Разница между мальчиками и девочками
0 просмотренных постов скрыто
Мысли на ночь
Сегодня вечером, в очередной раз убирая лоток, я призадумался и понял, что у моего кота очень низкое кпд.
Принцип дуальности.
Несчастная судьба многих людей – следствие несделанного ими выбора.
Они ни живые, ни мертвые. Жизнь оказывается бременем,
бесцельным занятием, а дела – лишь средством защиты
от мук бытия в царстве теней.
Эрих Фромм
Справа – человек. Слева – столб.
Странно, что в такой последовательности. Обычно ведь отсчёт идёт слева направо, а не наоборот. Главное – не забыть: слева – столб, справа – человек. Я подхожу к тому, что справа.
- Темно, - говорит мне человек.
- Теория мирового заговора в действии, - отвечаю я ему.
- Только не переусердствуй, - ухмыляется человек.
- Не твоё дело, - грубо проговариваю я, стараясь отчеканить каждое слово, чтобы человек почувствовал всё моё пренебрежение к происходящему вокруг.
...
- Ты должен стать отцом моего ребёнка.
И эта – туда же. Глупая шлюха.
- Я буду некомпетентным отцом. Разве ты видишь во мне хорошую наследственность? Я живу в обрюзгшей квартире с немытыми окнами.
- Ну так в чём проблема? Помой их, - она закуривает, - И я не глупая шлюха, как ты себе вообразил. Ты просто мне не веришь и не хочешь меня понимать и...
- Замолчи, пожалуйста, этот мир и так наполнен кучей непроходимых слов.
- ...и принимать. И мир этот ты не хочешь принимать. И мир не будет тебя спрашивать: достаточно ли ему непроходимых слов или нет.
Дьявол, она уделала меня, эта курящая глупая шлюха. Но она здорово улавливает мои мысли. Она замечательный друг, если бы только не была женщиной.
- Кто дал тебе расшифровку моей криптограммы души? – спрашиваю я её с живым интересом.
Это точно – кто-то ей дал эту криптограмму. Иначе – она моё клонированное неизвестное.
- Считай, что я просто угадала. А сейчас – стань отцом моего ребёнка. И не волнуйся – можешь считать его чужим. Я и без тебя справлюсь.
Она снова меня уделала. Тяжёлыми перчатками красного цвета. Прямо по моральному центру где-то в темени. Вот так. Вот так. Я почти не обижаюсь. Я сделаю ей этого ребёнка. А если не получится – значит, на то была воля случайной генерации судьбы её и меня. Впрочем – моё дело малое, моя судьба здесь не перетрудится.
- Я люблю тебя, - странное словосочетание. Я и верю в это и не верю. Я чувствую это и не чувствую. Единственное, что я знаю – это то, что я хочу выпотрошить себя и что я себя ненавижу.
Позже, когда сел за печатную машинку печатать эти богом забытые, никому, кроме меня и заказчика ненужные некрологи – за стеной загудел пылесос. Мне даже на секунду показалось, что в кружке моего тёмного, с прожилками молока кофе пробежали круговые волны. До края и обратно. Мелкой дрожью. Цунами в керамике. Но это понятно, что всего лишь показалось. Просто гул чересчур резко и неожиданно появился среди этой тихой (под стать сочинительства некрологов) ночи.
Глупышка ведь спит. И я всё-таки работаю.
...
Это называется – общественный долг. Мне это не нужно, меня это мало заботит. Да, причиняет время от времени неудобство, но я могу потерпеть, плюнув на эти понятия относительно непогрешимости воли каждого в частности и индивидуальности (сильный духом и всё такое прочее). И остальных это тоже мало заботит. Так – звенит иногда: «А может нельзя так терпеть, вдруг меня сочтут слабаком?». Вот и доведут себя и требуют общественного долга.
Я нажимаю на кнопку звонка. Я стучу в тонкую дверь. Мне кажется, что если на неё надавить – то она прогнётся как алюминиевая банка пива – вкривь, вкось, пока не станет лепёшкообразной. Я так зачарован этим представлением двери-банки, что очень удивлён тому, когда замечаю лицо в очках, открывшее дверь.
За этим удлиненным наигранно-умном лицом в очках – тесный коридор, где на полу, словно писаная красавица, возлежит пылесос. Пылесос в плавном изгибе гофры демонстрирует блестящую ножку и светит мне в глаза бликом.
- Будьте добры – не сосите пыль ночью. Люди работают, - я чувствую себя эгоистом и лидером общественности одновременно. Замечательное чувство, но оно приносит неудобство, когда вступает в бесстыжую связь с совестью. Я успокаиваю их, тем, что всего-навсего выполняю долг.
- Какую пыль?
- Бытовую. Обычную.
- А...
- Или бесшумно.
- Ладно.
- В общем – это надо заканчивать.
- А...
