Сегодня встретил на дороге лимузин, переделанный из Хаммера. Вроде все ничего, но вот систему кондиционирования в салоне установили весьма оригинальную. А чтобы она работала, рядом установили бензогенератор. Сурово, я бы не сообразил.

Женился я в 28. До этого мы лет пять встречались, ссорились и мирились, сходились и расходились... И в конце концов решили пожениться. Лиля была на шесть лет старше, но я эту разницу не замечал, как и многого другого, тем более, что выглядела она всегда намного моложе. А я был влюблен по уши и выше, никакие другие девушки мне были просто не интересны, я на них даже и не смотрел, хотя девушек вокруг было много. Бывали у нас разлуки и по месяцу, и по полгода, я пару раз пытался заводить другие отношения, но из этого ничего не получалось, никто не мог сравниться с моей Лилей.

Я далеко не мамочкин сыночек, привык жить самостоятельно, сам за собой ухаживал и не боялся принимать своих решений. Так что модель мама-сын в наших отношениях не проходила, скорее было равноправие. Хотя я, конечно, многому у нее учился и научился. Да и Лиля была девушка непростая, коренная москвичка в каком-то дальнем поколении, да еще с дворянскими корнями, выросла на Кутузовском проспекте в окружении детей из хороших, как тогда говорили, семей, многие из родителей занимали высокие посты в советской иерархии, так что друзья ее, да и сама она были неплохо обеспечены. Ее отец был тоже большим начальником, руководил управлением в одном из министерств, командовал кучей людей и предприятий по всей стране.

Правда, дома у них царил полный матриархат, папа был уже лет сорок как бесконечно влюблен в маму и во всем ей подчинялся. А мама давно уже не работала, безукоризненно вела домашнее хозяйство, воспитывала детей и строго следила, как бы чего не вышло, потому что твердо знала, как все должно быть в жизни.

А я, еще недавно скромный студент с провинциальными корнями, без московских друзей и связей, работал мэнээсом в НИИ и по вечерам подрабатывал на купленных в долг стареньких «Жигулях», потому что зарплаты в 110, а потом и в 140 рублей ни на что не хватало, и даже регулярные премии не спасали тяжелое материальное положение.

Поженились мы перед Новым годом, провели медовую неделю в пансионате в Подмосковье, и зажили своей самостоятельной семейной жизнью в маленькой Лилиной однокомнатной квартирке, по выходным наведываясь к родителям. В один из таких визитов Лиля пошла гулять вечером с родительским пуделем и упала на улице у дома, подскользнувшись на нечищеных заледеневших ступеньках. Поболело немножко и прошло, а через пару месяцев как стукнуло...

В те годы с медициной было не сильно, приходилось использовать все возможные связи, тратить кучу сил, времени и денег, чтобы перепрыгнуть через уровень районной поликлиники, в которой не было обычно ни врачей-специалистов, ни какого-либо оборудования. Все что смогла сделать районная медицина — это выдать группу инвалидности и назначить пенсию, так что на работу уже можно было не ходить. В конце концов в одном из московских НИИ поставили диагноз: грыжа позвоночного диска со смещением. Предлагали операцию, но разведка показала, что даже при удачном исходе большинство пациентов после операции остаются инвалидами, а малейшая неудача обеспечивала инвалидное кресло до конца жизни.

Такая перспектива нас с Лилей, конечно, не радовала, и мы стали искать альтернативные пути: массажи, мануальная терапия, экстрасенсы... Как ни странно, результат был, хотя и не сразу, конечно, да и путь оказался очень нелегким. Пришлось прокатиться и в санаторий в Прибалтику, и к известному костоправу на Украину, уж про московские и подмосковные дороги и говорить не приходится. Об общественном транспорте и думать не приходилось, возил Лилю на разложенном переднем сиденье «Жигулей», так что она могла почти лежать на подложенных для мягкости одеялах, а я тщательно старался объезжать выбоины, которых на всех дорогах было много.

Года через три она была уже вполне в порядке, забросила инвалидность, вышла на работу и могла нормально ходить и жить, постоянные боли в спине ее больше не мучили. Хотя, конечно, приходилось следить за собой и тщательно соблюдать режим. Я за это время поменял работу и стал более свободен во времени, больше работал дома и думал о новых перспективах. Был уже 1988 год, на дворе перестройка, разрешили под разными соусами заниматься бизнесом, и я размышлял о собственном деле. Правда, Лиля к этим вопросам относилась с большим скепсисом, уговаривала меня, что все очень сложно и ничего у меня не получится, что и не такие как я не могут через себя перепрыгнуть и лучше мне сидеть на своем шестке и не высовываться. После нескольких лет спокойной и мирной жизни у нас все чаще возникали разногласия, которые иногда закачивались скандалами, по части чего она оказалась мастером. Наверное, постоянные боли и зависимое от меня положение не оставляли ей шансов на самоутверждение в наших отношениях, но по мере выздоровления она стала входить в свои права. Я это списывал на мамины гены и модель поведения в ее семье, но легче мне от этого почему-то не становилось. Однажды в ходе очередной перепалки я пытался ее успокоить, но это лишь больше ее распаляло. В конце концов я предложил ей закончить этот скандальчик, иначе я просто уйду.

- Иди, иди! - зло бросила мне Лиля. - Кому ты нужен? Ты лузер и всегда будешь лузером, ничего кроме как на «копейке» своей бомбить ты не можешь и никогда не сможешь...

Я спокойно встал, бросил «Ну, тогда я пошел» и аккуратно, без шума закрыл за собой входную дверь. На улице был теплый сентябрьский вечер, я завел машину, тормознул рядом с автоматом и напросился к старым друзьям в гости, купил бутылку коньяка и коробку конфет и двинул в Чертаново. С ночевкой.

Разумеется, я даже и не подумал взять что-то с собой из имущества. Утром принял душ, почистил пальцем и хозяйской зубной пастой зубы, надел вчерашние носки и рубашку и поехал домой — за вещами. Я позвонил Лиле на работу, сказал, что жив-здоров и заехал за трусами-рубашками. Я знал, что на работе ей будет говорить неловко, кругом сотрудники, так что обошлось без разборок. Она только предложила вечером посидеть, поговорить, но я ответил, что хотел бы передохнуть и поживу пока у родителей.

Разборки, конечно, были. Я не приезжал несколько дней, мы говорили по телефону, она просила меня вернуться, когда-то требовала и грозилась, когда-то уговаривала и плакала... Но за эти несколько дней я свое решение принял — хватит! Я понял, трудности со здоровьем позади, я ей уже нужен намного меньше, чем раньше, и что при всей моей любви к этой женщине я с ней никогда ничего в жизни не добьюсь, она всегда будет давить на меня сверху, принижать и ревновать к любым успехам.

Потом у меня было много еще достижений и провалов, подъемов и спусков, плюсов и минусов. И женщин тоже было много. Несколько... А с Лилей мы остались друзьями, созваниваемся несколько раз в году. Но ни разу в жизни с того дня мне не приходила в голову мысль вернуться. Насколько я знаю, она еще пару раз вступала в отношения, но в конце концов после смерти мамы поселилась с отцом и ухаживала за ним еще лет 15-20, а теперь на нее свалился старший брат с болезнью Альцгеймера. Так они и живут вдвоем, по стариковски, на две российские пенсии.

Я до сих пор вспоминаю Лилю с теплом и любовью, но нисколько не жалею, что мы расстались. С любовью женился, с удовольствием жил, с радостью расстался...