Мой предыдущий пост вызвал, что ожидаемо, очень много замечаний по поводу нашего отсутствия в жизни ребенка. Знаете, дорогие товарищи, как пела Алла Пугачева: — Жизнь не возможно повернуть назад… Остаётся лишь вспоминать и сожалеть о том что сложилось, а что не сложилось.
Первая зима была самая сложная. Тоска по дому, минимум знаний местных условий, очень и очень короткий световой день, кофликт между другими коллегами, который, как бы не хотелось, а не замечать ты не можешь, ведь вас всего 4 человека. Отсутствие попутного транспорта и соответственно писем из дома. И да, из связи только радиостанция Кенвуд, с помощью которой ты можешь азбукой Морзе или (что было так-то запрещено) голосом передать погоду на Якутск и пообщаться в эфире с такими же горемыками. Нам ещё повезло с расположением станции, у нас была трасса местного значения и к нам заезжали люди. И вот с 19 января трасса 'вымерла', ни одной машины. Каждую ночь полярное сияние, непроходимость эфира ни днем ни ночью, ни какого телевизора, что творится в мире неизвестно. И нет солнца. Оно конечно есть, но из-за склона сопки от него только привет в виде отсвета над лесом. Я помню тот день, когда появилось солнце! Это одно из самых добрых и теплых воспоминаний в моей жизни.
Накануне, в последних числах февраля, приехали первые, за долгое время дальнобойщики. Они привезли мне кучу писем, которые скопились на поселковой метеостанции при аэропорте. И вот я уже в приподнятом настроении, дома тепло, запах свежего хлеба и сдобы, треск печки и тут в окно жилой комнаты проникает солнечный луч! Он просвечивает комнату насквозь, дальше попадает на кухню, освещает стол, хлеб и блины на нем и просто выходит в кухонное окно освещая занавески и изморозь на окне! Это длилось от силы 15 минут, но я поняла, что всё будет хорошо! Что кончится эта долгая зима, что придет лето и мы поедем в отпуск. Что всё наладится, ведь вот оно — солнце!
В тот день я поняла, почему люди издревле поклонялись солнцу — оно даёт надежду!
Вот такое воспоминание.

Уже седьмой год я работаю на закрытых железнодорожных линиях одного очень большого оборонного предприятия нашей страны. Зарплатно и территориально мы привязаны к заводу, но экзаменационно и документально во многом зависим от РЖД, поэтому играть приходится на обе стороны. Находимся мы на Крайнем Севере, поэтому денег по сравнению с прочей провинцией получаем ощутимо больше (хотя москвичам всё равно смешно от наших цифр) и отпуск имеем примерно два с половиной месяца в год. Платить за вольготность жития приходится круглогодичным холодом: лето короткое и обычно дождливое, а осень и весна длинные и чрезвычайно мерзкие. Дождь и ветер практически совсем не оставляют наш район в покое, а иногда случаются даже ураганы.

(такие дела случаются достаточно регулярно)

Люди на нашем участке железной дороги подобрались стойкие и закаленные, хотя тоже очень простые, как и герои моего прошлого поста (Один из самых неловких моментов в моей жизни).

Северяне вообще не слишком дружелюбны, по крайней мере в сравнении с жителями средней полосы, где я родился. Ненавистный холод, тяжелая работа и особенности местного менталитета подсказывают людям не самые интересные способы устройства собственного досуга, поэтому царит повальное пьянство и безразличие. Холод снаружи просачивается внутрь человеческих душ. Я давно привык и ничего особенного не жду ни от людей, ни от самого себя. А напрасно.

Есть у нас на участке двое коллег. Они похожи, как братья: громкие, розовощекие и рано облысевшие. Конечно, тоже не без пагубного пристрастия к спиртному, как и все мы. Они - полноценные продукты десятилетиями вырабатывавшейся в местных людях системы ценностей. Какая-то особенная эмпатия в эту систему обычно не входит, зато входит с молоком матери впитанное чувство тревоги, ведь жизнь на севере всегда была тяжелой и всегда зависела от умения скопить побольше ценного барахла, чтобы хватило на зиму. Наверное, поэтому те двое коллег - как, впрочем, и многие другие - давно освоили одно необычное хобби, о чем расскажу ниже.

