Хорошие фильмы, которые вы могли легко пропустить
Клык
Странный греческий фильм о детях, которые думают, что цветок — это «зомби»
«Клык» оказался и остался главным символом странной греческой волны — разнородной группы режиссеров и режиссерок с соответствующей пропиской, которые снимали на стыке десятилетий, а потом разбежались по другим странам и медиумам: Йоргос Лантимос стал главной звездой родины Платона и уехал снимать на английском, Афина Ракель Цангари перебралась на телевидение (см. сериал «Тригонометрия» про полиаморию), остальные имена менее звучны.
Абсурдистская история о детях, которых родители растят в изоляции и искаженном представлении о мире (в частности, называют вещи не своими именами), оказалась достаточно зубастой и емкой, чтобы размазанный греческий колорит прозвучал самобытно, но универсально. Гиперопека и паранойя старших, программирующий потенциал языка и реальность как мозаика предустановленных матриц — Лантимос искусал базисный человеческий институт столь основательно и изящно, что стал закономерен не только приз Канн (в программе «Особый взгляд»), но и возобновившийся интерес к греческой кинематографии.
Древо жизни
Безнарративный фильм Терренса Малика о жизни и смерти
Умирает ребенок, с этим тяжело смириться и матери, и отцу, и брату. Джек, один из братьев (во взрослой жизни его играет Шон Пенн), пытается задавать вопросы Богу, но они возвращают его в прошлое. Там Джек — 11-летний мальчик, наблюдающий мир с чистотой и непосредственностью. Мать (Джессика Честейн) учит сына быть добрым и бескорыстно любить, отец (Брэд Питт) более жесткий, закаляет его характер. Постепенно семья беднеет и вынуждена оставить свой дом.
С картины «Древо жизни» Терренс Малик начал свои эксперименты в безнарративном кино. Это только кажется, что сюжет у фильма есть, на самом деле его очень трудно проследить и вычленить между кадрами заходящего солнца, величественных деревьев, кружащихся детей, динозавров (!) и разговорами с Богом. У Малика, кажется, был гиперамбициозный замысел — показать весь цикл жизни на Земле, от зарождения до наших дней. Он не успел закончить картину к Каннскому кинофестивалю 2010 года, поэтому премьера состоялась на нем через год.
Публика фильм освистала, что не помешало ему получить «Золотую пальмовую ветвь». И ведь правда: удивительной красоты кадры оператора Эмманюэля Любецки под душераздирающую музыку Александра Деспла способны растопить даже самое черствое сердце. При этом умершего мальчика играет Тай Шеридан — ну как тут не разрыдаться?
Меланхолия
Быть может, самый совершенный фильм Ларса фон Триера
Копирайтер Жюстина (Кирстен Данст, приз в Каннах за лучшую женскую роль) должна выйти замуж в красивом замке, но ее все раздражает. Для тех, кто по каким-то причинам до сих пор сторонился знакомства с малоизвестным скандинавским автором, этот фильм, как бергмановский «Стыд» или «Матч-пойнт» Вуди Аллена, — хороший повод изменить принципам и полюбопытствовать. Виртуозно придуманная, работающая, скорее, на вау-эффект, чем на попытку распотрошить зрителя (с этой триеровской манерой у многих традиционно были проблемы), «Меланхолия» — это почти рекламный проспект к причудливой 20-летней карьере датчанина.
Развод Надера и Симин
Самый премированный иранский фильм (почти 60 международных наград, включая «Оскар»)
Надер (Пейман Маади) и Симин (Лейла Хатами) разводятся, но то, что начинается как «Крамер против Крамера» или (из более свежего) «Брачная история», быстро перерастает в приговор иранской системе. Фильм Асгара Фархади — не про развод, он — про его последствия. Чтобы присматривать за больным отцом, Надер — ходячее олицетворение токсичной маскулинности — нанимает беременную сиделку (Сарех Баят), та не справляется со своими обязанности, он выталкивает ее на лестничную клетку, у нее случается выкидыш, Надера обвиняют в убийстве.
Главный вопрос: знал ли мужчина о беременности? Так что можно сказать, что фильм Фархади еще и детектив с хичкоковским саспенсом, но изрядно сдобренный, будто острыми специями, социальной проблематикой. Безусловно, это мастерски срежисированное кино, но все же еще и несколько манипулятивное: оно знает, на что жать и по чему бить, — но за другое «Оскары» и не дают.
Любовь
Ибо крепка, как смерть...
Самый пронзительный и чувственный фильм Михаэля Ханеке, благодаря которому великий австрийский циник получил вторую «Золотую пальмовую ветвь», что, к слову, невиданная роскошь для каннского смотра. Восьмидесятилетние супруги Жорж (Жан-Луи Трентиньян) и Анна (Эмманюэль Рива) спокойно доживают свой век. Но однажды утром у Анны случается инсульт, затем второй.
После неудачной операции женщину парализует, она начинает терять рассудок, но перед этим умоляет мужа ни за что не отдавать ее обратно в больницу. Жорж начинает лично ухаживать за супругой, но постепенно сам сходит с ума от навалившейся ответственности, клаустрофобии — почти все события происходят в интерьере парижской квартиры — и, конечно, любви.
К 70 годам Ханеке удалось перестроить свой творческий метод и достичь эталонной простоты, как в музыке его любимого композитора Шуберта, которая периодически звучит в фильме фоном. Никакой сложносочиненной структуры, постмодернизма, заигрываний с контекстом и высоких разговоров о Боге — лишь до боли жизненный процесс неостановимого умирания. Но сердцем происходящего все равно является Жан-Луи Трентиньян. Великий французский артист уже сталкивался со смертью, пережив обеих своих дочерей: Полин задохнулась в колыбели, а Мари раскроил череп ревнивый любовник. Поэтому полное страдания и скорби лицо Трентиньяна, особенно в страшнейшем финале, — не просто удачное попадание в образ, а личный опыт, который находится за пределами искусства и делает «Любовь» одним из главных фильмов вообще.