- Хорошо? – можно было бы и прекратить, но мне нравится выступать в роли истязателя. Особенно тогда, когда мне ничего не могут сделать. Я сволочной сорт мелкого садиста.
- Хорошо. Только вот я не понимаю, что в этом особенного?
Он меня раздражает, этот человек в очках.
- Я просто говорю о том, чтобы не было шума ночью. Вас линчуют когда-нибудь такие же как вы. Я от лица общественности, - от лица общественности говорить легче. Есть куда сбросить мусор ответственности.
- Можно подумать, я один тут всем мешаю.
- Можно. Я пойду.
Да, я могу потерпеть, мне наплевать. Честно. Пусть шумит свои пятнадцать минут раз в три ночи. Мне приятнее слышать пятнадцать минут звуки процесса минета пылесоса ковру, нежели полминуты тратить на «общественный» диалог с этими псевдо-умными очками.
...
Плотность населения хлопьев снега на данный момент составляет пятнадцать-десять штук на кубический метр. Эти беженцы-переселенцы с одного кубика метра на другой неспешно мигрируют, олицетворяя вселенский покой и безмятежность. Они врезаются мне в лицо. Изредка. Будто в вас врезался джентльмен на тротуаре, приподнял шляпу, извинился и пошёл дальше. Изредка (реже, чем в меня врезаются хлопья) я проговариваю: «Сэр» и тянусь к несуществующему цилиндру.
Общественность в лице Глупышки покинула меня, обменяв на несколько часов работы. И я остался в страшной очной ставке с самим с собой. И разговаривать теперь придётся – с самим собой. В этом есть плюс: можно быстрее постичь мир. Потому как мир вокруг – не что иное, как ты сам. Эгоистичный сам с привкусом приправ окружения.
Я долго оттягивал это пустое интервью: смотрел фильм до середины, готовил ужин, напевал песни и сортировал книги, но дела кончились, а время осталось. Сложив на пузе руки, переплетя пальцы, оно уставилось на меня, требуя желанного диалога. Шизофреник и шизофреник расселись по местам. Один стал у плиты на кухне, другой слёг на диван в зале. Каждый из них старался крикнуть как можно тише, но ничего не выходило – шоу есть шоу. Выяснение несуществующей и утопичной истины – это всё-таки чистой воды выяснение истины. Тут уж ничего не поделаешь.
Чтобы как то начать пришлось нагрубить. Грубость она всегда затягивает. В отношениях, в книгах, фильмах. Она создаёт мнимую опасность борьбы. Голословный звон на почве фрустрации.
- Ты неудачник! Ты просто-напросто неудачник.
- Легче сказать – гедонист, - это был провокационный ответ.
Внезапно грубость была встречена как конструктивная критика.
- Нет. Я очень страдаю от того, что получаю.
- Так почему твоё страдание не ведёт к нарушению? Почему ты не возьмешься и не сделаешь что-то сам?
- Потому что то, что я хочу сделать – сделают без меня. Если бы хотели сделать по-другому, а я по-другому – я бы взялся.
- Кого ты обманываешь?
- Я не обманываю, я в уверен в том, что говорю. Как может быть ложью то, в чём я уверен? Это правда.
Крик из кухни всё-таки сомневался. Он всегда сомневается в том шизофренике, что лежит на диване.
- Допустим. Тогда зачем ты страдаешь? Это ведь не толкает тебя даже на раскаяние. На искупление.
- Допустим, толкает на самобичевание. И я уверен ещё и в том, что это толкает меня на альтруизм и совершенно необъяснимые деяния. Созидательного характера я имею в виду.
Шизофреник из кухни замолчал. Крик замолчал. Либо пришла Глупышка. Либо я просто был оставлен в полном, в полном смысле этого слова, одиночестве. Вряд ли он бросил меня. Мы с ним неплохо сосуществуем. Нам не скучно, в отличие от тех, кто вечно жалуется на скуку и ищет развлечения в других, мастурбирая ими.
- Ты снова эгоцентричен и самолюбив, - эхо кухни искажает этот крик.
- А сколько жалости к себе... Сколько-сколько...
Качать головой на пустынную публику зала – вещь бессмысленная. Впрочем, как и всё остальное.
Меня разбудила Глупышка. За окном играло красным и белыми цветами – машины внизу вновь собрались в пробку. Центр сумрачного города хотел быть как и остальные центры остальных городов – в пробках, злобе, грязи, муниципальных службах и безразличных людях.
К счастью – я и Глупышка были как раз такими людьми.
...
До конца срока в две недели оставалось ровно три четырнадцатых.
Четвёртый таксист на сегодня вяло изображал недовольного жизнью ворчуна. Он скупо отозвался о заторе. Машина была похожа на саванный дом. Её несло по скользкому покрытию дороги. Я зевал и отбрыкивался ответами на заданные мне еле уловимым акцентом вопросы.
- Вы торопитесь?