Существенную часть нашей работы занимает так называемая "обработка цехов" - мы выводим оттуда специальные вагоны с накопившимся производственно-бытовым мусором, а взамен ставим такие же вагоны, но уже опорожненные. Мусор этот впоследствии ведется на свалку, где уже другие люди его сортируют.

(думпкары - специальные мусорные вагоны, которые могут опрокидываться на манер самосвала)

Мусор бывает очень разный, от неинтересного (земля, дрова, старый утеплитель) до очень интересного (просрочка, просто всякое барахло). И вот в промежутке между тем как мусор вынут из цеха и до тех пор, пока он не ушел на свалку, он полностью в нашем распоряжении. Люди покрепче одеваются, залезают в вагоны и ищут, чем поживиться. Иногда находят что-то ценное, вроде мобильного телефона или какого-нибудь списанного набора инструментов, иногда не находят ничего. Вот такое хобби. Но вот что нашли те двое коллег - было интереснее всего.

Раскапывая под проливным дождем мешки с окурками и пенопластом, они нашли кота. Вернее сказать, котенка. Никто никогда не узнает, как он оказался там, да это и неважно. Важнее, что мои дорогие коллеги, прожженые циники и индивидуалисты, суровые северяне, бросили все свои дела, схватили тут же какую-то картонную коробку и потащили котенка в диспетчерскую, даже не будучи до конца уверенными, жив ли он.

Так совпало, что я тоже был в диспетчерской в этот момент, поэтому в числе прочих обступивших коробку коллег разглядывал маленького грязного малыша в не менее грязной коробке.

- Хана, - сказал кто-то. - Не выживет.

- Надо впрячься кому-то, - ответил один из лысых розовощеких. - Тогда шанс есть. У Лехи, вон, вроде бы, рядом с домом ветеринарка. Да, Леха?

- Да, - ответил я. - В соседнем здании.

Подошел начальник смены, положил мне руку на плечо и сказал:

- Вот что. С работы я тебя отпускаю. Сейчас берешь этого - и пулей в больничку.

- Но у меня кролик живет! - запротестовал я. - Куда я потом кота дену?

- Подлечишь - и сюда вернешь, будет в диспетчерской жить.

Вместо чумазой картонной коробки девочки приспособили пластиковую корзинку, в которой обычно сушились после мытья столовые приборы, и мы с котом поспешили лечиться. В диспетчерской он еще как-то подавал признаки жизни, но по пути уронил голову и затих совсем. Не донесу, - подумал я и ускорил шаг.

В ветеринарке добрые женщины (тоже, кстати, суровые дородные северянки) отложили прием всех, кто ждал в очереди, и занялись котом, а я остался ждать. Спустя полчаса его вынесли мытого, привитого и замотанного в полотенце, и я увидел, насколько опухшая у него физиономия, оказывается, была под слоем грязи.

- Дико простывший и слабый совсем, но паразитов и лишаёв нет, - сказали мне.

(так он выглядел, когда я принес его домой)

Затем последовал месяц лечения, капель, кормления через шприц и прочих процедур. Жена нарекла кота именем Паштет (наверное, такое он производил впечатление тогда). На третий день он вышел из клетки и отправился изучать квартиру. Осложнялись его изыскания тем фактом, что глаза у него еще не видели из-за того, что были опухшими. Он брел, брел, утыкался в кровать, карабкался по ней, не видя куда, а потом шваркался с нее вниз, дойдя до края. Ох, и устали мы его ловить в эти дни! Раз в неделю мы носили его на осмотр. Доктора говорили, что он может остаться слепым, даже когда откроются его глазенки, но обошлось.

Как нетрудно догадаться, кот решил, что остается у нас. Так и живет уже четвертый год. С кроликом они дружат не очень, но все привыкли.

Ну а я тогда вынес для себя очередной урок, и стал немного иначе смотреть на людей, среди которых живу. Спасибо, что дочитали. Сам не ожидал, что так много получится текста. Ниже несколько фотографий кота в порядке взросления.

А вот так он выглядит сейчас: