На протяжении второй половины 19-го века кораблестроители неоднократно возвращались к идее низкобортного боевого корабля. Уменьшение высоты надводного борта, теоретически, позволяло улучшить остойчивость, уменьшить силуэт корабля (то есть затруднить попадания в него) и защитить броней большую часть корпуса. В то же время, низкобортные корабли имели меньшую мореходность, а их низко расположенная артиллерия с трудом могла действовать в плохую погоду. К концу 1890-х, практически все страны отказались от низкобортных эскадренных броненосцев.

Французы, тем не менее, были настроены не так категорично. Инженер Эмиль Бертэн считал возможным построить корабль, сочетающий лучшие качества низкобортного и высокобортного броненосцев. Им был предложен ряд оригинальных конструкторских решений, для проверки работоспособности которых, французское правительство приняло решение заложить небольшой экспериментальный корабль в 1897 году.

Вид на платформу броненосца. Хорошо видно, насколько надводная часть уже подводной.

Сравнительно небольшой по размерам, Анри IV имел уникальную конструкцию надводной части. Технически, он представлял собой броненосец с обычным для французского кораблестроения сильным завалом бортов внутрь, у которого борта были срезаны вертикально по ширине верхней палубы почти до уровня воды. Корпус корабля в надводной части представлял собой выступающую из воды на 1,2 метра платформу, в центре которой возвышалась высокая но узкая надстройка, впереди соединяющаяся с бортами и переходящая в стандартный высокий нос.

За счет подобного удаления большей части надводного борта, конструктору удалось существенным образом сократить вес конструкции (при этом сохранив высокое расположение орудий над водой) и использовать высвободившийся запас водоизмещения для расположения вооружения и бронирования. Водоизмещение корабля в итоге составило всего 8807 тонн, при длине 108 метров, ширине (по платформе корпуса) 22,2 метра и осадке 7,5 метров.

Основное вооружение корабля составили два 274-миллиметровых, 40-калиберных орудия образца 1896 года. Орудия были размещены в броневых башнях, по одному в носу и в корме корабля. Носовая башня размещалась очень высоко над водой, кормовая башня располагалась ниже. Теоретически, обе башни могли работать в свежую погоду, но на практике из-за отсутствия юта, кормовая башня испытывала проблемы если корабль шел по ветру и волны накатывали с кормы. Каждое орудие запускало 262,6-кг бронебойный снаряд с начальной скоростью 815 мс и обладало скорострельностью около 1 выстрела в минуту.

Вспомогательное вооружение состояло из семи 138,6-миллиметровых 45-калиберных орудий, со скорострельностью до 4-х выстрелов в минуту. Четыре размещались в казематах на главной палубе, ещё два— на верхней палубе в щитовых установках. Для последнего, седьмого орудия, впервые в мировой практике было применено возвышенное расположение артиллерии: орудие размещалось в вращающейся башне, стреляющей поверх кормовой башни главного калибра.

Рассчитывалось, что такое расположение орудий позволит обеспечить выгодные углы обстрела. На практике, решение оказалось не совсем удачным (сравнительно короткий ствол 138,6-миллиметровой пушки приводил к сильному воздействию её пороховых газов на башню главного калибра) и в дальнейшем не повторялось до начала эпохи дредноутов.

Противоминное вооружение состояло из двенадцати 47-миллиметровых орудий Гочкиса, размещенных на марсах боевых мачт и на надстройке. Орудия имели формальную скорострельность до 12 выстрелов в минуту, но реально достижимой считалось 7 выстрелов в минуту.

В качестве торпедного вооружения, корабль нес два торпедных аппарата. Бронирование

"Анри IV" в открытом море; хорошо виден очень низкий надводный борт в кормовой части.

Общий вес брони составлял 3528 т, или 40,1% от всего водоизмещения корабля.

Корабль был заложен в 1897 году, спущен на воду в 1899, но из-за многочисленных задержек по вине плохой организации вошел в строй лишь в 1903 году— спустя шесть лет после начала постройки. К этому времени, оригинальный проект успел уже несколько устареть. Общая стоимость корабля составила 15 миллионов 650 тысяч франков.

