Эта история случилась со мной в 2008 году, когда мне только исполнилось 28. Мне тогда казалось, что до 30 лет вообще нет смысла жениться, жена только отнимала бы мое время. Я родился и вырос в городе. В пору юношеского максимализма мне казалось, что со своим то образованием менеджера я быстро найду высокооплачиваемую работу и, если не сразу, то максимум через 5 лет буду руководителем. А уж потом бы с такими деньгами и жена нашлась, желательно подходящих параметров.

Да только не сложилось с моей карьерой руководителя, несмотря на диплом ВУЗа областной столицы. То место занято уже, то зарплата не устраивает. Один раз вообще на собеседование пригласили в офис на квартире. Я тогда сразу отказался. Я бы мог выбирать работу, пока не найду что-то получше. Только на следующий день моего 27-го дня рождения родители сказали, что больше не намерены меня содержать. Они дали мне денег на первый месяц съёма квартиры и продукты, а дальше уж сам.

Так я прожил два месяца. Первый в однушке на окраине города, второй ночевал у друга. Только он тоже выставил меня, а другие друзья не пускали к себе. В июне 2007 мне пришлось устроиться уже на хоть какую-нибудь работу. Меня взяли продавцом-консультантом в магазин спортивной одежды, и я снял комнату в квартире с бабушкой. Поработав несколько недель, я заметил, что на меня то и дело бросает взгляды моя коллега Анька. Я и не удивлен, потому что на лицо вышел нормальным, да и в зал ходил, пока с родителями жил. Она тоже была ничего так. Решил, что на первое время пойдет и предложил ей встречаться. Наплел про внеземную любовь и предложил переехать к ней в квартиру, которая ей досталась от бабушки. Аня, конечно, в свои 26 была только за мое предложение. Так мы и жили, пока не начался кризис и меня не сократили. Я решил, что больше не буду работать на чужого дядю и мне нужен свой бизнес. Из универа я запомнил что-то про товары первой необходимости и решил, что самым выгодным будет открывать продуктовый магазин, плюс мелкие бытовые принадлежности. Я решил откладывать деньги, которые мне давала Анька. Там же еще начальный капитал нужен. Единственное, что меня смущало, это то, что таких магазинов в округе уже полно.

Вот мы отпраздновали очередной мой день рождения, крепко напились, а дальше не помню. Через месяц я узнал, что Анька забеременела. Я решил не играть в благородство. Я реально осознавал, что либо буду жить с ней на всем готовом в ее квартире, хоть и с мелким вечно кричащим ребенком, либо мотаться по общагам и выплачивать алименты. Я бы обошелся подачей заявления и регистрацией брака без гостей, но Анька захотела, чтобы я попросил благословления у ее родителей. Типа они люди старой школы, и она хочет, чтобы все было по правилам. Ну чего не сделаешь ради себя самого. Только потом оказалось, что ехать надо в какую-то глухую деревушку за 150 километров от города, благо у меня была подержанная машина, купленная Анькой в кредит. Заодно похозяйничаем дня три у них дома, пока они будут на свадьбе у какой-то племянницы сестры мужа.

Ближе к обеду мы приехали в Анькино село. Как сейчас помню: мы сворачиваем направо, едем по узкой дороге, проложенной через непроглядную полосу берёз, которая постепенно из заасфальтированной переходит в грунтовую. Через десять минут на въезде показалась пара покосившихся домиков, небольшая церковь и вот оно, само, в общем-то, село – десяток бревенчатых домов. Около ворот ходили куры, гуси. Кто-то даже привязал к забору корову. Дома стояли в отдалении друг от друга – между ними, да и за домами, простирались большие огороды. Наконец, мы подъехали к такому же бревенчатому Анькиному дому. Собака залаяла, и из отворившейся калитки вышел худощавый мужчина в поношенной рубашке.

-Ооо, кто у нас тут приехал. Мать, выходи на улицу! Дочурка с женихом приехала, - прокричал он, а затем крепко пожал мою руку и обнял Аньку.

Из-за калитки показалась Анькина мама в красном платье-балахоне и платком на голове, видимо самым нарядным из всего, что у нее было. Ее мать запричитала, как она рада нас видеть, обняла, расцеловала и повела скорее домой обедать.

Стол ломился от еды, а моя тарелка не пустела. Я даже не помню, отказывался или нет от угощений, мне их все равно накладывали. Иногда мне казалось, что мне сначала накладывали еду в тарелку и только потом спрашивали, буду ли я ее. Первым заговорил отец:

-Ну, зятек, извиняй, что без водочки. Сам понимаешь, мне сегодня машину везти, раз мы на свадьбу собрались. Ну и ничего, больше запомним, - сказал он и громко засмеялся. Казалось даже, что смех его был с посвистыванием.

Время уже близилось к четырем, когда начались разговоры про Анькино детство.

- Ты не смотри, что она в городе живет. Это не ваши там фифы. Она у нас девчонка добрая, хорошая, - говорил ее отец. Мать же все старалась вклиниться в разговор короткими урывками фраз:

-Она котят домой носила, ей все жалко их было.

Отец же тем временем продолжал свои рассказы про Анечкину доброту и прочую фигню о том, как она и соседкам помогала, и собаки ее все соседские любили, не лаяли на нее никогда и прочее. Аня только стеснительно отмахивалась и говорила, что они преувеличивают. Я даже не старался слушать весь этот поток слов. Затем ее мама рассказала, как Анюта не смогла поступить в университет, а оплачивать его денег не было. Потом резко заболела ее бабушка, которой на тот момент уже было под 90. Ну и Анька решила переехать к ней, ухаживать типа. После смерти бабушки ей и досталась эта квартира.

-А ведь я года полтора уже не была у бабушки на могилке. Давай родителей сейчас проводим в дорогу и сходим, - обратилась она ко мне.

Я этой идеей не сильно загорелся. Но при новоиспеченных родственниках обижать её не хотелось. Ближе к шести вечера мы проводили ее родителей и пошли к той самой церкви, которую проезжали. Перед выходом из дома, Анька остановилась и серьезным тоном сказала мне:

-Только восприми это в серьез, пожалуйста. И не смейся, это не глупости. Когда будем выходить с кладбища, не оглядывайся. Есть у нас поверье, что так неупокоенного можно за собой увести.

-Ты же понимаешь, что это просто глупости и суеверия деревенские?

-Я не знаю. Но так все люди делают. Мало ли.

Я мысленно про себя выругался на ее глупость. Мне не хотелось вот так приехать к ее родителям и поругаться. Я решил, что лучше стерплю.

Мы пришли пешком на кладбище. Да здесь и на машине-то из одного конца деревни в другой ехать минуту. Анька аккуратно открыла деревянную калитку и вошла. Кладбище было небольшим. Пока мы шли к могиле Анькиной бабушки, я разглядывал надгробия. Даты смерти в основном были еще до девяностых годов. Может, раньше село было больше, потому что я заметил, что на въезде были руины старой фермы. В основном все, кто помоложе, уехали, а старики доживают свой век. Я подождал, пока Аня поправит венки, сотрет пыль с памятника, а сам осмотрелся. Меня поразило спокойствие окружающей меня природы. Ветер едва колыхал листья многочисленных берез, что создавало спокойный шелест. Я посмотрел вверх и увидел много вороньих гнезд. Вороны мерзко каркали, и это только нагнетало атмосферу уныния. Я заметил, что от солнца осталась только быстро уходящая полоса красного света на горизонте.

-Долго еще? – окликнул я Аньку.

-Иду. Я не заметила, как стемнело. Извини.

Мы уже почти дошли до ограды, когда я решил потрепать Анькины нервы.

-Анька, смотри! – воскликнул я и обернулся.

-Зачем ты делаешь это? Я же просила!

-Ой, да брось, Анька! Ну что ты в сказки стариков ваших деревенских веришь. Бред это все.

-Пойдем, пожалуйста. Пошли скорее домой,- сдавленным голосом сказала она и потянула меня за руку к выходу.

-А то что!? Ну что мне будет, скажи? Глупости это все, глу-по-сти! Ничего не будет! Мертвые тебе ничего не сделают!

Анька начала всхлипывать и вырывать свою руку из моей. Я громко посмеялся, назвал ее глупышкой и повел к выходу. Я даже не хотел её успокаивать.

-Вот видишь, ничего не случилось,- это все, что я ей сказал.

До дома мы шли в тишине, которую нарушали лишь Анькины всхлипы и шмыганья носом.

Мы дошли до дома уже в сумерках. Лунный свет отражался в облаках и делал их похожими на желтую дымку, на фоне которых ветер колыхал кроны деревьев. Хотелось спать, но нужно было еще накормить собаку и кур. Сделав все дела, мы поужинали и сели смотреть телевизор. Правда, надолго меня не хватило. Утомительная дорога и разговоры все-таки сморили и мы пошли спать в Анькиной комнате. Там стоял старенький диванчик, который ей купили еще в детстве. Мы едва уместились на нем, а дальше я как будто провалился в сон.

Среди ночи я резко проснулся от лая собаки. Она лаяла надрывно, с визгом. Ее цепь гремела об будку. Я сматерился и посмотрел на часы – ровно 3 часа ночи. Внезапно мой взгляд привлек силуэт за окном. Было ощущение, что он стоит неподвижно и смотрит на меня. Его очертания расползались в лунном свете. Я решил, что это Анькин отец вышел покурить на улицу и, закрыв глаза, улегся на диван. Внезапно меня прошибло холодным потом, сердце заколотилось в горле, а по телу расползлась неприятная дрожь. Анькины родители уехали на свадьбу в другой город.

Аня тоже проснулась. Она прижалась ко мне и шепотом спросила, вижу ли я тоже этот силуэт. Ощущение тяжелого взгляда не спадало. Так продолжалось, как мне казалось, несколько часов. Лай собаки так и не прекращался. Мы прижались друг к другу, я зажмурил глаза и постарался ни в коем случае их не открывать, чтобы не увидеть этот силуэт еще раз. Я всегда думал, что не трус. Но я четко помнил, как закрывал калитку на щеколду и даже подпер ее бревном. Мне не хотелось выходить на улицу. Я не знал, кто там может стоять за окном. Может, алкаш местный зашел, а может какой-нибудь полоумный с ножом. Наконец начало светать. Я понял это, когда приоткрыл глаза и увидел легкий свет на противоположной стене. Вдруг мы услышали визг собаки, а затем хрип. Я взглянул на окно – силуэта уже не было. А затем все резко стихло. Мне казалось, что мои барабанные перепонки вот-вот лопнут от звенящей тишины. Затем я понял, что постель подо мной мокрая от пота. Больше в эту ночь мы не смогли заснуть.

Утром мы вылезли из-под одеяла, и между нами не промелькнуло ни одного слова о событиях ночи. Оба все видели, знали и боялись об этом говорить. Аня пошла кормить кур и собаку, а я разогревать вчерашнюю еду. Вдруг я услышал ее крик. Я выбежал на улицу и увидел разодранную собаку, лежащую около порога. Мне страшно описывать то, что я увидел. Скажу лишь то, что ее части лежали и около калитки и около будки. Мой живот мгновенно скрутило, от увиденного, и меня вырвало прямо на крыльцо. Аня заплакала, и я прижал её к себе. Не от того, что хотел успокоить. Мне самому было страшно. Близость человека придавала мне уверенности. Затем я отправил ее управляться, а сам взял лопату и собрал останки собаки в мешок. Я закопал ее в огороде. Я просто не знал, куда еще нести этот мешок. В лес мне точно идти не хотелось.

Аня подошла ко мне, и я сказал, что мы уезжаем обратно в город. Но Аня меня умоляла остаться. Она сказала, что не может бросить родительский дом и хозяйство. Она уверяла меня, что силуэт это просто тень от столба и наше воображение, а собаку загрызли волки, ведь такое уже бывало в этих краях. Такое чувство, что она сама себя успокаивала. Я не хотел показаться трусом на ее фоне. Я сдался, закинул последнюю лопату земли и мы пошли к дому мимо того самого окна. Ночью капал дождик, и земля была сырая. Настолько, чтобы на ней остались следы мужских сапог.

Мы все-таки поругались. Я указал ей на эти следы, но она так же слепо продолжала уверять, что это, наверно, днем ее отец ходил под окнами. Что я себя накручиваю. Мы кричали друг на друга, и наконец, она прокричала со слезами на глазах:

-Я не хотела верить в эти рассказы. Я поверила тебе, что может это и правда деревенские предрассудки. Но ты, ты виноват, ты специально обернулся тогда. И теперь он пришел за нами! Я сама ужасно боюсь, почему ты так себя ведешь!

Я осекся. Мне не приходила в голову мысль, что это может быть последствие моей выходки вчера на кладбище. Но я все еще продолжал себя уверять, что это был просто кто-то из жителей села.

Так мы и провели весь день на нервах. Только к вечеру более-менее успокоились. Я попросил у нее прощения. Мне проще сделать так, чем ложиться спать в ссоре. Она облегченно вздохнула, обняла меня и сказала:

-И ты меня извини. Беременность, гормоны. Я тоже на тебя сорвалась. Прости.

Она поцеловала меня, затем прижалась покрепче, и наше дневное напряжение вылилось в любовные утехи. Мы так устали, что не заметили, как уснули.

