Я хотел бы поговорить о распространённом мифе, который часто всплывает на просторах интернета. В частности, на Пикабу при любом упоминании шкалы Фаренгейта кто-нибудь обязательно об этом напишет и обязательно получит кучу плюсов. Несколько примеров:

Нам, привыкшим к стоградусной шкале Цельсия, и впрямь кажется странным, что 100 градусов по Фаренгейту соответствуют 37.8 градусам по Цельсию, что немного выше температуры тела здорового человека. Даже если ничего не знать о биографии Фаренгейта и истории его шкалы, на ум сразу приходят два вопроса. Во-первых, неужели Фаренгейт не знал, что у больных людей тело горячее, чем у здоровых? Мог бы у себя померить температуру для контроля, в конце концов. Во-вторых, раз в качестве эталона принята температура тела, то ошибка при изготовлении первого термометра никак не повлияет на последующие. Их-то уже будут градуировать по здоровому человеку, и тогда сотня по Фаренгейту будет равняться законным 36.6 по Цельсию.

Самое смешное в этом мифе то, что Даниэль Фаренгейт вовсе не был женат. Он полностью посвятил свою жизнь науке и технике. Но почему же его шкала такая странная? Почему ноль и сто градусов в каких-то непонятных точках? Давайте разбираться.

В начале XVIII века Фаренгейт изобрёл ртутный термометр, до него были известны только спиртовые и водяные. Учёный стал искать лучший способ разметить шкалу для своего изобретения. Фаренгейт узнал о работах датского физика и астронома Оле Рёмера (не путайте с Реомюром). Тот уже придумал свою собственную шкалу, основанную на весьма своеобразных предпосылках.

Рёмер не любил пользоваться отрицательными числами, поэтому за ноль своей шкалы весьма произвольно принял самую низкую температуру, наблюдавшуюся в Дании. А температуру кипения воды принял за 60° из нумерологических соображений. Точка замерзания воды у Рёмера была закреплена как 7.5°, а температура тела человека как 22.5°.

Фаренгейт же не любил ещё и дроби, поэтому просто умножил шкалу Рёмера на 4. Теперь вода замерзала при 30°, а под мышкой у человека было 90°. Фаренгейт на этом не остановился и умножил шкалу еще на 16/15. После этого точка замерзания воды стала равняться 32°, а температура человека - 96°.

Зачем понадобилось еще раз домножать шкалу, не совсем ясно. Скорее всего это было нужно для удобства разметки. Расстояние между двумя эталонными точками 32° и 96° равняется 64 градусам. Достаточно шесть раз подряд поделить отрезок пополам, чтобы получить один градус. Во всяком случае ни стоградусная отметка, ни лихорадка тут ни при чем.

Уже после смерти Фаренгейта шкалу решили перекалибровать. Первой опорной точкой оставили 32°F как температуру замерзания воды, а за вторую взяли 212°F как точку её кипения. Таким образом разница между этими двумя точками составляет ровно 180 градусов. А температура здорового человека в окончательном варианте шкалы равняется 98.6°F.

Но остаётся еще непонятный ноль по Фаренгейту, равный -17.8 С. Откуда взялся он? По одной из версий изначально за ноль учёный взял самую низкую температуру в Данциге, наблюдавшуюся зимой 1708/09 годов. Позже он смог воспроизвести её в лаборатории, как температуру замерзания смеси из равных частей воды, нашатыря и льда. По другой версии за ноль Фаренгейт взял температуру этой смеси с самого начала.

Пруфы:
1. https://www.notablebiographies.com/Du-Fi/Fahrenheit-Gabriel....
2. https://www.straightdope.com/columns/read/1266/on-the-fahren...
3. https://en.wikipedia.org/wiki/Fahrenheit

Как-то давным давно мне попался поломанный Хищник от компании NECA, высота фигурки 18см

Так, как такой у меня уже был, я решил поэкспериментировать и покрасил его в черный:

В нем явно чего-то не хватало, поэтому я поставил ему в виде щита череп Чужого и добавил зеленые полосы:

И этого мне показалось мало в его трансформации. Я уже не мог остановиться)))))  Поэтому на данный момент он выглядит вот так:

Более подробно можете посмотреть на конечный результат в видео:

Спасибо за внимание, всем добра!!!

Автор.

Первая мировая война стала страшным испытанием для русских солдат. Кроме врагов за линией фронта были и другие, более близкие: голод, плохое вооружение, разваливающееся обмундирование и неуверенность в своих командирах и товарищах. По приблизительным оценкам, из окопов разными путями и способами убежали домой около двух миллионов человек. Большая часть, конечно, после февраля 1917 года, но начался процесс дезертирства гораздо раньше.