Корабль был приписан к Средиземноморскому Эскадрону. Служба корабля не изобиловала событиями. В Средиземном Море Анри IV находился до начала Первой Мировой войны; к этому времени он уже сильно устарел, но все еще считался хорошо пригодным для прибрежной службы и защиты портов. В 1914 году, корабль стоял в Бизерте, защищая порт на случай нападения немецких или австрийских рейдеров. В ноябре 1914, две его 138-мм пушки были сняты с верхней палубы, и отправлены в Сербию, для усиления сражавшегося там экспедиционного корпуса.

В 1915 году, Анри IV был включен в состав нового Сирийского Эскадрона, который должен был поддерживать с моря действия против турецких позиций в Сирии. Однако, прежде чем корабль был введен в кампанию, было решено передать его в состав французской эскадры, осуществлявшей атаку на Дарданеллы, для замены потопленного броненосца Бувэ.

В Дарданеллах, Анри IV осуществлял огневую поддержку отвлекающей французской высадки на Азиатском Берегу, бомбардируя форт Кум-Кале, и в течение месяца оказывая поддержку сражающимся войскам. Он был восемь раз поражен турецкими снарядами, но из-за малых размеров и хорошей защиты не получил сколь-нибудь значимых повреждений. После Дарданелл, корабль вошел в состав вспомогательного дивизиона (активного резерва) 3-ей эскадры линейных кораблей французского флота. В 1916, он поддерживал французские экспедиционные войска в Египте, и активно оперировал до 1918 года, когда он был переведен в Таранто и переквалифицирован в учебный корабль.

Корабль был списан в 1921 году.

В целом, будучи экспериментальным кораблем, Анри IV был удачен в ряде параметров и неудачен в других. Для своих небольших размеров он действительно нес очень мощное вооружение и достаточно адекватное бронирование; причем все его вооружение было размещено высоко над водой, и могло успешно работать в непогоду. При этом, корабль был очень устойчив (за счет сниженного верхнего веса), являлся стабильной огневой платформой. Вдобавок, срезанный в корме надводный борт уменьшал силуэт корабля примерно на треть, делая его более сложной целью для артиллерии.

Однако, конструкция имела и ряд недостатков. Главным из них было общее снижение живучести корабля за счет уменьшения объема отсеков в кормовой части.

В результате, Анри VI был гораздо более чувствителен к затоплению чем обычные броненосцы. Кроме того, дальность действия артиллерии в 1900-х существенно возросла, и частота попаданий снарядов по навесной траектории в палубу, а не в пояс, увеличилась. Низкая платформа в кормовой части на ходу захлестывалась волнами, что хотя и не мешало работе орудий, но не давало использовать эту платформу для расположения шлюпок или иного снаряжения. Наконец, правильная в теории идея возвышенного расположения башен друг над другом, оказалась скомпрометирована некачественной реализацией.

Из-за всех этих причин, Анри IV так и не стал основателем новой ветви концепций в кораблестроении, оставшись в истории как в чем-то передовой, а в чем-то анахроничный эксперимент.

30.12.2008г

Поздний египетский вечер... прохлада, благодать! Эх!

В декабре в Хургаде, известной российской здравнице (той, что на берегу Красного моря) наступает прохладное лето. Полторы сотни разомлевших туристов-соотечественников, разложив баулы по полкам и, наконец, усевшись в кресла нашего зеленого В737, активно обсуждают количество выпитого делятся впечатлениями об отдыхе, обмениваются адресами и телефонами, строят совместные планы на грядущий новый год. Который уже не то, что стучится в двери - он буквально в них колотит руками и ногами.

По-крайней мере, такую идиллическую картину хотелось представлять мне и моему второму пилоту. У каждого из нас тоже есть планы на новый год,а кроме того, мы только что прилетели из очень далекой Москвы, и не смотря на ее хмурую погоду, очень-очень хотим обратно. К женам и детям, которые ждут своих мужей и отцов с подарками под елочку.

Двери самолета закрыты, трап отогнан. Мы выполнили все необходимые процедуры и готовы к запуску двигателей. Второй пилот запрашивает диспетчера и он выдает разрешение...

Динь-динь!

В кабине раздается сигнал вызова из салона. Проводник хочет зайти в кабину.

W.T.F. Что за черт?

- Товарищ командир! В салоне паника...

Вот это новости под Новый Год!

- ...пассажиры отказываются лететь! У нас одна женщина летит в мусульманской одежде, в парандже... Не разговаривает. Пассажиры шумят, говорят, что это шахидка.

- Интересно, а как они это определили?

- Там две дамочки, очень активные, орут во весь голос, что, мол, на досмотре в Египте никто никого не проверяет, что это шахидка, ее надо высадить. Отказываются лететь. Салон уже завелся. Пассажиры стоят в проходе, требуют подать командира.

- Прям так и утверждают, что досмотр не проводился? Можете уточнить?

Уходит...

Возвращается.

- Да, стоят в проходе, говорят, что никого не досматривали, другие это вроде подтверждают... Требуют немедленно открыть дверь и командира.

"Новый год, новый год..."

Вот так всегда - большинство пассажиров, как правило, нормальные. Но стоит среди них появиться "активисту", и начинается... Если не пресечь развитие ситуации, то вскоре зараза распространится на всю толпу, которая может стать неуправляемой.

Лететь мы сейчас однозначно не можем.

* * *

Надо быстро принимать решение.

В голове увязываю прозвучавшие факты - "женщина в парандже...", "никого не досматривают...", "это Египет..."

Раз они утверждают, что никого не досматривают, то... С чего я должен считать, что у нас лишь один пассажир является потенциальным шахидом?

Сам связываюсь с диспетчером, пытаюсь объяснить ситуацию - нам нужен трап и автобусы, по информации, поступившей от пассажиров, в аэропорту не был произведен досмотр. Диспетчер шокирован этим известием, два раза переспрашивает, затем, видимо, просит помощь зала - в эфире появляется другой голос, которому я еще раз повторяю историю о том, что пассажиры не уверены в безопасности, т.к. утверждают, что при посадке не было досмотра.

Мне в ответ говорят, мол, кэптэн, это международный аэропорт. Согласно требованиям досмотр не может не проводиться и все такое... Я отвечаю - сорри, но мы не можем лететь при наличии такой информации. Пожалуйста, пришлите трап, автобусы и полицейских. Будем разбираться на месте.

Песочными часами утекает рабочее время...

И приближается срок окончания действия нашего флайтплана. Египтяне что-то там говорили о том, что получить его заново будет проблематично, и я склонен им верить - ночь на дворе не только в Египте, но и в Москве. Если мы не справимся с ситуацией в кратчайшее время, то рискуем заночевать в Египте - у экипажа рабочее время выйдет за нормы и придется отдыхать. А это минимум 12 часов, а если учитывать, что вместе с нами придется отдыхать и всем пассажирам, что всем нам нужно найти место для "отдыха"...

Надо действовать.

Делаю объявление в салон. Говорю, что по поступившей от вас, уважаемые пассажиры, информации, досмотр в аэропорту проводился некачественно, во что лично мне верится с трудом, но тем не менее, вот-вот прибудут автобусы, после чего мы просим всех взять свои личные вещи и проследовать в вокзал для проведения повторного, качественного, досмотра.

А тут и автобусы подъехали. И полицейская машина.

* * *

Выхожу из кабины.

Салон бурлит. Меня замечает какая-то бабища (как выяснилось, одна из "активисток"), подпрыгивает ко мне, и начинает верещать, тыкая пальцем куда-то за спину... Ага, там сидит женщина в черном, а с ней, по видимости, ее семья. Мне кажется, я даже через паранджу вижу ее бледное лицо - прыгающие по твою душу бабищи вряд ли могут оставить кого-либо равнодушным.

Как же неудобно и некрасиво...

Из потока сознания бабищи я уловил лишь: "...мы будем жаловаться... нас взорвут... снимите ее с рейса". Максимально официально прервал ее на самом интересном месте, показал на поднимающихся в салон полицейских и сказал: "Пожалуйста, возьмите свои вещи и приготовьтесь следовать на досмотр. Вместе с остальными".

Она булькнула, но я уже вышел навстречу представителям порядка. Поздоровался. Объяснил ситуацию - да, понимаю, что это бред, но вот так... Я хочу снять всех пассажиров, кроме "шахидки" и ее семьи, в автобус, но пусть они пока постоят, а мы поговорим с девушкой-мусульманкой. Мне говорят - кэптэн, все пассажиры проходят через рамки, их багаж - через сканер. Всё снимается на видеокамеры - мол, они могут доказать, что досмотр на рейс в Москву ничем не отличался от такового на рейсе в Германию.

Отвечаю, что у меня нет ни малейших сомнений в том, что они досматривали россиян не хуже, чем немцев и сняли все на камеру. Сейчас мы высадим пассажиров в автобусы, и я брошусь в огонь пойду разговаривать с соотечественниками, спрашивать, досматривали их или нет...

Пытать правду-матку.

Возвращаюсь в самолет, разъясняю старшему бортпроводнику план действий - высаживаем всех, кроме женщины в черном и ее семьи. Потом на борт поднимаются полицейские и производят свои действия. А я поговорю с пассажирами...

* * *

Пассажиров высадили в два автобуса.

Вместе с женщиной-полицейским я подошел к девушке в черной одежде. Улыбнулся. Извинился. Задал несколько вопросов.

Она прекрасно говорит по-русски и по-английски. Шокирована ситуацией, ее семья тоже на взводе... Они мусульмане. Из тех строгих ветвей, где женщинам положено скрывать лица - для них это элемент одежды, такой же, как для нас теплые носки зимой.

Спросил - как вы проходили досмотр? Отвечают - проходили вместе со всеми, и все было нормально, пока не началась посадка в автобус, где какие-то две женщины не начали кричать, тыкая в них пальцем.

Мне все понятно.

Оставил их с полицейским, сам пошел вниз.

Захожу в первый автобус... О, это я удачно зашел - с камерой наперевес прямо с порога на меня бросилась уже знакомая "активистка":

- Вы плюете на безопасность! Мы уже позвонили в НТВ! - радостно сообщила мне она.

Однако, мне куда более интересно видеть хмурые лица за ее спиной - не все разделяют ее радость. Демонстративно обхожу дамочку и обращаюсь к "хмурым лицам":

- Уважаемые дамы и господа. Ситуация следующая - вы утверждаете, что досмотр в аэропорту не производился. Полиция говорит обратное, более того, они готовы предоставить запись с видеокамер. У нас есть несколько вариантов, и все они потребуют времени, которого у нас нет - мы рискуем заночевать в Хургаде как минимум на 12 часов, т.к. у экипажа заканчивается рабочее время, к тому же, мы рискуем потерять разрешение на вылет...

Меня перебивают из толпы "хмурых":

- Да врут эти дуры! Нас всех досматривали! Что вообще происходит? Нам лететь надо, у нас стыковка!

Поднимается шум и гам. Активистки, отреагировав на "дуры" сменили объект нападения и что-то там голосят, размахивая руками-бочонками.

Поднимаю руку и голос:

- Граждане! Кто мне ответит однозначно - был досмотр или нет?

Толпа кричит: "Да был! Был!"

- Замечательно. Тогда у меня один вопрос - а почему вы в самолете говорили иначе? Почему мы сейчас тратим время? Полицейские досмотрели женщину. Ничего не нашли. Это обычный пассажир, только в другой одежде.

Активистка открыла рот... и вдруг сконфуженно начинает оправдываться:

- Так это... Мы не видели, чтобы ее как надо досматривали... Мы подумали... Сейчас же самолеты взрывают... А она в парандже... Вдруг у нее там бомба?

Из толпы, расталкивая людей, выскакивает дамочка с огромным пузом:

- А если у меня живот, - тыкает пальцем на свое пузо, - ты тоже решишь, что у меня там бомба? Товарищ командир, не слушайте ее! Нас всех досматривали, пожалуйста, давайте полетим?

Толпа зашумела...

В итоге выяснилось, что досматривали всех... Нашлись даже свидетели, прошедшие через сканер вместе с "шахидкой".

Что ж вы скромничали раньше?

Оставив "активисток" бормотать: "Ну, нам показалось, что ее не так досматривали...", иду в соседний автобус. Там активистов не было, разговор прошел спокойнее. Все в один голос подтвердили, что досмотр проходили, но какие-то две бабы еще на посадке в автобус начали кричать, что, мол, летит шахидка, ее не досматривали, нас всех взорвут... Так и завертелось.

Что ж вы в самолете-то молчали?

Эх, соотечественники! Стыдоба!

* * *

Долетели замечательно.

Правда, притихшие было "активистки", попав в самолет и поняв, что их "за поведение" в Египте не оставят (а так хотелось!), осмелели и снова попытались предъявить претензии - мол, мурыжили нас почем зря, в автобус ссаживали, да что это вообще такое?

Но адекватные пассажиры быстро поставили их на место, а по прибытию в Москву даже написали нам благодарность.

Летайте безопасно!