Ночь снова была дождливая. Луна была затянута тучами, и ее расположение угадывалось только по слабому желтому пятну на черном небе. Я проснулся от стойкого ощущения взгляда на себе. Я медленно повернул голову к окну и снова увидел этот силуэт. Я решил, что нужно разбудить Аньку. Она открыла глаза и вздрогнула, потому что тоже это увидела. Я услышал ее шепот:

-Может это просто тень от столба.

Но вдруг эта самая тень от столба постучала в окно.

Теперь уже я испугался не на шутку. Аня прошептала мне:

-Тише, не двигайся. Если он видит нас, пусть думает, что мы спим, и уйдет.

Мы так и сделали. Я лишь в пол глаза поглядывал на окно. Рассвет все не наступал из-за туч, а тень постояла и вдруг двинулась. Я вздохнул с облегчением. Видимо это был какой-то местный полоумный. Хорошо, что он ушел. Но спустя несколько секунд мы услышали скрип входной двери, а затем половиц. Пот тек ручьями по моей спине. Мы так увлеклись друг другом, что забыли закрыть дверь.

Мы оба подскочили, накинули первую попавшуюся одежду и притаились за дверью. По скрипу было понятно, что шаги приближаются. Аня застыла в страхе, а я решил, что деться нам некуда. Единственный выход – это неожиданность. Я резко распахнул двери комнаты и сам застыл в ужасе. Передо мной стояло не то тело, не то призрак. От него исходил трупный запах. Если бы не страх, сковавший меня, меня бы вырвало в этот же момент. Аня закричала. Я же не слышал своего крика. Казалось, что горло сдавило, и воздух не выходил из него.

Аня чудом смогла проскочить мимо этого существа и выбежала из дома. Я знаю, она побежала к соседям. Где-то вдалеке у меня мелькнула мысль: хорошо, они пустят ее к себе, она спасется. И затем до меня дошло, что я здесь и сейчас стою в ее комнате, а напротив меня оно и тянет ко мне руки. Я пытался схватить хоть что-нибудь, чтобы ударить его и тоже сбежать. Но руки мои лишь хватали пустоту. Я не изучил еще обстановку в комнате. Вот, напротив стоял шкаф, диван, пара фотографий и все. И все. Я в западне. Окна заклеены от сквозняка, я не успею в них выпрыгнуть.

Тогда я побежал, постарался пробежать мимо этого существа, но почувствовал, что оно схватило меня за футболку мертвой хваткой. Оно не пускало меня, как бы я не вырывался, как бы я не кричал. Меня резко отшвырнуло к стене, и я почувствовал дикую боль. Удар был настолько сильным, что от выше прикрепленной полки упали часы прямо мне на голову. Перед глазами все поблекло, я почувствовал как кровь стекает по моему лбу. От нарастающего давление из носа начала хлестать кровь. Существо двинулось в мою сторону. Оно хрипело, оно притягивало меня к себе своими руками, оно жаждало моей смерти. Подойдя ближе, существо схватило меня за горло и стало поднимать вверх. Страх сковывал мои глаза, и все что я слышал – это свистящие ноющие хрипы. Через некоторое время, луна появилось из-за туч, и я увидел человеческое лицо. Глаза были черными, кожа бледная, волосы короткие, черные, а на лице читалась лишь ненависть и жажда крови.

-Умоляю… прошу… пожалуйста, отпусти меня! Я все осознал… У меня скоро будет ребенок… я не могу умереть. Прости меня… пожалуйста.

Ответ не заставил долго ждать. Мертвец оскалил зубы и открыл рот. Не было ни единого звука. Только леденящий ветер, который проникал в каждый сантиметр моего тела.

Чувства постепенно покидали меня. Я чувствовал пульсирующую боль на губах и лице. Вскоре я перестал чувствовать, все вокруг. Помню лишь, как кровь заливала мои глаза, как подкашивались от ужаса ноги. Я помню звук раздираемой плоти. Я слышал хрип. То ли этого существа, то ли свой. Все звуки смешались у меня в голове. Помню только боль. Он разрывал мое тело своими полусгнившими зубами, дышал на меня отвратительным смрадом.

Пропел петух, лучи рассвета медленно ползли по полу, а затем по стене. Неупокоенный вел меня за собой из дома. Мое тело лежало разодранным на полу. Скоро придет Анька и увидит его. Она будет плакать, будет кричать. А мне уже все равно. Он ведет меня к кладбищу. И теперь я подобный ему. Я не должен был так делать. Я не должен был так прожить свою жинь. Не делай так, если не хочешь, чтобы я пришел к тебе. И главное, не оглядывайся.