- Не знаю.
- Понятно. Светофор – да тут могут пять-шесть-восемь машин проехать за раз, а пока один тронется. Глазами хлопает...
Почему он пытается мне это объяснить. От людей требуется исполнение функций. Функция разговора сейчас не к месту. Я смотрю на дорогу. Вернее – на заляпанный и скучный зад микроавтобуса. Хочется домой. Заретушировать образом милого дома неприятные лица, действия и ощущения дня.
Пакеты с покупками на коленях. Банка шпрот неприятно давило на бедро. Саванный домик не позволял развернуться – нам со шпротами мешала коробка прямоугольной формы между колен. Размерами – сто двадцать, на шестьдесят, на тридцать.
Таксист номер три был полон достоинства и царственно, как может, мне показалось, молчал. Пахло вкусным (сирень или что-то вроде этого, этакий фиолетовый запах) и вспомнилось, что такое же было во флаконе, которым прыскалась Лейбористская партия. Она была склонна к таким ароматам. Идолопоклонно гонялась за всем тем, что приукрашало её.
- Приехали.
Очень мятые купюры ложатся горчичниками на элегантную панель. Взгляд царя удостоил меня тусклым вниманием. Фонарики магазина призывают меня на подвиг. Я дёргаюсь, забыв отстегнуть ремень безопасности. Затем я дёргаюсь, чтобы отстегнуть его. Царь недоволен. Прости меня. Ты получил за эту клоунаду бесплатно. Нет, мне не неловко, просто очень смешно, что я Так хочу подвига неизвестно за что.
Они ни живые, ни мертвые. Жизнь оказывается бременем,
бесцельным занятием, а дела – лишь средством защиты
от мук бытия в царстве теней.
Эрих Фромм
Справа – человек. Слева – столб.
Странно, что в такой последовательности. Обычно ведь отсчёт идёт слева направо, а не наоборот. Главное – не забыть: слева – столб, справа – человек. Я подхожу к тому, что справа.
- Темно, - говорит мне человек.
- Теория мирового заговора в действии, - отвечаю я ему.
- Только не переусердствуй, - ухмыляется человек.
- Не твоё дело, - грубо проговариваю я, стараясь отчеканить каждое слово, чтобы человек почувствовал всё моё пренебрежение к происходящему вокруг.
...
- Ты должен стать отцом моего ребёнка.
И эта – туда же. Глупая шлюха.
- Я буду некомпетентным отцом. Разве ты видишь во мне хорошую наследственность? Я живу в обрюзгшей квартире с немытыми окнами.
- Ну так в чём проблема? Помой их, - она закуривает, - И я не глупая шлюха, как ты себе вообразил. Ты просто мне не веришь и не хочешь меня понимать и...
- Замолчи, пожалуйста, этот мир и так наполнен кучей непроходимых слов.
- ...и принимать. И мир этот ты не хочешь принимать. И мир не будет тебя спрашивать: достаточно ли ему непроходимых слов или нет.
Дьявол, она уделала меня, эта курящая глупая шлюха. Но она здорово улавливает мои мысли. Она замечательный друг, если бы только не была женщиной.
- Кто дал тебе расшифровку моей криптограммы души? – спрашиваю я её с живым интересом.
Это точно – кто-то ей дал эту криптограмму. Иначе – она моё клонированное неизвестное.
- Считай, что я просто угадала. А сейчас – стань отцом моего ребёнка. И не волнуйся – можешь считать его чужим. Я и без тебя справлюсь.
Она снова меня уделала. Тяжёлыми перчатками красного цвета. Прямо по моральному центру где-то в темени. Вот так. Вот так. Я почти не обижаюсь. Я сделаю ей этого ребёнка. А если не получится – значит, на то была воля случайной генерации судьбы её и меня. Впрочем – моё дело малое, моя судьба здесь не перетрудится.
- Я люблю тебя, - странное словосочетание. Я и верю в это и не верю. Я чувствую это и не чувствую. Единственное, что я знаю – это то, что я хочу выпотрошить себя и что я себя ненавижу.
Позже, когда сел за печатную машинку печатать эти богом забытые, никому, кроме меня и заказчика ненужные некрологи – за стеной загудел пылесос. Мне даже на секунду показалось, что в кружке моего тёмного, с прожилками молока кофе пробежали круговые волны. До края и обратно. Мелкой дрожью. Цунами в керамике. Но это понятно, что всего лишь показалось. Просто гул чересчур резко и неожиданно появился среди этой тихой (под стать сочинительства некрологов) ночи.
Глупышка ведь спит. И я всё-таки работаю.
...
Это называется – общественный долг. Мне это не нужно, меня это мало заботит. Да, причиняет время от времени неудобство, но я могу потерпеть, плюнув на эти понятия относительно непогрешимости воли каждого в частности и индивидуальности (сильный духом и всё такое прочее). И остальных это тоже мало заботит. Так – звенит иногда: «А может нельзя так терпеть, вдруг меня сочтут слабаком?». Вот и доведут себя и требуют общественного долга.