В 1914 году, когда Отечество призвало народ к бою, страна откликнулась небывалым воодушевлением. Чтобы исполнить свой долг, на призывные пункты явились 96% призывников, что было очень высоким показателем, ожидалось, что прибудут не больше 90%. Однако боевой настрой очень скоро испарился. По официальным данным, еще до 1917 года среди русских частей было выявлено 350 тысяч дезертиров. По сравнению с армиями других стран эта цифра огромна: у немцев и англичан «беглецов» было ровно в десять раз меньше. Основной причиной потери боевого духа стало время – когда все только начиналось, солдаты рассчитывали вернуться домой через несколько месяцев и, разумеется, с победой. На затяжные военные действия они не были готовы, ведь большинство были выходцами из деревень и сел, а в крестьянском хозяйстве без мужика долго не протянуть.

Существовал, конечно, определенный процент смекалистых призывников, которые старались на фронт не попадать, ведь убегать из окопов гораздо труднее, чем найти причину и способ остаться дома. Такие чаще всего симулировали нездоровье, а ответственные лица за взятки закрывали на это глаза (некоторые вещи со временем не меняются). Кому не повезло – пытались удрать по дороге к месту службы. Выпрыгивали из вагонов, покидали лагерь ночью и добирались домой своим ходом. Для тех, кто благополучно приезжал на фронт, оставалась еще лазейка – лазарет. Любая царапина, если ее расковырять, могла обеспечить нежелающим воевать хороший повод подольше полежать в кровати или, если повезет, то и получить долгожданную свободу – списание как негодного к службе. Поэтому были широко известные «народные средства» обратного действия, не дающие ранам заживать: соль и керосин.

Еще одни цифры, способные ужаснуть: в 1915 году 20% (пятая часть!) всех ранений, полученных русскими солдатами, была сделана ими самими. «Самострел» встречался и раньше. Чтобы не идти в атаку, солдаты наносили себе легкое увечье и отлеживались в госпитале. Стреляли чаще всего по рукам и ногам, но самым эффективным способом было повредить указательный палец правой руки. После такого нетяжелого ранения долгожданное списание было, считай, в кармане, так как солдат не мог нажимать на курок и признавался негодным к службе. Из-за этого членовредителей называли еще «палечниками». К 1915 году ситуация с самострелами настолько обострилась, что выявленных уклонистов начали расстреливать на месте. Жестокая мера оказалась эффективной и помогла справиться с этим явлением .

Со временем начала увеличиваться и сдача солдат в плен. Например, 7 декабря 1914 года три роты 8-го пехотного Эстляндского полка перешли к врагу. Солдаты запаслись белыми тряпками и размахивали ими. Через некоторое время на глазах офицеров сдалась немцам группа солдат 336-го пехотного полка. Часто сдающиеся просто задерживались в окопах при отступлении. Вражеская пропаганда в этом «тихом бою» переиграла нашу – лозунги о «защите интересов России» и о «верности царю и Отечеству» оказывались слабее обещанного немцами вознаграждения (за оружие и другое имущество, прихваченное с собой для сдачи). «За горох и чечевицу убегаю за границу» - эта шутка распространилась в действующих частях осенью 1916 года, когда в русской армии стала чувствоваться нехватка продовольствия. Всего в плен попало примерно 2,4 миллиона русских солдат. Считается, что существенная часть из этих бойцов сдалась добровольно.

Но большинство солдат, принявших решение вернуться к мирной жизни, без особых затей просто старались улизнуть из окопов. Таких беглецов, если ловили, то судили, но страх наказания оказывался не так велик, как желание поскорее оказаться дома. Генералы Брусилов, Радко-Дмитриев, Иванов и другие предлагали стрелять дезертирам в спину и даже иногда формировали заградотряды, но справиться с тотальным бегством из армии даже такие меры были не в силах.

Интересно, что порой убегали из окопов даже не домой, а в соседние села и города, просто чтобы на несколько дней вспомнить нормальную жизнь. Затем многие возвращались в боевые части, сочинив какую-нибудь байку о причине отлучки. Некоторые во время этого «внеочередного отпуска» пропивали обмундирование и возвращались, когда деньги заканчивались. Другие начинали долгий путь домой, порой превращаясь по пути в грабителей и мародеров. Такие «бродячие дезертиры» иногда формировали небольшие отряды и доставляли массу хлопот полиции. Их пытались отлавливать чаще всего на железных дорогах, но одинокие полицейские не могли справиться с полуорганизованными и часто вооруженными бандами. По-настоящему вернуться к мирной жизни удалось, вероятно, не многим, дезертирам Первой мировой, ведь буквально через пару лет все эти люди, сбежавшие из окопов, столкнутся с новой войной и будут вынуждены опять делать выбор между мирной жизнью и оружием.

Источник: https://kulturologia.ru/blogs/030620/46605/