(Пролог вот здесь: http://pikabu.ru/story/provodnik_prolog_3988461)

В столовой, кроме нас, завтракал ещё один человек. Сумрачный мужик в свитере крупной вязки. Я долго смотрел на мужика, ожидая ответного взгляда, но так и не дождался. Обладатель уютного свитера неторопливо поглощал яичницу с сосиской, внимательно разглядывая стол, за которым сидел.

Я подумал о том, что с удовольствием выпил бы сейчас. Даже водки. В зале столовой было почти так же зябко, как и на улице.

Еда оказалась едва тёплой.

— Я не хочу, — сказала Аня и отложила вилку. Та звякнула о тарелку.

— Точно не будешь?

— Нет. — И через короткую паузу, догадавшись о смысле моего вопроса: — Не вздумай только доедать за мной.

— Почему?

— Это неприлично.

— Глупости, — я потянулся за тарелкой Ани, но Аня отвела мою руку в сторону и прижала к столу.

Я посмотрел на мужика. Мужик задумчиво пил кофе, всё так же пялясь на стол.

— Не надо.

— Как скажешь.

Аня убрала руку с моей руки. Я встал, отодвинув стул назад. В тишине просторного зала с высоким потолком звук получился похожим на крик умирающего животного.

Я представил косматое горло, перерезанное зазубренным тесаком. На чёрную спутанную шерсть густо выплеснулась такая же чёрная кровь. Большое животное, подумал я.

— Давай отнесу, — я снова потянулся за тарелкой старшей сестры своего лучшего друга.

— Не надо.

— Тебе кофе сделать?

— Нет.

— Тогда я тоже не буду.

Я положил на измазанную желтком тарелку вилку и нож. Накрыл жёлтым комком использованной салфетки.

Зря отказался от кофе, подумал я. Хотя бы согрелся немного. Только вот задерживать Аню мне не хотелось.

В номере, кажется, был электрический чайник. Найти, где продаётся всякая гадость, вроде жвачки и леденцов с ментолом, и там купить несколько пакетиков кофе «три в одном». И сигарет.

— Послушай, — сказала Аня. Я уже взял тарелку и почти развернулся, чтобы отнести её к неработающей ленте конвейера и там оставить.

— М?

— Возьми хлеба, пожалуйста.

— Ладно. Тебе какого?

— Любого возьми. Кусочков пять-шесть.

Я пожал плечами. Мол, без проблем.

— Чаек будем кормить, — сказала Аня тихо.

— Холодно. Ветер поднялся. Ни у тебя, ни у меня нет шапки.

— Заболеть боишься?

Аня посмотрела мне прямо в глаза. Без вызова, скорее устало.

— Нет. Просто не люблю холод.

Хотя, по правде если, то я боялся. Не люблю это состояние, когда не можешь с уверенностью управлять своим телом.

Я отнёс тарелку к пустой ленте. Возвращаясь, подошёл к корзинке с хлебом возле пустующей кассы. Посмотрел на мужика. Тот уронил ладони на стол и глядел перед собой несколько отрешённо, будто бы спал с открытыми глазами.

Я взял шесть кусочков чёрного, завернул в салфетку и опустил свёрток в карман толстовки. Посмотрел на Аню. Аня доедала сосиску.

Я пошёл к нашему столу.

— Передумала?

Аня посмотрела на меня так, словно я вырос перед ней прямо из воздуха.

— Отстань, — сказала она с набитым ртом.

Я пожал плечами и пошёл к выходу.

***

Покормить чаек не получилось. К сильному ветру добавился дождь. На берег моря мы, понятное дело, не пошли.

Аня закуталась в оба одеяла и сидела на кровати, уставившись в экран телевизора. Я пару минут посидел на краешке кровати, пытаясь сосредоточиться на том, что показывали.

Какая-то тягомотная передача про животных. Звук Аня выставила минимальный, и я никак не мог понять, о чём идёт речь в этой передаче.

Повертел головой, пробуя увидеть пульт, но тот, видимо, был где-то под одеялами.

— Что ты ищешь?

— Пульт. Хочу звук больше сделать.

— Зачем?

— Я не слышу ничего.

— Я тоже.

— Тогда давай немного увеличим.

Я посмотрел на Аню. Она выглядела довольно-таки забавно в этих одеялах, напоминала ручейника, выглядывающего из своего домика, но глаза у неё были какие-то несчастные и с таким маслянистым блеском, какой бывает у только что заболевших.

А может, она просто не выспалась. Ночь та ещё была.

— Не надо увеличивать. У меня голова болит.

— Так, может, выключим?

— Нет, я хочу посмотреть.

Я снова повернулся к экрану. Крупный чёрный хищник висел на загривке у не менее крупного животного с такой же чёрной шерстью, вцепившись зубами и отчаянно мотая головой.

Я никак не мог понять, кто это такие. Большие собаки? Волки? Волк и какой-нибудь специфический бык?

То, во что я так напряжённо вглядывался, снимали, похоже, на камеру мобильного телефона — изображение было смазанным, постоянно расползалось на невнятные квадратики, периодически пропадало совсем.

Я повернулся к Ане.

— Есть что смотреть?

Аня кивнула.

— Хм, — я пожал плечами.

Более крупное животное грузно обвалилось на землю, из шеи у него хлестало чёрным. Так буднично, словно и не кровь, а просто густое вино из пробитого в нескольких местах бурдюка.

Я отвернулся. Несколько секунд разглядывал дверь в номер. Мысленно я уже открыл её и вышел в коридор, но передумал.

— Ань. Можно я…

Я потянулся рукой к лицу Ани. Прижал ладонь к её лбу. Тот показался мне горячим, но не так чтобы очень.

Аня попыталась отстраниться, но я не хотел её отпускать до тех пор, пока точно не пойму, что у неё на самом деле жар. Или нет.

— Убери руку, пожалуйста.

— Ты горячая. Сама не чувствуешь разве?

— Какая вообще разница, — она высвободила из своего домика ручейника правую руку и взяла меня за запястье. Почти ледяными пальцами.

— Лоб горячий. Пальцы холодные. И глаза плохие.

Аня отвела мою руку в сторону и посмотрела на меня так, словно я заговорил на исландском.

— Какие глаза? Плохие? Это как?

— Ну нехорошие. У меня так мама говорит всегда, когда заболею. Что глаза плохие совсем.

— Ты свои видел?

Я вдруг почувствовал, что мои глаза несколько тяжелее, чем обычно. Буквально минуту назад всё вроде как было в порядке, а теперь я двигал глазами с некоторым трудом.

— Хм, а ведь и правда.

Я встал и подошёл к шкафу-купе с зеркальной дверцей. С той стороны зеркала смотрел на меня очень усталыми глазами среднего роста человек с короткими тёмными волосами, в толстовке, джинсах, с серьгой в ухе. Кожа бледная, под глазами похожие по цвету на плесень круги, белки глаз темнее, чем всегда, и неприятно блестят, словно смазанные машинным маслом металлические шарики.

Я приложил ладонь ко лбу. Лоб не показался мне особенно горячим, хотя…

— Не хватало только ещё заболеть здесь, — я повернулся к Ане. Та сидела в той же позе и смотрела на экран. — Дай сигарету, пожалуйста, я на балкон покурить выйду.

— Возьми. В шкафу, на полке.

Я сдвинул в сторону зеркальную дверь. На одной из полок с вещами действительно лежала слегка помятая пачка. В пачке нашлась и зажигалка.

Я вышел на балкон. Дождь хлестал немилосердно, но, правда, в другую от нас сторону. На меня изредка попадали приблудные капли. Я курил и смотрел на берег моря.

По берегу кто-то медленно шёл, с трудом переставляя ноги. Высокий, в мокром насквозь плаще непонятного цвета и широкополой шляпе. Я присмотрелся. Наверное, тот самый мужик из столовой, но уверен я не был.

По воде, которая собралась на полях его шляпы, нещадно лупили капли. Я вспомнил, как частенько наблюдал дождь из окна класса моей первой школы. Я видел тогда во дворе точно такие же лужи, как на шляпе у этого беспечного любителя пеших прогулок.

Когда я вернулся с балкона в номер, Аня уже спала. Телевизор был выключен.

Я лёг рядом с ней, натянув на себя совсем тонкое покрывало, не согревающее вообще. Полежал так несколько минут. После встал, вынул из шкафа вешалку с пальто, снял его, надел и лёг под покрывало. Стало намного теплее.

Во сне мне резали горло крышкой от консервной банки. Кто-то долго и крайне упорно водил по моему кадыку зазубренным краем крышки, я пытался оттолкнуть массивное тело обидчика от себя, но ничего не получалось. Руки мои слушались плохо, пальцы соскальзывали с жирной тёмной кожи человека или зверя, которого я никак не мог разглядеть.

Я попробовал поймать взглядом собственные ладони, но обнаружил на их месте какие-то бессмысленные косматые обрубки. А потом из горла моего выплеснулась первая порция крови.

Я резко сел на постели. Было уже темно. Видимо, мы проспали с Аней до позднего вечера.

В горле саднило. Хотелось пить. Я пошарил возле себя руками и обнаружил скрученное в жгут покрывало. Выбрался из душного пальто. Подумал о том, что надо бы сходить в туалет. Но как-то пошатывает.

Я почти встал, но замер, согнувшись в три погибели. Потому что услышал что-то странное. Словно бы едва различимое цоканье коготков по ламинату. Как если бы где-то в номере ходила кругами маленькая собачка.

Только вот где? Под кроватью? Или же это из номера, который над нами?

Я медленно-медленно сел на кровать и задрал голову, прислушиваясь.

Коготки продолжали цокать. Но точно не над нами.

Я посмотрел в сторону двери. И тут на моей спине встали дыбом ледяные иглы.

На смутном светлом фоне я чётко мог разглядеть маленькую чёрную фигурку какого-то животного. Точно не кошки. Чуть больше.

Животное нарезало круги, то приближаясь к двери, то отдаляясь. На один момент остановилось, натопырив уши и словно бы посмотрев в мою сторону. После снова принялось нарезать круги.

Это была лиса.

Я потянулся рукой за спину, чтобы как можно нежнее растолкать Аню. Зачем я это делаю, я тогда не думал. Просто импульс. Наверное, мне хотелось, чтобы она тоже это увидела.

Пальцы мои уткнулись во что-то холодное и твёрдое. Я, не разобравшись, попытался это холодное с пути убрать, но ничего не получилось. Оно не поддавалось, и сдвинуть его в сторону я никак не мог.

Тогда я развернулся всем корпусом и стал коленями на кровать, собираясь убрать то, что мне мешает.

Аня лежала на спине, раскрывшись. Глаза почти привыкли к темноте, и я хорошо рассмотрел её профиль.

— Аня, — зашептал я сдавленно. — Ань!.. Проснись!.. Аня…

Я потянулся к ней, намереваясь пару раз легонечко толкнуть в плечо. Цоканье коготков не утихало.

Я положил руку на плечо Ани. И тут же отдёрнул. Плечо на ощупь больше напоминало мебель, как если бы я потрогал угол шкафа. Холодное и твёрдое.

За спиной громко тявкнула лиса.

Продолжение следует...

С большим опозданием, но все же как и обещал подписчикам выкладываю работу своей девушки в цвете