Я нажимаю на кнопку звонка. Я стучу в тонкую дверь. Мне кажется, что если на неё надавить – то она прогнётся как алюминиевая банка пива – вкривь, вкось, пока не станет лепёшкообразной. Я так зачарован этим представлением двери-банки, что очень удивлён тому, когда замечаю лицо в очках, открывшее дверь.
За этим удлиненным наигранно-умном лицом в очках – тесный коридор, где на полу, словно писаная красавица, возлежит пылесос. Пылесос в плавном изгибе гофры демонстрирует блестящую ножку и светит мне в глаза бликом.
- Будьте добры – не сосите пыль ночью. Люди работают, - я чувствую себя эгоистом и лидером общественности одновременно. Замечательное чувство, но оно приносит неудобство, когда вступает в бесстыжую связь с совестью. Я успокаиваю их, тем, что всего-навсего выполняю долг.
- Какую пыль?
- Бытовую. Обычную.
- А...
- Или бесшумно.
- Ладно.
- В общем – это надо заканчивать.
- А...
- Хорошо? – можно было бы и прекратить, но мне нравится выступать в роли истязателя. Особенно тогда, когда мне ничего не могут сделать. Я сволочной сорт мелкого садиста.
- Хорошо. Только вот я не понимаю, что в этом особенного?
Он меня раздражает, этот человек в очках.
- Я просто говорю о том, чтобы не было шума ночью. Вас линчуют когда-нибудь такие же как вы. Я от лица общественности, - от лица общественности говорить легче. Есть куда сбросить мусор ответственности.
- Можно подумать, я один тут всем мешаю.
- Можно. Я пойду.
Да, я могу потерпеть, мне наплевать. Честно. Пусть шумит свои пятнадцать минут раз в три ночи. Мне приятнее слышать пятнадцать минут звуки процесса минета пылесоса ковру, нежели полминуты тратить на «общественный» диалог с этими псевдо-умными очками.
...
Плотность населения хлопьев снега на данный момент составляет пятнадцать-десять штук на кубический метр. Эти беженцы-переселенцы с одного кубика метра на другой неспешно мигрируют, олицетворяя вселенский покой и безмятежность. Они врезаются мне в лицо. Изредка. Будто в вас врезался джентльмен на тротуаре, приподнял шляпу, извинился и пошёл дальше. Изредка (реже, чем в меня врезаются хлопья) я проговариваю: «Сэр» и тянусь к несуществующему цилиндру.
Общественность в лице Глупышки покинула меня, обменяв на несколько часов работы. И я остался в страшной очной ставке с самим с собой. И разговаривать теперь придётся – с самим собой. В этом есть плюс: можно быстрее постичь мир. Потому как мир вокруг – не что иное, как ты сам. Эгоистичный сам с привкусом приправ окружения.
Я долго оттягивал это пустое интервью: смотрел фильм до середины, готовил ужин, напевал песни и сортировал книги, но дела кончились, а время осталось. Сложив на пузе руки, переплетя пальцы, оно уставилось на меня, требуя желанного диалога. Шизофреник и шизофреник расселись по местам. Один стал у плиты на кухне, другой слёг на диван в зале. Каждый из них старался крикнуть как можно тише, но ничего не выходило – шоу есть шоу. Выяснение несуществующей и утопичной истины – это всё-таки чистой воды выяснение истины. Тут уж ничего не поделаешь.
Чтобы как то начать пришлось нагрубить. Грубость она всегда затягивает. В отношениях, в книгах, фильмах. Она создаёт мнимую опасность борьбы. Голословный звон на почве фрустрации.
- Ты неудачник! Ты просто-напросто неудачник.
- Легче сказать – гедонист, - это был провокационный ответ.
Внезапно грубость была встречена как конструктивная критика.
- Нет. Я очень страдаю от того, что получаю.
- Так почему твоё страдание не ведёт к нарушению? Почему ты не возьмешься и не сделаешь что-то сам?
- Потому что то, что я хочу сделать – сделают без меня. Если бы хотели сделать по-другому, а я по-другому – я бы взялся.
- Кого ты обманываешь?
- Я не обманываю, я в уверен в том, что говорю. Как может быть ложью то, в чём я уверен? Это правда.
Крик из кухни всё-таки сомневался. Он всегда сомневается в том шизофренике, что лежит на диване.
- Допустим. Тогда зачем ты страдаешь? Это ведь не толкает тебя даже на раскаяние. На искупление.
- Допустим, толкает на самобичевание. И я уверен ещё и в том, что это толкает меня на альтруизм и совершенно необъяснимые деяния. Созидательного характера я имею в виду.
Шизофреник из кухни замолчал. Крик замолчал. Либо пришла Глупышка. Либо я просто был оставлен в полном, в полном смысле этого слова, одиночестве. Вряд ли он бросил меня. Мы с ним неплохо сосуществуем. Нам не скучно, в отличие от тех, кто вечно жалуется на скуку и ищет развлечения в других, мастурбирая ими.
- Ты снова эгоцентричен и самолюбив, - эхо кухни искажает этот крик.
- А сколько жалости к себе... Сколько-сколько...
Качать головой на пустынную публику зала – вещь бессмысленная. Впрочем, как и всё остальное.
Меня разбудила Глупышка. За окном играло красным и белыми цветами – машины внизу вновь собрались в пробку. Центр сумрачного города хотел быть как и остальные центры остальных городов – в пробках, злобе, грязи, муниципальных службах и безразличных людях.
К счастью – я и Глупышка были как раз такими людьми.
...
До конца срока в две недели оставалось ровно три четырнадцатых.
Четвёртый таксист на сегодня вяло изображал недовольного жизнью ворчуна. Он скупо отозвался о заторе. Машина была похожа на саванный дом. Её несло по скользкому покрытию дороги. Я зевал и отбрыкивался ответами на заданные мне еле уловимым акцентом вопросы.
- Вы торопитесь?
- Не знаю.
- Понятно. Светофор – да тут могут пять-шесть-восемь машин проехать за раз, а пока один тронется. Глазами хлопает...
Почему он пытается мне это объяснить. От людей требуется исполнение функций. Функция разговора сейчас не к месту. Я смотрю на дорогу. Вернее – на заляпанный и скучный зад микроавтобуса. Хочется домой. Заретушировать образом милого дома неприятные лица, действия и ощущения дня.
Пакеты с покупками на коленях. Банка шпрот неприятно давило на бедро. Саванный домик не позволял развернуться – нам со шпротами мешала коробка прямоугольной формы между колен. Размерами – сто двадцать, на шестьдесят, на тридцать.
Таксист номер три был полон достоинства и царственно, как может, мне показалось, молчал. Пахло вкусным (сирень или что-то вроде этого, этакий фиолетовый запах) и вспомнилось, что такое же было во флаконе, которым прыскалась Лейбористская партия. Она была склонна к таким ароматам. Идолопоклонно гонялась за всем тем, что приукрашало её.
- Приехали.
Очень мятые купюры ложатся горчичниками на элегантную панель. Взгляд царя удостоил меня тусклым вниманием. Фонарики магазина призывают меня на подвиг. Я дёргаюсь, забыв отстегнуть ремень безопасности. Затем я дёргаюсь, чтобы отстегнуть его. Царь недоволен. Прости меня. Ты получил за эту клоунаду бесплатно. Нет, мне не неловко, просто очень смешно, что я Так хочу подвига неизвестно за что.
Самый беспечный житель нашей студенческой общаги
Всегда ласковый Моцарт
Музей модерна
Значит сидим и угараем в скайпе...
Доходим до того, что в голову приходит нечто. Решил загуглить, а тут на те...
Что на свете называют русским
Русский красный
Russian Red — так за границей называют ярко-красный оттенок губной помады, который, как полагают иностранцы, очень любят русские девушки. Ну и в целом красный цвет наверняка имеет множество ассоциаций с Россией: коммунизм, флаги, пионерские галстуки, Кремль, матрешки, помада… Любопытно, что иностранная певица Лурдес Эрнандес взяла псевдоним Russian Red в честь помады после того, как однажды увидела девушку с ярко-накрашенными губами — цвет ей приглянулся, как и его название. Ее мать — испанка, отец — англичанин, поет она в стиле фолк и инди на английском и к России не имеет никакого отношения.
Русская рулетка
Эта экстремальная игра действительно русская по происхождению. По одной из версий, она зародилась в XIX веке в местах заключения: охранники заставляли арестантов стрелять по очереди в себя и делали ставки, кому достанется единственный патрон. По другой версии, игру придумали российские офицеры с целью проверить себя на храбрость и показать удаль окружающим.
Впервые термин «русская рулетка» встречается в американском журнале Collier’s Weekly в 1937 году. Джордж Сурдез описывает эту экстремальную забаву русских со слов французского сержанта, служившего в русской армии в Иностранном легионе: «Ты когда-нибудь слышал о "русской рулетке"? Когда я сказал, что не слышал, то он поведал мне все о ней. Когда он служил в русской армии в Румынии, примерно в 1917 году, когда вокруг все разваливалось, русские офицеры считали, что теряют не только престиж, деньги, семью, страну, но и честь перед лицом союзников. Некоторые из них, сидя где угодно — за столом, в кафе, у друзей, — неожиданно доставали револьвер, вынимали один патрон из барабана, крутили его, приставляли дуло к своей голове и нажимали спусковой крючок. Вероятность того, что выстрел будет и мозги офицера разлетятся повсюду, составляла пять шансов из шести. Иногда так и случалось, иногда нет». Игру, похожую на русскую рулетку, описывает Лермонтов в «Герое нашего времени» — рассказе «Фаталист». В наши дни словосочетание «русская рулетка» имеет также метафорическое значение: это нечто рискованное, опасное и немного сумасшедшее.
