья опубликована в журнале National Geographic (№132, сентябрь 2014).

Текст: Роберт Дрейпер Фотографии: Ричард Барнс и Алекс Майоли

http://www.nat-geo.ru/planet/50126-opravdanie-nerona/

(с.) National Geographic