Черный русский и белый русский
Русскими за границей называются крепкие коктейли, содержащие водку. Напиток «Черный русский» состоит из семи частей водки и трех частей кофейного ликера «Калуа», а также колотого льда. Впервые его подал бельгиец Гюстав Топ в брюссельском отеле «Метрополь» в честь посла США в 1949 году — название символизировало темный период начавшейся холодной войны. Это был первый из коктейлей, в который был добавлен кофе.
«Белый русский» появился позднее — он впервые упомянут в газете Oakland Tribune 1965 года. Он содержит те же ингредиенты, что «Черный русский», но также щедро разбавлен сливками. Пропорции могут быть разными. Дополнительную рекламу коктейлю принес фильм «Большой Лебовски» 1998 года: напиток перестали считать женским, так как его пил один из героев-мужчин. Есть много любопытных вариаций на тему этих коктейлей. В меню баров фигурируют названия «Сильный белый русский» (с водкой «Белая Русь»), «Бледный русский» (с самогоном), «Голубой русский» (вишневый ликер вместо «Калуа»), «Грязный русский» (с шоколадным сиропом), «Прокол русского» (с ликером «Шериданс»), «Нищий русский» (с вареной сгущенкой вместо «Калуа» и сливок).
Сервировка по-русски
Service la russe, service in the Russian style — это самый распространенный способ подачи еды в современных европейских ресторанах: когда приборы уже стоят на столе, на тарелке лежит свернутая салфетка, и вам приносят блюда по очереди: от закусок до десерта. Это «новшество» принес в Европу русский посол во Франции Александр Куракин в начале XIX века. До этого начиная со Средневековья популярна была сервировка по-французски (service la franaise), когда блюда подавались все сразу и гости, стоя вокруг стола, накладывали себе, что хотели. Им приходилось проводить много времени на ногах и есть все подряд, не соблюдая последовательности. К тому же кушанья успевали остыть. Сервировка по-русски очень понравилась французам, а затем стала популярна и в Англии. Традиционный европейский обед включает несколько смен блюд: сначала закуски, потом салаты, суп, основное блюдо с гарниром — обычно и рыбное, и мясное — и наконец десерт. Перед подачей десерта со стола убирается все лишнее.
Русский чай
Словосочетание «русский чай» закрепилось в Великобритании еще в XIX веке: купцы привозили из России копорский чай, известный также как иван-чай — это традиционный русский травяной напиток, который делался из растения кипрей узколистый (иван-чай) и получил название в честь села Копорье под Петербургом. Этот странный терпкий чай имел не слишком приятный вкус, из-за чего возникла поговорка «Копорское крошево и кисло, и дешево». Напиток и вкусом, и цветом удивлял англичан, так как они традиционно пили чай с молоком. Сейчас русским чаем британцы называют, как правило, чай с лимоном.
В Сети найдется немало рецептов русского чая. Например, популярен такой: «Берем по щепотке растворимого черного чая, порошкового фруктового напитка Tang и лимонного порошкового напитка, добавляем ложку молотой гвоздики и две ложки корицы, кладем немного сахара, все перемешиваем, храним в стеклянной банке и завариваем по щепотке в чашке кипятка или холодной воды».
Русский салат
Это блюдо можно встретить в меню во многих странах мира. Иногда имеется в виду винегрет, но чаще все-таки речь идет об оливье — салате, который действительно имеет большое значение для русских людей хотя бы потому, что является традиционным блюдом для встречи Нового года.
Для нас его название звучит по-французски, и неудивительно: ведь придумал блюдо французский повар Люсьен Оливье и хранил рецепт в тайне до самой смерти. Но салат действительно можно считать русским, так как работал этот повар в Москве и изобретал свой салат для русских посетителей ресторана «Эрмитаж» в 1860-х годах. «Считалось особым шиком, когда обеды готовил повар-француз Оливье, еще тогда прославившийся изобретенным им салатом Оливье, без которого обед не обед и тайну которого не открывал. Как ни старались гурманы, не выходило: то, да не то», — вспоминал Владимир Гиляровский в книге «Москва и москвичи».
По легенде, Оливье изобрел свой салат со злости на клиентов, которые не поняли его изысканного блюда «Майонез из дичи» — оно состояло из компонентов, которые мы привыкли видеть в салате оливье, но поданных по отдельности. Кто-то из едоков просто смешал мясо птицы, соус, картофель с корнишонами и вареные яйца. На следующий день после этого «проступка» повар стал подавать готовую кашу из некогда фирменного блюда. К сожалению, оригинальный рецепт салата умер вместе с самим Оливье, а разошелся он благодаря некоему русскому повару Ивану Иванову, который проник на кухню и подглядел за мастером.
Русские горки
Аттракцион, который мы в России называем американскими горками, во многих странах именуют русскими горками. Так чьи же они на самом деле? Правда, как это часто бывает, где-то посередине. Действительно, этот аттракцион был запатентован и стал популярен в США. В 1884 году открылась «Наклонная железная дорога» Джона Тейлора на Кони-Айленде. Затем другой американец ЛаМаркус Эдна Томпсон доработал идею и запустил несколько горок по всей Америке.
От года к году аттракцион становился все более популярным. Однако, как считают историки, подобное развлечение имеет русские корни, ведь в основе «наклонных железных дорог», работающих под действием силы тяжести, лежит тот же принцип, что у ледяных горок, а они строились в Санкт-Петербурге еще в XVIII веке. Как свидетельствуют историки, в России катания с горок стали популярны еще при Екатерине II — уж очень любила эту забаву императрица.
Ледяные горки имели высоту примерно 25 м и угол наклона около 50°, а для надежности укреплялись деревянными опорами. Некоторые историки полагают, что именно в России к саням впервые приделали колеса, чтобы Екатерина II могла кататься не только зимой, но и в теплое время — считается, что такие горки появились в садах Ораниенбаума в 1784 году. Впрочем, некоторые историки не согласны и утверждают, что горки с вагонетками на колесах появились в Париже в 1812 году. Любо
Russian Red — так за границей называют ярко-красный оттенок губной помады, который, как полагают иностранцы, очень любят русские девушки. Ну и в целом красный цвет наверняка имеет множество ассоциаций с Россией: коммунизм, флаги, пионерские галстуки, Кремль, матрешки, помада… Любопытно, что иностранная певица Лурдес Эрнандес взяла псевдоним Russian Red в честь помады после того, как однажды увидела девушку с ярко-накрашенными губами — цвет ей приглянулся, как и его название. Ее мать — испанка, отец — англичанин, поет она в стиле фолк и инди на английском и к России не имеет никакого отношения.
Русская рулетка
Эта экстремальная игра действительно русская по происхождению. По одной из версий, она зародилась в XIX веке в местах заключения: охранники заставляли арестантов стрелять по очереди в себя и делали ставки, кому достанется единственный патрон. По другой версии, игру придумали российские офицеры с целью проверить себя на храбрость и показать удаль окружающим.
Впервые термин «русская рулетка» встречается в американском журнале Collier’s Weekly в 1937 году. Джордж Сурдез описывает эту экстремальную забаву русских со слов французского сержанта, служившего в русской армии в Иностранном легионе: «Ты когда-нибудь слышал о "русской рулетке"? Когда я сказал, что не слышал, то он поведал мне все о ней. Когда он служил в русской армии в Румынии, примерно в 1917 году, когда вокруг все разваливалось, русские офицеры считали, что теряют не только престиж, деньги, семью, страну, но и честь перед лицом союзников. Некоторые из них, сидя где угодно — за столом, в кафе, у друзей, — неожиданно доставали револьвер, вынимали один патрон из барабана, крутили его, приставляли дуло к своей голове и нажимали спусковой крючок. Вероятность того, что выстрел будет и мозги офицера разлетятся повсюду, составляла пять шансов из шести. Иногда так и случалось, иногда нет». Игру, похожую на русскую рулетку, описывает Лермонтов в «Герое нашего времени» — рассказе «Фаталист». В наши дни словосочетание «русская рулетка» имеет также метафорическое значение: это нечто рискованное, опасное и немного сумасшедшее.
Черный русский и белый русский
Русскими за границей называются крепкие коктейли, содержащие водку. Напиток «Черный русский» состоит из семи частей водки и трех частей кофейного ликера «Калуа», а также колотого льда. Впервые его подал бельгиец Гюстав Топ в брюссельском отеле «Метрополь» в честь посла США в 1949 году — название символизировало темный период начавшейся холодной войны. Это был первый из коктейлей, в который был добавлен кофе.
«Белый русский» появился позднее — он впервые упомянут в газете Oakland Tribune 1965 года. Он содержит те же ингредиенты, что «Черный русский», но также щедро разбавлен сливками. Пропорции могут быть разными. Дополнительную рекламу коктейлю принес фильм «Большой Лебовски» 1998 года: напиток перестали считать женским, так как его пил один из героев-мужчин. Есть много любопытных вариаций на тему этих коктейлей. В меню баров фигурируют названия «Сильный белый русский» (с водкой «Белая Русь»), «Бледный русский» (с самогоном), «Голубой русский» (вишневый ликер вместо «Калуа»), «Грязный русский» (с шоколадным сиропом), «Прокол русского» (с ликером «Шериданс»), «Нищий русский» (с вареной сгущенкой вместо «Калуа» и сливок).
Сервировка по-русски
Service la russe, service in the Russian style — это самый распространенный способ подачи еды в современных европейских ресторанах: когда приборы уже стоят на столе, на тарелке лежит свернутая салфетка, и вам приносят блюда по очереди: от закусок до десерта. Это «новшество» принес в Европу русский посол во Франции Александр Куракин в начале XIX века. До этого начиная со Средневековья популярна была сервировка по-французски (service la franaise), когда блюда подавались все сразу и гости, стоя вокруг стола, накладывали себе, что хотели. Им приходилось проводить много времени на ногах и есть все подряд, не соблюдая последовательности. К тому же кушанья успевали остыть. Сервировка по-русски очень понравилась французам, а затем стала популярна и в Англии. Традиционный европейский обед включает несколько смен блюд: сначала закуски, потом салаты, суп, основное блюдо с гарниром — обычно и рыбное, и мясное — и наконец десерт. Перед подачей десерта со стола убирается все лишнее.
Русский чай
Словосочетание «русский чай» закрепилось в Великобритании еще в XIX веке: купцы привозили из России копорский чай, известный также как иван-чай — это традиционный русский травяной напиток, который делался из растения кипрей узколистый (иван-чай) и получил название в честь села Копорье под Петербургом. Этот странный терпкий чай имел не слишком приятный вкус, из-за чего возникла поговорка «Копорское крошево и кисло, и дешево». Напиток и вкусом, и цветом удивлял англичан, так как они традиционно пили чай с молоком. Сейчас русским чаем британцы называют, как правило, чай с лимоном.
В Сети найдется немало рецептов русского чая. Например, популярен такой: «Берем по щепотке растворимого черного чая, порошкового фруктового напитка Tang и лимонного порошкового напитка, добавляем ложку молотой гвоздики и две ложки корицы, кладем немного сахара, все перемешиваем, храним в стеклянной банке и завариваем по щепотке в чашке кипятка или холодной воды».
Русский салат
Это блюдо можно встретить в меню во многих странах мира. Иногда имеется в виду винегрет, но чаще все-таки речь идет об оливье — салате, который действительно имеет большое значение для русских людей хотя бы потому, что является традиционным блюдом для встречи Нового года.
Для нас его название звучит по-французски, и неудивительно: ведь придумал блюдо французский повар Люсьен Оливье и хранил рецепт в тайне до самой смерти. Но салат действительно можно считать русским, так как работал этот повар в Москве и изобретал свой салат для русских посетителей ресторана «Эрмитаж» в 1860-х годах. «Считалось особым шиком, когда обеды готовил повар-француз Оливье, еще тогда прославившийся изобретенным им салатом Оливье, без которого обед не обед и тайну которого не открывал. Как ни старались гурманы, не выходило: то, да не то», — вспоминал Владимир Гиляровский в книге «Москва и москвичи».
По легенде, Оливье изобрел свой салат со злости на клиентов, которые не поняли его изысканного блюда «Майонез из дичи» — оно состояло из компонентов, которые мы привыкли видеть в салате оливье, но поданных по отдельности. Кто-то из едоков просто смешал мясо птицы, соус, картофель с корнишонами и вареные яйца. На следующий день после этого «проступка» повар стал подавать готовую кашу из некогда фирменного блюда. К сожалению, оригинальный рецепт салата умер вместе с самим Оливье, а разошелся он благодаря некоему русскому повару Ивану Иванову, который проник на кухню и подглядел за мастером.
Русские горки
Аттракцион, который мы в России называем американскими горками, во многих странах именуют русскими горками. Так чьи же они на самом деле? Правда, как это часто бывает, где-то посередине. Действительно, этот аттракцион был запатентован и стал популярен в США. В 1884 году открылась «Наклонная железная дорога» Джона Тейлора на Кони-Айленде. Затем другой американец ЛаМаркус Эдна Томпсон доработал идею и запустил несколько горок по всей Америке.
От года к году аттракцион становился все более популярным. Однако, как считают историки, подобное развлечение имеет русские корни, ведь в основе «наклонных железных дорог», работающих под действием силы тяжести, лежит тот же принцип, что у ледяных горок, а они строились в Санкт-Петербурге еще в XVIII веке. Как свидетельствуют историки, в России катания с горок стали популярны еще при Екатерине II — уж очень любила эту забаву императрица.
Ледяные горки имели высоту примерно 25 м и угол наклона около 50°, а для надежности укреплялись деревянными опорами. Некоторые историки полагают, что именно в России к саням впервые приделали колеса, чтобы Екатерина II могла кататься не только зимой, но и в теплое время — считается, что такие горки появились в садах Ораниенбаума в 1784 году. Впрочем, некоторые историки не согласны и утверждают, что горки с вагонетками на колесах появились в Париже в 1812 году. Любо
